***
— Себастиан, ты дома?! Уф, вот ты где! Вернувшийся с работы, взбудораженный Росс распахнул дверь лоджии, где располагалась домашняя лаборатория учёного-биолога. — Почему ты не отвечал на мои звонки и сообщения?! Ты видел это?! Себастиан сосредоточенно изучал что-то под микроскопом и не соизволил даже поднять головы. Росс тыкнул свой телефон и сунул его под объектив микроскопа. Себастиан нехотя оторвался от исследования и без интереса взглянул на подставленный экран. — Да, видел. Кто-то слил в Сеть наше интимное видео. Такое нередко случается. — Интимное? Это порнография в чистом виде! Наш секс во всей красе и во всех подробностях! Мы снимали его для себя, как оно могло оказаться в интернете?! Себастиан снова уткнулся в микроскоп и пробурчал: — В институте мой телефон часто остаётся без присмотра, когда я работаю. Любой человек мог взять его и использовать в своих целях. — А пароль? Телефон же заблокирован! Ах да, у тебя пароль — твой день рождения. — Именно. Так я и ответил своим подписчикам. Невозмутимость Себастиана и его явное нежелание обсуждать случившееся зародили в Россе нехорошие подозрения. «А что если?.. Да нет, быть такого не может. Или может?.. Ради популярности и не такое делают. Но не Басти, нет, он выше этого». Опасаясь обидеть любимого, он всё же рискнул спросить: — Ответь честно: это ты выложил наше видео? Хмурое сопение и дальнейшее молчание подтвердили его страшную догадку. У Росса непроизвольно сжались кулаки, он набрал воздуха в грудь, придвинулся к Себастиану и… выругался в потолок. — Грёбаный блогер! Зачем?! С какой целью ты это сделал?! Хайпанул? Похвастался всем, какой ты красивый, гибкий, сексуальный? Громкий хлопок ладонями о стол прервал его нелепые домыслы. Себастиан повернулся к нему и заорал: — Я показал всем, какой ты — ты! — красивый, гибкий и сексуальный! А ещё — какой ты сильный и заботливый! Понятно?! Росс опешил. Сдулся. С недоумением повторил: — Зачем? — Он так ничего и не понял. Какой в этом смысл — доказывать незнакомым людям, что он прекрасный любовник? Себастиан смотрел на него исподлобья, и взгляд его был требовательно-ожидающий: ну же, Росс, не тупи. Росс тупил. Пришлось объяснять. — Ты читаешь комментарии в моём блоге? Знаешь, что пишут люди о нас с тобой? Нет, ты давно не читаешь! Потому, что всякие идиоты пишут мерзости и насмехаются над нами. Блокировка помогает лишь отчасти, гомофобы множатся, будто опарыши в падали. Росс сердито хмыкнул. — Ну и плевать на них! Это издержки твоей популярности. У всех известных блогеров имеются ненавистники. Что ты хотел доказать, обнародовав видео нашего секса? Что геи тоже люди и они имеют право на любовь? — Я продемонстрировал, как мы с тобой идеально подходим друг другу, какой у нас потрясающий секс. Все увидели, какой ты сильный, как держишь меня на руках, а главное, какой у тебя огромный член… В приливе стыда Росс закрыл лицо ладонью и промычал: — Заче-е-ем-м? Я знаю, что обо мне говорят дураки: что я не подхожу тебе, что я недомерок, что я твой папочка, я твоя мамочка, и прочее, прочее… Плевать. Я обожаю твой высокий рост, я восхищаюсь тобой. Себастиан поднялся со стула, обнял Росса и потёрся щекой о его висок. Росс думал, что он сделает ответное признание, но ласковый засранец выдал: — И я обожаю свой рост и восхищаюсь собой. — Он коротко рассмеялся, стёр улыбку и серьёзно произнёс: — Росс, я не допущу, чтоб тебя унижали. Я буду доказывать всем и всегда, какой ты замечательный. Росс вздохнул. Мягко освободился из объятий и строго произнёс: — Мне безразлично мнение чужих людей. Прошу, удали видео и никому ничего не доказывай. Наша личная жизнь не должна быть доступна общественности. Себастиан приуныл и попробовал его уговорить. — Это видео успело набрать тысячи просмотров, оно популярно, комментарии восторженные, количество моих подписчиков резко пошло вверх. Даже если я его удалю, всё равно сохранятся копии… Росс оставался непреклонен. — Удали, и как можно быстрее. Мои коллеги подписаны на твой блог, ссылка на порно разошлась со скоростью пули. Слава богу, никто не заподозрил подвоха — все уверены, что видео слили твои недоброжелатели. Мне уже придумали новое прозвище: Большой ствол. Себастиан повеселел. — Вот видишь! Видео принесло пользу — теперь твои коллеги знают не только о твоих явных достоинствах, но и о скрытых. — Басти! Чёрт ты лохматый! Угомонись! — Росс не знал, сердиться ему или смеяться. — Я не собираюсь заводить служебные романы, информированность коллег о размере моего члена совершенно излишня. Так, где твой телефон? Вот он. Немедленно удали опубликованное видео. И никогда больше не смей выставлять на всеобщее обозрение нашу интимную жизнь!*
— Басти! Котяра вредный! Ты неисправим! История недельной давности повторялась в точности: ворвавшийся на лоджию взвинченный Росс, невозмутимый Себастиан с микроскопом, видео в телефоне. — Я же просил тебя! А ты снова! Себастиан оторвался от микроскопа и окинул Росса невинно-наглым взором. Прядки влажных волос небрежно падали на его лицо — видимо, недавно он принял душ. На нём была надета домашняя балахонистая майка — чёрная с большим вырезом, оголяющим одно плечо, — а шею окольцовывал собачий ошейник. Смотрелся негодник невообразимо сексуально. И вот, красуясь перед камерой в столь трахабельном виде, он опубликовал очередное научное видео в своём блоге — буквально несколько минут назад; Росс мельком успел посмотреть его в вагоне метро. Себастиан дёрнул голым плечом и спокойно ответил: — Ты просил не выставлять нашу интимную жизнь. Я тебя слушаюсь. Росс возмутился: — Ты в ошейнике! Или ты не заметил этого?! Ошейник — это только для нас с тобой! Ты обнародовал одну из самых тайных сторон нашей жизни! — Я не раскрывал нашу тайну! Ты что, смотрел видео без звука? Я объяснил, что провожу многодневный эксперимент: каково ощущать себя собакой в ошейнике. Сказал, что даже сплю и моюсь в нём. А как ещё я мог оправдаться? Ты наказал меня недельной ноской ошейника! — Себастиан мотнул головой и обиженно надул губы. Сквозь упавшие на глаза волосы любопытно уставился на Росса: сильно ли он сердится, не продлит ли наказание? Росс растерялся. Действительно, он смотрел видео без звука, да и вряд ли можно назвать словом «смотрел» ту мешанину эмоций, которые он испытал при виде супруга, намеренно возбуждающего тысячи чужих взглядов. Да, Россу пора было бы усвоить данность, что умный красивый блогер-гей неизменно будет являться объектом вожделения множества людей обоих полов, но он всё ещё продолжал — нет, не ревновать — скорее, волноваться за него. — Басти, не придумывай отговорки! У нас с тобой установлено правило: за пределами квартиры носить ошейник не обязательно! Ты мог записать видео на работе, в кафе или в парке! — не сдавался Росс. — Это была очень срочная новость! Мне нужно было опубликовать её как можно быстрее. Сенсационное открытие учёных: исследован окаменелый организм возрастом один миллиард лет! Росс пошутил: — И что это? Инопланетное существо, невиданная тварь? — Нет, это организм с двумя типами клеток! Представляешь! Самый ранний из известных многоклеточный организм, промежуточное звено между одноклеточными и многоклеточными. Благодаря его изучению можно будет получить больше данных о том, как проходила эволюция к многоклеточным, а затем и к животным. Если ты не знал, появление многоклеточных организмов и животных считается важнейшими вехами в истории Земли. Найденный сферический организм мог стать первым шагом к многоклеточной структуре! — Запал, с которым Себастиан делился научной новостью, не оставлял сомнений в его искреннем интересе. — Открытие подтверждает, что эволюция многоклеточных началась не позднее одного миллиарда лет назад, притом эти организмы могли появляться и развиваться как в солёной, так и в пресной озёрной воде! Также учёным стало известно… — Басти, стой! — потребовал Росс. — Я всё понял! Вернее, мало что понял, но остановись и послушай меня! Во-первых, не скажу, будто я согласен, что данное научное открытие не могло подождать освещения в твоём блоге ни одной лишней минуты, а во-вторых, ты мог хотя бы одеться нормально и прикрыть ошейник?! Себастиан небрежно передёрнул развратную майку с одного плеча на другое и удивлённо спросил: — Чем я мог прикрыть ошейник? Надел бы свитер с высоким воротником — получил бы тепловой удар. Росс, лето, жара! Росс не сдавал позиции в споре. — Мог бы повязать бандану на шею! Ты модник, сообразил бы! Победил в препирательстве всё же Себастиан. Его последний аргумент не оставил Россу никаких шансов. — Но тогда ты не был бы таким заведённым! Пришёл бы с работы и, как всегда, занялся готовкой ужина! До Росса наконец-то дошло: так вот в чём причина очередной дикой выходки! «Ну ладно, смотри у меня, затейник…» Разложенный на столе вместо ужина, в разорванных штанах и майке, лязгая пирсингом и пряжкой ошейника о каменную столешницу, Себастиан сотрясался под неистовыми толчками голодного Росса и думал о том, как же ему раздраконить его в следующий раз. — В следующий раз, — Росс будто услышал его мысли, — погрызи провода, оборви шторы, опрокинь цветочный горшок — помнится, это всегда действовало безотказно, когда тебе требовалось моё внимание. Отжаренный Себастиан стёк со стола на пол, выпутался из обрывков одежды и лениво заверил: — Я не кот, я придумаю что-нибудь поинтереснее.***
Беспородный пёс песочного с проседью окраса, злобно рыча, нёсся по деревенской улице за удирающим чёрным котом. Молодой тощий кот, одуревший от страха, пролетел мимо спасительных заборов и деревьев и бросился бежать в сторону пшеничного поля, где шансов на спасение у него, глупца, не было никаких. Пёс предвкушающе клацнул зубами и ускорил бег. Налиты́е пшеничные колосья больно лупили его по носу, в открытую пасть залетали мухи, под лапы попадались камни и твёрдые комья земли. Но в запале он не чувствовал боли и, высунув язык, не сводил глаз с чёрной хвостатой добычи, улепётывающей всё дальше в бескрайнее поле. Кот заметно слабел, пёс уже не прилагал чрезмерных усилий, чтобы не отстать от него. Ещё немного — и охота завершится. В конце концов обессиливший кот споткнулся и упал, пёс в тот же миг подбежал и вонзил клыки в его бок. Кот взвизгнул, забился в предсмертных судорогах и постепенно затих, безжизненно повиснув в собачьей пасти. Пёс разжал окровавленные челюсти и бросил кота на землю. Перевернул его носом, обнюхал, снова взял в зубы. Мотая головой, потормошил словно тряпку и снова бросил. Убедившись, что кот не подаёт признаков жизни, пёс потерял к нему интерес, отвернулся, пренебрежительно поскрёб задними лапами и направился обратно в деревню. Припорошённый землёй мёртвый кот остался лежать с открытыми глазами. Глаза у него были странные, разного цвета. Росс дёрнул во сне ногами, «закапывая» убитого кота, и проснулся. Сердце бешено билось, лицо и грудь взмокли от пота, во рту солонела кровь — во время страшного сновидения он прикусил изнутри щёку. Лежащий рядом Себастиан открыл глаза, внимательно посмотрел на него и спросил: — Ты тоже это видел? Росс утёр пот со лба и подтвердил: — Видел… Тогда всё так и было? — Да… Только не в поле, а на городском пустыре, и пёс был серый. Росс судорожно обнял любимого, прижал к себе и огладил его правый бок со шрамом. — Я ощущал себя этим псом, будто я в его шкуре… Себастиан грудью чувствовал тревожное биение сердца Росса. Успокаивая, он слизал кровь с его губ, запустил пальцы в русые с проседью волосы, поласкал и хмыкнул. — Да, окрас похожий… Пережитое сновидение всё утро не давало им покоя. Оно сдавливало грудь, тянуло силы, отбивало аппетит и желание разговаривать. Миссис Грей, с беспокойством наблюдая за завтраком и обедом непривычную хмурость любимых мальчиков, наконец не выдержала. — Что на вас нашло? Вы оба заболели? — Сухонькая ладошка по очереди прикоснулась к их прохладным лбам. — Идите прогуляйтесь до поля! Нарвите мне пшеничных колосков, я добавлю их в вазы к цветам. Широкая, золотисто-жёлтая полоса нивы уходила к горизонту, обрываясь вдали на возвышенности, оттого поле казалось бесконечным. Спелые колосья тяжело качались под ветром, их важную неспешность разбавляли весёлым трепыханием синие васильки. Росс с Себастианом стояли на окраине поля и молча взирали на пейзаж, невольно сравнивая его со своим сном. Вдруг Себастиан толкнул Росса в плечо, по-мальчишески азартно крикнул «Спорим, не догонишь!» и бегом бросился в пшеницу. Росс без раздумий кинулся за ним. Колосья лупили его по коленям, под ноги попадались камни и комья земли, мухи шмякались о лицо, впереди маячила темноволосая вздорная фигура. Всё как во сне. Себастиан бежал быстро, легко отталкиваясь от земли длинными сильными ногами, но невысокий Росс, обладающий гораздо бóльшим навыком тренировок и наделённый отменной выносливостью, преследовал его, не сбавляя темпа, словно неутомимый робот. Бег Себастиана постепенно замедлялся, Росс нагнал его на возвышенности, уронил лицом в пшеницу, задрал на нём рубашку и… с рычанием сжал зубы на шраме — не сильно, но ощутимо. Поверженный Себастиан вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности, но не воспротивился, принимая игру, переписывая страшный сон. Продолжая злобно рычать, Росс разжал челюсти, перевернул его спиной к земле, навалился сверху и торжествующе посмотрел в задорные разноцветные глаза. — Проспорил? Басти, неужели ты думал, что сможешь убежать от меня в открытом поле? В следующий раз, вызывая меня на спор, лезь на высокое дерево — там я тебя точно не достану. Себастиан усмехнулся. — Какой смысл, чтоб ты меня не достал? — Он красноречиво поёрзал под Россом, касаясь его наливающегося члена твердеющим своим. — Ну же, сильный злой пёс, терзай меня… Разгорячённый погоней Росс, бурно дыша, приподнялся и навис над распластанным Себастианом. Тот дышал не менее бурно, кончиком языка облизывал сухие губы и сверкал предвкушающим взором из-под прикрытых век. Одетый в хлопчатую белую рубашку и синие льняные брюки, разметав волосы на примятых колосьях, он выглядел зверски соблазнительно. Не скрывая дикого вожделения, Росс любовался обожаемым провокатором. «Да! Растерзаю тебя! Сожру! От любви… Причиню боль. И залижу её…» Опираясь о землю одной рукой, другой рукой он торопливо расстегнул его брюки, под которыми, как часто случалось, не имелось трусов, и обхватил ладонью набухающий член. По-завоевательски властно помял, потянул, сжал яички. Себастиан распахнул глаза, взор его утерял томность и наполнился любопытством: как поведёт себя победитель — помилует, казнит или подвергнет пыткам? Опытная рука ласкала настойчиво и грубо, возбуждая отзывчивое тело, доставляя болезненное удовольствие. Пылающий пожирающий взгляд под грозно сдвинутыми бровями возбуждал охочую до приключений душу. Сдерживая стоны, Себастиан кусал губы и измождённо смотрел в глаза своему мучителю, умоляя отнюдь не о пощаде. Ну что ж… Росс вытащил руку из его брюк, сдёрнул их ниже коленей, развёл бёдра, а потом бесцеремонно всунул два пальца ему в рот. «Обсоси» — последовал приказ. Увлажнённые слюной пальцы оказались вставлены в жаждущее отверстие — оба разом и глубоко. Себастиан хныкнул, окунаясь в новую волну боли, и зажмурил глаза. Такая боль и такой Росс ему нравились. Извиваясь телом и постанывая, он искал более щадящее положение, но сняться с пальцев не осмелился. Росс, с интересом играющий роль истязателя, хладнокровно наблюдал за его страданиями. Прозвучал следующий приказ: — Трахай себя. Энергично. Себастиан строптиво заныл: — Нет, я хочу, чтоб ты меня… Твёрдая рука, сжавшая его горло, пресекла неповиновение. — Я сказал: трахай себя. Тщетно изображая неохоту, Себастиан подчинился. Поднял колени, упёрся ступнями в землю и двинул телом, скользнув по пальцам Росса туда-сюда. — Быстрее, — поторопил Росс, с облегчением отметив блудливый блеск в его глазах. Баланс удовольствия и боли очень тонок, он боялся его нарушить. Горячее полуденное солнце нещадно жарило золотистое поле, словно намеревалось запечь его до черноты. Трещали кузнечики, заливался жаворонок. Колыхаясь под ветром и сотрясаясь макушкой Себастиана шуршала пшеница. Распалённый, постанывающий, шумно дышащий он лихорадочно насаживался на каменно крепкие пальцы Росса. Божья коровка, будто капля крови, упала на его белую рубашку и неторопливо поползла по вздымающейся груди. Взобравшись на бугорок соска, она покрутилась, выпустила крылья и весьма своевременно покинула обитель разврата: Себастиан издал протяжный громкий стон, выгнулся дугой и забрызгал спермой свою грудь. Жаворонок поражённо умолк, солнце скрылось за облаком. Предвидя желание Росса снять собственное напряжение путём минета, Себастиан немало удивился, оказавшись поставленным на четвереньки с уткнутым в землю лицом и с засаженным в зад толстым членом. Никогда раньше Росс не трахал его сразу после испытанного оргазма, заботливо выходя из расслабившегося кайфующего тела и доводя себя до разрядки другими способами. Но сейчас Росс играл победителя — сурового, безжалостного, алчного — ни тени заботы, лишь плевок в качестве смазки. Елозя щеками о землю, в задранной грязной рубашке и в спущенных на щиколотки брюках Себастиан с обречённым видом принимал яростные тычки и неумолимо быстро возбуждался снова. Росс крепко держал его за бока и по-животному дико врывался в трепещущее нутро. Глухо зарычав, он кончил, но отнюдь не прекратил мучения. Вдалбливаясь с ещё бóльшим остервенением в наполненное хлюпающее отверстие, он ублажал свой слух жалостливыми стонами. Вытащив опавший член, он всунул три пальца и продолжил истязания. Наконец он ослабил хватку, почуяв «предсмертную агонию» жертвы. Скулящая поруганная жертва повторно выпустила белёсую струйку и безжизненно упала на землю. Стоя на коленях, Росс переводил дыхание, неспешно заправлял член в брюки и с наслаждением смотрел на подрагивающего в истоме, без сил лежащего Себастиана, упёршего пьяный взгляд в никуда. Похабно раздетый, извалянный в полевой грязи и вымазанный в собственной сперме, мятый, лохматый, с проступающими синяками на боках и с потёками спермы между бёдер — он воплощал собою божество Блуда и Похоти. Росс поднялся на ноги, ладонью утёр пот с лица и с облегчением улыбнулся. Страшный сон переписан: любимый котик замучен, растерзан, но при этом жив и доволен. Чёрт, как в таком виде показаться в деревне? — Святые угодники! — в ужасе всплеснула руками миссис Грей, увидев входящих в калитку Росса и Себастиана. — Вы дрались? На вас напали? О боже, вас избили… Невзирая на предусмотрительность сáмого «побитого», прячущегося за спиной менее «битого», и на большой букет пшеничных колосьев, предназначенный отвлечь тётушкино внимание, от её острого взгляда не ускользнула ни одна деталь их потрёпанного облика. Однако, приглядевшись к их счастливым покрасневшим лицам, она поняла, что сделала ошибочный вывод. Ох, озорники! — Стало быть, хворь ушла? Выздоровели? Аппетит нагуляли? Тогда мойтесь и за стол! Вечером, в скрипучей кровати, когда Росс откинул одеяло и недвусмысленно раздвинул ноги обнажённого Себастиана, тот с сожалением сообщил: — Болит. На несколько дней придётся забыть этот путь. Росс знал об этом. Помня каждое мгновение учинённого безумства, он хорошо представлял самочувствие любимого. Зализать его боль и свою вину — вот чего он желал. Букет колосьев в вазе так и остался стоять в их комнате на втором этаже. Даже через много лет, засохший, но не утерявший вида, он напоминал им о том давнем чувственном сумасшествии. Они смотрели на него и вспоминали весёлый азарт, дикую страсть, яркое наслаждение, и почти не помнили страшный сон, приведший их к догонялкам в поле. Серый беспородный пёс, взятый из приюта, беззаветно любил своих хозяев и сопровождал их на каждой прогулке. В одну из таких прогулок по окрестностям деревни он принёс в пасти пищащего котёнка — грязного, блохастого, больного — тем самым положив начало образованию большой дружной стаи. Когда в доме один за другим стали появляться котята, памятный букет, разделанный в труху, пришлось выбросить — сухие колоски оказались заманчивой игрушкой. Росс с Себастианом расценили потерю как повод для нового запоминающегося визита в пшеничное поле.КОНЕЦ