Точки соединения

Сириус бежал так быстро, как только мог. Перебирал лапами, чудом не врезаясь в прохожих, его заносило на поворотах, голуби испуганно поднимались в воздух, когда он к ним приближался. Нужно было как можно скорее вернуться домой. Достать бутылку, сесть за стол или на потёртый диван в гостиной и попытаться ещё раз всё проанализировать, но только теперь – на пьяную голову. С алкоголем всегда думалось легче, как будто свободнее. А ему сейчас не помешало бы немного свободного мышления, выходящего за рамки разумного. Потому что то, от чего он сейчас бежал, - выходило абсолютно за все рамки. Он сбежал из дома Макмиллан несколько минут назад, когда понял, что торчать там и дальше приравнивалось к особо извращённой форме мазохизма. Марселин как раз отошла н кухню сделать себе кофе… …она всегда его пила, поэтому от неё и пахло кофе. Постоянно. Потому что Марселин Макмиллан не могла существовать без кофе… …и он дал дёру. В коридор, потом на секунду превратиться в человека, чтобы открыть дверь, и прямо по улице, бежать куда угодно, лишь бы – бежать. Подальше от неё. И как можно быстрее. Иначе – передумает и вернётся. Вернётся к ней. Сириус быстро завернул за угол, ещё несколько метров быстрого и бега, и он забежал в дом, на ходу превратившись в человека и оглушительно хлопнув дверью. Клетка захлопнулась. Он опять оказался запертым в своём худшем кошмаре с одним небольшим… …просто огромным… …изменением. Марселин была жива. Удивительным образом вдруг перехотелось привязать к потолку в спальне верёвку. По крайней мере, не сейчас, возможно, чуть позже, для начала надо было узнать, какого чёрта здесь происходило, потому что девчонка была Марселин, но не его Марселин. Она была…другой. Широкими шагами Сириус прошёл по коридору, на кухню, где на столе стояла вчерашняя бутылка огневиски. Взял из шкафчика прозрачный стакан. Огневиски янтарём полился, наполнив стакан на добрую половину. Что делать дальше? Он не имел понятия. Что вообще можно было делать в подобной ситуации? Вряд ли где-то на свете был ещё один мужчина, который в течение семнадцати лет думал, что его подруга… …подруга, точно. То есть то, что было между вами – это дружба?)))… …умерла, а потом случайно встретил её на улице, живую, улыбающуюся и совершенно безошибочно живую. Что делать – Сириус не знал. Возможно, он мог бы время от времени встречаться с ней в облике Бродяги. До тех пор, пока не начнётся учёба, если ей вообще надо было на учёбу. Мог бы придумать что-то более жалкое, - раздался в голове противный голос. Сириус поднёс стакан к губам, а потом не выдержал и нервно рассмеялся. - Спасибо, - прошептала почти неслышно. Сириус медленно открыл глаза. - За что? – таким же уютным шёпотом. - За то, что привёз меня сюда. Правда, думаю, твои идеи однажды могут свести тебя в могилу, - Марселин поправила несколько налетевших ему на глаза тёмных прядей. – Но пока всё идёт неплохо, - она мягко улыбнулась и легла на спину. - Вполне возможно. Сириус быстро перевернулся, нависая над ней, и хитро улыбнулся. В могилу идеи его не свели, Марс. Зато свели Сохатого и Лили. Сириус сделал особенно большой глоток, запрокинув голову. На мгновение всё-таки захотелось залезть в петлю. - Ты становишься алкоголиком. Он резко поднял голову. У входа, прислонившись плечом к дверному косяку и сложив на груди руки, стоял уставший мужчина в потрёпанной одежде. Сириус посмотрел на него так, что у Ремуса по спине пробежали холодные неприятные мурашки. Вдруг захотелось вздрогнуть и сбросить с себя этот взгляд, который словно тяжёлым грузом ложился на плечи, но он сдержался. Что-то подобное он видел на лице друга лишь два раза: в ту проклятую хэллоуинскую ночь и в самом начале января семьдесят восьмого, когда Сириус вышел из Больничного крыла. Помфри пустила только его, а остальным, Ремусу в том числе, пришлось сидеть на подоконнике в коридоре. - Мы тоже были её друзьями! – возмутился Джеймс. - Ничего не могу поделать, мистер Поттер. Это распоряжение директора, - и медсестра закрыла двери Больничного крыла, оставляя парней торчать в промозглом коридоре. - Давно ты здесь? - Нет, - Ремус опустился на стул напротив. – Не видел, как ты дрочишь, не переживай. Сириус не ответил. Не улыбнулся и, казалось, он его даже и не видел. Взгляд у него был каким-то остекленевшим, провалившимся, будто он никак не мог отойти от ночного кошмара. - Бродяга, выглядишь хреново, - Ремус не на шутку перепугался. Ещё чуть-чуть и он был готов отправлять Патронус Дамблдору. - Не хреновее тебя, - Сириус наконец-то ожил и поднял голову. Словно очнулся, потянулся за бутылкой и долил себе огневиски. – Ты по делу или решил проведать старого друга? - Проведать. Дамблдор работает над твоим… - Рем, не надо, - Сириус скривился. – Хватит с меня этого. Он работает уже второй год, изменений ноль, - сделал глоток и с глухим стуком поставил стакан на деревянный стол. – Я продолжаю торчать здесь в одиночестве, ничего нового. Ремус ничего не ответил. Он помнил школьные истории Сириуса о родителях, о доме, который он ненавидел всей душой, о том, как на четвёртом курсе он с улыбкой рассказывал, что перед побегом поджёг несколько комнат, но – как жаль – пожар удалось вовремя потушить и никто не погиб. А теперь он был вынужден торчать здесь день за днём, находясь среди тех же ненавистных комнат. Ремус прекрасно понимал, каково это. Потому что несмотря ни на что, настоящей тюрьмой для Сириуса стал не этот дом, а его собственный разум. Нет тюрьмы страшнее собственной головы, и вот это Ремус понимал даже слишком хорошо. - Лунатик, - спросил Сириус, не отрывая глаз от блестящей жидкости в стакане, - кто занимается переводом студентов в Хогвартсе? - Скорее всего, Дамблдор, он же директор, все документы на нём. Сириус задёргал ногой, внимательно изучая светлую царапину на поверхности стола. - У тебя точно всё нормально? – Ремус наклонил голову, заглядывая другу в лицо. Мало ли, от одиночества в четырёх стенах кукуха поехала, со всеми бывает. Сириус согласно промычал. А потом неожиданно спросил: - Ты помнишь Марселин Макмиллан? Ремус удивлённо поднял брови и кивнул: «Да». Это был, наверно, первый раз за последние восемнадцать лет, когда Сириус произнёс её имя. Со дня смерти Марселин Макмиллан, с того самого дня, когда мадам Помфри не пустила Ремуса, Джеймса и Питера в Больничное крыло, никто из них ни разу не заговаривал о ней при Бродяге. Но Ремус не мог её забыть. Временно перестать думать, потому что девчонка канула в прошлое, стала ещё одним расплывчатым воспоминанием о детстве, - да. Но не забыть. Он прекрасно помнил, как в течение нескольких недель она была предметом его молчаливого восхищения. Помнил, как она зашла в гостиную в обнимку с Сириусом сразу после окончания Рождественских каникул, и с какой искренней радостью он, Ремус, понял, что больше ничего к ней не чувствует. Его отпустило, теперь он наконец-то мог стать с ней хорошими друзьями, приятелями. И конечно же, помнил, как через несколько дней Макгонаггал забрала Сириуса, чтобы сообщить ему «что-то очень важное». - Я её видел, - произнёс Сириус на одном дыхании. Шмыгнул носом и поднял глаза, встречаясь с взглядом Ремуса. - Типо как во сне? - Нет. Я её видел. На улице. Вчера. - Бродяга, ты же понимаешь, что это невоз… - Ага, прекрасно понимаю, - Сириус взял из лежащей на столе пачки одну сигарету и закурил. – Поэтому сегодня и вломился в её дом. - Ты…чего? Зачем? - Чтобы убедиться. И убедился. Это она, Рем. Это Марс. - Может, это её сестра? Или…дочь? - Я тоже так думал, но там, когда пришёл, - Сириус устало потёр глаза, - столкнулся с ней, - Ремус молчал – ждал продолжение. – Твою мать, я уверен, что это она. Макмиллан. Это она. Сто процентов. Ремус шумно выдохнул и взял из пачки сигарету. Обычно он не курил, но обычно он и не узнавал, что мёртвые девушки могли оживать. Целую минуту в лучах послеобеденного солнца и клубах табачного дыма витало напряжённое молчание. - Ладно, - нарушил тишину Ремус и устало потёр переносицу. Сигарета была зажата между указательным и средним пальцами. – И как такое возможно? - В душе не ебу, - Сириус грустно улыбнулся. – Возможно, наведаюсь к Дамблдору, задам парочку вопросов. Ремус ничего не ответил. К декабрю седьмого курса Марселин Макмиллан едва ли не переехала к ним в спальню. В какой-то момент они все перестали удивляться её нахождению в своей спальне: выходишь из душа – Марселин лежит на кровати Сириуса и читает, возвращаешься в комнату с отработки – Марселин сидит на кровати Сириуса и учит Зелья; приходишь из Больничного крыла – по комнате летают перья, потому что Марселин и Джеймс устроили драку подушками. На протяжении всех тех нескольких месяцев Бродяга оставался таким же, как и всегда, - резким, иногда грубым и – сильно ебанутым. Но они с парнями видели – что-то в нём всё же изменилось. Сохатый однажды предположил, что, возможно, Сириус просто наконец-то влюбился, а они с Хвостом поржали над этим, как над очень хорошей шуткой. - Бродяга, в замке с потолка льётся кровь, а тебя интересует только как бы опять присунуть Макмиллан? – Джеймс громко хлопнул дверью спальни. Сириус резко обернулся. - Поговорить, Сохатый. Разные вещи. - Да, я просто сделаю вид, что ваши разговоры не заканчиваются всегда в постели. - Чисто из любопытства, какая тебе нахуй разница, потрахаемся мы или нет? Если то и правда была Макмиллан, ничем хорошим это всё, точно, не закончится. - Даже если это Марселин, - аккуратно начал Ремус, - ты же понимаешь, что… - Что мне тридцать пять, а ей всё так же семнадцать? – Сириус грустно улыбнулся. – О, я прекрасно, это понимаю. Хорошая новость – она ничего не помнит, хотя я понятия не имею, как она вообще могла бы что-то помнить. Ремус потушил сигарету. Взял бутылку и опрокинул в себя всё, что оставалось от огневиски. - Пойдёшь к Дамблдору? – поморщился, когда жидкость теплом скользнула вниз по пищеводу. Сириус кивнул. - Не знаю, что ещё можно сделать. Если он занимается переводом студентов, он должен всё знать. - Не ходи к ней больше, - Сириус поднял на него глаза. – Это не поможет, ты и сам прекрасно понимаешь. - Не буду. Она не помнит меня, какая к чёрту разница. Он нарушил обещание на следующий же день. Альбус Дамблдор сидел в своём кабинете, освещаемом золотыми лучами заходящего солнца, и писал ответ на письмо министра магии. В последние недели подобных писем было слишком много – Фаджу приходилось разгребать последствия произошедшего во время Турнира Трёх Волшебников, а вместе с ним – и Альбусу. Международные отношения трещали по швам, несмотря на то, что погиб студент Хогвартса. Если бы это был Виктор Крам или Флёр Делакур, проблем было бы намного больше. А в перерывах между проблемами в министерстве Дамблдор разбирался с проблемами в школе: близился новый учебный год, а значит надо было заполнять множество документов, профессор по защите от тёмных сил так и не был найден, хотя прошла уже добрая половина лета, профессор Флитвик требовал повышения своей зарплаты, чтобы оплачивать лечение внучки, в некоторых туалетных комнатах протекали трубы, в спальне девушек третьего курса Пуффендуя завёлся боггарт, а в дополнение ко всему этому меньше месяца назад на столе директора оказался конверт с просьбой перевода в Хогвартс одной студентки из Колдовстворца. Дамблдор поставил жирную точку, размашисто расписался в левом нижнем углу пергамента, отложил перо, снял с острого носа очки и устало потёр глаза. Надо было поспать, он уже третий день тратил на сон не больше пяти часов, а в его возрасте этого было недостаточно. Взмах рукой, и свежие чернила на пергаменте высохли. Дамблдор встал из-за стола, свернул письмо и подошёл к открытому окну, на котором уже двадцать минут, ожидая ответа, сидела министерская сова. В другом конце кабинета раздалось какое-то шуршание, на мгновение картины на стенах вспыхнули зелёным. - Добрый вечер, Сириус, - Дамблдор проследил взглядом за птицей, пока та не скрылась за облаками, и только после этого повернулся к незваному гостю. – Разве я не говорил тебе не покидать дом? - Говорили, но кое-что случилось, - Сириус прошёл по красному ковру, оставляя за собой чёрные следы. – Я видел Макмиллан в Лондоне. Не хотите ничего объяснить? Директор чему-то кивнул и подошёл к своему столу. Медленно опустился в кресло и откинулся на высокую спинку. - Ты выходил из дома. - Да, выходил. Посадите меня за это под домашний арест? Дамблдор ещё несколько секунд сверлил его внимательным взглядом, а потом мягко улыбнулся. - Полагаю, у тебя много вопросов. Присядь, - кивнул на стул, - и мы всё обсудим. Сириус сел, деланно расслабленно развалившись в кресле и сложив руки в замок на груди. - Какого хрена происходит? Дамблдор молчал несколько секунд, словно подбирая правильные слова. Солнце медленно клонилось к закату. В воздухе в ярких лучах летали подсвеченные крохотные пылинки. - Боюсь, тебе придётся выслушать меня с самого начала, чтобы всё понять. Сириус резко вскочил с кресла, так что оно опасно закачалось. Провёл руками по волосами и прошёлся по кабинету. Нервы были натянуты до предела, и он был готов сорваться в любую секунду. - К чёрту историю, - опёрся руками о директорский стол. – Я был уверен, что она умерла восемнадцать лет назад. Для чего? Чтобы узнать сейчас, когда мне это меньше всего нужно, что она жива? Вы смеётесь? Какого хера всё это время мне врали? - Это был её выбор, - в глазах директора что-то странно блеснуло. Сириус оттолкнулся от стола и принялся вновь мерять кабинет шагами. – Марселин попросила меня ей помочь, что я и сделал. Но ты поймёшь только если позволишь мне рассказать всю историю. - Пойму что? Что пойму? Она жива мать вашу! – он дёрнул рукой в сторону открытого окна так сильно, что заболело плечо. – Она жива и была жива всё это время. Я двенадцать лет торчал в Азкабане, уверенный, что это произошло из-за меня, потому что меня не оказалось рядом в нужный момент, - по щеке потекло что-то холодное. – А оказывается, это всё была херня собачья! Дамблдор глубоко вздохнул, а потом начал рассказ, словно они просто мило беседовали. - Первого сентября семьдесят седьмого года у главных дверей замка мистер Филч обнаружил девушку. Она не была студенткой. Профессор Макгонаггал привела её в мой кабинет. После недолгого разговора оказалось, что… Она. Ему. Врала. Сириус ещё с минуту стоял, тупо глядя на Дамблдора, пока тот рассказывал ему историю Марселин Макмиллан. А потом не выдержал и опустился в кресло. …вместе мы решили представить её как новую студентку, приехавшую учиться из России… Она врала ему всё то время. Каждый мать его день. Врала. Обо всём. Он же ничерта о ней не знал, оказывается. По крайней мере - не знал самого главного. …профессор Слизнорт и профессор Флитвик совместно работали над зельем и заклинанием, которые бы позволили вернуть… - Не думаю, что ты сейчас хотела бы быть одна. - С чего ты взял? - Выглядишь так, будто тебя несколько раз обмакнули в унитаз. - Это мой обычный образ. Зачем он вообще вышел тогда из дома. Он не хотел всего этого, Марс, видит Мерлин, он блять не хотел. Не просил. …всё было готово ещё до нового года, но нам надо было провести несколько тестов… - Марс, долбоёбка, хера ты сделала? - Это супер причёска, Сириус, - она важно округлила глаза и дёрнула его за одну из косичек. - То есть… - голос предательски сел, пришлось прокашляться, - …то есть она всё знала? Про Сох…Джеймса? И Лили? - Это я настоял на её молчании. Ты и сам понимаешь, что если она что-то изменила бы, последствия могли оказаться катастрофическими. - Да, могли,- Сириус устало откинулся на спинку кресла. Сил на злость уже не осталось. – Например, мой лучший друг и его жена были бы живы. Пруэтты были бы живы. И Марлин. И ещё чёрт знает сколько людей. - Сириус, мы ничего не могли сделать. Это должно было случиться. Он молчал несколько секунд, сверля внимательным взглядом клетку с фениксом. А потом перевёл на директора немного сумасшедший взгляд. - Зато можете сейчас. Я хочу, чтобы она приехала на Гриммо. - Я не могу. Сириус поднялся с кресла и поправил рубашку, как бы давая понять, что его просьба не подлежит обсуждениям. - Вы всё можете, не принижайте своей власти. Макмиллан должна приехать на Гриммо. И вы должны это устроить. Вы убили моего лучшего друга. Это меньшее из того, что вы можете сделать. Он развернулся и зашагал к камину. Она знала. Все те месяцы Марселин знала о том, что должно было случиться. И ничего ему не сказала. - Сириус, - позвал Дамблдор, когда он уже шагнул в камину с горстью пороха в кулаке. – Она не приедет раньше Уизли, я не могу отправить несовершеннолетнюю девушку жить вместе со взрослым мужчиной. Сириус ухмыльнулся и исчез в зелёном пламени. Директор устало прикрыл глаза и непристойно выругался. Он мог организовать приезд Марселин Макмиллан на площадь Гриммо, конечно же мог. Но он не имел понятия, как себя поведёт Сириус, когда на пороге его дома появится девушка, в которую он был до сих пор влюблён.