Звёздная пыль

Время близится к десяти утра. Хатидже сидит в своей комнате и размышляет о событиях вчерашнего дня. Девушка, как никогда, решительно настроена помириться и наладить отношения с Гюльбахар. Всё-таки Хюррем оказалась права, они не должны упустить самое дорогое, что есть в жизни — сестринскую любовь. Завтра Хатидже с Айше Хафсой возвращаются обратно в Конью (город, где живет семейство Феттахоглу, кроме старшей дочери). Именно поэтому нужно успеть поговорить с Махидевран сегодня, иначе в другой раз не подвернется удобного случая. И вот, кажется, Аллах услышал её, ведь на телефон пришло сообщение от сестры: «Срочно спустись ко мне в кабинет, есть важный разговор.» Постучавшись, шатенка вошла в комнату, где работает хозяйка дома. Сам кабинет обустроен по стилю Махидевран. В нём царит полумрак, но над рабочим столом хорошее освещение. Вдоль стен можно заметить книжные полки, в которых преобладают научные статьи и детективные повести. В углу мы видим чёрный кожаный диван, а также два кресла за рабочим столом, из этого же материала. На одном таком, самом главном, сидит Феттахоглу собственной персоной. Хатидже заняла кресло напротив, и удобно устроившись, начала диалог: — Ты написала, чтобы я спустилась в кабинет, якобы есть серьёзный разговор. — Верно, нам действительно необходимо обсудить важную тему. — ответила Махидевран с полным спокойствием на лице. — О чём пойдёт речь? — с неподдельным интересом спросила кареглазая. — О твоем вранье. — Вот как… — ухмыльнулась Хатидже. — И когда я лгала? — Вчера, например. — заметя непонимание на лице собеседницы, Махидевран поспешила объяснить. — Поцелуй с Хюррем. — Ах, вот ты о чём… — ехидная улыбка не сходила с уст шатенки. — Не понимаю, и где ты там заметила ложь? Я сказала, как есть. Александра призналась мне в любви и поцеловала. Что в этом такого? — Не знаю насчёт чувств, но инициатором поцелуя была явно не она. — С чего ты взяла? — Вчера мы с Хюррем не смогли нормально поговорить, но она успела сказать то, что опровергло твои слова. — Интересно, что же такого она сказала? — стараясь сохранять спокойствие, задала вопрос Хатидже. — Хюррем сказала, что не целовала тебя. Этого было достаточно. — заметив изменившееся выражение лица, она поспешила продолжить. — Как ты могла опуститься до такого уровня, Хатидже? Ты не только солгала, тем самым, свалив всю вину на Узерли. Этой выходкой ты очернила честь нашей семьи, и в первую очередь, свою собственную, а также изменила жениху. Я даже забуду те ужасные слова в свой адрес. Но единственное, что я не прощу в этой ситуации — ссору между мной и Хюррем. Своим гнилым враньем ты чуть не разрушила нашу зарождающуюся дружбу с ней. Впервые в жизни у меня появилась подруга, которая искренне хочет общаться со мной, так ты тут же решила её отобрать! — Хорошо, я признаю, инициатором поцелуя и вправду была я. Но это минутный порыв, не более, и уж никакая не измена. Я не испытываю никаких чувств к Александре, как и она ко мне. Но я тоже одного понять не могу: Как этот поцелуй мог повлиять на вашу дружбу? Какая тебе разница, с кем какие отношения у Александры? — О Аллах, угомони свою фантазию, Хатидже. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к подобным вещам, меня выбесило, что Хюррем, зная, что ты замужем, попыталась очернить твою честь. Но как оказалось, это неправда. — Махидевран еле сдерживала себя. — Получается, тебе не всё равно, что подумают обо мне люди? — съязвила она. — Не обольщайся, я просто не хочу, чтобы вся Турция говорила, что сестра известной актрисы Махидевран Феттахоглу изменила жениху с девушкой перед свадьбой. — Не преувеличивай, это всего лишь поцелуй. В любом случае, о нем никто не узнает. Мы с Александрой предпочли забыть, и продолжить общаться, как раньше. — Но о нём знаю и я, маме тоже будет интересно узнать. — хитро улыбнулась женщина. — У тебя нет доказательств, только слова. Как думаешь, кому она поверит: Любимой дочери или тебе? — и вновь Хатидже давит на больное. — Ты права, она ни за что не поверит в это, если я просто расскажу. Но с доказательствами у меня есть шанс. — Вот как? И что за доказательства? — поинтересовалась Хатидже. — Моя глупая сестренка, ты сама только что рассказала всё маме. — шатенка достала из-под стола телефон, который записывал всё на диктофон. — Я записывала наш разговор, и с удовольствием дам послушать мамочке. — Я всегда поражалась твоему уму, дорогая сестра. Но ты совершила не менее унизительный поступок. — не показав внутреннего волнения, решила выдать свой козырь Хатидже. — Не понимаю, о чем ты. — беззаботно бросила она. — Ты участвуешь в проекте за деньги. — Какой ещё проект? Что ты несёшь? — Гюльбахар выдавила истерический смешок. — Тот, в котором ты вступила в однополый гражданский брак с Александрой. — Ого, вот это да… Ты всегда была мечтательной девочкой, но чтобы такое воображение иметь… — включив максимальную актрису, ответила Махидевран. — Достаточно, Махидевран. Нет смысла лгать, я слышала твой разговор с Александрой. Пускай у меня нет доказательств, как у тебя, но мама поверит мне на слово. А даже если и нет, то такой влиятельной женщине, как она, не составит труда всё разузнать. — Что ты хочешь за молчание? — её лицо мгновенно стало серьезным. — Всё просто. Ты забудешь о поцелуе, а я об этом, всем будет хорошо. Только удали запись. — Какие у меня гарантии, что после того, как я удалю эту запись, ты не побежишь всё рассказывать маме? — Но ведь и ты сможешь её восстановить. Только вот в отличие от тебя, я доверяю своей сестре. — тихо ответила Хатидже. — Что?.. — девушка явно не ожидала подобного заявления. — А знаешь, можешь пойти и рассказать маме. Не переживай, я буду молчать о проекте. Пускай все узнают об этом поцелуе, так даже лучше. — Хатидже, — будучи в полной растерянности, хотела сказать Махидевран, но была перебита. — Не перебивай меня. Все тридцать лет я жила так, как хочет мама. Я знаю, что ты ревновала, ведь она уделяла мне больше внимания, а я, будучи маленькой глупой девочкой, пользовалась этим. Но поверь, мне пришлось заплатить высокую цену за материнскую любовь. Я отдала ей свою жизнь. Она контролировала каждый мой шаг, и стоило мне сделать что-то не так, тут же наказывала, намекая, что в следующий раз плата за ошибку будет выше. Её методы нельзя назвать жестокими, но они определенно оказывали сильное психологическое давление, которое сейчас ты тоже испытываешь на себе. Конечно, при всех, в том числе и тебе, она даже голос не повышала, но наедине превращалась из любящей доброй матери в строгую и непоколебимую женщину. Мама контролировала абсолютно всё: как я выгляжу, чем питаюсь, с кем дружу, как учусь, как себя веду на людях. И также принимала самые важные решения в моей жизни: хобби, будущую профессию, круг общения, выбор университета и работы, даже партнера. Она хотела, чтобы мой молодой человек соответствовал нашему статусу. — слезы бесконтрольно текли из глаз по бледной коже, от чего можно понять, насколько девушке тяжело об этом рассказывать. Может быть Махидевран и «враждовала» с сестрой, но несомненно в глубине души очень любила её. В конце концов, они одной крови. Гюльбахар было больно видеть печаль в карих глазах и слышать всхлипывания, потому она встала, садясь на кожаный диван и жестом призывая сестру сделать тоже самое. Оказавшись в непосредственной близости с Махидевран, девушка продолжила: — С Ибрагимом я начала встречаться по своей инициативе, а родители, конечно, одобрили, ведь он сын успешных бизнесменов, с которыми нашей семье выгодно сотрудничать. Но когда он сделал мне предложение, я хотела отказать, потому что больше ничего не чувствовала и не хотела обманывать его, но мама не позволила. Она сказала, что отвернется от меня, и я останусь одна, как и ты… — шатенка расплакалась сильнее, на что Махидевран крепко сжала её руку. — Мне стало страшно, ибо я понимала, что кроме родителей никому не нужна. Отец никогда не интересовался нами, проводя всё время на работе, а маме явно надоело возиться со мной. Мне пришлось согласиться на этот брак, тем самым поставив крест на счастливой жизни. — Хатидже, я…я даже не знаю, что и сказать. Почему ты не пришла ко мне? Почему всё не рассказала? — сдерживая слезы, Махидевран посмотрела на неё. — Как я говорила, мама всё контролировала. Она даже решила, какие у меня будут отношения с родной сестрой. С самого детства настраивала меня против тебя. Однажды, в пять лет, мама сильно поругала меня, я шла к тебе вся в слезах, в надежде, что ты сумеешь утешить меня. Но на полпути остановила мама и заставила вернуться в комнату. В тот день она сказала, что я не должна просить у тебя помощь или делиться проблемами, переживаниями. Я спросила: «Почему? Она же моя родная старшая сестра. Разве не этот человек, по идеи, является самым близким, после родителей?». Мама ответила, что если бы я рассказала, ты бы начала насмехаться и использовать это против меня, якобы потому что ты не любишь меня и буквально ненавидишь. Изначально, я не верила, но смотря на твою холодность и отстранённость, я понимала, что ты не блещешь желанием общаться со мной, именно этот факт заставил меня поверить в те ужасные лживые слова. Мы с тобой привыкли жить, как чужие люди, принимая наше родство как должное, нe придавая ему особого значения. Мама манипулировала мной, ежедневно пудря мозги, настолько сильно давила, психологически, что по её инициативе я не смогла поддержать тебя тогда, когда случился весь тот кошмар… Прости… — она не хотела поднимать эту тему, зная, сколько боли она доставит сестре, но пришлось. — Я считала, что ты быстро оправилась, и всё хорошо. Но только позже поняла, что это лишь маска, что тебе безумно тяжело, просто ты не показываешь это. На самом деле я ужасная сестра, я не смогла быть рядом, когда ты в этом так нуждалась. — Не говори так, Хатидже. Всё в порядке. Мне безразлично то, что было много лет назад… — она врала, и кареглазая это знала, но Махидевран Феттахоглу не будет показывать слабость и истинные эмоции. — Давай забудем прошлое, будем жить настоящим и будущим. Проведем оставшееся время, как сестры. — Я согласна. — с легкой улыбкой ответила Хатидже, протягивая мизинец. — Мир? — Мир… — Махидевран не могла не рассмеяться на этот детский, но до безумия милый жест, тут же протягивая в ответ свой палец. Сестры впервые за много лет обнялись. Вернее, первый раз в жизни. Для каждой это было что-то необычное. И если Хатидже до глубины души тронуло долгожданное примирение с сестрой, то Гюльбахар испытывала смешанные чувства. Можно сказать, ей не верилось, или, в какой-то степени, она просто боялась, что всё окажется ложью и обманом. Жизнь научила её этому. Однако, обе точно знали, что им понадобится много времени, чтобы наверстать упущенное. — Знаешь, — спустя долгих две минуты, которые они провели в крепких объятиях, младшая сестра наконец заговорила. — Если бы не Александра, я бы не осмелилась поговорить с тобой. — Вот как? — шатенка искренне удивилась. — Она поговорила со мной и напомнила, что в мире нет ничего дороже сестринской любви. Вообще, по моему пребыванию в Стамбуле, Александра всегда оказывала мне поддержку. — словно это что-то волшебное, говорила Хатидже. — Эта девушка заслуживает той любви, нежности и заботы, которую она оказывает каждому, и надеюсь, скоро найдется человек, что сумеет сделать её счастливой. Махидевран в ответ лишь кивнула, поймав себя на мысли, что не против стать этим человеком. — У меня есть дела, приходи вечером, поболтаем. — сказала темноволосой, вставая с дивана. — И да, я удалю запись, ибо доверяю тебе. *** Хюррем сидела на кровати, делая записи в электронный дневник для проекта. Она писала всё, что накопилось за этот месяц. Именно с этим электронным собеседником она могла быть искренней, ведь эти записи не прочитает никто, кроме старика, который создал проект, но вряд ли ему будет это интересно. От излияния души её отвлекала Хатидже, что вбежала в комнату, от радости забыв постучать. — Александра, — улыбаясь во все тридцать два зуба, шатенка села рядом с Узерли. — Хатидже, ты вся светишься от счастья. Что случилось? — отложив ноутбук, поинтересовалась рыжая. — Мы наконец-то помирились с Махидевран и решили наладить отношения! — на одном дыхании выпалила она. — Боже мой, я так рада за вас! — теперь счастливая улыбка озаряла лицо и Хюррем. — Расскажи поподробнее. Спустя двадцать минут Хатидже закончила рассказывать об утренней ситуации. А голубоглазая, в свою очередь, была рада за двух подруг. Особенно за Махидевран. Она считала, что той пойдет на пользу примирение с сестрой, и надеялась, что не ошиблась. — Я действительно рада за вас обеих. Это был самый верный поступок, вы уж явно не пожалеете. — сказала Хюррем. — Как жаль, что ты завтра уезжаешь. — Мне тоже грустно прощаться с тобой и Махидевран. Но теперь, когда я наладила отношения с сестрой, буду приезжать почаще. — Хатидже сделала маленькую паузу перед тем, как продолжить. — Когда заканчивается ваш проект? — Что? — непонимающе спросила Хюррем. — Я всё знаю, Александра. Не переживай, никто об этом не узнает. — поспешила успокоить девушку она. — Но я хочу узнать о нем побольше. Хюррем недоверчиво посмотрела на турчанку, но рассказала ей всё. Они ещё долго обсуждали эту тему. И в конце Хатидже задала вопрос, который поставил Узерли в тупик: — А ты тоже ничего не чувствуешь к Махидевран? — Я…Нет, мы просто друзья. Махидевран очень хороший человек и мне нравится с ней общаться, но для отношений мы чересчур разные. — женщина безбожно врала, пытаясь одурачить не только Хатидже, но и саму себя, благо, она талантливая актриса и выглядела весьма убедительно. Но и шатенка за это время смогла узнать Узерли, чтобы понять, что та не договаривает. Однако, девушка не хотела лезть в их личную жизнь, ведь Махидевран и Хюррем — две взрослые женщины, имеющие за плечами большой жизненный опыт, и наверняка, смогут сами разобраться в своих чувствах. Вечером Хатидже пошла в комнату к Гюльбахар, ведь им нужно многое обсудить. Всю ночь они разговаривали на разные темы, а под утро уснули в объятиях друг друга. Пожалуй, это тепло, которое обеим не хватало. Махидевран впервые за много лет почувствовала себя относительно счастливой. На одну проблему в ее жизни стало меньше, и на одного близкого человека больше, благодаря Хюррем. Изначально турецкая кинодива возненавидела Узерли, как только та перешла за порог особняка. Удивительно, но этот рыжеволосый ангел делает ее жизнь лучше. А главное, вызывает давно забытые чувства, которые Махидевран поклялась больше никогда не испытывать. Феттахоглу не может и не хочет сдерживать интерес к данной особе, но тот поцелуй… Да, как выяснилось, в нём никто не виноват (ибо можно ли обвинять Хатидже в том, что она просто запуталась в своих чувствах?). Махидевран не злится и не обижается на Узерли, да и причины нет, однако, гордость и упрямство не позволяют этого принять. Меньше всего Гюльбахар хочет наступить на одни и те же грабли, потому и воздержится от общения с Хюррем. Так будет лучше. Для всех. *** Уже ранним утром две представительницы четы Феттахоглу уезжали в аэропорт. Айше Хафса сухо попрощалась со старшей дочерью (но Махидевран особо не расстроилась, ведь она понимала, что приезд матери забрал много моральных сил, и только когда она покинула особняк, шатенка смогла спокойно вздохнуть), и уже ждала в такси младшую. Хатидже задержалась на пару минут. — Пиши и звони мне, я буду скучать. — борясь с подступающими слезами (она действительно привязалась к Хатидже, да и вообще, понимала, что после её отъезда вновь останется одна, ведь Махидевран с ней вряд ли будет общаться так часто, как Феттахоглу младшая), сказала Хюррем. — Я тоже, но мы будем каждый день общаться по видеосвязи, если хочешь. — обнимая рыжеволосую, ответила девушка. — Конечно хочу! — отстранившись, чужеземка одарила её обворожительной улыбкой. — И удачи тебе, надеюсь, ты всё уладишь. — Надеюсь… — прошептала Хатидже и подошла к сестре. Кареглазая крепко обняла Гюльбахар, зарываясь в копну темных волос, и вдыхая аромат духов с розами. К сожалению, объятия продлились несколько секунд, ведь Махидевран не терпела излишнюю сентиментальность и проявление чувств на людях. — Я буду ждать тебя в гости, но в этот раз без мамы. — с легкой ухмылкой пошутила голубоглазая. — Правда, Хатидже, приезжай, когда захочешь. Если что-то случится, знай, что я всегда помогу тебе. Отныне ты не одна, у тебя есть я. — Спасибо, — Хатидже, как человек, имеющий нежную натуру, не смогла сдержать слез, и вновь прижалась к женщине. — Я люблю тебя, сестра. — И я тебя люблю. — старшая слегка отстранила от себя младшую и поцеловала бледный лоб. Хюррем с умилением смотрела на всю эту картину, понимая, что вот-вот расплачется. Словами не передать как она была рада за этих двух, особенно за Махидевран. Она впервые видела, чтобы шатенка говорила кому-то «люблю». И почему-то внутри появлялись странные чувства, рыжеволосая даже поймала себя на мысли, что хочет услышать это простое, но такое значимое слово от Гюльбахар в свой адрес. Уже через пять минут в холле никого не было, они вновь остались вдвоем. Один на один. Хюррем горела желанием помириться, хоть и ссоры по сути не было, она просто хотела наладить общение. — Махидевран, — позвала девушку Александра, но та проигнорировав и даже не посмотрев в её сторону, направилась в свой кабинет. Рыжеволосая шумно выдохнула, пытаясь понять, что с ней не так. Она просто не могла понять позицию Махидевран. У той был слишком сложный характер. Может быть, Хюррем была права, когда говорила, что у них ничего не выйдет. Пожалуй, так оно и есть. Этот тандем невозможен.