Утро среды. Японский филиал хедж-фонда «Two Sigma Investments»
Тиа зашла в свой кабинет, поставила большой зеленый зонт в специальную подставку, посмотрела на настенные часы и усмехнулась: нежелание пересекаться дома с отцом и смутное беспокойство пригнали ее на работу аж за целый час до начала рабочего дня. «Ну и ладно. Спокойно позавтракаю и разведаю обстановку». Поставив на стол сумку и выложив из нее контейнер с бутербродами, телефон и больничный, она подошла к окну и распахнула его настежь. Вдохнув предгрозовой воздух, Тиа улыбнулась: как истинного плювиофилаее не пугали ни черные-пречерные тучи, нависшие над Токио, готовые любой момент разразиться нешуточным ливнем, ни громкий гром, который обязательно будет, ни даже молнии. Она обожала моменты, когда мир погружался в продолжительный дождь: могла часами наблюдать за стекающими по стеклу или разбивающимися об асфальт каплями; завороженно рассматривать хмурое, низкое небо, похожее на темное зеркало, которое яркие молнии раскалывали на неровные осколки, вздрагивать и задерживать дыхание от внезапных мощных раскатов грома… Дождь был таким разным: мог будоражить и поражать, успокаивать и расслаблять. Он будто стирал заботы, страхи и проблемы, освобождая от оков повседневной жизни и приносил с собой запах свежести и умиротворение в душе. Дождь был не просто погодным явлением, он был ее личной медитацией. А еще дождь смывал запах феромонов и делал всех, хоть ненадолго, но равными. Когда долгожданные капли забарабанили по отливу, Тиа нехотя оторвалась от созерцания стихии, прикрыла окно, обвела кабинет внимательным взглядом и едко про себя усмехнулась: «Да ладно… В жизни не поверю, что Кацураги не сунул свой любопытный нос в каждую щель, пока меня не было». Как ни странно, но признаков того, что Кацураги шарился по кабинету во время ее отсутствия, Тиа не нашла: вещи стояли на привычных местах, даже ручка, которую она в пятницу впопыхах воткнула в переполненный органайзер, так же криво торчала. «Слабо, конечно, верится, но допустим», — смирилась Тиа, поправляя ручку и подхватывая со стола желто-зеленую кружку. — Но сначала кофе. Не всухомятку же потрясающие бутерброды Хамады есть». Пройдя через пустой зал трейдеров — мало кто настолько загодя приходил на работу, не считая понедельников и пятниц — Тиа зашла на кухню и обалдела: в большой коробке с разными видами кофе преспокойно себе лежали капсулы ее обожаемой «робусты». «Неужели Кацураги пришел в себя и перестал пакостить? — озадачилась Тиа, включая кофемашину и доливая воды в резервуар. — В голове прям не укладывается…» Она опустила капсулу в специальное отверстие, поставила кружку на подставку и выдвинула следующую гипотезу: «Наверное, машина сломана, потому мой кофе на месте». Нажав на кнопку, Тиа скептически уставилась на кофеварку. Та щёлкнула и бодро загудела. Кофе струйкой полился в кружку, а Тиа ещё больше растерялась: ей не особо верилось, что Кацураги взялся за ум, и подобрел к ней. «Все чудесатее и чудесатее, — констатировала она, осторожно отпивая из кружки и отметая совсем уж сумасшедшее предположение, что кофе может быть отравлен. — Ладно, буду считать, что Кацураги подобрел, раз другого объяснения нет». Тиа в глубокой задумчивости двинулась к себе через общий зал и нос к носу столкнулась с одним из трейдеров по имени Рюноске. Тот вразвалочку шел к своему месту, зевая на ходу и ни на что не обращая внимания, и чуть не врезался в нее. Рюноске окинул ее сонным взглядом и вместо извинения душераздирающе зевнул, демонстрируя крепкие зубы и чуть длинноватые альфьи клыки. — Салют, Тиа! — фамильярно поприветствовал он. — А ты чего это на работе? Болела же вроде… Застигнутая врасплох Тиа пару раз удивлённо моргнула на такую невоспитанность и ехидно ответила: — Салют, Рюноске! Челюсть-то не сломай — она тебе ещё понадобится. — Ох и языкастая ты омега, жуть прямо, — скривился Рюноске, но следующий зевок всё-таки подавил и смахнул выступившие на глазах слезы. — Так выздоровела, или что? — Поболеешь тут с вами, — цыкнула Тиа, отпивая кофе. — А ты чего так рано? — Да директор, уже два дня злой, как черт. Вот пришел пораньше хвосты подбить, — страдальчески закатил глаза альфа. — Кацураги же психанул в понедельник и свалил сразу после встречи, а половину его сделок мне теперь завершать. Козлина… — Как это понять свалил? — нахмурилась Тиа. — Короче, Кацураги поехал в «Cifer financial group» за документами, и там у них самый главный быканул, что вместо тебя его прислали: отчитал нашего сладкого омежку, как мальчика маленького, и отправил восвояси без бумаг… А потом, насколько я понимаю, позвонил и наорал на директора — тот из кабинета вылетел, как пробка, и его где-то полчаса не было. Ну а дальше Кацураги вернулся, сунулся к своему папику явно за утешением, но получил по самое не балуйся, — директор на него так орал, что даже у нас тут было слышно было. — И Кацураги в слезах умчался домой? — фыркнула Тиа, очень сожалея, что не видела эту драму своими глазами. — Ну не в слезах, конечно, — хохотнул Рюноске, которому явно понравилась ее шпилька. — Но рожа была красная как помидор. — Твою же мать… — искренне восхитились Тиа. — Такое событие пропустила! — Есть такое, — хмыкнул альфа и хитро прищурился. — Но, чувствую, что и тебе перепадёт нехило. Так что, мой тебе совет — закинься каким-нибудь успокоительным, а то директор тебя просто раскатает. — А ты прям сама доброта… — Ну, у нас тут, как в джунглях: не принесешь кого-нибудь в жертву, сам ею станешь, — неожиданно философски выдал Рюноске и встрепенулся. — Бля, уже восемь пятнадцать! А я ещё кофе хотел закинуться! — Ну тогда разбежались: ты за кофе, а я — за успокоительным, — усмехнулась Тиа и походкой от бедра пошла к кабинету, чувствуя на себе оценивающий взгляд альфы. Зайдя в кабинет, Тиа бухнула кружку на стол, схватила мобильник и рванула дверцу шкафа. Быстро вытащив кошелек из сумки и цапнув из подставки зонт, она поспешила на улицу: блестящая идея как воспользоваться ситуацией в свою пользу пришла ей в голову ещё во время разговора с Рюноске. Заскочив в кафе поблизости, она заняла столик в самом дальнем углу, заказала кофе и подрагивающими пальцами нашла номер Улькиорры в журнале вызовов. — Доброе утро, Улькиорра! Скажи, ты сейчас не очень занят? Есть пара минут для очень важного разговора? — Доброе утро, Тиа! — тепло поприветствовали ее в ответ. — Я еду на работу, так что даже минут пятнадцать для важного разговора есть. — Отлично! Я тут сегодня вышла на работу и узнала последние новости — твой отец поставил на место Кацураги и наорал на нашего директора. Насколько понимаю, твоих рук дело? — Моих, да, — усмехнулся Улькиорра в трубку. — Когда приехал этот хлыщ без тебя, я тут же позвонил, как оказалось, твоей маме, узнал, что у тебя мигрень, и созвонился с Гриммджо. И он мне столько всякого про этого Кацураги поведал, что я, пардон, порядком офигел: и как этот мерзавец портит тебе жизнь, и как бесстыже он себя вел на презентации, и как нагло в туалете клеил Гримма… Гримм, кстати, мне скинул их разговор, который додумался записать, и я с этим пошел к отцу: мол, вот, тебя обижают — довели до ручки, а вместо тебя прислали этого прощелыгу, и включил ему запись. Давно я отца в такой ярости не видел: тот аж сам спустился сказать этому Кацураги пару ласковых, а потом позвонил твоему директору и так на него орал, что я аж заслушался! — Мой бог, вы с Гриммом просто бесподобны! — восхитилась Тиа, благодарно кивая официантке, принесшей ее заказ. — Но, подожди-ка, ты же вроде не собирался разыгрывать перед своим отцом, что ты заинтересован во мне… — Не собирался, да, — честно признался Улькиорра, а потом хмыкнул. — Но Гримм правильно сказал, что глупо не пользоваться козырем, раз выпал шанс его грамотно разыграть. Прости, но мы оба не смогли удержаться, чтобы не поставить твоих обидчиков на место, пусть даже таким некрасивым образом. — Улькиорра, тебе не за что извиняться, — заверила его Тиа, отпивая кофе. — Вы оба разыграли этот козырь идеальнее некуда, за что я вам бесконечно благодарна. Жаль, что я не видела лица Кацураги и директора. — Это поправимо. У меня есть парочка фотографий. Закончим разговор и я тебе вышлю. — Спасибо. Но я, собственно, не по этому поводу звонила. — А по какому? — У меня внезапно появилась идея, как можно разыграть этот самый козырь ещё раз, и красиво щелкнуть по носу и Кацураги, и моего директора. — Ого! Звучит интересно. — Ты готов мне помочь с этим? — Конечно, Тиа. Рассказывай.***
Тиа вернулась на работу без двадцати девять, поставила зонт, убрала кошелек в сумку, закрыла шкаф и села за стол. Включив компьютер, она достала три очень вместительные флешки из выдвижного ящика, вставила в разъемы ноутбука и принялась методично копировать всю информацию, включая клиентскую базу. Когда на экран повыскакивали диалоговые окна, показывающие прогресс переноса документов и презентаций, она удовлетворённо хмыкнула: у нее было около пятнадцати минут на неспешный завтрак. Слушая шум дождя за окном и усиливающийся гвалт трейдеров за дверью кабинета, Тиа с огромным удовольствием поедала бутерброды, запивая их остывшим кофе и никак не могла сдержать улыбки: внутри все подрагивало от предвкушения — ей предстоял серьезный разговор с директором относительно внезапно недоплаченных бонусов. «Даже интересно, чем он свою выходку аргументирует… — усмехнулась Тиа, вытаскивая из контейнера последний бутерброд. — Моральная сатисфакция или дисциплинарная мера?» Телефон в кармане пискнул входящим сообщением. Тиа не спеша дожевала и аккуратно выдвинула верхний ящик стола, где у нее лежали влажные салфетки. Вытерев пальцы, она достала смартфон из кармана: Улькиорра докладывал о прибытии на работу и распорядке дня отца — до трёх тот сегодня в компании, так что он ждёт ее отмашки, чтобы двигаться к следующему пункту плана. «Спасибо, Улькиорра. Разберусь с данными, отнесу больничный и потом уже прямиком к директору, ага». Отложив телефон, Тиа глянула на монитор: до окончания копирования осталось совсем немного. Она допила кофе, уставилась на кусочек хмурого неба, виднеющегося в окне, и внезапно, со всей ясностью, осознала, что не будет ни капли скучать по этому месту. И даже совесть ее не будет мучить впоследствии, ибо что посеешь — то и пожнёшь… В этом фонде она прошла долгий и болезненный путь от крушения собственных надежд до принятия жестокой реальности — чем престижнее должность и достойнее зарплата у человека, тем мелочнее и поганее его поведение — Рюноске, например, готов приносить в жертву членов команды, оправдываясь законами джунглей; Кацураги — воровать с общей кухни кофейные капсулы; Нашиджима радуется, когда на кого-то другого срывается директор… Хотя и сам директор не лучше — в угоду своим прихотям спокойно попирает трудовое право и злоупотребляет властью… Компьютер мелодично тренькнул и Тиа скосила глаза: копирование завершилось — пора приступать к самому главному. На всякий случай сфотографировав доказательство законного отсутствия на работе, она положила телефон в карман и вытащила флешки из разъемов. Надежно спрятав их в сумке, она взяла со стола больничный и направилась в отдел кадров. Оперативно уладив все формальности, к директору она пошла не через зал трейдеров, а воспользовалась дальней лестницей: необходимо было настроиться. Считая каждую ступеньку и попутно делая глубокие вдохи и выдохи, Тиа поднялась на второй этаж, заметила идущего к ней одного из работников технической поддержки и быстренько вытащила телефон из кармана, делая вид, что набирает очень важное сообщение: парень был из болтливых, а ей сейчас было не до этого. Пройдя несколько шагов, уткнувшись в смартфон, Тиа вежливо с ним поздоровалась и с озабоченным видом пошла дальше, пока не поравнялась с дверью кабинета директора. Включив диктофон, она убрала смартфон в карман и громко постучала. — Войдите! — прозвучал раздраженный голос с той стороны и, глубоко вздохнув, Тиа вошла: представление начинается. — Доброе утро, господин директор! — она учтиво поклонилась. — Будет ли у вас пару минут для обсуждения рабочего вопроса, или мне зайти позже? — Вы только посмотрите на нее! — сразу же оскалился тот, даже не удосужившись поздороваться. — Явилась на работу как ни в чем не бывало! — Я не понимаю, господин директор… — Тиа распахнула глаза пошире и растерянно уставилась на своего начальника. — Я не сделала ничего предосудительного: предупредила вас и отдел кадров, что не смогу присутствовать на работе по состоянию здоровья, вызвала врача, открыла больничный, справилась со своим недомоганием так быстро, как только смогла, и, несмотря на рекомендации семейного врача остаться дома до понедельника, вышла на работу раньше, ведь понимаю всю серьезность сделки с «Cifer financial group». — Ах ничего предосудительного?! — тут же взвился директор, ожидаемо зацепившись за слово, которое Тиа использовала намеренно. — А то, что ты подставила Кацураги, на которого ни за что наорал Кейташи Шиффер и отказался отдавать документы, а потом и меня — этот разъярённый мудак полчаса матерился в трубку, угрожая прекратить всякое сотрудничество, если на следующей встрече не будет тебя… Это, по-твоему, не предосудительно?! — Поэтому вы решили меня наказать, не выплатив бонусы? — убитым голосом спросила Тиа и громко всхлипнула. — А что, я должен был тебя за такое по головке погладить? — ещё больше разъярился директор. — Мне очень жаль, что произошло такое трагическое стечение обстоятельств, — Тиа изобразила на лице раскаяние и выдавила из себя пару слезинок. — Но я действительно чувствовала себя очень плохо и старалась прийти в себя как можно скорее. — Это не снимает с тебя ответственности! — жёстко отрезал директор. — Тяжёлая течка — не повод уходить на больничный, когда предстоит крупная сделка! Пьешь подавители и работаешь! — У меня был приступ мигрени, господин директор, — жалобно пискнула Тиа и громко всхлипнула — Даже бы если я выпила таблетки, толку бы от меня было мало… — Не заговаривай мне зубы! Из-за твоей безответственности сделка года под вопросом! И ты ещё имеешь наглость заикаться о бонусах? — Но они же за прошлый месяц, господин директор… — Да за такое тебя не то что бонусов надо было лишить, а зарплаты на полгода вперёд! — Но, господин директор… — шмыгнула носом Тиа, чувствуя как комнату наполняет запах феромонов взбешенного доминантного альфы. — Пошла вон отсюда, неблагодарная тварь! — директор сорвался на крик. — Иди и улаживай теперь эту проблему сама, раз у тебя хватает наглости перечить руководству! И без подписанных документов можешь на работу не возвращаться — уволю без отпускных и выходного пособия! Тиа с пылающими щеками выскочила за дверь, ещё пару раз громко всхлипнула для записи, потерла глаза, размазывая тушь, и помчалась в женский туалет через весь зал трейдеров. Быстро заскочив в кабинку, Тиа остановила запись и сразу же отправила ее Улькиорре: «Зацени мое актерское мастерство», — напечатала она вдогонку и поставила несколько смайликов в черных очках. Спрятав телефон в карман, Тиа решительно намылила руки мылом и принялась тереть глаза, шипя от болезненных ощущений. Еле проморгавшись, она посмотрела на свое отражение в зеркале и осталась довольна: глаза покраснели и припухли — чем не доказательство истерики в туалете? «Так, надо сделать фото. А вдруг понадобится?» Быстро скорчив страдальческое выражение лица со слезящимися красными глазами, Тиа сделала пару селфи, несколько раз всхлипнула для тренировки и побежала в отдел кадров писать заявление об увольнении. Когда она, едва сдерживая рыдания зашла в кабинет, у помощницы менеджера по персоналу аж папка из рук выпала. Она и выбежавшая из своего кабинета начальница живо усадили всхлипывающую Тию на стул, налили воды и начали искать успокоительное. Тиа как можно реалистичнее отыгрывала истерику, благо опыт имелся: и зубами по краю стакана стучала, и захлебывалась водой и некрасиво сморкалась в салфетки, как заведённая вопрошая: «За что?!». Зрительницы не на шутку прониклись: накапали какой-то горькой настойки, поставили рядом коробку салфеток, еще раз принесли воды и смотрели исключительно жалостливо. Тиа ещё пару минут повсхлипывала и успокоилась. Посмотрела на помощницу с менеджером глазами побитой собаки и сдавленно попросила: — Можно мне, пожалуйста, бланк заявления на увольнение? — Халлибел-сан, вы серьезно?! — обе женщины выпалили это почти хором и шокировано переглянулись между собой. — Серьезно, — кивнула Тиа, комкая в пальцах грязные салфетки. — Я больше такого не вынесу… И вот после этой фразы проникновенный пересказ мучений пришелся как нельзя кстати: Тиа предстала бесконечно самоотверженной сотрудницей, которая была бы счастлива выйти на работу раньше, но ее подкосила жесточайшая мигрень. А вчера, как только она, более-менее пришла в себя, как гром среди ясного неба — зарплата поступила на карточку без бонусов. А сегодня директор наорал и обвинил в том, что из-за нее чуть не сорвалась крупная сделка. И это далеко не первый раз, когда на нее без повода срывается начальство, а у Тии потом кошмары, мигрени и желание уволиться… — Мда… — осуждающе протянула менеджер по персоналу и молча протянула ей бланк. — Заполняй и иди собирай вещи. Документы я тебе вышлю с курьером на адрес, который укажешь, чтобы не надо было ещё раз сюда приезжать… — С-спасибо, — заикаясь поблагодарила ее Тиа и трясущейся рукой начала писать заявление. Когда она закончила, менеджер по персоналу ободряюще ей улыбнулась. — Приятно было работать с вами, Халлибел-сан! Я очень надеюсь, что вы найдете коллектив, где вас будут ценить, — и она вытянула руку вперёд. Тиа пожала руку, ещё раз поблагодарила менеджера и ее помощницу за участие, поддержку и понимание, и, сгорбившись, пошла к себе. При ее появлении в образе сломленного сотрудника, в зале трейдеров стихли все разговоры. Ее проводили сочувствующими взглядами и только один Рюноске то ли рассерженно, то ли с сожалением цыкнул: — Такого сотрудника доломали… Тиа прислонилась к закрывшейся двери и торжествующе улыбнулась: как по нотам. Дав себе минуту на передышку, она снова натянула на лицо страдальческое выражение — а вдруг кто войдёт — освободила коробку из-под офисной бумаги, и начала в нее складывать свои личные вещи. Идею с вирусом и стиранием информации она все-таки отмела: не стоит выпадать из образа уволившейся на эмоциях омеги, даже если очень хочется. Через десять минут она вышла из кабинета с полной коробкой, сумкой и зонтом, и вот тогда уже трейдеры поняли, что это была не просто истерика — она уходит. И все как-то сразу повскакивали со своих мест, начали говорить ободряющие слова, прикасаться и беззлобно сокрушаться, что теперь они осиротеют без ее шикарной попы и груди, но больше всех выделился Рюноске — решил напоследок побыть джентльменом: отобрал у Тии коробку и припечатал, что сопроводит до машины. Тиа, конечно, очень сильно удивилась — не ожидала такой прощальной поддержки от коллектива, в котором каждый сам за себя, но продолжила играть выбранную роль: вымученно улыбалась, кивала, благодарила за сотрудничество, жала руки и желала всем удачи. Она с честью выдержала десятиминутные проводы и посеменила за Рюноске следом, смотря в пол и изображая убитую жизнью омегу. Дойдя до парковки, Тиа отключила сигнализацию, а Рюноске поставил коробку в багажник ее мини купера и цыкнул: — Я же тебе говорил успокоительного выпить. — Так я выпила, Рюноске, выпила. — Ну так чего увольняешься? — непонимающе посмотрел он. — Поорет директор, успокоится и дальше будешь работать… Тебе, что, деньги не нужны? — Нужны, — вздохнула Тиа, закрывая багажник. — Но я не хочу всю зарплату тратить на успокоительное и психоаналитика, поэтому поищу какую-нибудь другую работу. — Логично, — согласился он и, немного помявшись, буркнул: — Прости, что иногда вел с тобой по-свински. Но у нас, как в джунглях, — выживает только сильнейший… — Спасибо, Рюноске, — Тиа криво улыбнулась. — И прощай. — Пока, Тиа! — Рюноске поднял руку, собираясь помахать, но передумал. Тиа села в машину и, совершенно не обращая внимания на своего внезапного провожающего, выехала с парковочного места и резко рванула с места: очень хотелось погулять под дождем, покурить и обнять Гриммджо.