Из Тени

— Эй-эй-эй, погоди-ка! Я сюда мчался не для того, чтобы меня засыпали лавиной! — гневно возмутился Дориан, когда Каллен озвучил возможный их план. Разумеется, все советники не особо-то лестно взглянули на этого молодого и неизвестного тевинтерца, который появился на пороге Убежища как раз тогда, когда армия врага была на подходе. Однако сейчас в связи со сложившейся сложной ситуацией и усталостью они почти и не думали, что это маг чужой, под подозрением, и позволили ему выговориться. В конце концов все разделяли возмущения тевинтерца, ведь им всем хотелось и пожить.  — И что же ты предлагаешь?! Дракона нам не одолеть, а Убежище я им ни за что не сдам! — ответ от Командора не заставил себя долго ждать. — Тем более тебя здесь никто не держит. Беги. Вы, маги, это прекрасно умеете. Уставший, раненный Каллен сейчас говорил в уж очень непривычно злой манере, это заметили и остальные советники, которые стояли рядом. Впрочем, они предпочли это упустить. Поскольку тому, на чьи плечи легла непосильная ноша организовать защиту неприспособленной для военных действий деревни, можно было позволить выпустить пар. Кажется, Павус уже привык, пока пробыл на юге Тедаса, что собеседники при любом удобном случае спешат ему напомнить о его магических и тевинтерских корнях. Именно поэтому сейчас Дориан лишь раздраженно вскинул руками и отошёл в сторону. Он прекрасно понимал, что слушать его, тевинтерца, никто не будет, пока Убежище уничтожается по приказу другого тевинтерца, поэтому ему оставалось лишь стоять, слушать, надеяться на здравомыслие остальных советников и ворчать, на родном языке проклиная весь этот день. Ведь надо же столько стараний, столько попыток насолить венатори, а сейчас он, как и все остальные, стал заложником этого злосчастного места! Советники мужчину со слишком уже выделяющимися для данного места ухоженными усами вновь окинули недоверчивым взглядом. Повод-то был. Именно поэтому Кассандра была преисполнена желанием схватить этого подозрительного мага за его дорогие тряпки и вытрясти всю правду. Но она не поддавалась своему желанию, ведь проблемы были и посерьезнее в виде вражеской армии, дракона. Да и, если не лукавить, этот с виду бесполезный, напыщенный маг в бою оказался очень полезен, несколько раз спасал их солдат от буквально смертельного замаха вражеского воина. Именно такие маги действительно необходимы Инквизиции. Хотя этой Инквизиции самой бы сейчас выжить…  — Не могу не согласиться с… гражданином Тевинтера, — осторожно произнесла Жозефина, озвучив мнение остальных участников скорого совета. — Ваше решение стоять до последнего, командор, несомненно назовут геройством. Но всё же не стоит забывать, что в первую очередь мы обязаны были позаботиться о безопасности всех этих людей, и только потом — одолевать противника любой ценой. Говоря это, женщина очень заметно нервничала, неосознанно перебирая в руках рукава наспех накинутой курточки. Никакая аристократическая выдержка не могла скрыть её страх от посторонних глаз. Но Леди Послу это было простительно. Ас орлейской Игры сейчас почти ничем не отличалась от всех тех мирных жителей Убежища, которые чудом успели добраться до церкви. Как и многие здесь, Жозефина впервые лицом к лицу столкнулась с реальными ужасами любых боёв, с такой беспощадной смертью. Для потомков это событие, как и любая другая война, останется лишь в сухих цифрах и искаженных фактах, но вот они ещё пока реальные участники этой бесчеловечной жестокости. И именно от их действий зависит какие именно сухие цифры будут потом называть историки в своих работах… На этот раз сэр Резерфорд промолчал. Он лишь стоял, сложив руки на груди, и грозно посматривал на остальных. Страстью к самоубийству Каллен уж точно не славился, а поэтому надеялся, что они все смогут придумать что-то получше нежели геройского самопожертвования. Однако от своих планов мужчина, разумеется, не отказывался. Если Создатель не подскажет им путь к спасению, то он… сделает то, что следует.  — Возможно, мы сможем вывести из Убежища людей. Под церковью расположен спуск в древние подземелья. По ним мы с Героем Ферелдена и добрались до Храма. Но так же, по словам Канцлера Родерика, они могут вывести в горы, за пределы деревни. Эти слова Лелианы для всех стали чуть ли не благословением самого Создателя. Ведь они зародили надежду, шанс на спасение. И никто, разумеется, не собирался от него отмахиваться. Оставалось лишь молиться, чтобы эта сеть подземных ходов за десять лет не была уничтожена церковниками и до сих пор функционировала.  — Ну, хоть что-то. Лелиана, отправь туда агентов для проверки, — уже более воодушевлённо произнесла Кассандра.  — Уже, — довольно произнесла Сестра Соловей, в очередной раз удивив коллег своим умением к быстродействию. У Инквизиции вновь появилась надежда. Правда, о победе никто и не думал. Просто бы пережить этот ужасный день — вот в чём состояла их надежда. Однако скоро все вспомнили, что проблема выживания не единственная. Ещё одна такая «проблема» напомнила о себе громким рёвом такой силы, что загремели даже цепи, на которых висели люстры в главном помещении церкви. Значит, дракон пролетел где-то рядом. Все присутствующие даже на секунду застыли, ожидая нападения этой твари. Но ничего не произошло, каменные стены не рухнули от влетевшей в неё драконьей туши, а деревянная крыша не вспыхнула от пущенного огня. То, что дракон не старается уничтожить самое большое здание, когда уже сжёг полдеревни, для всех стало хоть и приятным, но всё же сюрпризом. Он как будто боялся атаковать церковь, пока здесь находится тот, кто ни в коем случае не должен погибнуть…  — И всё же мы не можем начать переправлять по подземелью людей, пока у нас над головой эта тварь. Если она нас нагонит среди гор, мы тем более будем беззащитны, — напомнил тогда Каллен и устало вздохнул. Если бы их врагом были лишь только люди, пусть и сверхсильные монстры-храмовники, всё было бы проще. Но на их головы свалился из ниоткуда дракон, тактикой борьбы с которым, пожалуй, владеют только Серые Стражи.  — Ему нет смысла преследовать нас, ведь он выискивает именно носителя метки. Опять Солас такими неожиданными заявлениями навлекает слишком уж сильное внимание на свою отшельническую лысую голову. И сейчас все те, кто участвовал в совете, уставились на эльфа. Ведь на этот раз его слова не были подкреплены ни одним доказательством, а значит, уверенность, с которой маг об этом сказал, не могла не вызывать подозрений.  — Эм, то есть я хотел сказать… — кажется, вечно собранный знаток Тени впервые так запнулся, сам поняв, как он поспешил с подобными заявлениями. — Я изучил поведение дракона и хочу отметить, что он ведёт себя так, будто ищет кого-то… кого-то очень важного. А таковым может быть только выживший, точнее его метка, — Солас торопливо начал создавать подоплёку своему заявлению, сводя всё к простому «логическому умозаключению». Тот, кого прозвали ни много ни мало Лордом Обмана, сейчас допустил непростительную неосторожность.  — Ну, я же вам и говорю, что Старший пришёл сюда за ним! К огромному счастью эльфа, этот вяк и всё внимание совета перетянул на тевинтерца, и дополнительно поддержал его слова. Да и ныне у советников были проблемы поважнее, чем искать ложь в ушастом отступнике. Именно поэтому совсем скоро получилось сгладить все зародившиеся сомнения.  — Но с чего этот «Старший» решили, что он скрывается у нас? — удивилась Кассандра, найдя первую несостыковку в заявлении этих двоих.  — Потому что я им так сказал. Посторонний голос, конечно же, заставил советников зашевелиться. Ладно там Солас или Варрик, им разрешалось участвовать в нынешнем совете, ведь они уже буквально стали частью команды, пока Кассандра брала их на всякие геройские вылазки. Дориану тоже прощалось нахождение здесь, так как выпускать из виду этого, возможно, вражеского шпиона никто не хотел. Тем более даже если он невиновен, то отводить его к остальным мирным жителям опасно: узнав, что он тевинтерец, эти отчаявшиеся люди просто раздерут его на куски. Но вот вмешательство ещё кого-то командиры Инквизиции уж точно бы не потерпели. Однако стоило им обернуться в ту сторону, откуда и раздался голос наглеца, и увидеть подходящего к ним хромого мага в чёрном плаще, так вмиг все они, где стояли, там и сели. Разумеется, когда Солас сообщил о появлении на территории Убежища беглеца, советники организовали тщательный поиск, но всё равно до последнего не верили в настолько безрассудный поступок того, кто показал им всем, насколько они недооценивали его. Их неверие укрепилось, когда вражеское войско начало атаку. Все они посчитали, что это был лишь обманный манёвр врага, который и учувствовал умный эльф. Однако сейчас у советников было ещё одно лишнее доказательство, что пора прекращать сомневаться в отступнике. Ведь эльф вновь не ошибся… Смотря на того, кто теперь стоял перед ними, соблюдая совсем небольшую дистанцию лишь из соображений такта, они не могли поверить. Никакими словами не описать, насколько много усилий они потратили на поиски этого человека. И не скажешь, что эта работа только Лелианы. Нет. Были задействованы все силы во всех сферах влияния. А скрытность всех этих изысканий придавала ещё больше трудностей. Как развернуть полномасштабные поиски, когда никто: ни Церковь, ни даже лидеры государств, в которых эти поиски и шли — не должен знать, кого и за какие такие провинности они ищут? Именно поэтому информацию собирали практически по крупицам, но и этого не хватало в связи с её сомнительной достоверностью. Тяжело было верить, что новости о таком чудном маге так долго не всплывают. Было время, когда его готовы были уже считать мертвым, погибшим во время своего побега. И только Редклиф дал им хоть какие-то зацепки, а вместе с ними — и крепкую пощёчину. Ведь только тогда они поняли, насколько беглец был недооценён. Именно поэтому советникам попросту не верилось, что одновременно самый главный и важный преступник Тедаса может просто так взять и появиться в их штабе, просто стоять сейчас перед ними так непринуждённо. Но он всё-таки здесь и опасен. А значит, нужно было что-то срочно предпринять… Появление этого мага Дориан единственный воспринял с улыбкой. Ему так и хотелось воскликнуть: «Вот теперь-то мы повоюем». Ведь молодой тевинтерец, единожды увидев мужчину в деле, искренне восхищался его магическим талантом, которым позавидовал бы сам архонт. И пусть Дориан не был сомниари, чтобы точно уметь оценивать силу магов, но отчего-то нутром, на уровне инстинктов, чувствовал полное превосходство способностей этого неизвестного даже над своими собственным. Будь он каким-нибудь влиятельным лицом Тевинтера, то магистры бы наверняка даже устраивали перепалки, стараясь привлечь его внимание и напросить своё подрастающее дитятко ему в ученики. И сейчас для младшего Павуса стало полной неожиданностью то, что, когда всеобщее остолбенение подошло к концу, Кассандра и Каллен тут же подбежали к пришедшему и, обступив его с двух сторон, стали наставлять на него мечи. При этом по долгу своей профессии они знали, что смотреть нужно не на него самого, а на его руки, лежащие на трости, на метку, которая вновь светилась и еле слышно трещала, и кинжал, чья рукоять для удобства торчала из-под плаща, чтобы в экстренной ситуации этот кинжал можно было сразу вытащить. Всё выглядело так, будто они не знали его, будто они его боялись… но как же это может быть?  — Ты разве не из Инквизиции? — ошарашенно произнёс Дориан, пока вспоминал их встречу в Редклифе, думая, что может быть он в разговоре с ним что-то упустил.  — Ещё чего, — хмыкнула Искательница, заметно взволновано переминаясь с ноги на ногу. Пусть эти двое были храмовниками, мастерами работы с магами, но нельзя не отметить, что и они тоже нервничали. Мало того, что происходящие ужасы сражения сказались на их общую выдержку, так ещё и этого мага они ужасно опасались. Мужчина стоял ровно спокойно, игнорируя наставленные на него мечи, а о большем понять мешал опять тот же капюшон. Именно поэтому они не могли знать, что точно он задумал. Да и тем более они помнят его только по походу к Бреши, когда он был ещё слаб, беспомощен и без памяти. Сейчас уже прошло достаточно времени, чтобы он мало того, что окреп и приноровился к новым обстоятельствам и метке, так ещё и вернул свои магические знания. Отныне он силён и опасен. А если действительно тот самый древний тевинтерец… Об этом страшно было даже помыслить.  — Но ты же говорил… — вновь было обратился Дориан к отныне ещё более неизвестному магу, но потом осёкся. Поначалу в молодом тевинтерце разразился страх перед этой неизвестностью и этим магом. Он чуть ли не почувствовал себя нагло обманутым, подумал, что перед ним шпион венатори. Однако скоро всё сменилось на обычное любопытство, и Дориан с ещё большим интересом посмотрел на мужчину. Несмотря на обман он же всё-таки выполнил цель их заговора — остановил Алексиуса и отдал магов-беженцев Инквизиции, значит, шпионом он точно быть не может. Нутром почувствовав что-то уж очень захватывающее и по-настоящему необычное, будущий магистр благоразумно затих и стал ждать продолжения этой преинтереснейшей сцены, желая понять, что за игру ведёт носитель метки. Последняя недоговоренная фраза была замечена Лелианой, и она же заставила её нахмуриться. Пусть женщина пока ещё не знала, какие дела связывают этих двух магов, но то, что беглец заимел привычку скрываться под личиной члена их организации, ей не особо понравилось.  — Может, пропустим официальный акт запугивания и займемся более насущными вопросами? Тем более не думаю, что дракон дал нам на это много времени. Для того, кто находился в окружении людей, которые с большой радостью посадят его на храмовничьи цепи, Безумец держал себя уверенно, в какой-то степени даже гордо. Но это не значит, что он не нервничал. Нервничал и ещё как. И например, Лелиана это отлично заметила, даже не видя его глаз. Как не парадоксально, но именно это больше всего и вызвало к мужчине доверие. Ведь если он нервничает, если боится, то, значит, он не контролирует ситуацию, а всё происходящее не его план. Командование Инквизиции сейчас было на распутье. Ведь, с одной стороны, зачем им этого мага слушать? Заковать в кандалы, приставить храмовников и отправить с первой волной отступающих через подземный ход. Они же этого момента добивались столько дней и столькими усилиями. Во второй раз нельзя было допустить ту же ошибку и отпустить его… Но с другой, все вспомнили слова Дориана, подтвержденные предположениями Соласа. Если эти двое правы и этот некий Старший действительно пришёл сюда за носителем метки, то, значит, как и планировали нападающие, дракон не позволит Инквизиции просто так вывести отсюда этого мага. Эти размышления вновь могли разделить их на несколько сторон, заставить спорить. Однако сейчас у них не было времени для дискуссий. Очередной громкий рёв дракона любезно напомнил им об этом.  — И что вы предлагаете? Не став больше медлить, Лелиана взяла на себя смелость решить за всех советников сразу и пойти на диалог с беглецом. Этот поганец всё правильно рассчитал, ведь они вынуждены будут его выслушать, поскольку другого разумного выбора у них не было. Но при этом женщина старалась как можно сильнее на время абстрагироваться от других предположений умного эльфа. Конечно же, разговаривать с обычным магом (даже если он чокнутый отступник или тевинтерский сектант) гораздо легче нежели с легендарным магистром, ожившей частью ужасной легенды и по совместительству одним из виновников всех Моров. Хотя очень сложно забыть об этом, стоит только увидеть мертвецки белую кожу мужчины.  — Нечего его слушать и дел с ним иметь! Обманет при первой удобной возможности и сбежит! — возмутилась Кассандра, не спуская глаз с мага.  — Правда. Сбежал бы и уже давно, к счастью, при низкой высоте полёта дракон может и не заметить. Однако по периметру деревни караулят маги в одеяниях с символикой венатори. Обойти их будет проблематично, — весьма спокойно и в какой-то степени даже непринужденно объяснял Безумец. Конечно, у всех них не было повода полностью доверять словам мага и верить в его мотивацию. Хотя слова о том, что Убежище обступили странные маги, которые не идут в нападение, а, наоборот, будто выжидают, правдивы. Об этом Тайному Канцлеру уже успели доложить свидетели и агенты. Теперь Лелиана получила хоть какое-то объяснение тому, что эти маги тут забыли.  — Я хочу предложить вам помощь, — не дав двум храмовникам заваливать его претензиями и отвечая на ещё прошлый вопрос Лелианы, почти сразу произнёс Безумец и сделал пару шагов к советникам навстречу, пока близость с остриём мечей не стала критической. — Ваш командир был прав: спустить на долину лавину это единственный способ сбросить с хвоста превосходящее по силе войско. И если в этом плане вы придумали, как безопасно вывести людей из деревни, то как не подпустить к последнему требушету дракона и не дать его уничтожить, пока нет.  — «Последнему»? Их же оставалось два, — удивился командор.  — Один. Насколько мне известно, под разлетевшимися обломками предпоследнего погиб ваш главный лекарь. Командир ругнулся, кажется, упомянув пророчицу их религии. Повод для ругательств был. Ведь у них теперь, оказывается, всего один требушет, один шанс и дракон, который одним своим плевком способен разломать машину.  — Я же смогу отвлечь внимание дракона, пока ваш отряд заряжает требушет.  — Да какая от тебя вообще может быть польза, немощный?! — с презрением фыркнула Кассандра. Очевидно, женщина даже и не думала принимать предложение мужчины, который мало того, что маг, тевинтерец, так ещё и маг крови.  — Не заметил, что бы церковная собачонка могла предложить альтернативу, — холодно, но и при этом до отвратительного высокомерно парировал маг. Конечно, Безумец был не в том положении и не в тех условиях, когда ему бы можно было без последствий кидаться оскорблениями, пусть и взаимными. Да и Кассандра это произнесла больше даже на эмоциях, чем в серьёз. Ведь женщина известна своей вспыльчивостью и грубой прямолинейностью, а сейчас происходящее уж точно не располагало к душевному покою. Однако задетая тевинтерская гордость, наличием которой он, конечно же, не обделён, не давала мужчине смолчать. Новый мир, новые правила… и всё такое. Но терпеть сопорати, который решил перед ним, магом, повыделываться, магистр уж точно не собирался. К счастью, остальные советники не стали замечать и вмешиваться в этот локальный конфликт, даже Каллен удержал себя от фразы: «Что этот маг себе позволяет?». Ведь Безумец дал им предложение, от которого буквально невозможно было отказаться. Командор понимал, что весь его план пойдёт дракону под хвост, если последний требушет будет разрушен. Скрепя сердце Каллен всё-таки убрал меч в ножны и вернулся к столу, вокруг которого и собрались советники. Мужчина не стал расспрашивать, каким способом маг хочет отвлекать эту огромную летающую тушу, решил слепо довериться. Довериться магу, тевинтерцу, малефикару и, возможно, первому порождению тьмы? Да. Именно так… Выбора не было.  — Значит, так. Вы… — теперь командор решил провести краткий инструктаж Лелиане, куда вести людей и как организовать работу его солдат.  — Погодите. А кто пойдёт к требушету? — воскликнула тогда Жозефина, заметив, что их командор говорит так, будто посмертно передает свои полномочия.  — Мой план, я и иду, — ответил Каллен, подтвердив беспокойство Леди Посла.  — Не говори чушь, Каллен. Иду я, — тут же вмешалась Кассандра, прервав браваду их командира.  — Но…  — Никаких «но»! Мы не можем позволить, чтобы Инквизиция осталась без командора. Тем более ещё один хромой горе-спасатель нам тут не нужен. Каллен недовольно скривился. То, что он получил ранение во время обороны, мужчина пытался скрыть, однако его еле заметная хромота на одну ногу прекрасно его выдавала.  — Да вы хоть понимаете, что это путь в одну сторону?! — но сэр Резерфорд всё равно не сдавался, поскольку если думать из холодного расчёта, то его жизнь не столь ценна, как её. Да, он командор Инквизиции и храмовник, но она Правая Рука Верховной Жрицы, так ещё и Искатель, а они всегда были на голову выше любого из храмовников.  — Да что же вы так стремитесь помереть-то побыстрее? — тут в спор этих двоих вмешался Варрик, который всё это время, как и Солас, стоял в стороне от совета и лишь следил за происходящим своим цепким взглядом. — Всё Убежище же пронизано сетью подземных ходов. Думаю, в них можно будет спрятаться от лавины. Тем более один из спусков в эти шахты как раз находится недалеко от требушета. Именно туда же и свалился один наш паренёк неделю назад.  — Не получится, Варрик. После того случая я дал приказ закрыть этот спуск.  — Хах. Спешу расстроить, командир, но буквально вчера я там был, и проход до сих пор открыт. От такой новости Каллен пришёл в смятение. С одной стороны, ему незамедлительно хотелось добраться до того, кто ослушался и не выполнил его приказ, с другой, такая халатность сейчас спасёт жизни тем, кто пойдет прикрывать отход всех этих людей. Поэтому он и не знал, то ли хвалить, то ли наказывать потом этого фантастически удачливого раздолбая.  — Отлично, гном. Ты направишься со мной, покажешь потом дорогу. Несмотря на то, что тон Искательницы вынуждал к беспрекословному подчинению, у болтливого гнома была возможность отказаться. В конце концов во главе Инквизиции он не стоит, никому и ничем не обязан, а значит, участвовать в этом самоубийственном задании не должен. И советники бы приняли его отказ. Однако после недолгого ступора, в котором пребывал гном от страха и сомнений, он неожиданно дал своё согласие. Всё-таки каким бы легкомысленным он ни старался порой казаться, но отказываться сейчас помогать и бежать от битвы он не стал. Ведь если Кассандра не справится, то враги доберутся до всех них. А ещё гном уж очень внимательно следил за неприглашенным участником совета. Этот маг, разумеется, не мог не вызывать любопытства и интереса, а в какой-то степени даже сочувствия. Что бы там не бурчала Кассандра насчёт ужасной природы каждого малефикара, Варрик так до сих пор и не смог увидеть в этом истощенном мужчине врага всего Тедаса, террориста или узурпатора, беспричинно рвавшегося к власти. Хотя и не скажешь, что всегда поступки этого мага можно было оправдать… Кто-то бы за подобные мысли и снисхождение назвал Варрика наивным и в какой-то степени даже глупым. Но, с другой стороны, идол всех магов Круга — Защитник — прям такой уж и идеальный, что ли? Разумеется, нет. Грубиян ещё тот. Однако это не мешало Варрику считать его настоящим другом.  — Я тоже пойду с вами, Кассандра, — теперь оживился и Солас, сообщив о своём желании даже в каком-то излишне патриотическом порыве.  — Солас, а вот тебе лучше остаться, — воспротивилась Пентагаст, когда взглянула на эльфа. Сейчас Солас выглядел не лучшим образом. Участие в сражении буквально на передовой сказалось на истощенности мага. Помимо этого он был и ранен: принял на себя удар храмовничьим щитом. О силе удара отчетливо говорила его рана на голове и стекающая по лбу и лицу кровь. Наверняка он получил сотрясение своих заумных мозгов.  — Нет, Кассандра, вам нужен маг, — однако сам Солас совсем не обращал внимание на своё состояние и усердно вновь рвался на передовую. — Тем более в связи с… новыми обстоятельствами вам понадобится знаток Тени, — теперь мужчина перешёл на шепот и указал на мага в чёрном плаще в общем и на вновь активную метку на его руке в частности. Кассандра поняла его намёк и больше отговаривать не стала. Действительно, беглецу они доверять не собирались и должны быть готовы к тому, что что-нибудь пойдет не так. Заодно советники в очередной раз подивились от такой самоотверженности простого отступника, тем более эльфийского.  — Но погодите-ка. Один воин на троих. Кассандра, я не могу отпустить вас в таком составе, — когда, казалось бы, отряд был сформирован и готов уже выступить, командор вновь встрял. Что ж на этот раз никто не стал спорить с мужчиной. Потому что сейчас нужно было рассчитать всё. Если они встретят сильное сопротивление и Искательница вновь ввяжется в сражение, то у неё должна быть замена, поскольку ни эльфу, ни гному не хватит сил развернуть требушет. Единогласный взор пал именно на главаря Боевых Быков, которого хоть и не допустили к совету, но который стоял неподалеку и ждал новых указаний. Этот кунари был выбран не только потому, что он физически сильный, профессиональный воин, а так же наёмник, который сам вызвался сопровождать Кассандру и её отряд даже в самых, казалось бы, безвыигрышных миссиях, а ещё и потому, что он имеет немалый опыт сражения с тевинтерскими магами. А сейчас последнее было не менее важным, учитывая, чью помощь они решили принять. И нет, это не Дориан имелся в виду. Безумец, который всё это время так и стоял на своём месте молчаливым наблюдателем, появление Железного Быка не проморгал. Да и, по правде говоря, сложно такую махину не заметить. Слухи о существовании новой расы с рогами он собирал давно, но до последнего не мог поверить. Ведь в его время никаких кунари не было. А сейчас он увидел не просто представителя этой расы, а самое настоящее олицетворение всей их мощи и разрушительности, поскольку именно такое впечатление складывалось о Быке… и оно было абсолютно без прикрас. Магистр несмотря на свою хромоту и истощенность, которые привели к сутулости, всё равно был достаточно высоким по меркам человеческих мужчин, даже Каллену уступал лишь не на много, но на фоне кунари это физическое качество просто меркло. Разница в росте и в силе между ними несоизмеримо больша, это заставило Безумца неприятно поёжиться и сделать неосознанный шаг в сторону. Судя по тому, как затих Павус и тщательно прикрыл плащом особо отличительные части тевинтерского походного костюма, он разделял беспокойство своего сородича. Отряд, которому необходимо выполнить важные задачи: сдерживать натиск наступавших врагов до тех пор, пока не будут выведены все мирные жители, обрушить на Убежище и на головы нападающих лавину и спастись самим — был сформирован за кратчайшие сроки. Сейчас советники в последний раз осмотрели тех, которых впоследствии точно назовут героями, и дали шанс любому из них отказаться. Всё-таки лучше уж сейчас принять чей-то отказ, чем потом столкнуться с подлым дезертирством. Однако все четверо не дали слабину. Такой настрой не смог разрушить даже очередной драконий рёв, что раздался очень даже близко. Казалось, уж на этот раз монстр точно нападет на церковь. Однако этого не произошло, что тем самым подтвердило домысел о том, что монстр специально держится в стороне от носителя метки, потому что боится своим огненным дыханием задеть его. А кстати, о беглеце… Нынешний огненный рёв сильнее обычного повлиял на мужчину. Боль по новой окатила тело мага и вновь нарушила его восприятие реальности. Безумец шатнулся, чуть не упал, устоял лишь благодаря своей трости. А когда вся боль перешла в его голову, он инстинктивно прижал руку к виску и оскалился. Он ничего не мог сделать с этим порывом, осталось лишь перетерпеть, однако тихий стон он всё равно не удержал. Такое изменение в поведении, разумеется, не прошло мимо свидетелей. Все тут же обратили на него внимание.  — Это опять из-за метки? — спросила Лелиана. Кажется, на секунду в глазах женщины промелькнуло сострадание. Ведь они видят этого мужчину во второй раз и во второй раз он вынужден бороться с магией, которая беспощадно терзает его тело…  — Вроде нет. Кажется, так влияет на него дракон. Может быть, старается лишить сил, чтобы он не смог бежать, — делал новое предположение Солас, с пугающей серьёзностью посматривая на мага. Будучи никоим образом не связанный со скверной, эльфу тяжело было точно предположить, что происходит с носителем метки. Однако в том, что она задействована в этом истерзании, он не сомневался. А это очень нехорошо… Но остальных эти слова даже успокоили. Ведь они подтвердили, что мотивы беглеца искренние. Он показал себя, потому что не видел выхода и потому что враг не давал ему сбежать. Хотя это не оправдывает мерзость его поступка, но хотя бы зарождало частичку доверия даже у грозной Искательницы. Совет подошёл к концу. Каждый советник начал выполнять свою задачу. Лелиана начала операцию по выводу людей из горячей точки, заодно не упуская взгляда с молодого тевинтерца. Каллен направился на выход из церкви, чтобы скоординировать работу тех солдат, кто останется защищать вход в здание. А отряд ждал указаний Кассандры.  — Пошли давай! — рявкнула воительница, когда подошла к нежелательному, но всё-таки пятому участнику их отряда и небрежно схватила того за одежду, чтобы потащить за собой. Однако сейчас это было без надобности. Ведь Безумец смог перетерпеть слабость, головная боль прошла, и он здраво не хотел подпускать к себе храмовника. Поэтому через секунду же мужчина выворачивается из её хватки. Кассандра даже удивилась, ведь в прошлый раз этот маг вёл себя куда покорней.  — Мне наказы сопорати без надобности. Делай лучше свою работу, Кассандра, — высокомерно фыркнул Безумец, гордо поправив свой плащ.  — В этом и заключается моя работа — ловить таких ублюдков, как ты, малефикар! — понятное дело, женщина в долгу не осталась.  — Плохо, значит, работаешь, если всякие ваши церкви и конклавы взрываются. Своими словами мужчина бил по больному, раз намекнул даже на произошедший в Киркволле теракт. Сильно рисковал, но судя по довольной ухмылке прекрасно это осознавал и был доволен собой. Однако продолжать эту словесную баталию и ждать хода от собеседницы он не собирался, а потому тут же приступил к колдовству. Все только и видели, как мужчину окатила черная дымка, а через миг перед ними был лишь черный ворон. Такое представление впечатлило всех, ведь никто из них не видел магию оборотня в действии, а некоторые даже не знали о её существовании. Кто бы мог подумать, что человек может с такой лёгкостью менять обличие. Удивлен оказался даже Бык, который, конечно же, очень скептически относился к магии. Судя по взгляду кунари этот неизвестный маг, которого он никогда ещё не встречал, нравился ему всё меньше и меньше. Кассандра была солидарна с Быком. Сам же Безумец красоваться своими способностями не стал, а тут же перебрался на плечо гнома. Его выбор был очевиден. К воительнице он приближаться не собирался тем более в образе птицы, кунари его не беспричинно нервировал, а одежда эльфа не подходила, чтобы за неё можно было зацепиться острыми когтями и удержаться. Поэтому кожаные декоративные вставки на плечах камзола мастера Тетраса подошли очень кстати. Несмотря на то, что, возможно, перед ним враг всего Тедаса, Варрик отнёсся к поступку мужчины спокойно, даже посмеялся, пока рассматривал птицу. Конечно, непривычно смотреть на животное, которое ничем не отличается от своих собратьев, и понимать, что перед ним на самом деле человек. Это настораживало, хотя немного и забавляло. И всё же Варрик принял правила этой странной, чудной игры и сгонять ворона не стал, а направился с ним на выход из Убежища, только всё-таки неприятно повёл плечами. Ведь вес этой птицы, которая была очень крупной даже по вороньим меркам, весьма ощутим.  — Хах. Незабудка, никогда бы не подумал, что скажу это, но… тебе бы есть поменьше, — посмеялся Варрик. Ответить ему ворон бы не сумел, поэтому только каркнул. Гном, разговаривающий с сидящей на его плече и ему отвечающей птицей, вышел настолько забавным зрелищем, что остальные участники отряда даже не смогли сдержать смешка, хотя и знали, что за маг перед ними.

***

Печально и больно смотреть на то, чем стал их штаб. Буквально ещё часа полтора назад это была всего лишь мирная деревушка, а сейчас уже больше чем наполовину она была охвачена огнём. И чтобы огонь расползался и дальше, уже не нужен был дракон. Поскольку штаб быстро набирающей популярность Инквизиции начал застраиваться неконтролируемо плотно. Один палаточный лагерь, по которому огонь распространялся ещё быстрее, чем по избам, чего только стоил. И если самая старая часть деревни — у церкви — ещё стояла, то там, на первой линии обороны, горело всё. К счастью, смельчакам, которые вызвались провести отвлекающий маневр, удалось полным составом добраться до заветного требушета. За время своего бега они окончательно убедились в том, что от большинства храмовников не осталось ничего естественного, поскольку эти существа бродили по улицам рядом с полыхающими постройками и даже не беспокоились. Смелость смелостью, но нежелание находиться так близко с полностью бесконтрольной беспощадной стихией закладывается на уровне инстинкта, инстинкта самосохранения. А у них он точно отсутствовал. Этим бесстрашием они напоминали порождений тьмы. И такое сравнение не нравилось никому. Потому что оно наталкивало на поистине пугающую мысль — храмовники самые настоящие порождения тьмы, а летающий над Убежищем дракон — Архидемон. И даже если, к счастью, эта догадка не подтвердится, то ужасная судьба храмовников не станет менее… ужасной. Кто их превратил в это? Какими способами? Как они не заметили вмешательство венатори? Ведь орден не мог же добровольно пойти на поводу у тевинтерцев, Лорд-Искатель не мог… Правда же? А главное, кто же этот Старший? Кого в Тедасе история с рыцарем-командором Мередит и красным лириумом ничему не научила? Из-за того, что все укрылись в церкви, оставив у её порога лишь нескольких солдат, в чьих обязанностях было не пускать в здание врага, а после получения сигнала незамедлительно отступать по тому же тайному лазу, что и остальные, враг сосредоточил свою силу на том самом небольшом отряде. Их было всего четверо, но они не сдавали позиций. На это сказывалась слаженность их тактики командного ведения боя. Ведь участвовать в командной работе им приходилось и не раз, Варрику и Быку — уж точно. Из-за этого сторонний наблюдатель бы мог подумать, что бой не приносит им никаких проблем, но это не так, совсем не так. Мало того, что каждый красный храмовник мог доставить проблем из-за своей нереальной силы, выносливости и, разумеется, живучести (как отметил Варрик, когда всадил в одного такого несчитанное количество болтов, а тот оставался жив), так ещё тут были маги. Хотя венатори, очевидно, пожалели свои магические силы и на передовой сражались какие-то молодые тевинтерские недоучки из лаэтан, а не магистры, однако стихийные пшики этих юнцов могли доставить не меньше проблем, чем мечи солдат. Бедный щит Кассандры, который и принимал на себя всю магию, соврать не даст. И всё же на стороне героев играла мотивация. У них была причина стоять на смерть, стоять до последнего, за своих людей, за свою идею. Тогда как противники были лишены того отчаянного порыва, действовали по приказу, а те, кого красный лириум ещё не лишил разума, смеялись, потому что на самом деле не понимали, зачем отряду вообще понадобился требушет. Дракона сбить? Смешно. Никто тогда просто не мог поверить, что эти, точно самоубийцы, захотят спустить на их головы, да и свои — тоже, лавину. И такая недальновидность шла четверым смельчакам на пользу. И главное же — у них всё получалось. Пехота не смогла приблизиться к требушету, а дракон так и не прилетел. Когда отряд покинул церковь, пятый нежеланный участник миссии ждать долго не стал, а взлетел и тут же устремился прочь из деревни. Какого же было удивление остальных, когда слова опасного мага подтвердились сполна. Казалось бы, полностью расслабленный дракон тут же приметил птицу, уставился на неё, а когда понял, что та собирается покинуть деревню, мигом устремился за ней следом. Уже несколько раз отряд позволял себе отвлекаться и поднимать взгляд в небо, чтобы посмотреть на дракона. Каждый раз они боялись, что увидят, как эта громадина летит к ним, готовясь накрыть всю площадь около требушета огнём, однако каждый раз они лишь убеждались, что тот, кому верить нельзя, выполнил своё обещание. В том, что дракон попросту боялся нанести хоть какое-то повреждение своей цели, убеждали эти нелепые догонялки, развернувшиеся в небе. Ворон не сидел на месте, кружил по деревне, менял высоту полета и направление, рисковал подпалить себе перья или задохнуться в дыму. И всё это нужно было лишь для того, чтобы привлечь внимание дракона, заставить того понервничать. Это прекрасно срабатывало. Монстр даже и не замечал происходящего на земле. Особенно, открыто дракон выдавал причину своего нахождения здесь, когда носитель метки вылетал за пределы Убежища и делал вид, что собирается сбежать. И Безумец угадал, когда решил, что из деревни, пока здесь хозяйничают враги, ему не сбежать. Ведь любые его попытки улететь тут же пресекала эта тварь. Облетала его, вставала на пути, иногда для угрозы делала вид, что хочет выпустить на него огонь, сожрать или схватить когтями. Но это было не больше, чем обычным запугиванием. Очевидно, дракон, как и те маги вдали, просто не должен был позволить своей цели сбежать. То, как такая громадина преследует маленькую, по сравнению-то с ним, птицу, зрелище воистину невиданное, забавное да и глупое тоже. И всё-таки отряд не скажет, что этому магу досталась самая легкая задача. Ведь они видели, что он старался изо всех сил удержать внимание дракона на себе, не подпустить даже близко к требушету. Да и тем более состязаться в полёте с ним было очень утомительно: где ворону необходимо махать крыльями раз десять, дракону хватало и одного взмаха. Именно за такую упорность и эффективную помощь отряд был готов и похвалить мага, на время боя даже забыть всю свою ненависть и не смотреть на то, что он всё это делает лишь для спасения собственной шкуры… Но только на время боя! Вид огромной рептилии пугал даже отсюда, с земли, а уж каково было ворону — сложно представить. Интересно, он и вправду настолько смелый, бесстрашный или всё-таки безрассудный? Или всего понемногу? И всё же всем было очевидно, что помощь Безумца хоть и была эффективна, но недолговечна. И вина в этом не его. Поскольку судя по смене интонации в рыке дракона, по более резким и рваным движениям действия мага начинали всё сильнее его гневить. Наверное, не за горами тот миг, когда твари всё это окончательно надоест и она решится любым способом спустить ворона на землю. И даже ничего удивительного в том, что этот поступок будет противоречить прямому приказу. Дрессировщик скажет, что любая собака, даже хорошо обученная и воспитанная, может однажды цапнуть своего хозяина. Всё-таки поведение животных никогда нельзя предсказать наверняка. И уж, конечно, ещё гораздо более непредсказуемой и самовольной будет непокорная драконица, чья природа проявится, даже если её заставили служить магией. И поэтому отряд ещё сильнее подгонял друг друга. Если дракон собьёт носителя метки или того хуже — убьёт, то проиграют они все и весь мир, ведь некому будет окончательно закрывать Брешь.

***

Наконец-то все эти тяжелые минуты подошли к концу. Немногочисленные выжившие храмовники, которые напали на них, были перебиты, а требушет повернут и заряжен. Однако стоило поднять голову, глянуть вдаль, где долина обрывалась горным хребтом, и они с ужасом понимали, что до сих пор не был подан сигнал. Конечно же, отчаиваться никто не смел, поскольку, чтобы перевести через подземный ход такое количество людей, которое было в церкви, понадобится время. Но всё равно пустое ожидание, неизвестность пугали. Ведь вдруг агенты Лелианы ошиблись и выйти через те подземные ходы было невозможно, а может какой-нибудь обвал случился сейчас. Это означало, что вся их миссия обречена на провал, как и вся Инквизиция… Впрочем на все эти мысли у них не было времени, как и просто ожидать. Поскольку с пехотой-то они разобрались, а вот дракон никуда не делся. И чем дольше они бездействуют, тем стремительней приближается тот момент, когда монстр вспомнит о них. Безумец старался очень осторожно тратить свои силы, ведь они ему ещё понадобятся на полет обратно. Однако об этом пришлось забыть, пока он отвлекал дракона. Ведь такой способ полета с постоянными маневрами, резкими взлётами и опасным пикированием прямо мимо горящих изб не мог не сказаться на его выносливости. Ухудшал ситуацию всё тот же странный порыв на пороге болевого предела. Он еле-еле держался, чтобы в очередной раз не растерять животный облик. Наверняка бы, мужчина уже пожалел, что вызвался на всю эту авантюру, что решил так безбашенно рискнуть. Однако как и тогда, когда появился в Ставке командования, так и сейчас Безумец не сомневался, что другого выхода просто нет. Та упорность, с которой дракон не давал ему покинуть Убежище, подтверждала, что сам он бы сбежать не сумел. И поэтому одиночке впервые за долгое время пришло довериться чужим, отряду профессионалов и смельчаков, но одновременно и глупцов. Поскольку большой шанс, что все они погибнут, когда спустят на долину лавину. И если не от неё самой, то заблудятся в шахтах или насмерть заледенеют в горах, пока будут пытаться догнать своих. Именно эту отвагу он и назвал глупостью, поскольку считал, что настолько важные члены Инквизиции (особенно, Кассандра) не должны были допущены до этой самоубийственной миссии. Лучше бы отправили Резерфорда, как он сам и хотел. Ведь найти нового генерала войск не так сложно нежели новую Правую Руку. Хах, а ведь по такой логике он и сам себя мог приписать к глупцам, поскольку, не страдая страстью к самоубийству, он сейчас сам вызвался поиграть с огнем, точнее — с огнедышащей тварью. А такое наглое издевательство над терпением дракона, разумеется, не могло ему однажды не аукнуться… Солас, не менее уставший от всего произошедшего, чем остальные, вновь поднял взгляд в небо в надежде наконец-то увидеть вдали сигнал. Увы, в этом плане его ждало разочарование, но зато он увидел кое-что другое, то, что заставило среагировать незамедлительно и покрыть своим прославленным магическим барьером весь требушет. Для щита такого размера магу пришлось потратить все свои силы без остатка. Солас больше всего ненавидел именно такое своё состояние, магическое опустошение, слабость, бесполезность. Однако сейчас он не спешил выпивать очередное лириумное зелье. Мало того, что оно у него последнее, так ещё за сегодня он их наглотался настолько много, что сами мысли о лириуме вызывали рвотные порывы. А также, будучи мастером в магических делах, эльф сразу понял, что уже превысил свою допустимую и безопасную норму, поскольку отчётливо начал ощущать нотки зависимости, которую вызывает лириум даже в очищенном виде. Ещё два или три выпитых зелья — и у него может начаться какое-то слабое подобие наркотической ломки. Поступок мужчины привлек внимание остальных участников отряда. Поняв, что эльф предпринял попытку хоть как-то защитить требушет, хотя бы от одного драконьего плевка, они тут же глянули на небо. Теперь всем стало очевидно: у них новая проблема. Больше держать дракона в стороне от требушета было невозможно. Случилось то, о чём они думали: терпение дракона исчерпалось. Теперь он не старался держаться на расстоянии от своей цели, а с громким разъяренным рёвом преследовал её и гнал к земле. Зрелище стояло воистину ужасное, вызывало мурашки. Сейчас бы никому не хотелось стоять на пути настолько рассерженной твари. Но вот Безумцу пришлось. Из-за огня всё Убежище, казалось, пылало, как свеча. Но всё же в эпицентре видимость стояла очень плохая, поскольку столпы удушающего дыма застилали всю округу. Дракону с его-то воистину гигантским размером крыльев покинуть область задымления проблем не составляло, чего не скажешь об обычной птице. Загнанному громадиной в ту часть деревни, в которой сильнее всего разбушевался огонь, ворону пришлось проявить чудеса птичьего полёта, чтобы выбраться из этой нежданной огненной ловушки и не задохнуться. К счастью, совокупность животной реакции, человеческого способа мышления и многолетнего опыта использования такого тела помогли Безумцу сменить курс, вылететь в безопасный участок деревни. Теперь не придется падать прямо в бушующий огонь. А то, что он однажды упадёт, мужчина уже и не сомневался, ведь дракон летел прямо над ним и заставлял спускаться всё ниже, не давая даже шанса для какого-то обманного маневра… Хотя отныне магу уже было и не до маневров. Отряд прекрасно видел, как из дыма вылетели и дракон, и птица, и теперь летели прямо на них. Хотелось чертыхнуться на этого мага, заявить, что он их подставляет, однако вскоре они осознали, что он даже не понимает происходящего. И отсюда была видна усталость ворона. Продолжительность полёта, долгое пребывание в дыму, из-за чего его дыхание было сильно сбито, и снова то непонятное драконье воздействие не могли не сказаться на его состоянии. Наверняка он снова чувствует ужасную боль, потому что его же крылья его не слушались, и маг летел очень плохо. Его штормило в разные стороны, то его крылья ещё могли держаться в воздухе, а то он неожиданно спикировал чуть ли не камнем вниз. Маг и искатель также прекрасно чувствовали, что мужчина ослаб магически. Кажется, его животный облик до сих пор держался на одной лишь его гордости. Очевидно, ему уже и не до дракона, и не до миссии. Он желал лишь долететь до ближайшего конца деревни, где начинались нечищеные сугробы и в которые не больно будет падать. Однако дракон не дал ему выполнить задуманное. Очевидно, дракону окончательно надоело это неинтересное для него преследование, поэтому когда его цель оказалась уж слишком близко к земле и, в принципе, не должна была разбиться, он как никогда сильно и резко взмахнул своими крыльями-парусами прямо по направлению к магу. Такой умышленный взмах настолько огромными крыльями, конечно же, создал уж очень сильный поток воздуха. Слабый ворон совладать с ним был уже неспособен. Все четверо только и видели, как птицу снесло на край плацдарма, на котором и располагался требушет, а потом случилось такое падение, которое и врагу-то не пожелаешь. Не нужно быть знатоком законов механики и её подраздела — динамики, чтобы на глаз определить, какой силы был удар. Падение было серьёзным. Первый же удар о землю разрушил птичье тело, поэтому следующие несколько метров из-за инерции маг прокатился по земле уже в своём обычном облике. Зрелище ужасное, полностью соответствовало итогу. Ведь теперь Безумец бездвижно лежал на земле, на слегка припорошённой снегом площади, и не показывал каких-то признаков жизни.  — Неужели разбился? — ахнул Варрик, во все глаза наблюдая за происходящим. Конечно же, все эти махинации с изменением облика, догонялки с драконом и как кульминация трагическое падение героя ум писателя уже представлял на страницах своего нового романа. Настолько свежее и не клишированное разбавление батальных сцен, однозначно, понравится читателям. Однако шутить на эту тему Варрик не посмел. В отличие от книги, где смерть героя-мага придаст необходимого драматизма и точно понравится церковным цензорам, ныне смерть носителя метки очень нежелательна. Варрик хоть и думал в правильном направлении, но нежелание смерти этого человека являлось следствием не холодного расчета, а его добродушия. Кассандра и Бык же отреагировали с большим равнодушием. Хоть произошедшее впечатлило и их, но вот вид бездвижно лежащего мага заставил их только хмыкнуть — не больше. И только Солас понимал всю серьёзность последствий смерти беглеца. В прошлый раз, когда Якорь лишился своего сосуда — металлического шара — случился Прорыв Завесы, именно поэтому у эльфа были подозрения, что потеря ещё одного сосуда, которым и стал Безумец, может привести к похожим последствиям. Разумеется, это не точно, это были лишь предположения. Однако один раз он уже поплатился за свою спешку и неосторожность, когда отдал Сферу, поэтому повторять ошибку Солас не собирался и готовился к любому развитию событий. Именно поэтому с момента падения носителя метки эльф стоял и с ужасом озирал его, кажется, даже забыл, как дышать. И хотя дракон рассчитал правильно, падение с такой высоты не должно быть смертельным (по крайней мере, какой-нибудь крепкий воин бы выдержал), но этот маг уж слишком слаб физически, так что никто не мог сказать наверняка, как он переживёт такой удар. Казалось бы, когда надоедливая мелкая птица его больше не тревожила можно было напасть на остаток защитников Инквизиции, тем более как удачно они были неподалёку. Однако дракон отлетел в сторону и так же молча, не издавая ни единого рыка, посматривал на свою цель. Кажется, он прекрасно понимал, что с ним сделает хозяин, если этот маг, к которому он не должен был прикасаться даже когтем, погибнет по его же вине. Что там говорили разочаровавшиеся в своей религии? Создатель не уберег свою самую верную последовательницу — Джустинию — позволил ей погибнуть от рук каких-то террористов, зато подобным, как этот хромой маг, ублюдкам-малефикарам он дарует просто фантастическую удачливость и живучесть. И сегодня эти слова и несправедливая справедливость Создателя достовернее всего со времён взрыва Конклава подтверждались. Ведь Безумец не просто выжил после такого чудовищного падения, а получил совсем незначительные травмы. Несколько ушибов, кажется, да ссадины. Из-за падения и резкого физического удара о землю, из-за которого мужчина даже потерял сознание, затихла и до этого во всю пылающая метка. Но её неактивность продлилась всего лишь несколько секунд. Уже совсем скоро, раздраженная неустойчивым состоянием мага и расшатанной из-за боя Завесой, она вспыхнула с новой силой. И эта «сила» исчислялась не только количеством зелёного света, который она начала излучать, но и очень сильной болью. Настолько сильной, что она вмиг вытянула своего носителя обратно в реальность. Безумец очнулся с очень резким вдохом. Кажется, его тело само не поверило, что ещё живо. Но не получив времени обдумать произошедшее, мужчина был вынужден тут же инстинктивно обхватить изнывающую и пылающую как светом, так и болью руку.  — Для сломаногого дохляка этот слишком живучий — с отвращением сплюнул Железный Бык и продолжил осматривать павших магов венатори на наличие каких-нибудь полезных склянок с эликсирами для их уже весьма потрёпанной команды. Бык, пробыв в шкуре громилы-наёмника, привык ко многим местным нравам и даже магам. Он и Соласа зауважал за пусть порой и заумно магическую, но всё-таки мудрость, и давно уже в свой отряд взял эльфийскую магичку, хотя это и противозаконно. Но отчего-то именно этот маг, которого он сегодня увидел впервые, вызывал слишком сильное недоверие. То ли нюх у него на малефикаров хороший, то ли умелый глаз Бен-Хазрата рассмотрел в этом неуклюжем маге зачатки высокомерия тевинтерских магистров. Так или иначе, но взгляды советников, балансирующие между испугом и ненавистью, красноречивей любых догадок подтверждали недоверие Быка.  — Кассандра, постарайтесь привести его в чувства. Вдвоём мы сможем дольше удерживать барьер, — произнёс тогда Солас, несомненно радостный от такой удачливости беглеца. Единственный пока понимая истинную ценность жизни этого человека, эльф и сам бы постарался его притащить. Однако мужчина был вынужден оставаться около требушета и по средствам прямого контакта подпитывать щит. Услышав эту просьбу, Пентагаст нахмурилась. Ей не хотелось к носителю метки даже подходить, а уж тем более поднимать, приводить в чувства и тащить обратно. А ведь если он ещё окончательно свои кривые ноги разбил, то ей придется его буквально тащить на себе. От последних мыслей выражение на лице женщины отчетливо сменилось уже на отвращение. Но делать было нечего. Будет как минимум обидно, а как максимум случится катастрофа, если их миссия после стольких потраченных усилий рухнет лишь потому, что она побрезгует притащить сюда второго мага и они не воспользуются их последним шансом защитить требушет. К счастью, пятый участник отряда свалился совсем близко, поэтому у Кассандры получилось быстро до него добежать. Дракона пока не было ни слышно, ни видно, да и она не собиралась тратить время на поиски. Окинув беглеца взглядом на выявление первичных признаков ранений — крови и не найдя таковых, воительница без особой аккуратности подхватила его под руку. После падения Безумец продолжал лежать и, со всех сил сжимая бедную руку, красноречиво ругался на тевене. Если бы магистр так сильно не любил небо и полеты, которые для него являлись олицетворением самой свободы, то после двух сегодняшних падений он точно бы зарёкся летать. Поэтому ему оставалось лишь ругаться на происходящее и желать просто вновь впасть в беспамятство, и пускай эти Инквизиция, венатори и дракон как-нибудь сами разбираются. Но появление постороннего разбавило резкость всех этих мыслей, поэтому мужчина даже с большой благодарностью принял помощь женщины и начал подниматься. Даже если его падение не закончилось переломами, то его стоны лучше слов говорили о том, насколько болезненными были ушибы. У него даже стоять на своих поврежденных ногах получилось не сразу. Очень сильно шатался, пару раз чуть не упал. К счастью, Кассандра успевала его удержать. Его неуклюжесть хоть её и раздражала, но не столь сильно, поскольку даже ей, женщине, не составило проблем его держать. Когда Безумец наконец-то смог стоять сам хотя и с полной опорой на трость, Кассандра обрадовалась, что её худшие предположения не сбылись и ей не придется его тащить. Но больше ждать у них времени не было, поэтому Пентагаст собиралась поскорее привести его к требушету. Однако вновь всё пошло не так. Неожиданно на плацдарме, как будто из ниоткуда, появились новые враги. Отряд тут же схватился за оружие, но ничего не успел сделать. Их всех за секунды окружили, и десятки мечей своим остриём безжалостно стали смотреть на них. Сейчас беспомощной оказалась даже бойкая Кассандра. Воительница хоть и обучена сражаться с толпой, но когда этой «толпы» настолько много и её поддерживают маги, в одиночку не справится никто. И вскоре под напором венатори, воительница была вынуждена отступать к остальному отряду. И теперь их четверых взяли в плотное кольцо. Настолько резкий перелом в сторону врага и разрушение всех их стараний даже не драконом, а совсем неожиданным подкреплением, вызывало уже не страх, а нервный смешок, и следом за ним — злость. И эту злость они готовы были выпустить на пятого, Кассандра даже, кажется, не выдержала и крикнула ему что-то. Ведь мужчину в отличие от них в кольцо не брали, не угрожали, даже мечами запугивали лишь для того, чтобы он продолжал стоять на месте, а не пятился к остальному отряду. Это и правда выглядело подозрительно и провокационно. Однако, на самом деле, Безумец и сам не понимал, что происходит. Молчал, стоял, лишний раз нападающих не провоцировал, но всё же порой позволял себе оглядеться, оценить обстановку. Все эти люди не были похожи на тех, кто составлял костяк основной армии, здесь не было ни одного лишенного разума, изуродованного мостроподобного храмовника или слабого мага. Их окружали профессиональные мечники-сопорати и тевинтерские маги, наверное, те самые, которые всё это время и караулили периметр деревни. Вот теперь Безумец понимал, почему нападающие не потерпели поражение, когда большая часть первого войска оказалась погребена под лавиной — все те нападающие были, так сказать, обычным мясом для отвлечения и изматывания сил оборонявшихся. Их жизни не были ценны, о них скорбели, наверное, единицы. Ведь самые ценные единицы войска, то самое подкрепление, пошли в обход и прибыли только сейчас. Безумец предполагал, что этим людям отдали приказ окончательно зачистить Убежище, добить оставшихся защитников и жителей. Однако то ли мужчина абсолютно не разбирается в военных стратегиях, то ли эти солдаты ведут себя совсем нелогично. Подкрепление должно было штурмовать церковь, поскольку дракон же видел, что все защитники нашли укрытие именно в этом здании. Там бы солдаты нашли подземный лаз и начали бы преследование. Но вместо этого они сейчас все здесь, окружили пятерых, которые может и мастера своих индивидуальных навыков ведения боя, но точно не бессмертные герои церковных сказок, которые одной левой ухайдохивают всех порождений тьмы до маток первого колена, а одной правой — Тевинтер как главного рассадника плохих дядь, обидевших Создателя. Такое трепетное и осторожное поведение всех этих солдат по отношению к своему, как это бы странно ни звучало, предку заставило Безумца догадаться, что и они здесь только по его душу. После такого мужчина сам еле удержал в себе истерично нервный смех. Ведь он пришёл сюда всего лишь за одной своей вещью. Понимал риск провала, знал, что его с легкостью могли изловить, но надеялся, что для венатори он действительно важен, как говорил Алексиус, и они пошлют хотя бы парочку своих агентов-недотеп, разоблачением которых он бы отвлёк внимание Инквизиции от себя, а сам благополучно бы уже сбежал. Однако всё получалось непредсказуемо плохо. Сначала атака вражеского войска, потом маги по периметру, которые бы не выпустили его, следом ещё был и дракон, которого некоторые особо повидавшие ужасы недавнего Мора уже готовы были окрестить архидемоном. А теперь вот ещё и новое подкрепление, которое собралось на этом плацдарме только из-за него. От такого внимания к своей персоне Безумцу стало даже как-то… неловко, что ли. Столько сил, людей и ресурсов потрачено на это нападение ради перехвата одного единственного мага. И ради чего? Чтобы своим напором спровоцировать ему лишний способ погибнуть? Ведь жизнь мужчины за сегодняшний вечер слишком часто висела на волоске как раз из-за тех, чья задача была просто не дать Инквизиции его вывести из Убежища и вновь спрятать. Так теперь ещё из-за такого вычурного, но бестолкового нападения завтра, если Инквизиция переживёт эту ночь, наверняка уже весь Тедас будет знать, кто у них тут главный враг, революционер мирового масштаба и взрыватель конклавов. А это приведет к резкому скачку важности и необходимости Инквизиции на мировой арене… Старший, однозначно, нанял себе плохого стратега, а если сам он такой план нападения и придумал, то… то Безумец окончательно перестал узнавать в нём того жреца, коим его знал. Эту минуту бездействия нападающих разбавил дракон. Его гневный рёв где-то в небе напомнил защитникам, что подкрепление не главная их проблема. И действительно. Ведь после этого в землю влетел драконий огненный сгусток. На секунду отряд даже онемел, подумал, что он целился в требушет и всё-таки попал в него. Поскольку это бы означало полное и безоговорочное поражение и их, и всей Инквизиции. Однако, к счастью, нет. Огненное дыхание дракона было хаотичным. Оно опалило частокол за плацем, не задев никого. Пока все задрали головы вверх, пытаясь проследить за движением этой твари, тем временем уже раздался сильный грохот, и земля задрожала под ногами присутствующих — такие последствия были от приземления огромной черной драконьей туши. Заодно раздался и истошный крик одного из лучников. Видимо, громадина садилась так неаккуратно, что рухнула прямиком на одного из венатори. За сегодняшний вечер дракон приземлился впервые. Это точно не к добру. Это Безумец понял сразу. Стоило обернуться туда, где была это рептилия, и он буквально потерял дар речи. Но мужчину испугал не вид этой безобразной морды, а присутствие ещё одного, казалось, неизвестного существа. Постепенно от приближающего пожара стал всё сильнее ощущаться запах гари. Казалось, именно отравление им и вызывало эту странную галлюцинацию. Но чем ближе был образ, тем четче становился и тем сложнее было спихнуть всё происходящее на игры разума. Силуэт был огромен, превосходил по росту даже любого из кунари, а ведь это не какой-то монстр, он был человекоподобен. Вокруг существа светился красный ореол, предвещавший опасность и уродство. И это уродство привносил именно лириум, красный, который буквально… рос из него. Вскоре стало совсем понятно, что это не просто человекоподобный монстр, это именно изуродованный человек. На нём даже до сих пор висели остатки от некогда дорогостоящей мантии. И Безумец готов был поклясться, что это одеяние прямиком из его мира, из Древнего Великого Тевинтера… Первое предположение мужчины было то, что перед ним один из самых старых колдовских ужасов — одержимый демоном гордыни древний тевинтерский сомниари. Почему сомниари? Да потому что только тело сомниари, ставшего одержимым при жизни, может не истлеть, не превратиться в одни гнилые летающие кости в лохмотьях за века блуждания и по дремлющему, и по недремлющему мирам. Однако когда появился закономерный вопрос: «Куда уж хуже?», маг приметил важную деталь: причем тут красный лириум? Ведь такой лириум, по предположениям Безумца, заражён скверной, как и его носитель. А значит, в изуродовании этого существа виноват не демон… Неужели порождение тьмы, эмиссар? Когда оно приблизилось, все солдаты расступились, и Безумцу больше не пришлось выглядывать из-за их спин, а получилось столкнуться с этим почти лицом к лицу, мужчину наконец-то осенило. Это никакое ни «оно», это «он», человек. А главное, его лицо хоть и изуродованное инородными кристаллами и странной смесью металла, но оно оставалось столь же живым, не уничтоженным временем, поэтому Безумцу не составило проблем признать в этом нечто знакомого… Это… это Сетий? Не. Может. Быть. Эти домыслы вызвали на лице мужчины самые искренние неподдельные эмоции удивления и шока. Безумец знал достаточно, даже больше самой Инквизиции. Магистр давно догадался, кто такой Старший, знал ещё с нападения храмовников в Храме под предводительством Лорда-Искателя, что жрец Думата выжил, так же, как и он, пережил не пойми где и как целое тысячелетие. Но самое главное, это тысячелетие гораздо сильнее повлияло на рассудок жреца, Безумец это прекрасно заметил в глазах подконтрольного Серого Стража. И всё же до последнего мужчина считал, что Синод (по крайней мере те, кто выжил) должен был пережить те же метаморфозы, которые происходили с ним. Ведь в тот роковой день они были там, в одном помещении, где даже по меркам Империи творился страшнейший ритуал, и все вместе, без исключения, они попали в Тень. Что было потом, Безумец хоть и не помнил, но не сомневался, что всех вторженцев постигла одна судьба. Тогда почему жрец Тишины сейчас выглядит так ужасно?! Что с ним случилось?! Что случилось со всем Синодом? Что… что вообще случилось там, в Тени? И поныне память мужчины во многом ему отказывала. Он не упомнит всего того, что связывало его с этим жрецом, каким образом и при каких обстоятельствах пересекала их судьба. Но в том, что они были знакомы, нельзя было сомневаться. Без малого всего месяц назад и этот жрец, и другие члены Синода были частью его мира, кругом общения. Поэтому очень тяжело Безумцу было принять, что человек, которого он знал, стал таким монстром. То ли порождение тьмы. То ли одержимый. То ли ходячий кусок красного лириума. Осталось ли в нём хоть что-то от личности, коим он был? Или его разум изуродован не меньше, чем тело? Увиденное ещё тогда, в Храме, безумство в его глазах говорило о многом… Впрочем, эти глаза как зеркало души могли рассказать о многих страшных историях. Сколько же в них было ненависти на всё окружение, кажется, на весь этот мир. Оно и понятно: всё, до чего может дотянуться его взор, будет ему чужим, новым миром, тем, где канули в века многие известные ему правила и мировоззрения. Но чернее эта ненависть казалась от презрения всего живого. Именно так смотрят порождения тьмы: страшным хладнокровием и с завистью. Что может быть лучшим доказательством влияния скверны на новое восприятие мира этого магистра? А ещё в этих глазах была боль и ставшее словно клеймом чувство потери… всего. Он многое пережил… слишком многое для обычного человека. Безумец совсем недавно стал посмертным заложником этого кошмара, которые нынешние современники называют девятой эрой, эрой дракона. Поэтому даже он не мог представить, через что прошёл его сородич, как пережил эти страшные метаморфозы с собственным телом, которые, очевидно, не могли пройти безболезненно. После такого откровения, кажется, даже забывались те опасные для всего мира планы этого существа, его бесчеловечные поступки, тяжело было стерпеть и не почувствовать к нему хоть какой-то отголосок сострадания. Однако к Безумцу вместе с этими мыслями подошло навязчивое желание ехидно улыбнуться и громко, выразив всю собственную накопившуюся за это время ненависть, закричать: «Vishante kaffas! Я же тебе говорил!», — и разумеется, использование самого цветастого ругательства. А он ведь им действительно говорил. Но, конечно, его, постыдного агностика, не послушали. Жрецы были слишком самоуверенны. С одной стороны, беспрекословное подчинение приказам своих богов делало их действительно светлыми примерами их религии, но с другой, и они, и весь мир уже знает, к чему такое слепое следование фантастическим голосам из Тени может привести. От вида такой страшной махины, коим стал некогда самый обычный человек, сложно было надеяться на переговоры или какое-либо мирное стечение событий. Казалось, это существо совсем не было способно к разговорам. Однако когда его солдаты расступились и он оказался совсем рядом с тем, из-за кого и был устроен весь этот кровавый переполох, многое в измученном, казалось, бесчувственном куске лириума вмиг переменилось. Его глаза, застывшие в ненависти ко всему этому миру, сейчас отразили радость, самую искреннюю из возможных, и даже отголосок того тепла, когда начинаешь мечтать и надеяться, что теперь будет всё по-другому. Разумеется, для него эта встреча была долгожданной. После стольких лет блужданий в забвении, в обмане ложного бога, который не защитил от такого проклятья, как скверна, своего главного последователя, в новой реальности, недостойной называться предком Империи, эта встреча способна была растопить сердце прошлого жреца… если, конечно, лириум на нём ещё не порос. В связи с этим взгляд магистра был даже чересчур дружелюбным, если учитывать, что в былое время они были далеко не друзьями. И хотя до соперничества никогда дело не доходило, а они друг друга могли назвать неплохими знакомыми, но весь Синод открыто выражал свою предвзятость и даже насмешки по отношению к хромому магу. Конечно, вокруг того человека, который был известен абсолютным безразличием ко всей духовной жизни общества, но при этом которому покровительствовал сам прошлый Жрец Думата, не могли не виться разного рода слухи, предвзятости и завистливые сплетни. А у Сетия на этого мага были и свои обиды. Некоторое время ведь Безумец являлся его наставником. И этот период был одним из самых сильных испытаний для тевинтерской гордости будущего Верховного Жреца. Поскольку мало того, что хромой маг, подозреваемый в неверии в их богов, был гораздо магически сильнее и одарённее его самого, так ещё он будучи наставником являлся моложе ученика на десяток лет. Такое полное превосходство одного над другим, конечно же, порождало много пусть и безобидных, но способных задеть любого гордеца насмешек и шуток в сторону последнего. Однако ныне все эти распри прошлого забылись, глаза магистра видели перед собой лишь единственный кусочек их общего, родного, самого лучшего мира.  — Безумец! С нашей последней встречи прошло так много времени, ты смог наяву увидеть этот мир, всю его гниль. Мир лицемерных сопорати и трусов, которые ещё смеют называть себя магами. Тогда почему ты пытаешься вновь бежать, сопротивляться? Безумец нахмурился. Не успел их диалог начаться, а он уже по первой же реплике своего нежеланного собеседника понял всю бессмысленность дальнейших переговоров. Ведь Сетий говорил так… странно. И дело здесь не в скрипучем, рваном голосе, а в возвышенном, прямом тоне, и главное, нелогичности и даже какой-то бессвязности. Он никогда так не говорил. Хромой маг обернулся, кратко глянул на остальной отряд. Кажется, подсознательно он желал, чтобы они вытворили какую-нибудь глупость или сотворили чудо, перетянули на себя всё внимание, а сам мужчина мог бы сбежать и не стоять прямо рядом с этой… с этим человеком. Однако нет. Все четверо были взяты в плотное кольцо из мечей и щитов. Им не выбраться. Впрочем они сами были дезориентированы, на Старшего смотрели, чуть ли не разинув рты. Поэтому Безумец только вздохнул, поняв, что всё опять зависит только от него.  — Может быть, потому что меня пытаются убить? Как минимум, эта громадина — уж точно, — произнёс он и глянул на дракона, что так и сидел верным псом за спиной Старшего. — И всё из-за метки. Безумец ответил с лёгкой глупостью. Ведь он уже давно понял, что убивать его не собираются. Было бы верно обратное — убийц бы подослали ещё в Редклифе. Однако изображать наивного дурачка перед Синодом у него давно уже вошло в привычку. Нелепость этой фразы подтвердила реакция Старшего: он засмеялся. Судя по хрипу, вырывающемуся из груди, смех ему приносил боль, но его это не останавливало. Ведь, наверное, отреагировать так… так живо у него получилось впервые.  — Это Якорь, Безумец, вестник нового идеального мира и моего возвышения. А это, — когтистая рука поднялась и указала на завихрение, оставшееся от Бреши, которое прекрасно было видно из Убежища, — следы твоих деяний, твоего бездумного вмешательства. Но в том нет твоей вины. А потому я не желаю твоей смерти. Наоборот — хочу помочь, спасти от лжи этого сброда, которое назвало себя Инквизицией и ещё смеет бросать мне вызов. Мне! Корифею! Новому богу! В ответ на эту тираду Безумец хмурился ещё больше. Ему совсем не нравились эти громкие речи.  — Думат приказал тебе заявить на божественность? — очень осторожно спросил он, даже не зная, как с таким неуравновешенным собеседником разговаривать.  — Древних богов нет! Думата нет! Они предали всех нас, не откликнулись, когда я взывал к ним, не спасли наш народ от позора. Как нет и Создателя! Мы были в Златом Граде, мы видели его трон. И он был пуст! Что там подумал Безумец? Что не узнаёт в этом существе человека, которого когда-то знал? Да, именно так, и сейчас он окончательно в этом убедился. Слова о том, что Сетий был набожным не пусты. Это полная правда. Безумец всегда знал, что быстрее он уверует в эльфийский пантеон, в какого-нибудь там Фен’Харела, чем этот жрец отвернётся от своей веры. Но это произошло. Он мало того, что отрёкся от своего бога, так ещё заговорил о новом. В их время никакого Создателя не существовало и даже упоминания о нём. Очевидно, Создатель — одна сплошная выдумка лицемерных сопорати, которые и геноцид магам устроить решили, и с себя всю ответственность за тысячи погубленных жизней спихнуть на наставления выдуманного идола. Поэтому о каком «троне» идет речь, Безумец не понимал, как и не понимал этого «мы» в его словах. Что с ним произошло в Тени, что он там увидел, мужчина не знал, поскольку не помнил. И хотя по причине беспамятства он готов был поверить во многое, но только не в то, что Златой Град действительно существует и это дом вымышленного существа из религиозных сказок нынешних сопорати… Однако на этом у мужчины закончились силы на все эти мысли и погружения в воспоминания и собирания произошедших событий в целостную картину. Ведь, и без того измотанный гонкой с драконом, падением и меткой, сейчас он начал ощущать новую проблему. Его тело ощутило вновь то пугающее движение. Переходя из звучания на уровне шёпота в уже более громкую стадию, песня вновь начала разрастаться в нём. Но так она никогда ещё не звучала ни при близости любого красного храмовника, ни рыка дракона. Что-то такое же сложное и страшное он ощущал только в свой первый день в этом новом мире, тогда, когда его как раз и вели к Бреши. Мужчина буквально почувствовал, как это что-то инородное начало захватывать его, сливаться с его кровью, словно корни паразита, проникать во все части его тела. Зов становился громче, невыносимо громким. Его начинает сводить с ума близость такого отравленного существа, как Корифей, или он сам усиливал движение скверны в крови Безумца, вынуждая к подчинению? Конечно же, Безумцу это не нравилось, ведь ему так хотелось верить, что в нём самом на самом деле не было скверны, главной погибели всего живого… К сожалению, эти надежды были пусты. А тем временем песня начала всё заметнее выводить его разум из реальности. Старший такое изменение в поведении своего сородича трактовал по-своему.  — Вместе мы спасём этот мир, Безумец, вернём наш дом. Я взойду на трон Создателя, стану их новом богом, а ты будешь рядом. Вместе мы возродим Империю. Что ж, за то, чтобы вернуть дом, свой мир, Безумец бы отдал всё, что угодно. Чтобы больше не было всех эти проблем, метки, Бреши, скверны, религии лицемерных сопорати и чтобы маги больше не прятали свои лица, не скрывали свой дар, будто это какое-то проклятье… Кто-то бы даже подумал, что он согласился на предложение Корифея. Хотя мужчина и безумен, но не настолько, чтобы не понимать, что старый мир, каким он его помнит, уже не вернёшь, а новый, его подобие, не создать. По крайней мере не создать тем способом, о котором талдычит этот жрец. Они уже раз побывали в Тени. Как итог, шестеро не пойми где, и неизвестно, живы ли, один превратился в какую-то ядрёную смесь порождения тьмы и красного лириума, а последний, быть может, сам вскоре повторит его судьбу, раз точно отравлен скверной. А весь этот мир уже тысячу лет неустанно старается поглотить Мор. И после всего этого Сетий хочет повторить ритуал? Ну, точно — ничему жизнь дураков не учит. Впрочем, на самом деле мнение Безумца, как и его слова против, никто слушать не собирался. Сейчас Старший ни за что бы не усомнился в своей правоте, а значит, даже и подумать не может, что его сородич захочет пойти против него самого. А у мужчины сил возразить становилось всё меньше, песня этому прекрасно поспособствовала.  — Но сейчас ты погибаешь, поскольку Якорь не может быть использован смертным таким образом. Ты не должен был появляться тогда, в Храме, и забирать его, ты не умеешь им владеть. Подойди ко мне, я заберу его, и ты станешь участником моего вознесения. На этих словах Корифей вытянул вперед свою руку, в которой всё это время держал предмет шарообразной формы. Сначала на эту вещь никто не обращал внимания, но теперь появился повод для беспокойства. Она ведь, очевидно, эльфийская. Безумец бы мог поклясться, что видел уже что-то похожее на фресках в эльфийских храмах, которые в своё время исследовал. Увы, сейчас он был не в том состоянии, чтобы вспоминать. А Сфера сделает только хуже. Неожиданно, хранитель эльфийских потаённых знаний вспыхнул в когтистой руке, за ним, не уступая в яркости, вспыхнула метка, вызвав у своего носителя крик от ужасной, нестерпимой боли. Солас будучи с остальным отрядом следил за происходящим издалека, изо плеч солдат, которые их окружили. У него прекрасно получалось строить на своём лице гримасу полного удивления и делать вид, будто бы он не знает, что за монстр тут расхаживает. Однако он тщательнее всех следил за странной беседой двух тевинтерцев. То, что хромой маг опять открыто выражает полное нежелание идти на поводу своего сородича, эльфу нравилось. Однако абсолютно не нравилось то, что у того никто и не спрашивал. Венатори пришли сюда не спрашивать, а забрать одного и добить остальных. Именно поэтому, когда Корифей активировал Сферу Средоточия, Солас уже нескрываемо занервничал. Разумеется, этот зазнавшийся кусок красного лириума мыслит в правильном направлении. Метка рано или поздно уничтожит своего носителя, поскольку природа её магии для него чужеродна. Однако кому, как ни ему, хозяину Сферы, знать, что это не тот способ, благодаря которому можно было бы безопасно извлечь Якорь. Да это вообще не способ. Это ошибка, заблуждение, которое приведёт лишь к катастрофе. Именно эту катастрофу он и пытался предотвратить, но сейчас она уже происходит на его глазах. Увидев, как нервно начал переминаться с ноги на ногу эльф, Бык как только мог сильно схватил того за плечо. Именно эта хватка удержала Соласа от безрассудной попытки вырваться из оцепления и неминуемой участи быть насаженным на меч одного из венатори. Правда, мужчина это осознает только потом и обязательно поблагодарит догадливого кунари, однако сейчас продолжал вырываться. В отличие от других, он ведь не мог спокойно стоять и дальше выжидать подходящего момента. Потому что такого момента не будет: как только Старший о них вспомнит, то прикажет убить. Хотя они все погибнут гораздо раньше, если катастрофа случится. Второй такой сильный выброс энергии, тем более вблизи Бреши, Завеса уж точно не выдержит. Все его надежды были на второго мага. Ведь Безумец и поныне не принимал искаженную правду своего сородича. Проблема в том, что он слишком слаб. С одной стороны, его буквально раздирала на части теряющая стабильность метка, а с другой, была скверна, которая ломала его психику и вынуждала к беспрекословному подчинению, как того и хотел жрец Думата. Как вдруг все четверо увидели вдали чёрного неба яркую красную вспышку. Сигнал. Да, о, Создатель, это он! Значит, Каллен и Лелиана перевели людей, значит, у Инквизиции ещё есть шанс. Их миссия теперь точно должна быть выполнена. Любой ценой.  — Безумец, сопротивляйся! Сопротивляйся ему! — закричал Солас, потому что не сомневался в силе хромого мага и в его способностях переломить ход события даже сейчас. А ещё потому что ему до последнего не хотелось самому прибегать к магии крови… Ни один сторонний наблюдатель никогда не прочувствует всего того, что сейчас творилось с мужчиной. Телесных терзаний не было, и то верно, но кто может знать, что магия творила с ним изнутри? Активировав Сферу, Старший продолжал говорить слишком возвышенные, пафосные речи. Но поверил ли Безумец в то, что после этой пытки придет долгожданное освобождение от метки? Нет, ведь он прекрасно почувствовал, что живым она его не отпустит. А потому на каждый приказ подойти, не противиться, он сопротивлялся ещё больше. Безумец чувствовал тот магический поток, который связал эти два артефакта: метку и Сферу. Эта магия не отказывала себе в удовольствии побродить по его телу, сделать больно. В том, что метка не исчезает, а наоборот, сливается с носителем, говорил страшный жар, что перебрался с ладони на всю руку, а потом и дальше. Когда зелёный магический огонь добрался до его сердца, дыхание его сбилось, а контроль над телом начал теряться. Только трость стала для него опорой, позволила устоять. Но зачем стоять и сопротивляться? Нужно было позволить закончить ритуал. Ведь не будет больше боли, не будет метки. Он будет свободен, а вскоре освободится и мир. Ему лишь нужно согласиться, помочь новому богу. И они вновь увидят их Империю, очистят её от позора. Они оба, существа былых, давно забытых, времен, станут вестниками просвещения, спасения. Разве не об этом он мечтает? Об этом. И мечта так близко. И его мир, и его родной дом вернутся… Нужно только подчиниться. Нужно последовать за богом. Мужчина схватился за голову, закричал вновь. Поскольку эти мысли были не его, но они уже были внутри: пришли вместе с песней и начали звучать в нём, в его крови. А новая воля заполняла его голову. Нужно. Только. Подчиниться. Его собственный разум терял ясность, подчинялся воле другого. Нужно. Последовать. За. Богом. Вышедший из-под контроля Якорь искажал Тень вокруг своего носителя, всё сильнее отрезал и себя, и его от неё. Маг-сомниари потерю этой мнимой связи воспринимал точно так же, как любой человек потерю конечности, в данном случае — всех. Не то же ли чувствуют усмирённые? Впрочем, он совсем уже ничего не понимал. Боль была отовсюду. Со всех сторон…  — Безумец, сопротивляйся! Сопротивляйся ему! Этот… этот голос не был песней. Был реальностью, которую он терял. И пусть это был лишь стихийный выкрик чужого эльфа, но как же сейчас он всё-таки был необходим. Не сопротивляйся. Не сможешь. Почему не сможешь? Потому что слаб. Слаб? Да, это так. Всё повторяется. Как и раньше. Как… и тогда…

«Фауст, помоги! Помоги мне!»

Этот голос, одновременно, и родной, и забытый, уж точно не мог быть приказом песни. Нет! Эти слова старых его воспоминаний, которые клеймили его навечно. Именно это клеймо не просто напомнило ему о реальности, оно буквально вышвырнуло его обратно. Открыв глаза, он, разумеется, увидел перед собой существо, которое некогда было человеком. А он стоит перед ним, подчиняется его стремлению к хаосу и разрушениям… Этот вид, эти мысли зародили ярость в его почти подчиненном сердце. Это было очень полезно. Ярость напомнила ему о старом обещании, которое не должно было позволить ему допустить самую страшную ошибку прошлого, из-за которой оказалась перечёркнута вся его дальнейшая жизнь. И он не допустит! Все его старания не обесценятся лишь по прихоти этой твари! Солас был прав. Одолеть превосходящего числом противника способна только магия. Редкая, тяжёлая в исполнении, требующая от заклинателя многолетнего опыта, но всё же магия. И Безумцу были знакомы такие заклинания. Увы, только даже он не сможет их исполнить. Ведь их чтение требует много сил и полной концентрации. А сейчас метка слишком сильно его истощила и отрезала от Тени. А значит, здесь может помочь только магия другой природы, берущая силу не из Тени…  — Какой новый мир?! Какой хоть из тебя бог?! — общая истощенность, к которой привело всё произошедшее с ним, не могла позволить Безумцу в слух произнести с тем же порывом, с которым кипела ярость внутри него. Однако напоследок он всё-таки вставил своё слово, выпустил, как говорится, пар. И уже через мгновение мужчина выхватывает кинжал, чья рукоять всегда торчала из-под его плаща, и резким движением руки, почти не глядя, резанул второю руку, и так уже онемевшую от боли. Всё произошло слишком быстро. Солдаты, которые и должны были смотреть, чтобы хромой каких-нибудь глупостей не натворил, сейчас ничего не успели и понять. А тем временем по руке мага уже текла кровь, первыми каплями опускаясь на снег. Вопреки сказочкам храмовников для доверчивых ушей сопорати, никаких фонтанов крови не было, на округу не обрушивались полчища призванных демонов, а сам маг не превратился в одержимого уродца. Нет. Ведь магия крови ничем не отличается от других школ, тоже искусство. И всё зависит от того, как заклинатель захочет реализовать полученные возможности. Безумец и не собирался устраивать из этого шоу, показательные обливания кровью друг друга. Ведь магистр мог впечатлить и силой заклинания, которое он мысленно подготавливал, сливаясь с жизненной силой всех здесь присутствующих. Всё желание Безумца поскорее закончить наконец-то этот ужасный вечер первыми на себе испытали вражеские маги. Все они, поголовно, вне зависимости от того расстояния, на котором находились от мужчины, неожиданно, побросав посохи, схватились за головы. Но это было только начало презентации мощи убийственной смеси энтропии и магии крови. Ведь совсем скоро люди истошно закричали, не в состоянии справиться с психологическим давлением, которое развернулось в их головах. Более молодые и как следствие менее стойкие, уже скоро попадали на землю, начали кататься в неистовом бреду, рвать на себе волосы и биться головой о камни, коими был застлан этот плацдарм. Не стоит думать, что старших магов ждала какая-то другая участь. Все они вскоре валялись на земле. А вот самые опытные, которые, по мнению Безумца, могли бы выбраться из его ловушки, уже были убиты, задушенны собственным телом. Солдаты быстро догадались, что случилось с их сородичами, поэтому, поддаваясь нахлынувшим панике и страху от продирающих до костей истошных криков магов, были готовы напасть на малефикара вопреки даже приказу Старшего. Но мужчина был быстрее их. Убивать всех и сразу, даже если он действительно способен на такое? В этом не было смысла. Чтобы сбежать одним, нужно было довести до полной неразберихи и паники других. Именно этого Безумец и добился. Часть солдат участь ждала похуже магов. Ведь они не просто стали заложниками собственного разума, а прошли самую настоящую психологическую пытку. Это, как показывают дальнейшие события, пережить и перебороть не смог никто. Все они сломались, сошли с ума буквально за считанные секунды, и поддаваясь наставлениям малефикара, накинулись друг на друга. Тем счастливчикам, которые не познали мощь магии крови на себе, были вынуждены вступить в противостояние со своими буквально несколько минут назад товарищами. Некоторые из обезумевших бросились даже на главного. Дракона, вставшего на защиту хозяина, они одолеть, конечно, не смогли. Но главное было сделано — был отвлечён и Корифей, ему пришлось остановить ритуал. Героев Убежища, к счастью, устроенный хаос не задел. Но увиденное их ошарашило ничуть не меньше, чем появление Корифея. Даже Кассандра, казалось бы, опытный храмовник, с открытым ртом смотрела на то, что смог натворить один единственный хромой маг. Только Солас, сам имеющий стертые границы морали, на представление смотрел спокойно даже с восторгом от того, что магистр полностью оправдал все возложенные на него надежды. В использовании магии крови он не видел чего-то отвратительного, ведь давно понял, что только она сможет переломить ход сражения. И никак иначе.  — Был подан сигнал. Кассандра руби канат! Нам нужно уходить, скорее! — громкие слова эльфа вывели его отряд из ступора. Такими темпами эльф точно когда-нибудь доиграется. Ведь найдется тот, кто спросит, почему отшельник командует не по-отшельнически умело. Однако сейчас, на его счастье, ни у кого не было времени, чтобы искать в его поведении подводные камни, поэтому все только подчинились. Пока Кассандра бежала к требушету, чтобы выполнить задуманное, а Варрик уже осматривал округу, чтобы придумать, какой дорогой бы побыстрее довести всех их до нужного спуска, Солас, не тратя ни секунды, помчался ко второму магу. Безумец так и стоял вокруг творившегося хаоса и братоубийства. Он вообще казался здесь чужим, не от мира всего. В том был повинен его чёрный отныне уж очень потрёпанный плащ, так и ещё не лучшее состояние. До сих пор он цеплялся за свою трость как за единственную опору. Дрожал. То ли его знобило, то ли болезненно ломало. На это сказывалось полное магическое истощение, так резко перешедшее в переизбыток. Да и мало того его рука, по которой стекала кровь, и сейчас пылала от нестабильной метки. Хотя, казалось бы, Сфера больше не влияла на неё. Солас на долгие церемонии размениваться не стал, да и брезговать — тоже. Когда подбежал, то тут же подхватил мага под руку и потащил в обратную сторону. К счастью, сам Безумец не выражал какого-то протеста, он смирно пошёл за эльфом, так же мечтая поскорее убраться отсюда. Он устал, как и все они, Солас это прекрасно понял. Страшную утомленность в белых глазах он даже и не пробовал скрывать. Правда, после всего произошедшего жалеть его не хотелось, а так и хотелось крикнуть: «Всё из-за тебя!». Но Солас благоразумно промолчал. Разве на самом деле хромой маг виноват? Нет. Поскольку то, что события примут такой масштаб не мог предугадать никто…