Heartwood

      Лишь испытывавший это чувство человек может понять, насколько блаженен сон после честно выполненной тяжелой работы. I.       Казалось бы, что может чувствовать представитель аристократии наутро после первого в своей жизни, пусть и неполного, дня физического труда? Вероятно, не будь он или она столь же заинтересованным, как наша героиня, ответ был бы прост: боль, усталость, стыд, острый экзистенциальный кризис, вызванный внезапной переоценкой приоритетов и ценностей. Но нет.       Любопытство. Истинное, нескрываемое любопытство, вызванное мебелью в комнате. С раннего утра Ника, лежа под прохладной простынью, изучала текстуру древесины, проглядывающую через слой темного лака, и воображала, как и с помощью каких инструментов в мастерской можно было бы ее повторить.       Вероятно, если бы не первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь занавески, героиня могла провести в постели весь день! К сожалению, восход был верным признаком того, что всего через несколько минут в дверях появится воспитательница.       Лишь подумав об этом, альтмерка мгновенно осознала: нельзя, чтобы кто бы то ни был увидел ее руки!       Разумеется, мазь на основе водного гиацинта и отборного воловика из Гленумбры сделала свое дело и с ладоней и пальцев сошли мозоли, однако кожа… Скажем, выдать убедительную отмазку не смог бы даже стоящий на пороге смерти скальд. Тем не менее, чтобы лишний раз не встречаться с гувернанткой, Ника, сенчем выскользнув из-под простыни, направилась в ванную.       И действительно, едва ли успев запереть дверь и начав утренние приготовления, девушка услышала привычно распахивающиеся двери своей комнаты.       — Надеюсь, миледи не думает опаздывать и сегодня? — предварительно постучав в дверь ванной, задала вопрос строгая альтмерка.       — Вовсе нет! Но знаете, пожалуй, настроения на завтрак у меня пока нет. — взволнованно начала эльфийка. — Будьте так добры, велите принести костюм для выездки прямо в комнату.       По обыкновению не удостоив воспитанницу ответа, воспитательница начала удаляться громкими и размеренными шагами, вскоре после чего служанки начали свою работу.       Теперь лишь изредка из-за двери доносились еле слышные перешептывания и хихиканье домработниц.       Через пару минут вновь раздался стук в дверь и непривычно задорный девичий голос сообщил, что служанки принесли костюм и стопку свежих полотенец.       Спешно отворив дверь, Ника пропустила улыбчивую альтмерку-полукровку, что оставила на ближайшем комоде стопку полотенец и выскользнула из комнаты, напоследок совершив изящный реверанс.       Странное настроение повисло в воздухе. Не то, чтобы Ника была неспособна предположить, что у прислуги произошло что-то хорошее или просто-напросто отличное настроение с утра, но что-то явно было не так.       Следующие пара минут начали развеивать эту небольшую дымку тайны.       «Госпожа, вам следует быть более осторожной. Мы не выдадим ваших тайн, но будьте внимательнее, возвращаясь вечерами. Если Вам угодно знать, многие из слуг в последних приготовлениях к вечерам зачастую возвращаются купеческим районом. Вам же следует подумать о узких улицах квартала трактиров. Там много приезжих и Вам будет проще затеряться. Также один из наших друзей сообщил о вашей проблеме. Будьте добры развести приложенный порошок на полчашки воды и подержать смесь на руках несколько минут.» — гласила выглядывающая из-под полотенца наскоро написанная записка на синей ароматизированной бумаге. На записке лежал небольшой пакет из толстой бумаги, от которого слабо веяло мятой и лавандой и неизвестными Нике пряностями. II.       Рассвет на Саммерсете — это неиссякаемый источник красок, вдохновлявший на те или иные свершения каждого, кто его застал. Так и этим утром благоухающие сады наполняли свежий морской воздух всевозможными цветочными нотами, стаи перелетных птиц щебетали гармоничную симфонию в парках и аллеях, а довершало это великолепие море, в своих волнах отражающее бликами первые солнечные лучи и несущее из-за горизонта корабли под всевозможными флагами.       Но все это было за забором ипподрома, по которому еле тащилась мечтающая поскорее закончить с занятиями уроженка Алинора.       В высоком небе не виднелось ни единого облачка и день обещал быть жарким, так что неожиданная утренняя помощь была как нельзя кстати. Пусть поначалу вязкая масса из разведенного порошка и пощипывала стертые кисти, она сделала свое дело: оставив на руках лишь несколько мелких следов, похожих больше на царапины, масса позволила девушке снять перчатки, не волнуясь ни о жаре, ни о следах вчерашнего приключения.       Впрочем, теперь ей не давало покоя то, как быстро о последнем узнали сторонние лица. Следовать с слугами знакомых домов было не только опрометчиво, — героиня даже не позаботилась о сокрытии следов своей деятельности. Но теперь…       …Теперь действительно оставалось лишь довериться той, тому или тем, кто обещал не выдавать ее тайны.       Одно можно было сказать наверняка. Привычный распорядок дня, состоящий из бесконечной вереницы занятий по абсолютно неинтересным героине темам, теперь был украшен размышлениями о наполнении комнат: шкафов, комодов, лестниц, потолочных сводов, кресла-качалки и даже резных дверных проемов.       И нет, не то чтобы несколько часов орудовавший пилой аристократ в одночасье стал непревзойденным мастером ремесла, но подобно мальчишке, разглядывающему ухоженные доспехи гвардейца, Ника просто воображала, что сможет достичь такого же мастерства. Рано или поздно.       Она мысленно бродила по мастерской, пытаясь вспомнить все инструменты, аккуратно лежащие на полках. От стандартных стамесок и рубанка, в арсенале её учителя были какие-то странные клещи с вращающейся головкой, целый арсенал инструментов для резьбы, набор кистей, которому позавидовал бы любой художник, а у стены стоял ряд раскладных стульчиков разного размера. И это лишь малая часть того, что Ника могла вспомнить, пока назойливый преподаватель не проверял её внимательность.       «Интересно, как они там? — думала эльфийка. — Чем занят Карл? Подготовил ли мастер для нее задание?»       Едва ли она могла вообразить полноценную работу мастерской. Наверняка, редгард работал над чем-то, а птица ютилась в своем старом фонтанчике или лежала на очередной стопке бревен.       Однако она точно знала, что с этого дня будет посещать мастерскую менее приметными маршрутами. Только какими?       «Вот если бы можно было расспросить ту служанку, где ей безопасно ходить днем и вечером, а куда соваться точно не стоит.» — вновь задумалась Ника, осознав, что практически не знает, чем живет город.       Однако, это было не так просто. Прислугу с ранних лет обучали работе в доме, одним из первых правил прививая недопустимость вмешательства в жизнь своих господ, а потому тех почти никогда не было видно вокруг аристократов.       Само собой, брожение по дому в поисках определенной горничной вызвало бы много вопросов, а напрямую спрашивать у поваров или дворецких было бы слишком опрометчиво. Девушка все еще не знала, как много людей осведомлены о ее тайне и кому можно доверять.       К тому же, вероятность встретить воспитательницу и вовсе заставляла оставить эту затею как минимум до тех пор, пока очередной случай не столкнет двух девушек. III.       Так или иначе, учебные часы подошли к концу и героиня, осознав шаткость своего положения, подготавливалась к сегодняшнему дню в мастерской. Взяв с собой широкий льняной платок, чтоб спрятать волосы, когда выйдет из верхних районов, героиня размышляла, что еще из обихода может пригодиться в работе.       С параноидальными мыслями пересчитав все варианты, где, как и кто может ее узнать, Ника начала обдумывать, как быть в том или ином случае. И сразу же поймала себя на мысли, что, возможно, ее сверстницы, не выходящие на улицы без трехдневных запасов провианта, что-то скрывают.       Так или иначе, с приготовлениями нужно было заканчивать побыстрее. Положив в аптекарскую сумку несколько золотых, зеркальце и спрятанный в комнате пакет из-под порошка, от которого следовало незаметно избавиться, эльфийка направилась к ипподрому за домом, чей выход мало кого интересовал в дневное время и выводил как раз на улицу, ведущую вниз, к городским докам.       Гордой походкой минув дворецких, героиня направилась прямиком через стадион, едва заметно улыбнувшись скучающим обитателям стойла, явно не горящим желанием простаивать в душном загоне этим жарким днем.       Портовый район работал в своем ритме, как надежный часовой механизм. В верхней части портового района обитали местные «лавочники», в чьих руках была чуть ли не треть городского золота. Они предпочитали торговать оптом, выкупая товары оптовыми партиями, как только те попадали в доки и едва ли сгружались на островную землю.       Верфи полнились строящимися и ремонтируемыми кораблями, по которым сновали плотники и разбирающиеся в строительстве судов мореходы, не желающие тратить попусту время до ближайшего выхода в море.       У относительно спокойной части берега расположилась группа мальчишек разных рас, что самодельными удочками выуживали небольших рыбешек из пенящейся воды.       В отличие от ремесленного квартала, в портовом районе царила прямая, куда более явная дисциплина. Сразу была видна сила флота Доминиона, что, если не наводила страх, то вызывала уважение у адмиралов любого уголка Тамриэля.       В глаза не сразу бросилось, что во всем порту практически не было таверн и столовых. Только изредка можно было увидеть, как матросы, устроив в отдалении импровизированный лагерь, жарили уже знакомых маленьких рыбешек, насаженных на прутья.       По мере удаления от порта крики чаек и звуки ударов молотов с киянками сменялись привычной речью. Квартал трактиров представлял собой площадь, со всех сторон усыпанную различными гильдиями и трактирами. Иными словами, альтмеры удачно отделили гостей своего города от местных жителей, выделив гостям целый район, где было все необходимое. Отделение гильдии бойцов ежедневно вывешивали на доску новые и новые заказы, небольшие лавочки могли предложить среднее по качеству снаряжение и его обслуживание, а таверны и трактиры предлагали широкий выбор того, куда еще можно было потратить свои деньги.       Заезжие торговцы же продолжали путь к торговому району или в портовый. В обоих всегда находился покупатель.       — Каджит думает, Вам, миледи, просто необходимо немного сгорбиться и сменить шаг, иначе каждый второй раскусит, откуда Вы. — поравнявшийся с аристократкой незнакомец демонстративно и в то же время плавно, невзначай вытащил из аптекарской сумки девушки монетку, после чего растворился в толпе.       Ника не успела даже рассмотреть его лица. Не успела одернуть сумку или позвать на помощь. Тем не менее, неизвестный был прав. Альтмерка по обыкновению ходила своим обычным шагом, к которому ее приучали с рождения. «Что ж. Все еще самая высокая плата за урок.» — думала уже немного сутулившаяся эльфийка, продолжая свой путь.       Новый мир, открывшийся перед героиней в последние дни, был обширен и до невозможности увлекателен. Но, к печали самой аристократки, она абсолютно ничего о нем не знала. Каждая крупица знаний, что попадала к ней, была одновременно драгоценностью, но и напоминанием о том, что нужно быть гораздо аккуратнее. IV.       Ремесленный район же, в обыкновении своем, буквально кипел жизнью. Уже приближаясь к нему можно было поймать себя на мысли, что, пусть улицы и не сузились, пробираться через толпы людей стало заметно сложнее.       Пробравшись через несколько заполненных и шумных улиц, Ника уже подходила к мастерской угрюмого плотника.       — Доброе утро. — с привычной теплой улыбкой поздоровалась эльфийка с мастером и гагарой, чистящей перья на вале небольших веток.       — Мгм. — сухо отозвался редгард, не отвлекаясь от крепления ножки к небольшому столику. Но тут же продолжил, кивнув в сторону низко висящей полки у входа: — Твоя доля. За вчера.       В центре надежно закрепленной платформы лежала пара рабочих перчаток, на которых лежали две золотые монеты.       — Их тоже бери. Только не потеряй. — продолжил мастер, не поднимая головы.       Поношенные перчатки из овчины явно видали и лучшие дни, однако все еще были мягкими изнутри, хоть и слегка великоваты для аккуратной руки эльфийки.       — Спасибо! Ну так… Чем займемся сегодня? — с задором спросила подошедшая альтмерка.       Редгард на мгновение замер, вновь погрузившись в раздумья и уставившись стеклянным взглядом в пол.       «К его манерам стоит попривыкнуть.» — мелькнула в голове несвойственная девушке мысль, за которую ей тут же стало неловко.       — Сегодня заказов нет. Но я бы сказал, тебе нужно больше практики. — с паузами заговорил плотник. — Я в такие дни делаю мебель на продажу в трактиры. Можешь взять что из дешевых пород и наловчиться орудовать пилой ровнее.       Его манера держаться, говор и даже внешний вид говорили о многом и в то же время ни о чем. Грубые руки были испещрены затянувшимися шрамами от кистей до самых плеч, где начиналась рубаха, его шаг выдавал строевое прошлое и полученное ранение, а немногословность лишь дополняла загадки этого человека.       — Если получится, попробуй настрогать подобных. — указав пальцами на стоящие рядом со входом брусья, продолжил мужчина. — Пойдут на ножки стульев.       Задорно кивнув, Ника побрела к месту, где работала вчера. Успев только провести рукой по птице, важно тычущейся носом в перья, героиня вновь была ошарашена сухим и грубым голосом.       — Левее. Ель. — вновь начал редгард, не отрываясь от своего дела.       «И привыкать я буду долго.» — уже с меньшим стыдом подумала эльфийка, подобрав из стопки несколько средних поленьев.       В перчатках работалось комфортнее: руки не скользили, а рукоять пилы не так сильно натирала ладони. К тому же, еловый аромат обрабатываемой древесины заставлял напрочь забыть обо всех неудобствах.       Альтмерка работала неспешно, стараясь не делать лишних скосов.       Уже через четверть часа из полена было выпилено четыре более-менее ровных длинных бруска.       — Сгодится? — поинтересовалась Ника, поднесшая плоды своих трудов учителю.       Выхвативший один из еловых брусков учитель положил его на стол и, взяв шлифовальную шкурку, провел ей по одной из плоскостей.       — Да. Только отшлифуй. — редгард вложил болванку обратно в руки девушки. — И можно брать шире.       Непривычная аристократке прямота не была грубостью. Она осознавала это, но она же не давала покоя. Разумеется, ей никогда не нравилось отношение к ней дома. Все с ранних лет пытались угодить ей, загладить любую ее ошибку или отпустить любую вину.       Но этот человек. Она почти не знала его, он абсолютно не знал ее. Все, что их связывало, — это пара дней знакомства и словесный контракт на обучение за несколько монет в месяц.       Однако, его общество было ей приятно. Каждый из ее учителей, получавший колоссальное жалование, то и дело, что пытался ей угодить. Не допускал в ее голове и мысли, что она может совершить ошибку. Но старый редгард был не искренним, но простым. Не пытался выслужиться перед ней, не навязывал ей своей дружбы. Он просто показывал, как делает свою работу. Он был интересен, словно тот же двемеролог-кукольник из детства.       Ника размышляла о мастере, пока обрабатывала будущие ножки стула, но подошедший учитель прервал поток мыслей, положив заготовку на стол правее от нее.       — Разберешься? — указывая на простенькую заготовку под сиденье табурета, спросил редгард.       — Лучше покажите, пожалуйста. На первый раз. — смотря на деталь ответила эльфийка.       Мужчина молча побрел в другую часть мастерской и, взяв обработанный толстый брус, вернулся к станку около ученицы.       Закрепив дерево, он плавно отпилил ровную доску и потянулся к ящику с инструментами.       Грубыми, но отточенными движениями плотник зашлифовал поверхности и грани меньше, чем за минуту. Еще через одну в доске появилось несколько круглых отверстий от коловорота. Через еще две они обрели квадратные очертания после работы стамеской.       В довершение редгард взял одну из готовых ножек и примерил к отверстию под нее, после чего отошел к ящикам у входа в мастерскую и достал широкую миску с деревянной ложечкой.       Размазав немного ароматной смолы в пазу, редгард вставил ножку и подбил ее киянкой, после чего, повернув голову в сторону ученицы, вопросительно кивнул.       — Спасибо. — прервав молчание, выдавила из себя Ника.       Высокие эльфы — народ весьма и весьма гордый, величавый и, хоть это отрицающий, невероятно придирчивый к внешности. Любой каджит с стоячими широкими ушами скажет, что каждый второй альтмер как-то неправильно, недовольно и оценивающе на них смотрел. Но сложно вообразить, что чувствовал бы этот же мер, встретившись с подобным редгардом.       Он не был суровым воином из Скайрима, закованным в броню и с оружием, размер которого зачастую был с взрослого босмера. Это был обычный мужчина среднего телосложения. Вот только на голову выше эльфийки. И угрюмее любого даэдра.       Так что любая реплика, выходившая из уст его собеседника, была прямым доказательством храбрости.       Учитель так же молча вышел из мастерской и из-за стен стали доноситься звуки пилы, а оставшаяся в одиночестве Ника взялась за повторение урока. V.       Уже к вечеру около эльфийки стояли четыре простенькие, но крепкие табуретки. Никто не дорожил мебелью подобного вида. И трактирщики, что закупали ее, в первую очередь. Очередная потасовка или перебравший гость — нередкое дело в любом заведении, осмеливающемся продавать нечто крепче травяных настоек. Это же было превосходным источником спроса на подобные изделия.       Но она была довольна и горда. Первые вещи, созданные своими руками, всегда вызывают неподдельный трепет у своих создателей. Пусть и недолго, ведь, набравшись опыта, каждый из этих же создателей хочет забыть свои первые шаги.       Непримечательные стулья едва ли можно было считать достижением, но один крохотный нюанс заставлял эльфийку думать, что из-под ее рук вышло что-то достойное. На одном из стульев беззаботно спала гагара.       — Похожу утром по складам, авось заберут. — не отвлекаясь от работы, мужчина мельком осмотрел работу ученицы.       — Спасибо! Тогда, до встречи? — с привычной улыбкой прощалась эльфийка, снимая перчатки.       — Убирать за тобой не буду. — отозвался мастер, напоминая аристократке о оставшихся после нее опилках.       Девушке из верхних кругов Алинора явно приходилось по душе абсолютно неподобающее отношение.