a drop in the ocean

Быть с Тэхеном означает проводить много времени с веселым другом, которому всегда хочется угостить Чонгука чем-то вкусненьким, который внимает каждому его слову, и с которым он может целоваться и обниматься часами напролет. Тэхен очень тактильный человек – он любит часто держаться за руки, обнимать Чонгука со спины, нежно целовать его даже в общественных местах, и каждый из этих жестов согревает и растапливает чонгуково сердце до предела. Руки Тэхена редко покидают его тело – он пробегается ими по волосам, поглаживает затылок, играет с пирсингом в ушах, или просто соприкасается с ним кожей, давая знать, что рядом – и Чонгук упивается эмоциями и уютом, которые привносит в его жизнь Тэхен. Когда Тэхен впервые встречает Суши в надлежащей обстановке, он, как и обещал, зацеловывает его до смерти. В квартире Чонгука и Намджуна он тогда тоже оказывается впервые – было два часа дня, и Тэхен пришел забрать младшего, чтобы позавтракать вместе. Та яичница с тостами была, черт возьми, лучшей из всех, что он когда-либо пробовал. Когда Тэхен уходит, все, что может сказать Намджун Чонгуку, это: «Этот парень знал, что твоя ленивая задница не удосужится подняться раньше полудня в выходной день, и он знал, что ты наверняка будешь голоден, поэтому пришел и приготовил яичницу специально для тебя. Не потеряй его, Гук». И да, Чонгук не хотел бы его потерять. Поэтому постарается быть с ним как можно дольше. --- – Этот час настал! – объявляет Тэхен через несколько недель с начала их отношений, плюхаясь на диван рядом с Чонгуком и приобнимая его за плечи. – Какой час? – Час, когда одна детка, – Тэхен тыкает Чонгука в бок, – наконец, познакомится с другой деткой. Платонической деткой. С моей навеки любимой бро-деткой. – Ты про Чимина что ли? – угадывает Чонгук, смеясь над неисправимостью Тэхена. – Да, про Чимина, – радостно отвечает Тэхен. – И Тэмина. Его парня. Ты познакомишься с самой милой, до тошноты идеальной парой сегодня вечером, в восемь. У нас дома. Что скажешь? Они приготовят настоящий ужин и все такое. – А у меня вообще есть выбор? – поддразнивает Чонгук, зная, как Тэхен дуется, когда он так себя ведет. – Конечно, есть. – Тэхен игриво хлопает Чонгука по ляжке. – Ты ведь придешь? – продолжает он, не сумев полностью скрыть, насколько важным для него является решение Чонгука. Чонгук молчит несколько секунд, перед тем как ответить. – Конечно, приду, – улыбается он, получая от Тэхена еще один шлепок по ляжке за то, что заставил его волноваться. – Ауч. – Чонгук дергается, и этого достаточно, чтобы Тэхен в мгновение ока залез к нему на колени и взял его лицо в свои большие, но аккуратные руки. – Детка, прости, я не хотел. Чонгук ухмыляется. – Ты такой наивный, хен. – И он еще смеет говорить мне такое, маленький бесстыдный манипулятор! – драматично выкрикивает Тэхен, вызывая у Чонгука неконтролируемый смех. – Негодник, – фыркает Тэхен, но все равно обнимает младшего за шею. Чонгук оставляет невинный поцелуй на губах дующегося Тэхена. – Ты слишком милый, когда сердишься. --- Чонгук не знал настолько слаженной пары, как Чимин и Тэмин, с тех пор как покинул родительский дом в восемнадцать лет. Они та самая пара, которая фактически читает мысли друг друга и понимает друг друга с полуслова; пара, чьи отношения – это танец, хореография к которому давно стала чем-то естественным. Чонгук провел у них в гостях всего лишь двадцать минут, но ему уже ясно, что связь между ними, ну, настолько идеальна, насколько это вообще представляется возможным. – Как давно вы нашли друг друга? – У Чонгука не получается скрыть свое любопытство. Потягивая апельсиновый сок за кухонной стойкой, он не может не обращать внимания на острую боль где-то в районе грудной клетки. Однажды и у Тэхена будет такая жизнь. И Чонгук от всего сердца желает ему этого, и даже больше. Но другая его половина – та, что эгоистичная, желает, чтобы Тэхен принадлежал лишь ему одному. Будь мир хоть немного проще, они могли бы быть гораздо счастливее. – Ты имеешь в виду, когда мы встретились или когда мы начали встречаться? Это длинная история, чувак. – Чимин садится на стул рядом с ним, оставляя Тэмина одного возле плиты следить за едой. – Начинается, – смеется Тэхен рядом с Чонгуком, рассеянно переплетая с ним пальцы, готовясь к очередному пересказу истории, которую он слышал миллион раз. – Хену было семнадцать, а мне всего лишь пятнадцать, когда мы познакомились, – с любовью в голосе начинает Чимин. – Да, он был как ребеночек. Но милый ребеночек, – комментирует Тэмин поверх громкого шипения готовящегося мяса на сковородке. – Наши бабушки и дедушки жили в одном доме, поэтому мы часто виделись, когда приезжали к ним в гости, - продолжает Чимин свою заученную речь. Он рассказывал эту историю много раз, слово в слово, Чонгук в этом уверен. – Я был очень стеснительным, поэтому на протяжении многих месяцев не мог даже заговорить с ним. – Он просто сидел у окна и смотрел на то, как мы с друзьями играем в футбол, – Тэмин смеется, и Чимин смеется вместе с ним. – Но я все равно заговорил с тобой позже. – Ага, он однажды забыл ключи от дома и случайно позвонил в мою дверь, чтобы его впустили. Я ответил. – Он ответил, – мечтательно повторяет Чимин. Тэхен изображает рвоту, а Чонгуку приходится очень крепко сжать пальцы, чтобы не рассмеяться во весь голос. – Забегая вперед, мы типа поцеловались несколько раз тем летом, по уши влюбились друг в друга, и с тех пор не расставались. – Эй! – возмущенно вскрикивает Тэмин, ударив ложкой по кухонной стойке. – Ты серьезно собираешься опустить свою любимую часть нашей истории? – Тэхен делает вид, что его сейчас стошнит, – уныло говорит Чимин. – Прости, прости, пожалуйста, продолжай! – Тэхен заводит руку за спину Чонгука, чтобы потрясти своего лучшего друга, и не проходит и минуты, как Чимин возвращается к своему рассказу: – Ну, однажды ночью я сбежал из дома, пока бабушка с дедушкой спали. Мы встретились на нашем месте, внизу, возле подвала, у самой нижней части лестницы, – продолжает Чимин, с любовью в голосе вспоминая события того вечера. – Он сказал, что если бабушка с дедушкой узнают, они меня прикончат. – Он сказал, что ему все равно, – добавляет Тэмин. – Он сказал, что меня поймают. – Он сказал, что скучал по мне. Это было так, черт возьми, слащаво, что я предложил ему встречаться прям там. И, конечно же, его поймали и посадили на домашний арест на неделю за то, что он выскользнул из дома посреди ночи, - задумчиво заканчивает Тэмин, с посмеивающимся Чимином на заднем плане. – Но я, если честно, удивлен, что ваши семьи так к этому отнеслись – вы ведь, как-никак, соулмейты и все такое, – вставляет Чонгук, зная, что встреча с соулмейтом – большое событие, которое широко празднуется в семье. – Ой. – В комнате повисло молчание, и Чимин нарушает его словами: – Мы не соулмейты. – Погоди, что? – Чонгук искренне шокирован, когда оборачивается к Тэхену за подтверждением. – Не соулмейты, – как нечто собой разумеющееся говорит Тэхен. – Я не знал, что ТэТэ забыл рассказать тебе об этом. Чонгук, в свою очередь, уверен, что Тэхен сделал это специально. Когда Чимин уходит помогать Тэмину готовить ужин, Чонгук поворачивается к Тэхену и, упершись подбородком на согнутую в локте руку, старается произнести последующие слова как можно тише, чтобы стоящая недалеко пара их не услышала: – Ты забыл упомянуть. Как интересно, – он не зол, но в его голосе чувствуются нотки осуждения. – Я не забыл. Я просто хотел, чтобы ты увидел их. Без всяких предубеждений. Я хотел, чтобы ты увидел и понял, что люди могут быть вместе, не являясь соулмейтами – быть, как они. Тэхен робко тянется к нему, пальцами проводя по руке Чонгука, но, не удерживая ее, будто бы давая Чонгуку шанс увернуться от прикосновения, если он не в настроении. Осознав это, Чонгук сразу же переплетает их пальцы вместе, наклоняясь ближе к Тэхену. В таком положении они могут спокойно побыть друг с другом наедине, несмотря на находящихся на кухне Чимина и Тэмина. – Я понимаю, – признается Чонгук. – Правда? – с надеждой в голосе спрашивает Тэхен. Чонгук поворачивает голову, чтобы оставить поцелуй на пальцах Тэхена. – Да. После встречи с ними я изменил свое мнение. Поели, выпили (по чуть-чуть, как ответственные взрослые, коими они и являются), теперь и поиграть можно. – И, конечно же, у вас совершенно случайно нашелся Скрэббл на Брайле. Очень удобно, – с издевкой говорит Чонгук, вызывая у Тэхена смех. – Ладно, ладно, я купил его специально для этого вечера, – смущенно признается Чимин. – Слава Амазон Прайму и быстрой доставке за то, что они всегда рядом в трудную минуту, – театрально восклицает Тэмин. – Аминь, – вставляет Тэхен, не в состоянии сдержать свой ржач. – Это большая честь для меня. – Чонгук кланяется им, за что получает от Чимина. – Как ты можешь быть и таким засранцем, и такой заечкой одновременно? – Это его личное обаяние, – отвечает Тэхен, наклонившись и поцеловав своего парня в щечку, заставая Чонгука врасплох, отчего он краснеет у всех на глазах. – Авв, как мило, – Чимин треплет Чонгука по волосам подобно родителю, который не может не восхищаться каждым движением своего малыша. Чонгуку приходится насильно убрать его руку. – Нужно познакомить вас с моим хеном, Намджуном. Он мой лучший друг, и вы бы отлично поладили, - ворчит Чонгук. – Сядь и закрой свои буквы, Чимин, я вижу их отсюда, – заявляет Чонгук, успешно отогнав от своих напоминающих гнездо волос Чимина, который со скоростью света прыгает обратно на свое место. – Прекрати! Это читерство! Ой. Погоди. Тэхен ржет так сильно, что его бросает к Чонгуку на колени. Остаток вечера они проводят в той же дружелюбной атмосфере. Чонгук находит Чимина и Тэмина очень приятными – они относятся к тому типу людей, рядом с которыми Чонгук был бы не против проводить больше времени. Хоть сначала они и относились к нему с необходимой по их мнению осторожностью, стараясь не говорить лишнего, довольно скоро они перестали ходить на цыпочках вокруг него (Чонгук это очень ценит) подметив, что младший спокойно относится к своей слепоте, иногда даже подшучивая над этим вместе с Тэхеном, как будто в этом нет ничего сверхъестественного. Оно ведь так и есть, на самом-то деле. – Тебе повезло, что ты не видишь моего потрясающе красивого лица, детка. Ты бы не смог отвести от меня глаз. Всегда смотрел бы только на меня, – шутит Тэхен, пытаясь вывести Чонгука из «зоны». Он выигрывает уже третий раз подряд. – Ты слишком сосредоточен на своем «потрясающе красивом лице». Почему бы тебе не перенаправить свою энергию на игру? Может, так ты хоть раз сможешь победить меня. --- Красота Ильсана в летний сезон раскрывается именно ночью, после заката, когда небо над морем окрашивается во все оттенки оранжевого и розового, а августовский воздух все еще теплый, но не такой влажный, как в июле. В одну из таких ночей Чонгук с Тэхеном отправились на пляж. Чонгук тогда проработал двойную смену на Фестивале, очень сильно устал и хотел побыстрее уйти, чтобы поесть и отдохнуть. Тэхен купил им по несколько бургеров и предложил устроить небольшой пикник на пляже. Чонгук согласился. Сидя на кофте Тэхена вместо подстилки, они быстро принялись за еду, даже толком не пережевывая, а после наслаждались успокаивающими звуками омывающих берег волн, наблюдая за темнеющим горизонтом и медленно растущими мириадами звезд на нависающим над городом небосклоне. Скоро это стало их традицией – ходить на пляж сразу после заката солнца и лежать там часами напролет, до самой ночи, – наедине друг с другом. Сегодня Тэхен лежит, устроившись у Чонгука на груди, пока младший пропускает его растрепанные ветром волосы сквозь пальцы; они оба выпили достаточно соджу, чтобы чувствовать легкое опьянение, приятно расходящееся по телу. – Родители сказали, что хотят навестить меня на днях, – Тэхен нарушает приятную им обоим тишину. – О. Это хорошо. Ты ведь скучал по ним, – бормочет Чонгук, чувствуя себя немного как в тумане после выпитого, и почти засыпая. Тэхен согласно мычит в ответ. – Если бы я предложил тебе встретиться с ними, ты бы испугался? – Пальцы Чонгука все еще перебирают пряди Тэхена. – Испугался? Нет. Ну. Я не знаю. Ты думаешь, это хорошая идея? – Думаю, да. Вообще, мне кажется, что именно из-за тебя они и решили вдруг навестить меня, – высказывает он свое предположение. Его хриплый смех звенит в ночной тишине, когда он подтягивается повыше, чтобы быть лицом к лицу с Чонгуком. – Ты рассказал им обо мне? – Он не удивлен, зная, что Тэхен довольно семейный человек, который не стал бы скрывать свои отношения от родителей. Чонгуку, все же, было бы приятно, если бы Тэхен лично подтвердил его догадки. Ощущения совсем другие, понимаете? – Конечно, рассказал. – Тэхен улыбается, потираясь о его шею и целуя в подбородок. – Ой. Ты такой колючий. – Ну, прости. – Он проводит рукой по челюсти, пробуя на ощупь свою двухдневную щетину. – Я как-нибудь переживу. – Тэхен драматично вздыхает, прижимаясь губами к тому же месту, что и ранее. – Как великодушно с твоей стороны. – «Святой» – мое второе имя. Чонгук тянет Тэхена обратно вниз, кладет его голову себе на грудь и окольцовывает тэхенову тонкую талию обеими руками. – Ты не думаешь, что они расстроятся? Твои родители? – Чонгук. Они знают, и они не расстроены. Они доверяют мне. В последних словах Тэхена будто бы есть некий подтекст, что-то вроде «мне бы хотелось, чтобы и ты тоже. ну, доверял мне», но он ничего больше не говорит, и Чонгук рад. Иногда ему кажется, что он причиняет Тэхену боль своей осторожностью, своими сомнениями. Он может только надеяться на то, что Тэхен не знает о настоящей причине его сомнений; не знает о том, что Чонгук все еще сомневается в чувствах Тэхена. Он так уверен в том, что между ними все серьезно и надолго, но сам Чонгук знает, что верить этому нельзя – иначе обожжешься. Ах, если бы все было так просто. – Спой мне, хен. – В конце концов, говорит он, откладывая все свои раздумья на потом. – Что-нибудь красивое. – Тэхен смеется, но, конечно же, соглашается. Он всегда соглашается. Его бархатистый голос уносит ветром, и Чонгук безнадежно пытается отогнать мысль о том, что они с Тэхеном идеально подходят друг другу. Капля в океане Смена погоды И так, невероятной красоты цвета вспыхивают за закрытыми веками Чонгука. Я молился Богу, чтобы мы с тобой Были вместе долгие годы Это как мечтать о дожде Посреди пустыни Но мои объятия крепки Ведь ты – мое небо --- Чонгук часто оставался у Тэхена днем, валяясь вместе с ним на кровати и просто ничего не делая, и, в большинстве случаев, все это сводилось к страстным поцелуям, крепким объятиям и будоражащим кровь ощущениям. Однако, сегодняшний вечер отличается от предыдущих: есть что-то такое в прикосновениях Чонгука, в том, как несдержанно он прижимает податливое тело Тэхена к кровати, как целует его – неустанно, глубоко и со вкусом, не прерываясь на глотки воздуха. Для них это нечто неизведанное, новое, и чуточку дикое. Тэхен приподнимает футболку Чонгука, проходясь ладонью по его прессу, пальцами очерчивая ребра, буквально чувствуя, как напряжен младший, стараясь удержаться поверх Тэхена на одной руке и не упасть на него. Ногти Тэхена впиваются в разгоряченную кожу, и Чонгук тихо стонет, когда длинные пальцы задевают его сосок. Он покусывает нижнюю губу Тэхена, слыша шипение в ответ, затем поворачивает его лицо в сторону, чтобы провести дорожку из горячих поцелуев вниз по шее, и тянется руками к верхней пуговице тэхеновой рубашки, раскрывая ее. Ему нужно прикоснуться к каждому участку его кожи. Увидеть больше Тэхена. – Гук-а, – задыхаясь от ощущений, произносит его имя Тэхен; его грудная клетка вздымается так, будто он только что пробежал марафон. Чонгук выпрямляется, почти соприкасаясь с ним кончиками носа, и Тэхен смотрит на его красивое лицо: на покрасневшие щеки, на блестящие от слюны вишнево-красные губы, на челку, спадающую на глаза, – и его сердце сжимается от переполняющих его чувств: нежности, возбуждения, страсти, лю… – Я не хочу останавливаться, хен, – шепчет Чонгук, оставляя нежный поцелуй на носике Тэхена, на его щеке, затем спускается ниже и глубоко целует Тэхена в раскрытые губы. Он смотрит на то, как Чонгук засасывает его нижнюю губу своими, как закусывает ее – сильно –, медленно опускаясь вниз и вплотную прижимаясь своим телом к его собственному, что даже через несколько слоев одежды он отчетливо ощущает стояк Чонгука. Он просовывает свое колено меж ног Тэхена и удовлетворенно стонет, чувствуя его растущее возбуждение. Чонгук начинает двигать бедрами, и Тэхен, будучи не в состоянии мыслить трезво от того, насколько хорошо ему сейчас, бездумно движется навстречу. – Детка. Эй… – Тэхен крепко хватает Чонгука за бедра. – Чонгук. – Тэхен ждет, пока Чонгук остановится, что он, в конце концов, и делает, недовольно хныкнув. – Ты уверен? Мне нужно знать. Мне нужно знать, что ты знаешь, что делаешь, – спрашивает Тэхен, потому что ему это необходимо; это серьезно, и они с Чонгуком никогда прежде об этом не говорили. Чонгук вообще ни разу не затрагивал подобные темы за все то время, что они были вместе, но Тэхен знает, как общество относится к «нетрадиционному» сексу. Вступать в сексуальные отношения с человеком, который не является твоим соулмейтом, считается табу. И хоть Тэхену все равно на эти предубеждения, ему не все равно на Чонгука. И он знает, что для Чонгука это важно. – Да, – быстро отвечает Чонгук, уткнувшись лицом в шею Тэхена. – Я хочу этого. Я хочу тебя. Тэхен, я… Прошу тебя. Голос Чонгука пронизан очевидным желанием, и Тэхен может только надеяться, что, проснувшись на следующий день, Чонгук не пожалеет об этом и не станет ненавидеть его. – Я хочу быть твоим, хен. …Если ты возьмешь меня, – говорит Чонгук, тихо и неуверенно. Тэхен впервые видит его таким, как будто он внезапно засомневался в том, что Тэхену вообще хочется быть с ним. Лишь подумав о том, что Чонгук, должно быть, испытывает сейчас, Тэхен крепче сжимает его в своих объятиях. Как будто он когда-нибудь сможет отказаться от этого парня. От этого чудесного, невероятного парня. – Я позабочусь о тебе. Обещаю, – произносит он, прижавшись губами к волосам Чонгука. – Приляг для меня. Чонгук охотно подчиняется, снимая с себя футболку в процессе, которую он потом небрежно кидает на пол тэхеновой комнаты. Какой же он красивый, думает Тэхен, проводя руками по торсу Чонгука еще раз. – Ты мне доверяешь? – Да, – без тени сомнения отвечает он. Тэхен начинает расстегивать свою собственную рубашку, бросая ее на пол рядом с чонгуковой, стягивает с себя брюки, затем принимается за джинсы младшего и, с небольшой помощью со стороны Чонгука, таки избавляется от ненужной ткани, оставляя парня в одном лишь нижнем белье, через которое отчетливо прорисовывается его возбужденный член. – Я тебе когда-нибудь говорил, что твои бедра – произведение искусства? – Он сильно сжимает их обеими руками, вызывая у Чонгука смешок. Он игриво прикусывает его за бедро. – И вкусные тоже. – Хе-е-е-е-н. – Чонгук только собрался шлепнуть его по руке за несерьезное поведение, как Тэхен засосал кожу на том месте, где только что укусил его, пробуждая стаю мурашек по коже. – Ах, Тэхен. Он двигается от одного участка кожи к другому, заставляя Чонгука сломленно стонать от каждого прикосновения, от каждого засоса и укуса, оставленного Тэхеном на его божественных и нетронутых бедрах. Он метит Чонгука, зализывая следы, и нежно поглаживает чувствительную кожу на внутренней части другого бедра, сводя его с ума каждым своим действием; буквально вынуждая его прикоснуться к себе через нижнее белье. Тэхен подтягивается повыше и целует лежащую поверх его члена руку. – Позволь мне, – чуть слышно произносит он, прижавшись губами к коже, и Чонгук покоряется. Тэхен снимает боксеры Чонгука и без колебаний берет его в рот. – Черт. Хен. – Тэхен обводит языком головку Чонгука, слегка надавливая на уретру, чтобы вызвать у парня дрожь; наслаждаясь всеми теми звуками-признаками получаемого Чонгуком удовольствия, которыми он награждает Тэхена в ответ. Он не хочет дразнить Чонгука слишком долго, прекрасно зная, что для него это первый раз, но при этом ему хочется сделать так, чтобы Чонгук запомнил этот момент навсегда. Он продолжает с умеренным, но усиленным темпом, двигая головой вверх-вниз, стараясь взять в рот как можно больше (немаленького) члена Чонгука, помогая себе одной рукой, а другой успокаивающе поглаживая Чонгука по боку. Он упивается каждой реакцией Чонгука на его прикосновения. – Хен, – проговаривает Чонгук, хриплым от возбуждения голосом. – Не мог бы ты… я… я хочу твои пальцы в себе. – Он вдруг застеснялся, прикрыв лицо рукой. – Ты уже делал это раньше? Сам? – спрашивает он, задержав дыхание. Чонгук кивает. Член Тэхена подпрыгивает от одной лишь мысли о Чонгуке, растягивающего себя своими же пальцами, распластанным на кровати и стонущим от удовольствия. – Блять. Это очень горячо. – Чонгук пытается прикрыть свою смущенную улыбку, но Тэхен останавливает его, увлекая младшего в чувственный поцелуй, посасывая его язык. – Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной. Он тянется к ящику прикроватной тумбочки, чтобы достать смазку, которую сразу же кидает на кровать, выстраивая дорожку из поцелуев вниз по телу Чонгука и коленями раздвигая его ноги пошире. Он еще немного посасывает член Чонгука, поглаживая пальцами его тугие яички, затем разводит его ягодицы в стороны и пробегается языком по его дырочке. – Господи Боже, Тэхен. – Чонгук дергает бедрами, и Тэхену приходится удерживать его на месте. – Все хорошо? – Чонгук лишь яростно кивает, сгорая от желания. Тэхен начинает обводить языком вокруг сжатого кольца мышц, не спеша наслаждаясь криками Чонгука, вырывающимися из его горла, когда старший глубже вводит в него свой язык. Все его тело блестит от тонкого слоя пота, и Тэхен ни разу в жизни не был так возбужден, как сейчас. – Если бы ты только мог взглянуть на себя. – Я бы, наверное, очень смутился. А-а-х. – Его дыхание прерывается, когда язык Тэхена снова проталкивается в его вход. Чонгуку кажется, что он горит; каждый нерв сосредоточен на движениях и прикосновениях Тэхена. Это сводит с ума. Он слышит звук открывающейся смазки и Тэхена, ерзающего рядом. Чонгук чувствует, как Тэхен медленно обводит указательным пальцем его отверстие, тщательно смазывая его, затем осторожно надавливает, ожидая пока младший, хватаясь за простыни и прерывисто дыша, не привыкнет к ощущениям. – Детка, расслабься. Я держу тебя. Как только Чонгук успокаивается, Тэхен начинает двигать пальцем, растягивая его стенки и надрачивая ему в такт своим движениям, стараясь стереть любые признаки боли на лице младшего чем-то приятным, и у него получается – совсем скоро дискомфорт уступает место удовольствию, и член Чонгука начинает сочиться предэякулятом, стекающим на руку Тэхена. Он усердно двигает бедрами в его сторону, что старший воспринимает, как просьбу добавить второй палец. Он раскрывает его, осторожно и тщательно, скрещивая на манер ножниц сначала два, затем три пальца, растягивая его узкую дырочку и доводя Чонгука до исступления. – Хен, – хнычет он, положив руку Тэхену на талию. – Я так близко. – Я знаю, детка. Я заставлю тебя кончить. – Нет. Я так не хочу. Я хочу тебя. – Тэхен наклоняется поближе, чтобы поцеловать его в приоткрытые губы, и Чонгук жадно отвечает. – Прошу. – Хорошо, – соглашается Тэхен, чмокая его в губы, затем садится, осторожно вытаскивая пальцы из Чонгука, снимает боксеры и натягивает презерватив. Полностью проигнорировав свое возбуждение ранее, прикосновения к собственному члену сейчас кажутся Тэхену пыткой, но он тщательно смазывает себя, чтобы не причинить Чонгуку лишней боли. Закончив, он притягивает Чонгука к себе; его сильные бедра обхватывают талию старшего, когда он усаживает его к себе на колени, а руки приобнимают за шею. Медленно толкаясь внутрь, Тэхен чуть ли не задыхается от того, какой Чонгук узкий. Руки Тэхена удерживают его на месте, чтобы сократить любые движения, пока Чонгук не привыкнет к заполняющему его члену внутри. Он ждет, пока Чонгук расслабится, начиная двигаться только, когда младший кладет ему голову на плечо, медленно приподняв бедра. – Я долго не продержусь, – на выдохе говорит Чонгук, немного смущенно и виновато. – Я знаю. Ничего страшного. – Тэхен целует его в висок. Чонгук поднимается, только лишь, чтобы снова насадиться на его член до самого основания, удовлетворенно выстанывая вместе с Тэхеном от переполняющих ощущений. Тэхен толкается бедрами вверх, обеими руками придерживая Чонгука за ягодицы и, двигаясь с ним в унисон, сменяет темп на более быстрый, разделяя воздух на двоих. – Ангел, ты в порядке? – с трудом спрашивает Тэхен. – Да, в порядке, все супер, – прижавшись к щеке Тэхена, произносит Чонгук. Он тянется к его губам, медленно проводит по ним языком, и целует – глубоко, страстно, немного неаккуратно, но настолько интимно, что Тэхен подсознательно сжимает его крепче в своих объятиях, прижимаясь к нему еще ближе, до предела. Чонгук скачет на нем с трясущимися бедрами, мокрый от пота, с прилипшими ко лбу волосами, приоткрыв блестящие от слюны губы – Тэхен смотрит на него, такого сладостно вытраханного, невероятно красивого, и готов кончить лишь от одного его вида. Хоть он и думает, что это глупо, но есть что-то такое в сексе с Чонгуком, из-за чего он чувствует себя девственником – он еле способен контролировать себя; его тело горит, чувства обострены, и он просто с ума сходит от того, как с ним все иначе, на совсем ином уровне; ему не хочется, чтобы это заканчивалось. – Так хорошо, хен. – Ты просто потрясающий. – Он просовывает руку между их тел и начинает дрочить Чонгуку. Хоть и получается немного небрежно из-за отсутствия пространства между ними, этого достаточно, чтобы Чонгук захныкал и отчаяннее задвигал бедрами навстречу, сжимаясь вокруг Тэхена так сильно, что он не в состоянии пошевелиться. Он чувствует, что Чонгук сейчас кончит. Изнывая, Чонгук произносит его имя, и Тэхен ускоряется, надрачивая ему быстро и жестко. – Вот так, малыш. Ты божественен, – шепчет он Чонгуку в ухо и оставляет поцелуй на нежной коже под ним, чувствуя вкус секса, пота и чего-то, свойственного лишь одному Чонгуку. Тело Чонгука на секунду замирает, и он, с тихим стоном, кончает. Он сжимает пальцы в волосах Тэхена в кулак, дрожа на пике своего оргазма, и последних несколько толчков достаточно, чтобы Тэхен кончил следом за ним. Его накрывает с такой силой, что он выпадает из реальности на какой-то момент; Тэхен приходит в себя только когда Чонгук, все еще сидя у него на коленях, начинает покрывать его лицо нежными, воздушными поцелуями. Тэхен не может сдержать тихого смешка, на что Чонгук обиженно тыкает его пальцем в живот. – Ты чего смеешься? – Просто ты такой очаровательный. – Он чмокает его в губы, и получает такой же чмок от Чонгука в ответ. Чонгук затем подносит обе руки к лицу Тэхена, нежно проходится своими длинными пальцами по его щекам, носу, линии его бровей, вниз вдоль челюсти, изучая черты его лица, которые и так уже запомнил наизусть. – Ты такой красивый, Тэ. Очень, очень красивый. – Чонгук широко улыбается, чуть сожмурив глаза. У Тэхена болит сердце от этих невыразимо сладких и сильных чувств. --- Кимы действительно приезжают через неделю, вместе со старшим братом Тэхена Сокджином, его женой и маленьким ребенком, с четким намерением наверстать все то время, за которое они не виделись с Тэхеном с самого его отъезда в Америку пять месяцев назад. В идеале, Чонгук был бы очень рад, если бы Тэхен предупредил его об этом заранее, чтобы он смог подготовиться и ментально, и физически к этому важному событию, но этому не суждено было случиться. Семья Тэхена, как и он сам, привыкла действовать спонтанно – они просто заявились на порог тэхеновой квартиры одним ранним утром, без предупреждения, когда оба парня, только встав с кровати и не успев до конца проснуться, принялись за свой завтрак в виде суперкалорийных хлопьев Лаки Чармс. И вот Чонгук встречает родственников Тэхена с гнездом на голове, одетый в одни лишь тэхеновы короткие шорты («Тебе вообще никогда не придется приносить сюда свою собственную одежду. Ради твоих бедер в этих шортах можно умереть, детка. Возьми меня прямо здесь и сейчас!») и тапочки с зайчиками, которые Чимин разрешает ему носить, когда он остается у них. У Тэхена очень милая семья – Сокджин даже сделал ему комплимент насчет его «очень красивых ног», и «накаченных мышц», смущая его пуще прежнего. И хоть Чонгук не очень-то знает (не знает от слова «совсем») как вести себя в таких ситуациях, день проходит безупречно. Получив возможность, наконец-таки, переодеться в нормальную одежду, ему гораздо проще вести обыденную беседу, довольно отметив про себя, что семья Тэхена не закидывает его слишком уж личными вопросами. Они рады просто познакомиться с ним немного поближе, параллельно не упуская шанса посюсюкаться с их любимым Тэхеном, нянчась с ним, откармливая, и просто, в целом, осыпая его вниманием и любовью. И это подходит Чонгуку, который твердо верит в то, что задница Тэхена источает солнечный свет, просто прекрасно. Малышка Джису просто солнышко, которая, можно сказать, прикипела к Чонгуку и его тапочкам с зайчиками; она сидит перед ним на ковре, обхватив его лодыжку своими маленькими пухленькими ручками, и смеется, поглаживая зайчиков у него на ногах. Чонгук развлекает ее, «разыгрывая беседу» между двумя тапочками, придумывая и озвучивая глупые и забавные сценки и очарованно посмеиваясь с того, какая она все-таки миленькая. В какой-то момент Тэхен начинает обиженно дуться и жаловаться на то, что его племянница игнорирует его, но, несмотря на это, он сидит с улыбкой на лице, прижимаясь к щеке Чонгука, и, повернув голову, целует его прямо в ухо, громко смеясь с того, как Чонгук морщится от звенящего звука. Когда день подходит к концу, и все они обмениваются прощаниями, мама Тэхена обнимает Чонгука и шепчет ему в уши, что он «прекрасный, и я очень рада, что мой сын нашел такого потрясающего человека, как ты, Чонгук-а». В эту самую минуту Чонгук чувствует, что действительно хотел бы однажды стать частью их семьи. Он никогда не думал, что сможет быть таким счастливым. --- Они просыпаются под повышенные голоса и звук захлопнутой двери, вибрацией отдающийся по стенам тэхеновой квартиры. Время – где-то около восьми утра. Чонгук чувствует, как Тэхен хватает его за запястье, говорит «я скоро буду», и встает, босыми ступнями ступая по полу. Испуганный и ничего не понимающий, Чонгук тихо выходит следом, чтобы разузнать, в чем дело, но лучше бы не выходил – лучше бы остался в кровати, ждал возвращения Тэхена и улегся бы досыпать эти несколько часов блаженного сна вместе с ним в своих объятиях. Ему открывается самая печальная сцена из всех возможных, и он застывает на своем пути посреди коридора. Холод, исходящий от напольной плитки, просачивается через его кожу, прорывается глубоко внутрь и заседает в костях – и так каждый раз, когда он слышит всхлипывания Чимина сквозь неконтролируемо льющиеся слезы. Тэхен пытается успокоить его, бормоча «я здесь, все хорошо», но Чонгук давно его знает и замечает плохо скрываемые панические нотки в голосе своего парня. – Чимин, пойдем, нужно просто встать с пола. Он холодный. Пойдем, сядем на диване. Чимин. Прошу тебя. Позволь мне помочь тебе. Все хорошо. Я здесь. Чиминни, пожалуйста. Чонгук на ватных ногах идет туда, где слышится голос Тэхена, пока не находит его на коленях на полу, крепко держа в руках трясущегося Чимина, и без единого слова тянется рукой к нему, помогая Тэхену поднять своего лучшего друга на ноги и как можно аккуратнее усадить его на диван в гостиной. Чонгук хватает плед, который всегда лежит сбоку, на другой стороне дивана, и передает его Тэхену, затем уходит в самый дальний угол комнаты и с тяжестью в легких усаживается на стоящее там кресло-мешок, пока Тэхен ухаживает за Чимином. Ему будто бы хочется оказаться как можно дальше от Чимина – насколько это вообще представляется возможным. Потому что он знает. Чимин не сказал ни слова, но Чонгук уже обо всем знает. Внезапно, он чувствует, что сам готов сорваться. – Тэ-э, – сломленно плачет Чимин. Он говорит это таким опустошенным голосом, что лучше бы Чонгук этого не слышал, и в то же время он внимателен как никогда, будто ему необходимо лично услышать подтверждение того, о чем он и сам догадывается. – Я не могу… Я… Тэ. Я не могу в это поверить. Тэхен нежно укачивает его из стороны в сторону. – Ему жаль. – Чимин заговорил. – Он сказал – очень жаль. Тэмин. Он встретил его. – Чимин не выдерживает и снова начинает плакать. – Ох, Чиминни, этого не может быть. – У Тэхена ломается голос. Чонгук знает, что Тэхену невыносимо видеть Чимина таким расстроенным. Он просто сидит там, не в состоянии пошевелиться. Через время Чимин успокаивается, скорее всего, от усталости и истощения, и рассказывает им обо всем. Не то, чтобы им нужно было что-то объяснять, они и так все поняли. Тэмин встретил своего соулмейта. Если верить его словам, это произошло несколько недель назад во время его утренней пробежки. И он не мог просто так оборвать общение с ним. Было в нем нечто особенное – то, что он не мог просто так взять и отпустить. Они встретились несколько раз и регулярно переписывались. Ему казалось, что он знает этого человека всю свою жизнь. Сегодня он, ни с того ни с сего, признался во всем Чимину, сказал, что ему очень жаль, и, что он не может продолжать все это, потому что это будет несправедливым для них обоих. Он сказал ему, что уходит. Ради их общего блага. – Я просто накричал на него. Я крикнул «тогда выметайся!». И, Тэ, именно это он и сделал. Он действительно сделал это. Он бросил меня, взял и ушел. Чонгук слушает, как Тэхен говорит Чимину, что ему тоже жаль, слышит, как он убеждает его в том, что все будет хорошо, затем дает ему свои антигистаминные от хронической бессонницы, проводит Чимина в его комнату и укладывает его, ведь «сон лечит». Когда Тэхен возвращается, он ничего не говорит, и Чонгуку тоже нечего сказать. У него от всего этого кружится голова – он пытается контролировать этот бешеный поток мыслей, но ничего не получается – все обрушилось в тот самый миг, когда он услышал плач Чимина. Конечно же, это невозможно. Но он, дурак, позволил себе поверить в обратное – поверить в то, что у них с Тэхеном есть шанс. Он знал, на что идет, и все же, он не ожидал, что ему будет так больно. Он чувствует себя обманутым и сердитым. Сердитым на мир, на самого себя, на то, что он такой, черт возьми, идеалист. Он слышит, как Тэхен шмыгает носом, и на душе становится не по себе. – Тэ? Ты плачешь? – Тэхен грустно вздыхает, и от этого Чонгуку еще больнее. Все, чего он хочет – это подойти к нему, успокоить его, но он будто бы прикован к полу, на котором сидит, и Тэхен кажется ему таким далеким, таким недоступным. – Нет. Но глядя на твое лицо, я могу сразу сказать, о чем ты думаешь, Чонгук-а. Сейчас как раз самый подходящий момент для того, чтобы заплакать, ведь ты собираешься разбить мое сердце. – Он грустно вздыхает. – Поправь меня, если я неправ. – Я… – Чонгук не в состоянии поспорить с ним. Слова застряли в горле, обжигая и раня его своим вспыхнувшим пламенем. Красивое лицо Тэхена искажено от боли, но Чонгук этого не видит. Прошли считанные секунды, а кажется, что вечность. И ощущение, что их разделяют тысячи километров, никуда не уходит. – Если бы на месте Чимина сегодня оказался я, – медленно заговорил Чонгук. – Я бы не смог подняться. Тэ. Хен, я не могу смириться с мыслью, что однажды ты можешь сказать мне, что уходишь… – Саркастичный смех Тэхена прерывает его слова. – Ты не можешь смириться с этим? Звучит довольно-таки забавно, потому что именно ты делаешь сейчас то же самое со мной, – холодным, отстраненным голосом произносит он, и лишь по его свернувшейся позе, с обернутыми вокруг тела руками, видно, что Тэхен изо всех сил пытается не сломаться от всепоглощающего его страха. – Чимин и Тэмин… – Они НЕ мы! Ты не должен делать поспешные выводы, Чонгук! – Тэхен повышает голос от чистого отчаяния, и, скрывающий прежде свои боль и злость Чонгук, не в состоянии более себя сдерживать: – Нет, они такие же, как мы! Абсолютно такие же. То, что произошло между ними сейчас, произойдет и с нами… скоро. – Он тяжело вздыхает и, когда решает заговорить снова, то делает это с тихим смирением. – Они должны были справиться с этим, Тэ, но посмотри на Чимина сейчас. Я думал… если они смогли, то, возможно, и мы сможем. Но они были неосторожны, и мы тоже! Я просто идиот. – Чонгук смахивает со лба челку. – Я так сильно хотел верить, что потерял бдительность. – Чонгук, прекрати, – умоляет Тэхен. – И теперь я влюблен в тебя. И вот к чему это меня приведет. – Он показывает на входную дверь. – Я окажусь на полу, как Чимин. Наступила тишина, и Чонгук подумал, что смог доказать свою точку зрения. Подумал, что Тэхен, наконец-таки понял, что все это время они обманывали себя и ошибочно верили в то, что их отношения могут сработать. В конце концов, лучше преломить все сейчас, пока не стало еще хуже. До того, как необратимое случится. Если Чонгук уйдет сейчас, на своих условиях, то у него хотя бы единственный раз в жизни появится возможность сделать свой собственный выбор. Если он будет ждать, пока Тэхен уйдет от него сам, то он врядли когда-нибудь сможет это пережить. Он так поглощен в свои мысли, что не сразу замечает руки Тэхена на своих коленях. У него замирает дыхание от соприкосновения с ним; кожа Тэхена словно прожигает его, оставляет на нем свой неизгладимый след, и, когда он прижимается своими губами к чонгуковым, каждая частичка его тела и разума говорит Чонгуку никогда не расставаться с ним. – Чонгук-а, – хрипит Тэхен, – ты влюблен в меня. Я и не надеялся, что настанет день, когда я услышу это от тебя. – Каким образом Тэхен умудряется вести себя, как ни в чем не бывало, дразня его, Чонгук никогда не узнает. – Я, э-э, – он очаровательно усмехается, – это хорошо, потому что я тоже влюблен в тебя. По самые уши. И поэтому тебе придется выслушать меня. Прежняя готовность стоять на своем будто бы испарилась; один лишь поцелуй смог обратить все аргументы Чонгука в пепел. Он может лишь молча кивнуть. Ему хочется услышать Тэхена. В конце концов, он отдаст все, лишь бы Тэхен смог его переубедить. – Ты делаешь меня счастливее, чем кто-либо еще. Чем кто-либо когда-либо смог бы. И впервые в своей жизни я уверен в своем выборе. Уверен в тебе, в себе, в нас. И все это благодаря тебе! Я понятия не имею, что я такого сделал, чтобы заслужить все это, но я, черт возьми, знаю, что никогда не буду воспринимать это как должное. Он трепетно берет лицо Чонгука в свои ладони. – Ни один соулмейт не сможет заставить меня пересмотреть мои чувства по отношению к тебе, потому что это всегда был только ты. С самого начала я был непоколебимо уверен в этом. Я пытался показать тебе это с самого первого дня нашей встречи, но у меня не вышло, и я не знаю, что еще должен сделать. Возможно, одних моих усилий недостаточно. Скажи мне, как дать тебе понять, и я попробую. Потому что, несмотря ни на что, где-бы то ни было, я всегда выберу тебя! В этот самый момент, когда Чонгук поднимает свой взгляд на Тэхена, он видит лазурно-голубое свечение, величественное и чистое, воистину неземное, которое через секунду гаснет, растворяясь в темноте. Он не понимает, как это вообще возможно, ведь его хроместезия связана лишь с музыкой. Только если… Но это невозможно. – О боже, Гукки. Ты можешь...ты...с тобой только что произошло что-нибудь? – тараторя, спрашивает Тэхен, протягивая к нему трясущиеся руки. Этого ведь просто не может быть, так ведь? Это нереально. О таком никогда не слышали. Чонгук, мягко сказать, в шоке, и все же он не подавляет в себе медленно растущую надежду, услышав восторженность в голосе Тэхена. – Я видел, э-э, как ты засветился голубым. Всего лишь на секунду или две, но – Тэхен замирает. Чонгук слышит, как у него кровь стучит в ушах, громко, словно отбивая барабанный ритм. - Тэ… - Он боится спрашивать, боится давать себе ложные надежды, но его разум сдался под напором сердца. - Ты что-то – – Да. Ага. – У Тэхена дрожит голос, и звучит он натянуто, но Чонгук не улавливает в нем прежних оттенков отчаяния и разочарования. Он слышит лишь радость. Тэхен счастлив. – Ты был серебристым. Знаешь, как металл. Я увидел это. Увидел тебя. Такого сильного, стойкого и красивого… – вспоминает Тэхен. – В точности такого, какой ты есть на самом деле. Чонгук осознает, что плачет, лишь, когда Тэхен мягко прикасается губами к его векам, из-за чего ему хочется рыдать еще больше. – Прости меня, – бормочет он, прижимаясь лицом к шее Тэхена; его глаза горят, и скоро он превратится в настоящую плаксу, коей, как ему кажется, он и есть на самом деле. Прости, что разозлился на тебя. Прости, что причинил тебе боль. Прости, что сомневался в тебе. Тэхен просто держит его в своих руках, пока Чонгук приводит в порядок свои мысли. Он не будет одинок. У него есть соулмейт. Тэхен – его соулмейт, который, кажется, пошел против законов самой вселенной лишь ради того, чтобы быть с Чонгуком. Его жизнь – это прямо какая-то нелепая драма. Сердце Чонгука готово выпрыгнуть из груди от переполняющего его счастья. – Как это вообще возможно, хен? Я ни разу не слышал о том, что связь между соулмейтами может сформироваться таким образом, – изумленно спрашивает он, шмыгая носом. – Я тоже. Видимо, мы такие первые. – Тэхен смеется. – О нас будут писать в учебниках, все такое, – шутит он, обнимая Чонгука с такой силой, что он падает со своего кресла, потянув следом за собой Тэхена. Тэхен кладет голову к нему на грудь; внезапно проснувшийся собственнический инстинкт побудил его еще крепче сжать Чонгука в своих объятиях, и Чонгук, должно быть, чувствует то же самое, потому что его сильные руки тут же охватывают тонкую талию Тэхена, прижимая его ближе к себе. На протяжении нескольких последующих минут никто из них не произносит ни слова. Они просто наслаждаются присутствием друг друга, переваривая произошедшее. Чонгук проводит пальцами по позвоночнику Тэхена, когда, вдруг, к нему в голову приходит одна мысль, из-за которой у него перехватывает дыхание, и сердце ухает в пятки. – Я забрал тебя у кого-то, – тихо говорит он, и Тэхен слышит вину в его голосе. Он встает с Чонгука, чтобы быть лицом к лицу с ним, и пропускает его шелковые пряди через свои пальцы. – Нет, не забрал, – спокойно утверждает он. – Но человек, который должен был стать твоим соулмейтом… Он останется один. – Мысль о том, что Чонгук мог сотворить с кем-то то, что сам когда-то считал своей судьбой, отзывается болью где-то глубоко внутри– болью, которую он тщательно подавлял все это время. Но Тэхен не даст ему утонуть в ней. Не сейчас, когда Чонгук может наконец-то позволить себе любить и быть любимым, как он того заслуживает. – Я искренне верю, что вселенная гораздо умнее и гораздо сложнее, чем ты думаешь. – Как так? Тэхен наклоняется, чтобы сладко поцеловать его в губы. – Ты дал этому человеку шанс найти того, кто полюбил бы его гораздо сильнее, чем я когда-либо смог бы. Я твердо верю, что это должно было произойти. Ты всегда был предназначен для меня. Как и я для тебя. – Обещаешь? – с отчаянием спрашивает Чонгук. – Обещаю, – с уверенностью отвечает Тэхен. В это время, в каких-то 300 километрах от квартиры Ким-Пак, в тихом уголочке Сеула, молодой мужчина под именем Чон Хосок присаживается у окна в одной уютной кофейне с чашкой американо со льдом и выглядывает из него, лишь чтобы столкнуться взглядом с неким Мин Юнги, который завороженно смотрел на него с того самого момента, как он прошел мимо него на улице. Все встает на свои места. --- 2 месяца и 16 дней спустя – Я ухожу через пять минут, – объявляет Чонгук, поцеловав Тэхена в лоб, и убегая, чтобы еще раз проверить, точно ли он все собрал. – Малыш, ты вызвал такси? – вслед ему кричит Тэхен. – Нет, Намджун-хен подберет меня, он должен приехать в любую секунду вместе с Суши, – объясняет Чонгук, возвращаясь обратно в гостиную с рюкзаком в руках и падая рядом с Тэхеном на диван. Его парень хватается за него сразу же, обхватывая руками за талию и прижимаясь поближе к нему, уткнувшись носом в кофту Чонгука. – Желаю вам классно провести время! Я буду скучать по тебе очень и очень сильно, – хнычет он, на что Чонгук добродушно смеется в ответ. – Меня не будет всего лишь несколько дней, хен. Я буду звонить тебе при каждой возможности, хорошо? – Тэхен, все еще прижатый к его груди, кивает в ответ. Чимин не устает удивляться их слащавым проявлениям любви, которые он постоянно вынужден наблюдать. Когда раздается звонок в дверь, Тэхен лишь усиливает свою хватку на Чонгуке, не позволяя ему встать и седлая его со словами “еще чуть-чуть, детка, дай мне пообниматься с тобой еще немного”. – Я открою, – Чимин закатывает глаза на поведение своего друга. Он шагает по коридору, без задней мысли открывает дверь, даже не подозревая, что встретится лицом к лицу с кем-то очень особенным. – Ой, – восклицает Ким Намджун, с широко раскрытыми от шока глазами. Он окутан золотисто-желтым свечением, идеально дополняющим изумрудную ауру Чимина.