Точки соединения

Первое, что она увидела, когда открыла глаза, - морщинистое лицо Дамблдора. В очках-половинках отражался свет горящей лампы. Солнце уже село, небо за окном стремительно темнело. - Прекрасно, - Дамблдор смотрел на неё ещё пару секунд, словно она была удавшимся экспериментом… …скорее всего так и было… …а потом развернулся и вышел за ширму. Но тут же заглянул снова. - Мы вас ждём. Вставайте и как только придёте в себя и выходите, - и скрылся. Марселин мысленным взором обежала своё тело. Руки и ноги – на месте, немного замёрзли, но ничего критичного. Щёки свело, но это скорее всего от потёкшей тучи – Дамблдор настоял на том, что её нужно загримировать. Хотя даже Марселин уже не была уверена, тушь потекла из-за магии или из-за того, что она всё утро плакала. Скорее всего, всё вместе. Медленно села, помогая себе руками и не переставая прислушиваться к телесным ощущениям. Если верить деду, это заклинание использовалось не так уж часто, так что надо было знать наверняка, всё ли с ней в порядке, прежде чем отправляться в будущее. …соври, скажи, что тебе плохо, он оставит тебя здесь… Оставит, а какая разница. Сириус, как и все остальные, думает, что он мертва. Даже если Дамблдор скажет ей остаться, она будет торчать в крыле под внимательным надзором Помфри или ещё кого-то. Так что врать было бессмысленно. Марселин полезла в карман джинсов и достала пачку сигарет. Наверно, в крыле курить нельзя, но какая уже к чёрту разница. Что ей сделают? Не пустят в девяносто пятый? Щёлкнула зажигалка. Жёлтый огонёк на мгновение вспыхнул и тут же погас. Марселин медленно выдохнула дым. Её било мелкой дрожью, дыхание стало глубоким, как будто её в любую секунду могло накрыть панической атакой. Скорее всего, могло. Более того, она удивится, если не накроет. Сигарета, как назло, закончилась слишком быстро. В тот самый, единственный момент, когда Марселин больше всего на свете хотела курить как можно дольше, желательно всю вечность, сигарета закончилась за одну минуту. Она быстро, насколько позволяло затёкшее тело, достала кое-что из тумбочки, и встала. За дверьми крыла раздался какое-то шорох, но Марселин не придала ему значения. Ровно до того самого момента, пока не услышала вскрик Лили, а сразу после - голос Сириуса. - Дамблдор сказал, она утонула. На мой взгляд, это хуйня собачья, он что-то скрывает. Марселин остановилась, как только вышла из-за ширмы, застигнутая врасплох его голосом. Мир покачнулся, и она, кажется, только сейчас в полной мере осознала, что именно произошло. Что произошло из-за неё. Из-за того, что четыре месяца назад она какого-то чёрта полезла в ту пустую спальню на площади Гриммо. Ведь если бы она этого не сделала, если бы не то грёбанное письмо, если бы она не психанула – ничего бы этого не было. На мгновение захотелось сорваться с места и выбежать из крыла, схватить Сириуса и их всех и увести куда подальше. Но в ту же секунду она столкнулась взглядом с глазами Дамблдора. Дед, словно читая её мысли, медленно покачал головой: «Не глупи». Марселин молча послушалась… …идиотка… …и подошла к огромному котлу, над которым склонился Слизнорт, помешивая здоровенной ложкой странное пузырящееся варево. Флитвик стоял тут же, держал в руках толстенную книжку и наблюдал за Марселин и Дамблдором, ожидая разрешения начать ритуал. Марселин остановилась напротив котла, на автомате отмечая про себя, как кто-то заставил её подойти поближе. Потом Флитвик начал зачитывать заклинание, нараспев, словно священник в маггловском храме. Марселин почти не почувствовала, как к её губам поднесли чашку с зельем и заставили сделать несколько глотков. Единственное, на чём она была сосредоточена, вся она, полностью, это на голосах за дверьми. И хоть сейчас она не могла ничего слышать, воображение рисовало их: Лили, Алису, Джеймса, Питера, Ремуса и Сириуса, они сидели на подоконниках или меряли шагами коридор и всё ждали чего-то, возможно, придумывали план расследования. Сириус, наверно, станет во главе, он всегда старается отвлечься, когда происходит что-то хреновое. Хотя сейчас, наверно, произошло ничто похуже простого «хреново». …как он это переживёт?... Она почему-то никогда не думала об этом. Наверно, потому что Сириус есть в девяносто пятом, а значит, он сможет это пережить, но….какой ценой? Будет ли ему плохо? Насколько? Она же не могла так поступить. Неужели…неужели она на самом деле это сделала? Бросила его?! Она его бросила. Оставила здесь, в войне, сражаться и терять друзей, в то время как она, Марселин, будет спокойно торчать в девяносто пятом. Она не имела права. Она должна вернуться. Вернуться и предупредить, всё ему рассказать, остаться, она твою мать не может вот так с ним поступить, потому что он бы никогда не сделал ничего подобного. Сириус бы предупредил. Рискнул бы всем, чтобы спасти своих друзей, а она, трусиха, не смогла. И как только Марселин хотела было рвануть к дверям крыла, уже даже занесла ногу для первого шага, мир вокруг окрасился ослепительно белым, несколько секунд ничего не происходило, а потом колени подогнулись, и она рухнула на пыльный пол. В первую секунду она подумала, что Флитвик и Слизнорт где-то накосячили, зелье не сработало, и вместо того, чтобы отправить её в девяносто пятый, оно отправило её на тот свет. Но потом она почувствовала запах – пыльный и сырой. Сжатые в кулаки ладони упирались в грязный коричневый пол. На коленках уже виднелись светлые пятна пыли. Совсем рядом с ней что-то лежало. Пришлось приложить немало усилий, чтобы сфокусировать взгляд, а когда это произошло, Марселин больше не могла держать себя в руках. По щекам потекли горячие слёзы. Перед ней лежал кулон, отделанный чёрными камнями. - Вернулась, - прошептала, едва слышно, чтобы после содрогнуться под напором слёз. Они душили, стекали по щекам бесконечными реками, мокрыми пятнами падали на пол, пекли глаза и сдавливали грудную клетку, напрягая каждый нерв в теле. Она дома. Она вернулась. У них получилось. Ещё шесть часов назад она проснулась в объятиях восемнадцатилетнего Сириуса, который был уверен, что у него впереди – целая жизнь, длинная и удивительная, а сейчас рыдала на пыльном полу, когда где-то в доме находился другой Сириус, взрослый, потерявший лучших друзей, переживший слишком много всего. Несправедливо. И она уже никогда не сможет это исправить. В жизни каждого человека есть тот момент, когда он принимает неправильное решение. У некоторых есть решения, которые они с печальной гордостью называют «худшими ошибками своей жизни». И в этот самый момент, сидя на пыльном полу в комнате, куда не заходили уже по меньшей мере несколько десятков лет, задыхаясь от неконтролируемых рыданий, Марселин поняла – теперь у неё есть такая ошибка. Оправдания вроде «я не знаю, что случится, если я останусь», в этот самый момент показались глупыми и бессмысленными. Какая разница, что случилось бы, если бы она осталась там, рядом с ними. Рядом с ним. Возможно, всё пошло бы через задницу, а возможно, они бы выиграли войну на двадцать лет раньше. У Гарри были бы родители. У Ремуса были бы друзья и, возможно, стабильная работа. Алиса и Фрэнк могли бы воспитывать Невилла. Марлин была бы жива. У невероятно огромного количества людей появился бы шанс на счастливую и долгую жизнь, а ей не хватило грёбанной смелости и решительности пойти против Дамблдора. …ты трусиха, Марс. Трусиха и слабачка… Она не имела понятия, сколько времени провела на полу в рыданиях. Знала только, что к тому моменту, когда поток слёз немного ослаб, она почти перестала чувствовать ноги. Губы болели и, кажется, одна начала кровоточить, потому что она слишком сильно прикусила её, сдавливая рвущийся наружу крик. Марселин подняла руки, хватаясь за комод, одна ладонь всё ещё была сжата в кулак, из которого был виден белый угол чертовски важной бумажки. Она подтянулась, встала на ноги и медленно, держась за стены, пошла к двери. …Сириус. Ты ему расскажешь?... Нет. Ему будет проще не знать, что она была где-то. Слишком много вопросов, слишком сложно. Сейчас ему спокойно, он привык к мысли о том, что она ничего не знает, незачем переворачивать его мир с ног на голову в очередной раз, она и так же слишком часто это делала. Марселин открыла дверь и вышла в коридор. Собиралась повернуть… …налево, на этаж ниже, кажется, моя комната… …но не успела. Взгляд наткнулся на дверь напротив. Спальня Сириуса. Словно в трансе Марселин пересекла коридор и прежде, чем осознала, что именно делает, подняла руку и постучала. Пару секунд ничего не происходило, и она уже было обрадовалась, что его здесь не было, торчал на кухне или ещё где-то, но потом за дверью послышались шаги, и дверь открылась. Сириус. Почти такой же, только появилось несколько морщин и кое-где уже была видна седина. Марселин не сдержалась. Губы, словно сами по себя, сложились гармошкой, а потом она шмыгнула носом и громко всхлипнула. По щекам опять побежали слёзы. - Какого чёрта произошло? Он испугался. Она видела это по глазам. Хотела сказать столько всего, хотела извиниться, молить о прощении, рассказать, как всё произошло и почему ей пришлось его покинуть, как сильно она сейчас об этом и жалеет и – она в этом не сомневалась – будет жалеть всю жизнь. Но слова не шли наружу. Поэтому Марселин сделала единственное, что могла сейчас сделать: подняла руку с зажатой фотографией. Они там были вместе, девушка – в наскоро накинутой на голое тело рубашке, - отклоняется от улыбающегося парня, который тянется к ней в попытке поцеловать. - Прости, - шёпотом сквозь слёзы. – Прости меня. Прости. Сириус пару секунд всматривался в фотографию, а потом осознание бледностью проступило на его лице. Он оглянулся на лестницы, но там никого не было. Отошёл, открывая дверь пошире. - Заходи. Марселин зашла, на негнущихся ногах, чувствуя, что в любой момент может опять упасть.

The end.