Запах гнили и ромашек

      Всё было таким серым и неинтересным, таким безликим и сухим, словно с уходом Джуна ушли и краски, и цвета, и блик эмоций. Всё вокруг стало такой же отвратительной сгнившей массой, как и убитые в истерике животные. Медленно, но верно, осознавая всё происходящее и отдавая себе отчёт обо всех действиях, я схожу с ума.       Словно по какому-то продуманному плану.       Дети начали откровенно игнорировать и бояться меня. Буллинг исчез, однако на его место резво встало игнорирование со всем вытекающим. Мне было комфортно в одиночестве, но постоянный щебет Тодороки успокаивал и дарил надежду на лучшее, поэтому иногда я ловила себя на мысли, что всё действительно должно скоро закончиться: быстро, безболезненно и так же одиноко, как вся моя грёбаная вторая жизнь.       Боги смеются надо мной. Пляшут на пепле моей души, втирают в сгнившую кожу прах, измываются над реками слёз, то испаряя, то замораживая, а после дарят поблажку в виде прекращения травли.       Мне ничего не нужно. Пожалуйста. Пожалуйста, хватит.       Что я сделала такого в первой жизни, раз страдаю в этой?       Я знаю, что делаю что-то неправильно, что надо свернуть с выбранного маршрута и плыть против течения, но как я узнаю, что и это чувство – не трагичный исход? Я теряюсь. Время, словно песок, убегает из моих ладоней сквозь пальцы: часов сна не хватает, как не хватает и часов бодрости. Я путаюсь, путаюсь, путаюсь в паутине из отчаяния и попыток исправить ситуацию.       Как можно починить то, что уже было неоднократно сломано?       Бедные животные. Такие маленькие и беззащитные без своей кожи, глаз и конечностей. Такие дурно-пахнущие и медленно-разлагающиеся даже в уже гнилом состоянии. Они, казалось, заполнили собой всю когда-то зелёную поляну, начиная сниться мне в кошмарах. Их писк душил меня, их тяжёлое и беспокойное дыхание меня убивало.       Я убивала, словно не их, а себя.       Причуда была моим спасением и проклятием, меткой: её сила поражала и заставляла бояться. «Гниение» могло бы идеально подойти злодею. Я могла бы стать злодеем, наплевав на детские мечты свои и Тенко-отото, могла бы броситься в криминальный омут с головой, зато рядом с братом, зато далеко от моральных переживаний и травм.       Но разве всё было бы так же гладко, если даже чёртова сгнившая рука глупого Шина снится мне в кошмарах? Я не хотела причинять боль людям, обещала сама себе, что буду использовать силу во благо! И что теперь?       Я монстр. Я монстр. Я монстр.       Где же тогда сейчас настоящий герой?       Мои руки уже не по локоть в крови: она застилает мне глаза, я в ней задыхаюсь. В ней намешаны и отнятые жизни животных и той медсестры. О, я бы хотела повернуть время вспять, чтобы оказаться на том заднем дворе быстрее Ханы-бака, чтобы утешить брата и помочь ему с причудой. Быть может, наша семья бы была в порядке? Быть может, мы были бы счастливы, пускай и вдвоём.       Всё так сложно. Но когда же было легко?       Зуд всё нарастал, образовывая на коже новые белёсые и светло-розовые рубцы. Я безразлично осматривала их в зеркале общей ванны, а после расчёсывала в кровь все новые места. В чёрных волосах поселилось больше седины, а алые глаза перестали сиять, отталкивая даже меня, ту, что когда-то видела в этих глазах отражение жизни: этот цвет мне нравился всегда. Да и нравится, но захочется ли продолжать кричать об этом, когда они каждый раз напоминают мне кровь всех тех невинных зверей?       Кажется, с этого когда-то начинали серийные маньяки и убийцы-психопаты. Они сталкивались с трудностями, ломались, убивали… это оправдывало мотивы, но не оправдывало сами преступления – они были настоящими чудовищами, чудовищами, на уровне которых сейчас только злодеи S-ранга.       И я. Ведь с такой причудой только монстром и быть, да?

* * *

      Хитоши было всего двенадцать, а он сменил уже три младших школы: в каждой его ненавидели и называли злодеем из-за причуды, доходя до того, что он и сам начинал верить их ядовитым речам. Он плакал, смотря в своё собственное отражение и беззвучно кричал «почему?», так и не находя ответа.       Он был альфой: сильным, умным, красивым (как говорил отец). От него даже приятно пахло кошачьей мятой, нервируя самых чувствительных кошек. Но даже это не помогало ему от постоянных нападок идиотов и других альф, возомнивших себя самыми главными.       Разве это нормально: иметь главенствующую позицию, но оставаться на краю?       И он точно знает, что в этой средней школе будет точно так же, что его опять отвергнут и Шинсо придётся окунуться в новый мир видеоигр, где никто и никогда не узнает о его квирке и ненависти окружающих. Поэтому в мечтах Хитоши не было и намёка на реальных друзей или знакомых – таких не найдётся. Он проверял.       Тем более, Шинсо никогда не поведётся на лживых детей, что не раз набивались ему в друзья, дёргали за ниточки его привязанности, а после резко их обрывали – каждый раз он чувствовал себя пожёванным, но почему-то всё равно летел на губительный свет, как мотылёк, не видя открытой ненависти.       Сейчас всё будет иначе. Ведь так?       Его распределили в «1-В»: оценки были достаточно высокими для поступления в один из лучших классов, но и выделяться он не сильно хотел. На практике было проверено, что отстающие и умные – самые жестокие. Но и отца не хотелось разочаровывать, вот ему и пришлось играть послушного сына.       Дети были такими громкими и яркими, такими дружными, ведь большинство из них были знакомы ещё с младшей школы, что Шинсо аж стало тошно. Он шумно выдохнул, огляделся в поиске свободной парты в самом конце класса, но был неприятно удивлён, когда увидел, что самое приятное место у окна уже было занято какой-то девчонкой с чёрно-белыми волосами. Раньше он всегда сидел там: обычно дети не занимали это место, так как оно предназначалось янки[1] или ленивцам, а может и таким же изгоям, как Шинсо. Теперь ему придётся сменить угол обзора? Что ж, Хитоши не изменился в лице, спокойно присев по правую руку от этой девчонки и, повесив сумку на крючок, устало уперев руку в подбородок.       Он ленивым взглядом осматривал окружающих, пока в класс не вошёл классный руководитель. Все встали со своих мест, чтобы поприветствовать взрослого, пока Шинсо делал выводы в голове: пятеро альф, шесть омег и девять бет – это не точно, но по поведению и примесям запахов можно было говорить именно это.       Запах мог чувствовать любой в этом мире, не являющийся бетой. Он был разным: приятным или удушающим. Особые нотки просыпались в этом запахе в период взросления, когда у альф и омег начинались гоны и течки раз в три месяца – это считается стандартом. Если же эти периоды учащаются или становятся более редкими, то это считается полноценной болезнью. Хитоши даже рад, что гон будет длится всего два дня раз в три месяца: по описанию других альф – это время не самое приятное, если рядом нет нужной омеги. А терпеть боль Шинсо не любил.       Ещё одной особенностью запаха является наличие истинного. Они встречаются крайне редко, а наука так и не научилась определять их наличие у людей. Ходят слухи, что от этого зависит сам запах человека: если он резкий и неприятный, то второй будет обязательно приятным. Если это так, то таким альфам и омегам чертовски не повезло. Они живут жизнью изгоев, чтобы в итоге встретить одного единственного…       Но Хитоши не был уверен в этом, ведь прекрасно знал, что нельзя верить всему, что написано в интернете.       — Что ж, некоторые из вас уже знакомы, поэтому я хочу, чтобы новенькие представились классу: назовите своё полное имя, в какой клуб собираетесь вступить и то, что вам нравится. Начнём с тебя, Айяно Аой.       Шинсо окинул взглядом вставшую девочку с синими волосами, не слушая её речь. Он знает, что это очередная… а, нет, она оказалась альфой… что это очередная альфа, возомнившая себя великой и прекрасной.       — Теперь ты, Шимура Тихэй, — учитель перевёл свой взгляд на девочку с чёрно-белыми волосами, что заняла любимое место Хитоши.       Альфа насторожился, краем глаза наблюдая за ней. Всё же ему было интересно, кто же помешал его будущим переглядкам в окошко.       У этой… беты? От девчонки не исходило никакого запаха – это Хитоши чувствовал точно, ведь сидел в одном метре от неё. У этой беты были алые глаза и бледная кожа. Её волосы были чёрными, но с просветами белого – Шинсо только сейчас понял, что это скорее седина, а не мутация. Её брови тоже были белыми, словно никогда не прикасались к чернилам макушки. Под ушами, на стыке нижней челюсти с черепом виднелись алые свежие шрамы. Девчонка была одета в белую рубашку без галстука и чёрную юбку – в минимальную форму. Даже на её ногах были кеды, а не привычные в школах туфли или тапки. А ещё на её руках были перчатки, закрывающие только один большой палец.       Странная – всё, что Хитоши понял, осмотрев её.       — Меня зовут Шимура Тихэй, — начала она приятным голосом. — Я собираюсь вступить в клуб любителей видеоигр. А нравятся мне… животные.       Сухие и тонкие губы беты растянулись в пугающей улыбке. Шинсо аж передёрнуло. Он на мгновение увидел, как блеснули чем-то непонятным её алые глаза.       Когда назвали его, Хитоши нехотя поднялся с места.       — Меня зовут Шинсо Хитоши, я тоже собираюсь вступить в клуб любителей видеоигр. Мне нравятся кошки.       — Молодцы! А теперь давайте обсудим некоторые моменты…

* * *

      На перемене к новеньким, как обычно, начали подходить и расспрашивать. Хитоши этого не хотел: его опять спросят о причуде, а промолчать будет ещё хуже, чем ответить – его могут записать в беспричудные.       Эта девчонка, Аой, оказалась просто переведённой из более слабого класса. Её все и так знали, поэтому именно она возглавляла «рейд» на новеньких. Первым делом она остановилась прямо напротив Шинсо, мило улыбаясь накрашенными бледным блеском губами.       — Эй, Шинсо-кун, какая у тебя причуда?       Хитоши устало приподнял уголки губ, нервно взъерошив волосы на затылке.       — Я… я могу контролировать людей, если они ответят на мой вопрос.       И вот опять. Взгляд альфы изменился с благожелательного до неприятия и страха: она отпрянула от парты, фыркнула и огласила:       — Какая-то она злодейская…       — Да, да, прям как у злодеев! — вторили ей стоящие рядом дети.       Шинсо опустил взгляд в парту, сжав под ней кулаки. Было обидно и неприятно, но Шинсо уже знал, как работает эта система и не мог молчать. Однажды он сделал это и всё вылилось в ещё большую травлю. Уж лучше стать «злодеем», не совершая злодейств, чем стать полнейшим изгоем.       — Да нормальная у него причуда, что вы сразу? — раздался голос сбоку.       Хитоши повернул голову в изумлении – говорила та самая Шимура. И кто тянул её за язык? Теперь она так же погрузится в травлю, считаясь его дружком. А ведь они даже не знакомы! Ему были приятны эти слова. Ещё бы! Никто и никогда не говорил так – только его папа. А здесь полностью незнакомый… да ещё и так нейтрально…       — Тебя Шимура Тихэй зовут, да? — спросила Айяно, а после ленивого кивка беты подошла к ней ближе. — И что же за квирк у тебя?       — Ха, — девчонка хмыкнула, и Хитоши заметил, как она незаметно потрогала одну руку другой. — Ещё более злодейский, чем у Шинсо-сана.       Мальчик смутился от этого обращения, но всё же насторожился, когда бета сама назвала свой квирк «злодейским», ведь это было форменное самоубийство!       — Что? Что может быть хуже его причуды? — не поняла синеволосая альфа.       Шимура схватила руку Аой, крепко сжав. На её лице распустилась та самая пугающая улыбка, какая была под конец приветствия.       — «Гниение»… мне достаточно только коснуться объекта, чтобы он полностью сгнил… знаешь, Айяно-сан, как пахнет плоть человека, если…       Альфа в ужасе выдернула руку из лап Шимуры и отошла на пару шагов назад.       — Да ты чокнутая! У вас обоих ужасные причуды!       Шинсо сглотнул, переводя взгляд то с удаляющейся на своё место альфы, то на Шимуру. Она только что… что она сделала?       — Извиняй уж, Шинсо-сан, но я не смогла изменить их мнение, — виновато улыбнулась девчонка уже самой обычной улыбкой.       Хитоши хотел было у неё спросить, но потом вспомнил, что она знает про его причуду и у него сразу возникло понимание, что она не ответит на его вопрос. Хотя и понимание, что эта бета – другая, тоже возникло в его голове.       А может?..       — Зачем… зачем ты сделала это?       — Сделала что, Шинсо-сан?       — Ну… меня…       — Я не защищала тебя, я только говорила правду, — фыркнула Шимура, устало подперев подбородок рукой. — Причуду можно назвать злодейской, только если она эти злодеяния совершала. Да и разве тогда сам человек не становится злодеем?       Хитоши нахмурился. Как она может так себе противоречить? Ведь недавно же назвала свою причуду злодейской. Или это он чего-то не понимает?       — Теперь нас обоих будут игнорировать и считать злодеями, так что… — она прищурилась, выставляя свободную руку вперёд, чтобы Шинсо пожал её. — давай вместе пойдём в клуб?       Альфа напрягся. Она же понимает, что он слышал про работу её квирка? Или это какая-то проверка? А. Точно.       Шимура так бесстрашно заговорила с ним.       Так почему же он не может так же храбро пожать её руку?       Хитоши выдавил из себя слабую улыбку и ответил на рукопожатие. Бета довольно хмыкнула и отвернулась к окну.       — Шинсо-кун, надеюсь, мы подружимся.       Он промолчал. Но, быть может, Хитоши впервые нашёл себе… настоящего друга?