Точки соединения

Комментарий в конце главы: Кормак и Эджком те самые два парня, которые навсегда останутся девственниками. Prove me wrong Гермиона никак не могла выкинуть из головы расшифровку письма. Точнее, практически полное её отсутствие. Она ожидала чего угодно – Сириус разозлится и разорвёт письмо или наоборот - растрогается и заплачет (вряд ли, конечно, но всякое было возможно), но – ничего. В тот вечер Гермиона получила в расшифровке только две строчки: Адресат прочёл первое предложение. Письмо уничтожено. И ничего больше. Она злилась, потому что была разочарована. За те дни, что она мучилась – писать или не писать – успела придумать кучу разных возможных сценариев развития событий. Но – не один из них не оказался верным, потому что Сириус даже не прочёл её письмо. ….прошлым вечером на площади Гриммо 12…. - Бродяга, ты опять в говно, - Ремус остановился на пороге кухни и сложил руки на груди, наблюдая за растрёпанным Сириусом, пьяно покачивающимся на стуле. - Неправда, смотри, - Сириус поднял вверх указательный палец и с первой попытки попал им себе чётко в нос. – Трезвый как ёблышко. Ремус тяжело вздохнул, отодвинул стул и сел. Взял пустой стакан и налил себе немного виски. - И как часто ты пьёшь? - Тебе правду сказать или успокоить? - Понятно, - Ремус одним глотком опустошил стакан. – Что-то случилось или как всегда? - Марс фотку прислала, - он пьяно засмеялся. – Очевидно, они нашли коробку, которую мы в спальне спрятали. - На седьмом курсе? - Ага. Ремус смутно помнил, что именно они закинули в ту коробку. Помнил, что то была идея Джеймса, он подговорил их всех. А они согласились. Собирали фото в течение нескольких месяцев, не делали ничего специально, лишь когда был «подходящий повод». Потому что Сохатый искренне верил, что его с Эванс дети однажды найдут коробку. Ремус как-то спросил, почему он так уверен, если сам сказал, что не будет им (детям) ничего рассказывать. Джеймс ответил что-то про то, что это будут его дети и они просто не смогут не найти. С таким поспорить было нельзя. В каком-то смысле случилось именно так, как Сохатый и хотел. Только вот его уже не было в живых четырнадцать лет. - Больше ничего не написала? - Ремус плеснул в стакан ещё виски. - Нет. Ничего. Кроме тех трёх писем, которые Сириус, как сопливая первокурсница, не смог сжечь и спрятал в верхнем ящике комода под кучей какого-то школьного хлама. А теперь, как всё та же первокурсница, начал ждать Рождества. Он разве что только не начал отсчитывать дни до её приезда, и на том спасибо. - Бродяга, - Ремус посмотрел так пристально, словно прочитал его мысли, - ты же ничего ей не писал? - Нет, Рем. Я прекрасно помню, что она ничего не знает, а также что мне, - он грустно улыбнулся, - тридцать пять, а ей семнадцать. Каждый вечер перед сном себе об этом напоминаю, - он взял бутылку и сделал большой глоток прям с горла. - Дамблдор сказал, - осторожно начал Ремус, - что тогда она вернулась обратно? Сюда? - Да. Но он также сказал, что вся эта херня со временем очень ненадёжна и она вполне может не захотеть возвращаться, - Сириус достал из пачки сигарету. - И тогда что? - Он сам не знает. Либо мы просто останемся здесь, а она там, - на каждом слове из его рта вырывались клубки дыма, - либо наша реальность сотрётся, на её месте тут же вырастет новая, так что мы даже не узнаем, что жили так, как жили. Около минуты оба молчали. Сириус чувствовал, что Ремус хотел задать вопрос, но не решался. - Спроси уже. Ремус шумно выдохнул. - Думаешь, она вернётся? Сириус пару секунд молчал, задумавшись. - Без понятия. Но я бы хотел посмотреть ей в глаза, когда она вернётся, - тут же поправил себя, - если вернётся. Она жила с нами столько времени, и всё равно смогла бросить всё и вернуться, позволить Сохатому и Лили умереть. - Думаю, всё было немного сложнее. - Нет. - Она знала нас несколько месяцев, Бродяга. А тут у неё была целая жизнь. Родители. Друзья. - Мы тоже были её друзьями! – Сириус вдруг сорвался на крик. Глаза начало предательски жечь. Не говоря больше ни слова, он встал, чуть не опрокинув стул, и вышел. Ремус тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Он тоже в какой-то степени винил Марселин. Не мог не винить, потому что, пусть и на протяжении нескольких месяцев, но она была их другом. Она была его другом. И она их всех предала. Но он мог в какой-то степени понять, почему её выбор пал не в их пользу. И хоть от этого осознания легче не становилось, всё же это немного отрезвляло. Он взял бутылку и налил себе полный стакан. Не имел понятия, сколько вот так вот сидел в одиночестве, но в тот момент, когда услышал шаги на лестнице, перед ним из ниоткуда материализовался исписанный мелким почерком лист пергамента. Ремус успел только прочитать первое предложение: «Я знаю, что Марселин Макмиллан была в твоём прошлом» - а потом достал из кармана палочку, прошептал «Делетриус», и пергамент исчез, за секунду до того, как на кухню вернулся Сириус. Марселин сидела рядом с Ли во внутреннем дворе, укутавшись в тёплую мантию, которая не особо сильно согревала, и курила. Фред с Джорджем уже полтора часа торчали в спальне и делали очередной товар. - Тебе не кажется, - сказала Марселин, задумчиво смотря на курящих у противоположной стены пятикурсников, – что в скором времени у них будет слишком много товаров? - Кажется. Но, похоже, им нравится постоянно взрывать спальню, а мне, - он театрально посмотрел вдаль, зажав в пальцах сигарету, и драматичным голосом произнёс, - приходится это терпеть. Ли как раз начал рассказывать, как на днях один из неудачных рецептов пропалил дыру в его любимом свитере, когда в дверях показались близнецы. - Надеюсь, - произнёс Ли, когда они подошли, - вы не испортили что-то ещё из моих вещей. - Завали, - Джордж поднёс сигарету к губам, - это была твоя вина, ты не успел закрыться, - он повернулся к Марселин. – Я закричал, что зелье рванёт за пять секунд до того, как это произошло, - он весомо дёрнул пальцем. – Пять! Секунд! Да за это время можно было на Астрономическую башню убежать. -И что ж ты сам туда не убежал? – с издёвкой спросил Ли. - Так нахуй надо, если рядом ванная. Марселин тихо засмеялась. А потом голоса пререкающихся парней потонули где-то вдалеке, потому что Фред раздвинул её коленки, бесцеремонно встал между ними и спрятал их тела за полами своей тёплой мантии. - Так теплее. Где-то в коридоре кричали первокурсники. Слева от них продолжали спор Джордж и Ли. Но для Марселин все посторонние звуки доносились как сквозь толщу воды, потому что прямо сейчас существовала только тёплая ладонь у неё на ноге. Маклагген несколько секунд наблюдал за тем, как Уизли подносит к губам сигарету, а другую руку опускает, так что её больше не видно из-за двух тёплых мантий. Он, наверно, думает, что никто не догадывается, что он делает этой рукой под скрещенными мантиями. Думает, он самый крутой, раз ему можно лапать её на глазах у практически всей школы. Маклагген отвернулся и тряхнул головой. Мерзко. Как же это блять было мерзко – вот так трогать её прямо во дворе, среди других студентов. Такую, как она, надо хранить и никому никогда не показывать. Тем более, не лапать вот так открыто. - Слушай, я хотел извиниться, за то, что тогда произошло, - он слабо улыбнулся и посмотрел на неё с надеждой. - Извинился, молодец. Я тебя не прощаю. Конечно, она его не простила. Потому что он недостаточно хорош для неё. А вот Уизли – хорош. Его она прощает каждый вечер и во всех позах, какие только придут ему в голову. Маклагген со злости пнул лежащий в снегу камень. Тот отлетел и ударился о стену. Легче не стало. И план – их вполне логичный план – пошёл по пизде просто потому, что Макмиллан посчитала себя слишком важной, чтобы простить его. Потому что если он не прощён – какой смысл браться за остальные пункты? Надо было сразу затащить её в кабинет, заткнуть грязный рот и выебать как следует. Тогда она бы не считала себя лучше. Тогда она бы поняла, кто здесь главный. На улицу вырулил Дэни и направился к нему. Мантия на нём, как всегда, была распахнута, рубашка - помята, а галстук свисал слишком низко. - Привет, - они с размаху пожали руки, обнимая друг друга одной рукой и хлопая по спине. – Долго стоишь? - Нет, - Кормак оглянулся через плечо на всё ещё обжимающуюся парочку. – К счастью. Дэни пару секунд молча смотрел, пытаясь понять, кто сидел на одном из бортиков, а потом девчонка на пару секунд отстранилась, и Дэни смог увидеть её лицо. Макмиллан. - Что-то придумал? - Нет, - Кормак нахмурился и нервно засунул в рот сигарету. – Всё, что приходит в голову, я уже пытался сделать. - Ну так может, - Дэни убрал зажигалку в карман и пыхнул сигаретой, - тебе извиниться ещё раз? - Зачем, если я это уже делал? – Кормак посмотрел на него как на идиота. Засунуть гордость куда подальше и, скрипя зубами, извиниться один раз – это ещё можно. Но продолжить унижаться, тем более – унижаться ещё сильнее, - извиняясь во второй, а потом, возможно, и в третий раз? Ну уж нет, спасибо. - Ты же знаешь девчонок, они любят настойчивость, - Дэнни затянулся, глядя в даль взглядом столетнего мудреца, – потому что подсознательно ищут парня, способного дать им жизнеспособное потомство, их в нас привлекает именно это. Так что тебе надо показать, что ты настойчивый. Кормак бросил ещё один взгляд на Макмиллан, которая уткнулась лбом в плечо Уизли и чему-то смеялась. Настойчивость. Это он мог устроить. В конце концов, он не привык опускать руки после первого же поражения. Что было у Уизли такого, чего не было у него? Огромная семья? Поношенные вещи? Огромный разваливающийся дом, похожий на помойку? Куча тупых розыгрышей? Да это всё полнейшая херня, он, Кормак, был намного лучше, красивее и богаче. Макмиллан просто ещё не знала, от чего отказывалась. Он проследил взглядом, как Уизли сделал шаг назад и отошёл к каким-то своим друзьям, оставляя Макмиллан в одиночестве. Кормак кивнул Дэни, выкинул недокуренную сигарету в грязный снег и развернулся. Марселин уже собралась было возвращаться в замок, потому что с уходом Фреда она лишилась тёплого тела, которое её согревало и защищало от холодного ветра, но успела только спрыгнуть на землю, когда перед ней, словно из ниоткуда, возник Маклагген. Поправила сумку и попыталась уйти, сделав вид, что не заметила его (гениальное решение, учитывая то, что он остановился в метре от неё), но не успела. - Марселин, - остановилась. Повернулась, посмотрела ему прямо в глаза, вопросительно подняв бровь, - я хотел извиниться…ещё раз. Марселин медленно кивнула, искренне не понимая, чё он от неё хотел. Но всё же зачем-то открыла рот и ответила. - Ладно. А я тебя ещё раз не прощаю. Развернулась и хотела предпринять ещё одну попытку к бегству, но была остановлена крепкой хваткой на предплечье. Остановилась. Посмотрела на держащую её руку. Медленно подняла глаза, судя по всему, бесстрашного Маклаггена. - Ты охерел? Руку убрал. - Зачем ты это делаешь? – руку не разжал. Свободной рукой Марселин нащупала в кармане палочку. - Руку. Убрал. Убрал. Поднял обе руки в воздух, будто в знак полной капитуляции. - Я просто хочу понять. - Понять что? - Почему ты не можешь меня простить? Я виноват, я это понял. Марселин прищурилась. Если бы каждый раз, когда парень говорил «я всё понял», ей давали по галеону, она бы уже купила себе огромный особняк. Ну или нет. Ладно, ей не так уж часто это говорили, но – говорили. И почти каждый раз оказывалось, что ничерта придурок не понял. - И что ты понял? Она сложила руки на груди и вопросительно подняла брови. Идеальная ловушка. Теперь он либо всё объяснит – и это будет значить, что что-то всё-таки в пустой бошке осталось, либо – не объяснит. - Что тебе было неприятно, то, что я сделал. - И что ты сделал? Маклагген единственное, что пОтом не покрылся, но в этом виновата была погода. Глаза нервно перебегали с бесстрастного лица Марселин на стены замка и не обращающих на них внимания студентов, руки напряжённо лежали в карманах тёплой куртки. - Я… - он шумно выдохнул и на мгновение закрыл глаза, - …я дотронулся до тебя. Я не должен был этого делать. - Почему? Марселин с трудом сдерживалась, чтобы не заржать. Сзади Маклаггена, где-то в метре от них, стоял Фред и слушал. И ждал, на случай если ей понадобится помощь. Маклагген пару секунд тупил. Очень жёстко тупил. - Потому что, – наконец, сообразил, - тебе было неприятно. Марселин посмотрела на него, как на самого законченного в мире долбоёба. Хотя он, похоже, им и был. - Нет, - она и не думала, что её голос может быть таким холодным, - потому что это отвратительно низкое поведение, которым ты показал, какой ты на самом деле невероятный придурок. Ты даже, - Марселин хохотнула, - ты даже понять не можешь, что ты ведёшь себя как ёбанный насильник и вот эти все твои миллионные извинения и невозможность принять мой отказ, это просто очередной показатель твоего недалёкого ума и полного отсутствия понимания того, как работают человеческие отношения. Я не прощаю тебя, потому что если я это сделаю, ты подумаешь, что всё нормально. Но нихуя не нормально. Так что просто смирись и отъебись. Под конец монолога лицо Маклаггена стало похоже на маску. Очень злую и взбешённую маску, так что Марселин на мгновение всерьёз подумала, что он сейчас её ударит. - Пока. И не подходи ко мне никогда больше. И она не зря боялась. Не успела сделать шага, как он опять схватил её за руку и с силой развернул к себе лицом. Но Марселин была готова к чему-то подобному. Быстро вскинула вторую руку. Маклагген замер, когда ему в грудь ткнулся кончик волшебной палочки. - Даже не думай, - прошипела. С конца палочки посыпались искры, в некоторых местах прожигая его одежду. – Не подходи ко мне. И никогда больше не смей меня трогать. Иначе, - она медленно повела палочкой вниз, пока дошла до ремня на джинсах, - лишишься одной очень маленькой, - мило улыбнулась, - детали. Вырвала руку из ослабевшей хватки и быстро скрылась в дверях замка. Может, его стоило случайно скинуть с Астрономической башни? Запереть в заброшенном кабинете и поставить заглушку, чтобы его нашли лет так через тридцать? Подсыпать в еду крысиный яд? Отрезать член и подождать, пока он истечёт кровью? Привязать к дереву в Запретном лесу, чтобы вороны выклевали его глаза, ноздри и внутренние органы? Столько вариантов, Марселин даже не знала, что выбрать. В конце концов, если так и не сможет определиться, она всегда может применить старую добрую Аваду. Никаких следов, никакой крови. Быстро и просто. Жаль, конечно, что он не помучается перед смертью, но это уже детали. Завернула к лестницам и быстро, перешагивая через ступеньку, начала подниматься на седьмой этаж. Ещё в начале сентября она бы хрен смогла подняться с первого этажа на седьмой за один раз, не останавливаясь на лестничных пролётах для отдыха и восстановления дыхания. Но как оказалось, постоянные шастания туда-сюда – это отличная тренировка, всего каких-то три месяца, и она улучшила выносливость. Теперь понятно, почему в Хогвартсе не было уроков физкультуры. Точнее, они были, но не официальные, и назывались «хождения по лестницам». Марселин почти буквально влетела на пролёт седьмого этажа, завернула за угол и полетела дальше – в башню. Что она хотела там найти сама не знала. Наверно, тишину и спокойствие. …хотя идти за этим в гостиную, где почти всегда куча народа – такая себе идея… - Мимбулус Мимблетония. Портретный проём открылся, Марселин прошмыгнула внутрь и быстро прошла к лестницам в спальню, стараясь не обращать внимания на несколько голов, повернувшихся в её сторону. Анджелины и Алисии в спальне не было. Наверно, торчали на улице. Или в библиотеке. Или ещё где-то. Главное – что Марселин оказалась абсолютно одна. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, закрыла глаза и облегчённо выдохнула. Никогда не любила вот так разговаривать с неадекватными парнями. А Маклагген был неадекватным. Чёрт знает, что теперь может прийти ему в голову, он ведь сильнее её раза в три, затащит в пустой кабинет, заберёт палочку и всё, пизда ей. …надо было промолчать, раз ты такая трусиха… Надо было. Но она не могла. Молчала почти всю жизнь и лучше от этого не становилось, всё только повторялась раз за разом, по кругу, терпеть это и дальше не было сил. А сейчас хотя бы совесть не ныла и внутри не сидело гадкое ощущение налипшей грязи. Марселин оттолкнулась от двери, вытащила из шкафа полотенце и чистую одежду и зашла в душ. Она смоет с себя этот день, а потом сходит за кофе. И тортиком. И всё обязательно станет лучше. Джордж еле оттащил его. Но всё равно было слишком поздно – какой-то второкурскник уже позвал преподавателей, он слышал крик. И правда – практически в то же мгновение рядом с ними материализовалась Макгонаггал и пару секунд молчала, переводя ахуевший взгляд с Фреда на лежащего в снегу Маклаггена. Руки Фреда были в крови – то ли его собственной, то ли Маклаггена – не понятно, но скорее всего уже всё смешалось и не было особой разницы. Маклагген лежал в снегу, когда-то бывшего грязно-белым, а сейчас - красным, и только судорожно хватал ртом воздух. Грудь его быстро поднималась, лицо превратилось в кровавое месиво – глаз заплыл, губа была рассечена в нескольких местах, нос разбит, на скулах наливались ярко-фиолетовым синяки. - Мистер Уизли, - Макгонаггал наконец-то взяла себя в руки и шокировано посмотрела на Фреда, который всё никак не мог отвести взгляда от лежащего Маклаггена, - что здесь произошло? Фред молчал. Во всём дворе висело тяжёлое молчание, вместо которого ещё секунду назад были слышны крики и просьбы «Оттащить его, он же сейчас его убьёт». Джордж перевёл взгляд с всё ещё не совсем вменяемого брата на профессора. - Это сложнее, чем кажется, профессор. - Тогда потрудитесь объяснить, я никуда не спешу. Макгонаггал перевела взгляд на Джорджа, очевидно, быстро осознав, что Фред сейчас был не в состоянии что-либо объяснять. - Маклагген, он… - Он это заслужил, - тихим безэмоциональным голосом перебил его Фред. - Простите? – Макгонаггал повернулась к нему. – Мистер Уизли, вы могли его убить, ещё немного и… - Такие как он не заслуживают находиться в обществе, - Макгонаггал молчала. Фред не сводил глаз с Маклаггена. Маклагген продолжал хрипеть. – Он планировал, как изнасиловать студентку, профессор, - Фред наконец-то поднял глаза на Макгонаггал. Говорил тихо, чтобы его не мог услышать никто кроме неё. – А до этого уже совершал нечто подобное. Макгонаггал перевела беспокойный взгляд с Фреда на Маклаггена и обратно. - Возможно, но в любом случае, это не повод устраивать самосуд, - она плотнее запахнула мантию. – Вы прямо сейчас отправляетесь к директору. Расскажете ему, кто что планировал. Она взмахнула палочкой, создавая носилки и перекладывая на них полуживого Маклаггена, сказала Фреду следовать за ней и быстро пошла обратно в школу, неся за собой по воздуху носилки. Фред засунул окровавленные руки поглубже в карманы и пошёл следом, не обращая внимания на испуганные взгляды студентов. В голове всё ещё звучали слова, которые Маклагген сказал своему дружку, Эджкому, вроде, за секунду до того, как у него сорвало крышу. - План провалился, потому что эта сука нихуя не понимает. Будем действовать наверняка – подстережём её сегодня же вечером и затащим в кабинет. Кулаки опять зачесались. Фред прекрасно понимал, что его с огромной вероятностью могли исключить. Но это почему-то совсем не волновало – они с Джорджем и так не планировали становиться светилами науки, отсутствие школьного диплома – не такая уж большая потеря. Мама, конечно, разозлится, но что она сможет сделать, если он не вернётся домой. Соберёт вещи и свалит в квартиру, которую они с Джорджем ещё летом купили в Косом переулке вместе с помещением под магазин. Будет целыми днями заниматься товарами и обустраиванием помещений, это будет полезнее чем торчать здесь, в школе. Конечно, он не сможет видеть Марс, но…будет каждую субботу трансгрессировать в Хогсмид, а потом забирать её на выходные в квартиру, где им никто не будет мешать. Они остановились возле дверей Больничного крыла. Макгонаггал развернулась, сказала ему ждать здесь и, пропуская вперёд носилки с – к сожалению – живым Маклаггеном, вошла внутрь. Фред как-то очень смутно осознавал, что мог его убить. Вроде всё прекрасно понимал, но в то же время не чувствовал ни капли сожаления. Жалел только об одном – что его остановили. …он открывает дверь и видит её – сидит на холодном полу, уткнувшись носом в коленки, и дрожит – то ли от холода, то ли от плача. - Марс, - она отшатывается от него, как от огня. – Марс, это я, - медленно опускается рядом и обнимает её за плечи. – Всё в порядке. Она прижимается к нему так, словно он может защитить её от всего на свете, и прячет лицо у него на груди, так что он чувствует, как кофта становится мокрой от её слёз. Он не позволит больше никому дотрагиваться до неё. Дверь крыла открылась, и в коридор вышла заметно успокоившаяся Макгонаггал. Очевидно, Маклагген будет жить. Жаль. Не произнеся ни слова, она быстро зашагала по коридору. Фред поплёлся следом. Марселин вышла из горячей ванной комнаты. Мысли удалось привести в прядок. Она смогла успокоиться. Видимо, с опытом отходить от общения с тупыми парнями становилось всё легче. Возможно, она сейчас даже сможет немного поспать. Час или два, просто для того, чтобы немного отдохнуть. А потом можно было бы сходить к парням, стащить у них сигарету. Свои у неё, конечно, были, но зачем курить свои, если можно было скурить чьи-то. В дверь постучали. Марселин кинула полотенце на кровать и пошла открывать. Обычно к ним в гости никто никогда не приходил. Пару раз заходила Джинни, но это было ещё в сентябре. На пороге стоял Джордж. Вид у него был какой-то взволнованный, так что Марселин сразу поняла – что-то случилось. - Фреда повели к директору. Марселин нахмурилась. - Чего?...почему? - Он избил Маклаггена, - не дожидаясь приглашения, Джордж зашёл в спальню. – Потому что Маклагген…ну…он придурок. Марселин закрыла дверь и – всё ещё ничего не понимая – развернулась к усевшемуся на её кровать парню. - Эм…ладно. И насколько всё страшно? - Достаточно…насколько я понял. Марселин взяла с тумбочки пачку сигарет. Сунула одну в рот и предложила Джорджу. Они закурили. - Его могут исключить? - Думаю да. Она тяжело вздохнула. Ну она же блять просила не лезть к Маклаггену, она и сама могла с ним справиться. Нет же, надо было обязательно полезть. - Из-за чего это…произошло? - Как я понял…из-за тебя, - Джордж выдохнул дым, смотря в одну точку где-то над кроватью Анджелины. – Когда ты ушла, Фред услышал разговор Маклаггена и Эджкома. Я тоже это слышал, и, честно говоря, - он поднял глаза на Марселин, - сам еле сдержался, чтобы не врезать ему. Маклагген назвал тебя сукой… - И в этом нет ничего необычного, - Марселин усмехнулась. - Согласен, - губы Джорджа не дрогнули, - но потом они начали серьёзно обсуждать, что этим же вечером надо затащить тебя в пустой кабинет и научить, - он на секунду замолчал, пытаясь вспомнить, как же именно они это назвали, - поведению. Успели обсудить не так много, вмешался Фред. Но из того, что я услышал, Марс, я не удивлён, что Фред не сдержался. - В каком состоянии Маклагген? - Жить будет, - а потом тише добавил, - к сожалению. В кабинете директора как всегда царил полумрак. Когда в дверь постучали, Дамблдор отложил в сторону приказы, пришедшие из министерства сегодня утром, которые уже порядком ему надоели, и поднял глаза. - Профессор Дамблдор, - Макгонаггал вошла в кабинет, а следом за ней – Фред Уизли. – Несколько минут назад во дворе школы мистер Уизли на глазах нескольких десятков учеников избил до полусмерти мистера Маклаггена. Думаю, вы решите, что с ним делать. На данный момент жизни студента ничто не угрожает, он в Больничном крыле. Макгонаггал остановилась справа от директорского стола, развернулась к стоящему в дверях Фреду и попросила его сесть. Фред сел. Бесстрастно посмотрел на глаза директора. Наверно, ему лучше было бы проявить какое-то раскаяние, но…зачем. - Мистер Уизли, - обратился к нему директор, - можете, пожалуйста, рассказать, что именно произошло. Пару секунд Фред молчал. - Маклагген собирался изнасиловать студентку, сэр. К которой до этого прикасался без её согласия. - И почему вы решили, что избить его будет правильнее, чем обратиться к преподавателям? – подала голос Макгонаггал. Крылья её носа яростно раздувались. Фред перевёл взгляд на Дамблдора. Тот едва заметно кивнул, мол, отвечайте. - Я не успел подумать о том, чтобы обратить к преподавателям, - честно ответил. - Надеюсь, вы понимаете, мистер Уизли, что подобное поведение в стенах нашей школы недопустимо. Я не могу оставить безнаказанным то, что среди учеников творится насилие, так что… - Хотите меня исключить? – несмотря на то, что по пути сюда он придумал идеальный план жизни в квартире в Косом переулке, в груди что-то неприятно сдавило, словно из его жизни пытались насильно вытащить какой-то очень важный паззл. - Пока нет. Но я бы хотел услышать, что скажет пострадавшая студентка, к которой, по вашим словам, дотрагивался мистер Маклагген. Но для этого нам нужно знать её имя. - Нет. Он так резко это сказал, что сам не успел осознать, что эти три буквы существовали больше не только в его голове, но и – в реальности. Макгонаггал удивлённо подняла брови. - Простите? - Я не думаю, что эта девушка хочет это обсуждать. Опыт не самый приятный, сами понимаете. - Мистер Уизли, боюсь вы не совсем поняли, - Дамблдор сложил руки в замок перед собой, - если мы не услышим подтверждение, у вас не будет никаких доказательств своим словам, а в таком случае, боюсь, у меня нет выбора. - Хорошо, - он чувствовал себя так, словно собирался прыгнуть в пропасть. Приготовиться, разбег, и… - Исключайте, - прыжок. Макгонаггал шумно вздохнула и как-то странно, едва заметно дёрнулась. Дамблдор не шелохнулся, лишь на секунду в его взгляде промелькнуло какое-то, только ему понятное, воспоминание. Дверь кабинета резко открылась. - Профессор Дамблдор, профессор Макгонаггал, - на пороге стояла запыхавшаяся Марселин. – Это всё моя вина. Точнее, не моя, Уизли сам виноват, не надо было лезть, - Фред посмотрел на неё как на идиотку. – Но это про меня говорил Маклагген. И это уже не первый раз, когда он собирался сделать со мной…нечто подобное. Когда Джордж рассказал ей всё, и закончил тем, что Фреда могут исключить, если у него не будет каких-либо доказательств, Марселин поняла, что ей надо было делать. Едва ли рыжий сам назовёт её имя. Он скорее вылетит из школы. А такого она допустить не могла. Так что она, не потрудившись даже переодеться, как была в растянутой домашней футболке и огромных штанах, вылетела из гостиной, схватив за руку Джорджа, чтобы он показал ей, где находится директорский кабинет. Понимание происходящего начало медленно снисходить на неё только спустя минут семь, когда она уже сидела в кресле напротив директора и, сбиваясь и стараясь не вдаваться в ненужные детали, рассказала про то, как Маклагген пытался к ней подкатывать, как облапал её (собрание отряда было в последний момент заменено на общую гостиную) и потом два раза подходил с извинениями. Дамблдор и Макгонаггал слушали, не перебивая, и молчали ещё в течение нескольких секунд после того, как Марселин закончила рассказ. - Что ж, - наконец заговорил Дамблдор, - думаю, на этом мы можем закончить. Вы можете возвращаться в гостиную, и, мистер Уизли, - он взглянул на Фреда из-под очков, - постарайтесь в следующий раз не решать конфликты подобным образом. Фред сдержал облегчённую улыбку, кивнул, заверив директора, что такого больше не повторится. Но не успели они встать, как дверь снова открылась. - Дамблдор, до меня дошли слухи, - Марселин забыла как дышать. По коже поползли противные мурашки, - что ваши студенты избивают друг друга до полусмерти. Надеюсь, вы понимаете, что такое поведение в стенах школы недопустимо. Макгонаггал закатила глаза. Марселин заметила это и чуть не заржала. Нервное, скорее всего. - Понимаю, Долорес. Можете не волноваться, конфликт был улажен. - Улажен? – Марселин не видела Амбридж (к счастью), так как она стояла за их с Фредом спинами, но в голосе читалось искренне непонимание, а после – раздался тонкий смешок. – Со всем уважением, но я только что видела, в каком состоянии находится второй мальчик, и это просто недопустимо! Я требую, чтобы тот, кто сделал это, был сейчас же исключён! Марселин сжала ладони между коленями. Если сейчас эта жаба сделает так, что Фреда выпрут из школы, она за себя не ручается. Дамблдор лишь тонко улыбнулся. - Со всем уважением, Долорес, но я директор этой школы, а значит я решаю, стоит исключать студентов или нет. И вопрос исключения уже был закрыт. Амбридж чуть не лопнула от возмущения. - Министр, - прошипела, едва не топнув ногой. - Мы оба прекрасно знаем, что министра волнует далеко не судьба учеников, - Дамблдор хитро посмотрел на неё, а потом повернулся к напряжённым Марселин и Фреду. – Вы можете идти. Они кивнули, быстро встали и, избегая встречаться взглядом с Амбридж, вышли из кабинета. В спальне их ждали взволнованные Джордж и Ли. Марселин слышала, что они о чём-то разговаривали, но как только дверь спальни открылась – замолчали и уставились на них. Фред, не сказав ни слова, тут же направился в ванную, громко хлопнув дверью. Марселин тихо сказала, что всё нормально (Ли и Джордж облегчённо выдохнули), и взялась за ручку двери ванной комнаты. Фред не сказал ни слова, пока они возвращались в гостиную, и она не имела понятия, что творилось у него в голове. Возможно, стоило оставить его сейчас одного, но ей почти на физическом уровне нужно было с ним поговорить. О чём – чёрт знает. Она хотела…поблагодарить его? Как бы тупо в данной ситуации это не звучало, но, наверно, так и было. Так что Марселин постучала и, не услышав грубого «идите нахуй», открыла дверь. Шумела вода. Фред стоял у раковины и медленно отмывал с рук кровь. Марселин закрыла за собой дверь, подошла к нему и уткнулась лбом в плечо. Фред замер. - Спасибо, - она едва услышала его голос за шумом воды, так тихо он это сказал. - Джордж сказал, что Дамблдор скорее всего потребует каких-то доказательств. Ну а я подумала, что ты вряд ли скажешь, что это была я, - она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Слабо улыбнулась. – пришлось брать всё в свои руки. Но только, - посмотрела на его ладони, на которых осталось лишь несколько красных подтёков, - не делай так больше, - подняла глаза, - потому что если тебя выкинут отсюда, что мне делать? - Можешь забрать себе мою кровать. - Она и так моя. Фред наконец-то слабо улыбнулся. Марселин подалась вперёд и коснулась его губ своими. - Пошли, - выключила воду и взяла его за руку, - тебе надо немного, - хитро улыбнулась и повела его к душевой кабинке, - расслабиться. Скинула с ног кеды, которые не успела зашнуровать, когда тридцать минут назад выбегала из спальни, и стянула через голову кофту.