Как бороться с голодом
30 августа 2020 г. в 01:54
Принцесса Эдвина Эдукан из богатого гномьего города Орзаммара никогда не знала голода. Когда она еще была настоящей принцессой, к ее столу подавали лучшие кушанья, что только можно было достать под землей: у нее был настоящий ферелденский хлеб, орлесианские фрукты, антиванские вина. Известно, что закусывать хлеб лучше всего жареным нажьим окороком в специях, тогда вкус пшеницы раскрывается лучше всего. А потом Эдвину вычеркнули из принцесс, но и тогда она, не успев испугаться, была чудесным образом спасена и вновь не знала голода. На поверхности ели странную пищу, но там были фрукты и хлеб. Как странно — яблоки и ржаная хлебная корочка были на столе даже у тех бедняков, на чьем столе мясо появлялось только по большим праздникам. Гномы Пыльного города позавидовали бы им, а может быть, ферелденская беднота позавидовала бы мясным трапезам Пыльного города.
В Орзаммаре все едят мясо, потому что есть больше нечего. Товары с поверхности стоят хороших денег; гномы из касты слуг, впрочем, в праздник любят прикупить лежалый сладкий каравай и делить на всю семью, долго смакуя необычный вкус. Кузнецы едят хлеб чаще — может быть, даже каждую неделю.
Но когда Эдвина вернулась в Орзаммар, в великом городе которую неделю властвовал голод.
Нет, не так. Это был очень смешной голод: жизнь в бедняцких кварталах ничуть не изменилась, разве что за дикими нагами стали гоняться усерднее. Просто прекратились доставки с поверхности.
Когда Эдвина услышала от странствующих торговцев, что в Орзаммаре беспорядки, первым делом повернула туда, но было поздно. Она вернулась, когда напряжение в городе выросло до такой степени, что разъяренные торговцы крушили лавки друг друга. Ворота города оставались глухо закрытыми которую неделю. Хлеба не было. Не было антиванских вин. В Общинных залах сделалось как-то неуютно, не говоря уже о дворцах. Аристократы вцеплялись друг другу в глотки, перекрикивая друг друга, а если бы у них было вино, может, они б поутихли.
В иное время ферелденцы обеспокоились бы резко оборвавшейся торговлей: королевские войска уже стояли бы под стенами Орзаммара, если б они только были, эти войска. Как раз наступало время жатвы — время, когда ферелденские торговцы зерном набивают карманы. Отсутствие легких денег за продажу урожая в Орзаммар забило последний гвоздь в крышку гроба военной экономики Логейна, и Эдвина не удивилась бы, если б ей кто сказал, что и в Денериме люди начинают бить друг друга окаменелыми буханками.
— Придется мне это разруливать, — сказала Эдвина. За ее спиной Кусланд менял у торговца кочан капусты на великолепный меч с тончайшими рунами. Из таверны доносились басовитые напевы. — Эй, дружок, пойдем болтать с зеваками. Узнаем, как настроения среди обывателей.
Трактирщик вышел встречать Эдвину, и у него были засучены рукава рубашки, а кулаки выглядели громадными.
— Ты тут вроде как Серый страж, — хмуро сказал он Кусланду, — так вот, хоть ты и человек, но я тебе найду чего-нибудь выпить. Только убери отсюда неприкасаемую.
Все таращились на Эдвину. Кто-то даже показывал пальцем.
— Ничего личного, парень, — добавил трактирщик, — но она изгнанница, ей тут нельзя появляться.
— Я принцесса, куча ты дерьма нажьего! — не сдержалась Эдвина. Трактирщик делал вид, будто ее здесь вовсе нет, а подавальщица намеренно обнесла закусками Кусланда, провожавшего гномку с подносом голодным взглядом. Этот бой был проигран заранее, не успев начаться. Эдвина не так себе представляла триумфальное возвращение домой, но устраивать драку за такую чепуху было бы мерзко. Она сказала, махнув рукой на все: — Идем в другую таверну. Нам тут не рады.
— А если и оттуда нас прогонят? — бесхитростно спросил Кусланд. Эдвина честно ответила:
— Будем ловить нагов. Ловить и жарить.
Наги вкусные и глупые: при должном старании их поймает даже ребенок. Дикие наги водятся на Глубинных тропах, в тейгах и в самом Орзаммаре, а питаются грибами и вообще всякой дрянью — желудки у них, как и у гномов, луженые. Еще нагов разводят на убой, но таких-то бесплатно не раздают, и откормленные, жирненькие, самые аппетитные наги обычно заканчивают свой краткий жизненный путь на столах господ, поражая обонятельные рецепторы гурманов крепким запахом жареного и приправ. Все зависит от того, как приготовить.
— У Лелианы есть приправы, — поделился Кусланд, думая, наверное, о том, что Лелиана и остальные приятели давно нашли себе стол в таверне. Рыцарская честь не позволяла ему бросить Эдвину на произвол судьбы. Он спрашивал, правда ли, что Эдвина убила родного брата, но та сделала вид, что не услышала. Три раза подряд не услышала. Ей уже давно надоело повторять.
Эдвина распахнула ногой дверь захудалой таверны. Она узнала хозяина: это вроде был муж сестры ее прежнего оруженосца. Кусланд плюхнулся на свободный табурет и потянулся к кружке эля на подносе буфетчицы. Эдвине опять не повезло.
— Братоубийцы тут не обслуживаются, — отрезал хозяин, остановившись рядом с ней и выглядя очень большим, точь-в-точь блюститель порядка рядом с испуганным воришкой. — Человек, можешь остаться, — видно, плохо шли дела. Эдвина, закусив губу, молча повернулась и вышла вон, не забыв прикрыть дверь, которая едва держалась на петлях. Дверь была деревянная, а дерево тоже закупают в Ферелдене; прежде таверна, видать, процветала. Далеко Эдвина не ушла — села на ступеньку, подперла щеку рукой и, глядя, как перед ней на улице играют простецки одетые дети, видать, не голодные, принялась размышлять, какая ирония предков привела ее в такое печальное положение.
Противно скрипнула дверь, и на пороге появился Кусланд с целой миской хрустящих жареных нажьих ножек. Эдвина чуть не сошла с ума от запаха.
— Я тут подумал, тебе это понадобится, — Кусланд сел рядом, Эдвина мгновенно запустила руку в закуску. — Что же это? Ты даже не будешь демонстративно отказываться и говорить, что не голодная? И что гномьи законы запрещают принцессам брать еду у людей? А где же твоя хваленая принцессья гордость?
— Я просто хочу пожрать, — деловито ответила Эдвина и с наслаждением вгрызлась в аппетитную ножку. Кусланд весело произнес, поправляя липкими пальцами изящно уложенные рыжие волосы:
— Давай так: я принесу тебе эля, а ты мне расскажешь ту потрясающую историю про твоих братьев?
— После напитков, которые пьют наверху, гномий эль в горло не лезет, — буркнула Эдвина. Она не стала признаваться, что никогда его не пробовала и Кусланду не советует. Кусланд пожал плечами:
— Я все-таки пойду за… — он только поднялся, как мощной взрывной волной его сбило с ног. Дверь слетела с петель и, ударившись о каменную лестницу, разлетелась на дощечки. Запахло гарью и чем-то отвратительно горьким. Эдвину отбросило в сторону; сжавшись в комочек, она в целом уцелела, только стесала до ссадин руки и ноги о мостовую. Тяжелый черный дым валил из провалов двери и окон, и по всем щепочкам, способным только гореть, заструился огонь.
Этим вечером горластые глашатаи возвещали, что в таверне на окраине Общинных залов случилась драка между сторонниками принца Белена и лорда Харроумонта, что драка окончилась применением одной из сторон (какой же из сторон — мнения расходились) несанкционированной взрывчатки, что были жертвы, что ущерб оценивается в столько-то сотен соверенов; но ущерб никто не собирался возмещать, потому что орзаммарские беспорядки продолжались, и конца-краю им не было видно. Снаружи делегация Торговой гильдии требовала открыть ворота, но они бы могли с тем же успехом поболтать с камнем.
Поужинать Эдвине не удалось.