Рассыпаясь серебром

Всю ночь шел дождь – слабая морось, разносимая промозглым ветром. Мелкие капли монотонно били по крыше импровизированного убежища молодого волка. Волк летел над лесом, надеясь к полуночи добраться до города. Дождь пошел внезапно, вечером. В один миг закатное небо затянулось тучами. Это не помешало полету, но как, черт возьми, противно лететь под дождем! Вода брызжет в лицо, затекает под шерсть и чешую. Прыткие холодные капли пробираются сквозь пух прямо к коже, и создается такое ощущение, что под шкурой ползают полчища ледяных муравьев. До дрожи противно! Не думая долго, волк спустился в лес на первую попавшуюся на глаза полянку. Отыскав под каким-то кустом относительно сухое место, он на скорую руку натаскал веток, соорудив нечто, отдаленно напоминающее шалаш. Свою сумку, чтоб не испачкать, положил на спину. Свернувшись калачиком и слушая мерный стук дождя, волк уснул. Утро выдалось ясным. От ночной непогоды не осталось и следа, только местами в траве поблескивали незаметные лужицы. Волк выбрался из шалашика: гладкая темная шерсть блеснула под светилом, чешуйки на спине и хвосте переливались иссиня-черным. Он потянулся, выгибая спину дугой – любая кошка позавидует. Над землей распростерлись слегка помятые крылья. Чернушно-темные перья, слипшиеся от влаги, постепенно расправились. Широко зевнув, волк сел: — Вот же… пойду пешком – промочусь. Но и лететь неохота… - чуть слышно пробурчал он, оглядывая место сна. Ночью ему так и не удалось рассмотреть, куда приземлился, да и не до этого было. Убежище находилось вовсе не под кустом – это были корни. Выкорчеванные из-под земли корни поваленного дерева. Длинный ствол утопал в траве, тут и там валялись переломанные ветки. Однако за деревом виднелась поляна. В глубине синих глаз блеснул огонек любопытства. Навострив уши, волк осторожно покрался туда. Запрыгнув на поваленный ствол, волк осмотрел поляну – там, погребенные под слоем опавших листьев, гнилых и почерневших от лесной влаги, покоились забытые скелеты палаток. Среди разбросанных палок и щепок можно было различить три или четыре деревянных каркаса, что когда-то служили путникам ночлегом. В самом центре опушки волк обнаружил сложенные кружком камни – видимо, место для костра. «Странно все это», - подумал волк. Покинутый лагерь напоминал сейчас давнее место битвы. Нет, побоища – тот, кто здесь бушевал, точно разошелся на славу. Лагерь был уничтожен. Палатки разломаны, а то, что от них осталось, разбросано по округе, и это точно не походило на работу диких зверей. Нападавший не пожалел даже деревья – тут и там в траве валялись острые щепки и ободранная кора, а дерево – невольная жертва, лежало тут же, выкорчеванное из земли с корнями. Одно волка успокаивало – вокруг не было и намека на кровь или что похуже. Хотя следы запросто могло смыть дождем… Не желая больше задерживаться в этом странном и слегка пугающем месте, волк закинул сумку на спину и резво засеменил в глубь леса. Однако, не пройдя и шага, незадачливый путешественник с громким плеском влетел в лужу. Лапа испачкалась в грязи, а шерсть промокла до груди. Но самое противное – вода попала между пальцев. Грязная, противная, холодная. Кожа под черной шубой тотчас покрылась мелкими пупырышками. - Мр-р-р-рак! - прорычал, вытираясь, волк. Недовольно фыркнув, он попробовал языком слизать грязь с шерсти, но на зубах тут же заскрипела земля. - Менять форму, срочно менять, - проворчал он, решив продолжить путь на двоих. Оглядевшись на всякий случай, волк скинул сумку и расправил плечи - с легким шипением исчезла шерсть и чешуя, за ненадобностью растворились и крылья. Выпрямившись в полный рост, посреди леса встал юноша. Длинные черные волосы водопадом спадали с плеч на спину, прикрывая хрупкую фигуру. Светлые рога, покрытые мягким на вид пушком, украшали голову. Плечи и спина были покрыты маленькими аккуратными чешуйками, ровной миндалевидной формы. От крестца, продолжая изящный изгиб хребта, тянулся длинный хвост, оканчивающийся ровной, слегка растрепанной кисточкой. На первый взгляд – обычный небесный волк в истинной форме. Но одно бросалось в глаза – цвет. Весь, от кончика хвоста до кромок ушей – абсолютно весь он был темнее ночного неба. Темно-пепельный цвет кожи, казавшейся бархатисто-мягкой, словно только раскрывшиеся листочки мяты, отдавал легкой синевой на свету. Иссиня-черные чешуйки выглядели тонкими и хрупкими – с трудом верилось, что это и есть та самая природная волчья броня, по крепости уступающая лишь драконьей чешуе. Как правило, при смене облика шерсть и чешуя, если такова имелась, сохраняли свой цвет, но вот кожа – это было странностью для всех вурков, особенно для небесных волков. - П-прохладно как-то, - слегка поежился волк. Присев на корточки, он, чуть покопавшись, выудил из сумки кожаную флягу. Воды было не много – грустно вздохнув, волк сделал всего один глоток, а остальное вылил на руку, смывая начинающую подсыхать грязь. Так же быстро в сумке были найдены и штаны, и легкая туника. Талию оплел витый пояс. А вот надевать туфли он не решился – не захотел портить обувь немытыми ногами. Закончив одеваться, он закинул сумку с поклажей на плечи и продолжил осторожно пробираться сквозь лес. Кару́н-Го́ был большим городом, уместившимся на устье самой величественной реки долины – Ру́н-Но́р. За городом располагалось огромное озеро, а окружал Карун-Го густой лес. Жили там в основном фавны да кошки, хотя последние жили везде. Внешне это был обычный городок, небогатый, но большой. Обычные жители, обычные дома. Но одно отличало его от прочих городов Пара́м-Ви́м – ярмарка. Ведь именно в период летней ярмарки этот обычный Карун-Го становился настоящим центром торговли. Туда слетались вурки со всех частей долины и даже из-за ее пределов. Драконы, птицы, волки, ве́рсты; охотники, кузнецы, торговцы, артисты – кто только ни приезжал на ярмарку. Направлялся туда и волк. До Карун-Го оставалось всего ничего, и волк не спешил. Он покойно шагал под деревьями, даже не старался выйти на дорогу. Муг уже поднялся высоко в небе, его яркие лучи освещали лес, постепенно испаряя остатки ночной влаги. От земли медленно поднимался пар, слегка размывая картинку перед глазами. Волку нравился теплый свет, но он старался идти в тени – темная кожа и шерсть слишком быстро нагревались. Свежий лесной запах, чуть сладковатый, приятно щекотал нос. В уши свободным потоком влетали мелодичные трели птиц. Волк наслаждался прогулкой. Кончик черного хвоста промок насквозь – неторопливо покачиваясь из стороны в сторону, он случайно или нарочно иногда задевал окружающие растения и кусты, отчего на землю градом летели крупные капли росы. Волк не боялся леса, шел не скрываясь, воображая себя героем какой-нибудь сказки или легенды. Он путешественник – отважный и гордый, бредет по дремучим лесам навстречу неизведанному. Парень совсем замечтался, однако прозвучавший совсем близко шорох вернул его в реальность. Звуки и шорохи в лесу не были чем-то необычным, но этот звук явно отличался от привычных лесных. Чуть в стороне, за зарослями ежевики послышались голоса. Любопытный волк направился к колючим кустам. Чем ближе он подходил, тем отчетливее слышался шум. Как догадался волк – за кустами была тропа. Идущие по ней тоже остановились, прислушиваясь. Сквозь листья было трудно рассмотреть, кто шел, но группа не казалась большой. - Кто здесь? - прикрикнул кто-то. - Выходи, мы тебя слышим. Парень замер. Голос казался сердитым, но не опасным. Вдохнув поглубже, волк выставил вперед сумку и полез через заросли. Раздался хруст сломанных веток, и на тропу вывалился помятый юноша. - Кто такой, зачем следил? - спросил все тот же голос. Это был внушительных размеров сокол, с ним в группе находились еще две птицы и кот, все в истинных формах. Большой сокол угрожающе распушил перья, но волка почему-то рассмешила эта напускная грозность. Остальные путники преспокойно стояли поодаль, кот даже с наглым любопытством разглядывал волка, медленно водя хвостом. - Не следил я, просто на шум вышел, - спокойно ответил волк, стряхивая с одежды крошки листьев. Его вид не внушал опасений – столь хрупкое создание вряд ли может навредить целой группе. Расслабившись, сокол спросил уже не так сердито: - В город идешь? - волк кивнул. - Мы тоже, - расплылся в улыбке кот, перебивая сокола. - Идем с нами? Я Ро, этот ворчун – Пари́с, там Лаг и Ки́ви. Мы – вольные путешественники. Лаг и Киви приветственно кивнули, Парис только цыкнул и закатил глаза. - Охотно присоединюсь, - ответил волк. Подождав, когда он отцепит от одежды оставшиеся колючки, группа продолжила путь. «Вольные путники» скорее всего были просто кучкой бродяг. Они практически ничего с собой не несли, сумки были маленькие, явно не торговые. На охотников они тоже мало походили. Впереди всех вышагивал Парис, всем своим видом показывая неожиданному попутчику, кто здесь главный. В стороне от него пританцовывал кот. Ро то и дело оглядывался на волка, будто хотел что-то спросить, но не знал, с чего начать. Чуть в стороне тихо переговаривались Киви и Лаг. - Малой, а ты грубиян, - неожиданно заметил Парис. - Отчего же? - недоумение мелькнуло на лице волка. - Имя. «…» - Мой нетактичный друг хотел сказать, что мы до сих пор не знаем твоего имени, хотя сами и представились, - встрял Ро. - Ой… Мале́а, меня зовут Малеа, - назвался волк. На щеках он почувствовал жар, но румянца не было заметно на темной коже. - Прия-я-ятно познако-о-о-омится, - промурлыкал Ро, нарочито растягивая слова Не успел Малеа и глазом моргнуть, как кот оказался настолько близко, что задевал волка своим мягким хвостом: - Ты один путешествуешь? Ты же небесный волк, вы же всегда стаями передвигаетесь. - Да… я отстал от них... - замялся Малеа. По его растерянному виду Ро понял, что тему стаи затрагивать не стоит. А вот Парис явно не отличался догадливостью: - А с какой ты стаи, малой? - Из стаи… из стаи Куа́н-Лу́н, на юге, - мрачнея, ответил Малеа. Разговор ему нравился все меньше и меньше. - Ба-ба-ба, какая скука! Стаи, деревни, еще про бабушку свою расскажи! - вскричал Ро, в очередной раз перебивая Париса, на что тот ему ответил гневным взглядом. Малеа же был рад, что находчивый кот нашел способ избежать такой неприятной темы. - Лучше скажи, зачем на ярмарку идешь? Ты же на ярмарку? Мы тоже! - пустился тараторить Ро. Хотя вопросы и были адресованы Малеа, он не ответил ни на один. Не успевал. Самозабвенно болтая, кот незаметно для себя обогнал волка и сейчас буквально разговаривал с воздухом. Крики привлекли внимание Лага и Киви. Они с двух сторон подкрались к недоумевающему Малеа. - Не обращай внимания на этого болтуна, - тихонько подмигнул Лаг. - Точно, точно, смотри – ему и собеседник не нужен, - прыснул Киви. И правда, словесный фонтан Ро бил, не переставая, - сейчас он уже рассказывал об «огромнейшем олене», у которого были «во-о-о-о-от такие рога». В этот момент кот растянул руки в сторону настолько широко, насколько смог, что вызвало со стороны Париса очередной «тц». Смотря на этот цирк со стороны, две птицы и волк так и прыснули со смеху.

***

Всю ночь шел дождь. Он противно барабанил по крыше гостиницы, в которой остановился феникс. Мелкие, частые и такие нудные – тук-тук-тук, эти капли выбивали свою монотонную чечетку до самого утра. Бывает дождь приятный, свежий и неторопливый. Он мерно отбивает свой ритм, бормочет тучками сам с собой, как старый, но добрый дядюшка. Он не закрывает неба, напротив – каждая капля его освещена Мугом, каждая крупица дождя буквально светится изнутри теплым небесным огоньком. Под такой дождь особенно хорошо спать – он успокаивает, убаюкивает. Этот дождь таким не был. Мерзкий и унылый, он накрыл небо под вечер непроглядными тучами и всю ночь, как безумный, дребезжал по крыше. Феникс прибыл в Карун-Го всего два дня назад. По правде сказать, он не любил крупных праздников, да и вообще каких угодно праздников. Ему не нравился шум городов и откровенно раздражала ярморочная толкотня. Но сюда он пришел не веселиться, а работать: смеси бродячих аптекарей очень хорошо расходились у базарных зевак, а именно это и было основной деятельностью феникса. Вообще аптекари считались своего рода врачами. Только врачами немного иного направления – они не лечили болезни, но создавали лекарства. Мази, порошки, настои, лечебные смеси и сборы – чего только не продавали эти бродячие лекари. Настоящих аптекарей было мало – слишком уж сложное это дело. Ведь прежде, чем продать лекарство, сначала надо вырастить или найти подходящие травы, потом собрать и обработать урожай, смешать ингредиенты в нужных пропорциях. А ведь многие снадобья еще требовалось настоять, выдержать… Ради редких растений врачевателям подчас приходилось пробираться в самые немыслимые места долины. Зато и спрос на услуги аптекарей был высок – от щепетильных красоток до городских больниц – на недостаток клиентов точно не пожалуешься. Особенно хорошо торговля шла на ярмарках. Тем более у феникса в Карун-Го имелась парочка постоянных клиентов. В ту ночь он долго не мог заснуть и лишь под утро провалился в короткий и беспокойный сон, навеянный дурной погодой. Встал феникс с чувством усталости, будто и не отдыхал вовсе. Умывшись, он неспешно спустился на первый этаж. - Господин Рува́н, подождите, господин Руван, - прокричал кто-то в спину – то был помощник управляющего. Размахивая руками из стороны в сторону, вурк направлялся к фениксу: - Вчера вечером Вас разыскивала какая-то старушка. Просила передать, чтоб Вы зашли в Дом Дани́ры сегодня. - Спасибо. Я понял, - сухо ответил феникс. «Дом Даниры» - так называлось местное кабаре. Девочки-танцовщицы очень любили косметические средства Рувана, а гагана Данира была хозяйкой сего заведения. Видно, прозорливая старуха уже прознала про прибытие «дорогуши Рувана». «Ну что ж, к Данире, так к Данире», - вздыхал феникс, возвращаясь свою в комнату за вещами. Карун-Го был довольно большим городом. Удачное расположение на перекрестке торговых путей обеспечивало его провизией в течение всего года. Здесь находилось множество гостиниц и постоялых дворов, общественных столовых и бань. Но самое важное, что отличало Карун-Го от прочих населенных пунктов, — это больница. Не местная бабка-ворожея или старейшина-лекарь, а самая настоящая больница. Жители городов, в отличие от деревенских, практически всегда ходили только в истинном обличии, что очень нравилось Рувану. Он не любил форму птицы: слишком мелкая и неудобная, в ней нельзя было таскать с собой большой короб со смесями, а он был необходимым атрибутом многих бродячих торговцев. К тому же, отсутствие одежды в звериной форме, как бы сказать, немного возмущало Рувана. Стоит заметить, одним своим видом феникс производил впечатление существа угрюмого и неприветливого. Руван был высок – наверное, на голову выше любого вурка. Широкие плечи и крепкая спина сразу выделяли этого птаха из толпы: увидишь такого издалека, и сразу ясно, кто идет. Обладая от природы прямой, немного даже надменной осанкой, феникс довольно сильно портил ее своими отшельническими привычками. Ходил он прямо, но глядя на него все создавалось впечатление, что феникс вечно сутулится – голова была опущена вниз, а взгляд устремлен в землю. Но стоило только фениксу поднять глаза, и окружающие сразу понимали, что именно так отталкивает их в этой птице. Его карие глаза, вечно скрытые непослушной челкой, всегда смотрели на собеседника исподлобья, с каким-то бесчувственно-тоскливым выражением - с Руваном было попросту неуютно говорить. Потому-то он будто хотел закрыться, спрятаться ото всех, часто поднимал плечи, из-за чего шея казалась на порядок короче. Руки аптекарь почти всегда держал перед сбой, будто подсознательно огораживаясь от потенциального собеседника, а хвост опускал низко, буквально волоча перья по земле. Сложно было поверить, что у подобного вурка есть хотя бы просто знакомые, не то, что друзья. Но знакомые имелись, и Данира как раз входила в их число. Навалив свой старый короб на спину, Руван вышел на улицу. Время уже подходило к обеду, но идти в Дом сейчас не имело смысла – он открывался для посетителей лишь под вечер и работал ночь напролет, а значит, танцовщицы сейчас будут отсыпаться. В животе требовательно заурчало, и Руван решил первым делом позаботиться о пропитании. Благо, в городе вроде Карун проблем с этим не было – куда ни глянь, везде лотки, харчевни и пабы. Завернув в первое попавшееся заведение, феникс проскользнул в самый дальний угол и закрылся ото всех листами с меню. - Ты слышал, кто в городе появился? - послышалось с соседнего столика. Разговаривали два охотника. - А что там? - сплетня явно заинтересовала собеседника. - Маги. Самые настоящие маги, - с заговорщицким видом на весь зал «прошептал» первый. - Ой да ладно! Врешь? - Нет! Сам… э-э-э, слышал… Говорят, они делают сны явью! - еще громче зашипел первый. - Да ну-у-у! Это как так? - А вот так. Приходишь к ним и – РАЗ! – видишь сон! И не спишь при этом! - Я слышал, они и лечат так! Сосед вчера ходил к ним – и у него… - ловко втесался в разговор третий сплетник, чем мгновенно привлек к себе внимание остальных. «Маги, сны – вот простофили! Верят в сплетни всякие», - дальше слушать этот бред Руван не стал. Быстро покончив с едой, аптекарь направился на центральную площадь – именно она на время ярмарки сосредотачивала в себе всю жизнь города. Лоточники начинали торговлю с раннего утра и сейчас уже вовсю зазывали прохожих к себе в лавки. На ярмарку Карун-Го приезжали со всех уголков долины: охотники – в основном небесные волки – продавали меха и изделия из кости, мастера камней – украшения, драконы – лучшие кузнецы – труды своего ремесла. Тут были и артисты, и менестрели. Всяческие гадалки и ворожеи всё норовили «погадать на удачу», а их вечно кричащие дети бегали под ногами, как стая надоедливых галчат. С последними как раз расслабляться было нельзя – дети есть лучшие карманники. Отчасти, еще и из-за этого Руван не любил толпу. Аптекарь неспешно бродил вдоль прилавков, рассматривая понравившийся товар. Он проходил по рынку несколько часов и даже умудрился продать несколько снадобий, но толкотня и шум уже порядком поднадоели фениксу. Подтянув на спине короб, Руван свернул в ближайший переулок. Тут было гораздо тише, а народу порядком поубавилось. Внезапно что-то в пыли дороги привлекло внимание феникса, что-то маленькое и блестящее. Наклонившись, он подобрал находку – то был искусно вырезанный из кварца кулон в виде маленького листочка. Работа была настолько кропотливой и тонкой, что Руван даже подумал в начале, будто листочек настоящий, а не сделан из камня – точно живой, дышащий. Казалось, подует ветер, и он улетит вслед за ним. Резные уголки игриво загибались внутрь кулона, а темные, темнее основного цвета, прожилки изящными линиями прорезали весь листок, словно паутина. Оглянувшись убедиться, что кулон никто не ищет, Руван аккуратно протер подвеску от пыли и расправил тонкую цепочку. - И как такую красоту потерять можно? – подивился феникс. В голову неожиданно пришла интересная мысль – вешать подобное украшение на шею взрослому фениксу было бы немного странно, но вот… Не став тянуть, Руван в несколько оборотов намотал цепь на запястье, и, немного помучавшись, закрепил замок. В руке сразу почувствовалась тяжесть, непривычная, но приятная. Чуть улыбнувшись, феникс пошел дальше.

***

- Не пойдешь с нами, Малеа? – вопросительно помахал хвостом Ро. - Хах, нет, спасибо, - улыбнулся волк. – Мне есть где остановиться. Путники уже дошли до города и сейчас стояли у западных ворот. Строго говоря, воротами их можно было назвать с большой натяжкой – скорее два высоких столба по двум сторонам дороги да прибитая между ними перекладина, что держалась на честном слове. Карун-Го не был огражден стенами, как многие города долины, здесь не было постов или охраны – это было бы весьма неудобно для торгового города. По крайней мере, так считал совет. Распрощавшись с волком, «вольные путники» ушли. Малеа не врал, когда говорил, что ему есть, где остановиться. В восточной части города, на противоположной стороне, находился дом фавна по имени Рура. Малеа познакомился с этим малым в прошлом году, когда впервые посетил местную ярмарку. Тогда подобный город был волку в новинку – большой, оживленный, полый незнакомых вурков и незнакомых мест. Он наивно надеялся остановиться в какой-нибудь гостинице, однако цены оказались просто зверскими – подумать только, семь зеринов за маленькую тесную комнатку даже без умывальника! Малеа уныло бродил по затопленным телами улицам, когда случайно наткнулся на Руру. Парень оказался владельцем небольшого постоялого двора на окраине города и с радостью предложил волку ночлег по более приемлемой цене. К тому же, словоохотливый фавн быстро объяснил Малеа «правила города», как он сам выразился, – рассказал, где лучше еда и дешевле развлечения, куда можно заглянуть на досуге, а в какие уголки города лучше не соваться. Тогда Рура буквально спас волка, и сейчас при мысли о ночлеге Малеа подумал в первую очередь о нем. Войдя в город, Малеа как-то сразу умудрился втесаться в неспешный поток вурков, что лениво тянулись из пригорода к центру – там располагались торговые ряды. Втесался, и тут же наткнулся на «правила города» - в толпе волку несколько раз наступили на хвост и толкнули под ребра. «Знаешь фразу - убей или будешь убит», - вспомнились слова Руры, - «Так вот, в городе то же самое. Если не толкнешь того, кто мешает, то толкнут тебя. Пропустишь в очереди того, кто за тобой – и тебя просто сдавит потоком набежавших за ним. Это тебе не деревня! Пора отвыкать от своих сельских привычек!» Вот только легко сказать, да сложно сделать. Особенно когда ты можешь увидеть лицо толкнувшего тебя лишь поднявшись на носочки. Потому волк поджал уши и поспешил выбраться из толпы. Впереди уже слышался шум ярморочной площади, но сейчас Малеа не хотелось кидаться в торговлю. Он свернул с основной дороги в переулки. Тут было гораздо тише и спокойнее, но продавцы добрались и сюда. Лотков было меньше, как и покупателей. Продавцы сидели какие-то притихшие, с расстроенными лицами. «Проиграли войну за места», - усмехнулся про себя Малеа. Товар у них был самый обычный, но один прилавок заинтересовал волка больше всех. - Извините, - робко спросил Малеа у торговца, - вы продаете только свои изделия? Прилавок не блистал разнообразием товаров, но подвески и браслеты, продававшиеся тут, выглядели весьма интересными – симпатичные украшения, в основном, из волосатика. - А тебе чего, парень? Покупать? — спросил, вставая, продавец. Это был грузный полосатый кот. Его широкий хвост вяло покачивался из стороны в сторону. - Напротив, я продать хочу, - возразил Малеа. «…» - хвост лоточника замер, а брови полезли на лоб. - Видите ли, я мастер камней, делаю украшения. Обычно из разновидностей кварца. Они неплохие... но я не умею продавать, - проговорил Малеа, что-то доставая из наплечной сумки. Увидев это «что-то», продавец потрясенно замер. Кулон был не просто «неплохим», он был великолепным! На витой цепочке, настолько тонкой, что ее почти не было видно, висел изящный колокольчик из розового кварца. Причудливый цветочный орнамент с боков плавно перетекал на края, маленький язычок при движении издавал легкий, чуть слышный звон. Придя в себя, лоточник проговорил осипшим голосом: - И ты… хочешь, чтоб их продавал я? Малеа чуть кивнул. Глаза кота на миг вспыхнули жадным блеском, но он быстро взял себя в руки. Его изделия были хороши, даже очень, но по сравнению с этим, они выглядели настоящим мусором. - Хорошо, я могу купить у тебя парочку… Сколько сейчас есть? - протянул кот. - Сейчас я могу дать шесть подвесок и три пары сережек, - ответил Малеа. - Идем, - поманил волка лоточник, очищая место на столике за прилавком, - показывай. Малеа осторожно вынул из сумки кожаный сверток и раскрыл его. Камни блеснули на свету, заиграли всеми цветами радуги. - Сколько просишь? Могу взять по тридцать аринов за кулоны и сорок за серьги, - бегая глазами, предложил кот. - Хм-м-м… господин, продавать я не умею, да и не люблю, это так. Но не надо считать меня дурачком, - улыбнулся Малеа. - Семьдесят зеринов за все. - Да ты свихнулся, малый! Торговаться удумал?! - Отказаться ваше право. Найду другого, - пожал плечами волк, начав сгребать украшения обратно. - Стой, стой, стой! Погорячился я, прости. Ну, может сбить хоть до пяти сотен? - кот схватил парня, показывая пятерню. – Пять, пять сотен аринов? - Вы легко окупите расходы, продав их за гораздо большую цену, - Малеа стряхнул когтистую руку кота, однако перестав складывать украшения в сумку. Лоточник задумался. С одной стороны, семьдесят зеринов – очень большая сумма. С другой – за такие превосходные изделия можно заработать раз в пять больше, если знать, кому предлагать. А кот знал, и очень хорошо знал. - Ладно, уговорил, - сдался кот, - семьсот, так семьсот. Кот быстро отсчитал нужное количество монет – ровно семь маленьких связочек, по десять блестящих золотом обручей в каждой. Аккуратно завернув все в кожаный кошель, Малеа направился дальше. Волк был весьма рад удачной сделке, но еще радостнее было коту. В хорошем расположении духа, молодой волк свернул в переулок, даже не заметив, как из небрежно раскрытой сумки выпал маленький кулон-листочек.