***
В большом зале было как обычно шумно. Гарри вяло ковырялся в тарелке с картофельным пюре и неотрывно смотрел на слизеринский стол, куда только что подошёл Малфой. Забини придерживал Драко за локоть, пока тот усаживался рядом с Паркинсон на скамью. — Прекрати пялиться, — не отрываясь от книги, сказала Гермиона. Она весь день пропадала в библиотеке и пока молчала. — Всё с Малфоем нормально, а на тебя уже обращают внимание. — Гермиона была права, Гарри совсем одурел со своей так резко появившейся любовью. Он опустил глаза на свою тарелку и вдруг почувствовал, как в кармане нагрелась монета. Поттер, созывай своё геройское собрание. Я буду с Тео, Блейзом и Панси. Гарри вовсе не обрадовался, что придётся ввести в свои планы Паркинсон, но другого выхода не было. Драко ей доверял. А с некоторых пор Гарри полностью доверял Малфою и, кроме этого, безоглядно влюбился в него. Какой бесконечный день, ещë к Дамблдору идти, и собрание. И Гарри видел, что Малфой нехорошо себя чувствует. От кабинета директора Гарри мчался в Выручай-комнату, чтобы поскорее увидеть Малфоя и удостовериться, что с ним всё в порядке.***
— Поттер, ты так и не сказал, кто подарил Тео шоколадное сердце, — сказал Драко. Они вдвоем были в Выручай-комнате. После ужина Гарри отправился к Дамблдору, где зачем-то познакомился с воспоминаниями о родителях Волдеморта. Затем отправился сюда на собрание их странной компании и поведал о своём занятии с директором. Драко рассказал о встрече с Волдемортом и о новом задании. В общем-то, Гарри был удивлён, что их собрание прошло так спокойно и гладко. Панси Паркинсон, когда не язвила и не плевалась ядом, была на редкость умна и находчива. Гермиона пока молчала о своём утреннем озарении, но о чём-то усердно размышляла и перелистывала бесконечные книги, находящиеся в комнате. Гарри развалился на диване, закинув ноги на столик, а Драко улегся головой ему на колени. Они не обсуждали свои отношения, и Драко ужасно боялся, что вот-вот Поттеру надоест с ним возиться. Но вот же он, здесь. Перебирает расслабленно его волосы и мягко улыбается. И эта комната… Казалось, что она из самой сокровенной мечты слизеринца. Драко ломал голову, отчего Выручай-комната приняла такой вид, с того самого момента, как они впервые здесь оказались. О чём Поттер думал, когда открывал её? Видимо, у них схожий вкус. — Это Невилл, — со смешком сказал Поттер. — Он на вашего Нотта ещё до школы запал. Они в Мунго пересеклись, Невилл тогда заблудился в коридорах, потерял свою бабушку. А Теодор помог ему найти её. — Да ладно? — Драко был поражён до глубины души. Лонгботтом подарил ту шоколадку. Нотт вот уже третий год вздыхал, мечтая о своём поклоннике. — Даже не знаю, стоит ли просвещать Тео. — И я не знаю, — вздохнул Гарри, — Невиллу он нравится до сих пор. — Серьёзно? — Ага, — Гарри усмехнулся. — Невилл очень застенчивый и неуверенный в себе. Хотя сейчас это уже практически незаметно. — Нуу, Лонгботтом действительно больше не мямлит и не заикается, — протянул Драко. Всё же нужно дать знать Тео, кто его тайный воздыхатель, — а вдруг это любовь. Что касается любви, Драко не знал, что и со своей делать. Вот он, Поттер. Рядом, с ним, только вдвоём, и никуда не убегает. Он не из тех людей, кто будет проводить время в неприятной для себя компании. А это значит, Драко ему нравится, да хоть просто как человек нравится, как друг. Хотя какой друг, они всего-ничего нормально общаются. А Поттер уже несколько раз спал с ним в одной кровати. И поцеловал почти в губы. Драко жарко покраснел и поспешно встал с колен Поттера, направляясь к окну. — Интересно, почему комната приняла такой вид? — задал Малфой давно интересующий вопрос, когда совладал с чувствами. Он повернулся к Гарри и с удивлением обнаружил, что теперь покраснел Поттер. — Я точно не знаю… — гриффиндорец замялся и отвёл взгляд. Но Гарри не был бы собой, если бы не решил сразу рубить с плеча. — Наверное, это потому, что я хотел, чтобы комната стала бы такой, как в твоих мечтах о своём доме. Драко молчал, очень долго молчал. Гарри успел тысячу раз пожалеть о том, что сказал Малфою правду. — Я сам не знаю, зачем попросил об этом комнату, — продолжал виновато бухтеть Поттер. — Наверное, хотел подбодрить тебя. Я думаю, тебе это нужно было… — Ты мне тоже нравишься, Гарри, — тихо, но твёрдо перебил его Малфой. В эту самую минуту он был уверен, что нравится Поттеру. Но когда тот спустя несколько минут всё продолжал ошалело пялиться на слизеринца, стало очевидно, что Драко что-то не так понял. Драко понял, что наговорил лишнего, и уже собирался покинуть комнату, но Поттер перехватил его за руку и притянул к себе, увлекая в первый, нежный и самый сладкий поцелуй. Первое прикосновение языка к нижней губе вызвало у Драко ошеломительный взрыв в голове, переходящий в сладкую дрожь по всему телу. Хотелось стоять так вечно, прижимаясь к Поттеру, и чтобы губы на губах и пальцы в волосах. Поттер был нереально ласков. Он практически невесомо гладил лицо, зарывался рукой в волосы, гладил спину и окутывал родным теплом постоянно мëрзшего Малфоя. А ещё запах. Запах хвои и грозы вперемешку с ванилью, — Драко мог вдыхать его вечно. — Какой же ты, Драко, — хрипло проговорил Поттер, уткнувшись ему в шею. — Какой? — осторожно спросил Драко. — Красивый, нежный, — Поттер мягко выводил на спине у Малфоя какие-то одному ему понятные узоры. — Я влюбился в тебя, Драко, — Поттер поднял голову от плеча блондина и посмотрел ему прямо в глаза. Если бы мог, Драко бы взлетел и парил наравне со звёздами от переполнявших его эмоций. Поттер фактически признался ему в любви, уму не постижимо. Но сам он в ответ не мог выдавить из себя ни слова, так как фраза: «ты мне тоже нравишься, Гарри» стоила ему просто неимоверных эмоциональных усилий. А то, с какой лëгкостью Поттер признался в том, что влюбился, было просто за пределами возможностей Малфоя. Ну как он мог ему сказать, что с первого курса Драко полностью захватило детское трепетное чувство первой влюблëнности, что он и задирал-то его постоянно, чтобы добиться внимания Гарри Поттера к собственной персоне. Поэтому сейчас, Драко не придумал ничего лучше, чем вновь поцеловать Гарри.***
— Привет, Гермиона, — Гарри вновь появился в своей гостиной рано утром и застал Гермиону за учебой. — Ты снова с утра учишься? — Гарри, — подруга подняла глаза и улыбнулась, — если ты не видел, что я учусь по утрам, это вовсе не значит, что этого не было. — Она прищурила глаза и усмехнулась, — Даже спрашивать не буду, откуда ты пришёл. От Малфоя. Поздравляю. — Что? Откуда ты знаешь? — Посмотри на свою шею, — Гермиона наколдовала зеркало перед Гарри, — И замаскируй, иначе узнаю не только я. — Вот чёрт! Ты же мне поможешь? — преданно глядя на Гермиону спросил Гарри. Грейнджер взмахом палочки свела свидетельства страсти Драко Малфоя с шеи Гарри и пообещала научить его этим нехитрым чарам. — Знаешь, Гарри. Я кое-что придумала. Только пока давай никому не будем говорить, вдруг у меня не получится. — Конечно, а что ты там придумала? — Во-первых, оборотное зелье. Нам нужно сварить с запасом. — Гермиона с удовольствием заметила, как удивлëнно распахнулись глаза Поттера. — А во-вторых, я пытаюсь освоить чары расширения пространства. — А это что? Не помню, чтобы слышал про них. — А ты скорее всего и не слышал, их проходят на Высших Чарах. Я читала о них и надеюсь… У меня получится. — Конечно получится, Гермиона, — Гарри погладил подругу по плечу, — у тебя всё всегда получается.***
Через несколько дней Гарри обнаружил, что утренние посиделки с Гермионой входят у него в привычку. — У меня, кажется, получилось, — торжественно сказала Грейнджер. — Что получилось? — спросил Гарри, не отрываясь от домашнего задания по трансфигурации. Заниматься по утрам домашним заданием было очень и очень хорошо. По вечерам освободилось достаточно времени на поцелуи с Драко. А иногда Гарри всё также засыпал в слизеринской постели, обнимая любимого. Гарри в первый же день после возвращения Драко вернул ему осколок сквозного зеркала, чтобы они могли связаться в любой момент. — Чары расширения, — Гермиона округлила глаза. — Смотри! И тут произошло нечто такое, что Гарри навсегда запомнил как одно из лучших событий в своей жизни. Гермиона раскрыла свою школьную сумку и вынула оттуда большой портрет Сириуса Блэка. Гарри во все глаза смотрел на крëстного, так рано и безвременно погибшего и вместе с тем такого родного, что предательские слёзы грозили потоком хлынуть из глаз. Он накинулся с объятиями на свою лучшую подругу и совершенно не мог выдавить из себя ни звука. — Гарри, — прохрипела Гермиона, — задушишь же. — Прости. — Он и не думал отстраняться, только чуть ослабил хватку. — Гермиона, но как?! — Поттер так и не поднимал головы от плеча подруги, в один миг она сделала его едва ли не самым счастливым человеком на всём белом свете. — Я думал, тебе нравится Малфой, Гарри, — Рон спустился с лестницы, ведущей в спальни мальчиков, зевая на ходу. Гарри только мотнул головой в сторону портрета, а Гермиона закатила глаза и мягко улыбнулась. Она гладила Гарри по голове, словно маленького ребёнка. — А, привет, Сириус, — сказал Рон спокойным голосом. — Ты знал, да? — Гарри посмотрел на друга, перебивая приветствие Сириуса. — Ну... — Рон замялся и вопросительно посмотрел на Гермиону. — Мы не были уверены, что у нас получится. Ведь Сириуса выжгли с гобелена Блэков. — Гермиона, чуть улыбаясь, взяла Гарри за руки. — Но мы с Роном попросили Добби поискать, не появился ли портрет после смерти Сириуса в каком-либо помещении Блэков. И он нашёлся, в хранилище Гринготса, Сириуса не изгнали из рода, только из дома. Гарри был ошеломлëн находчивостью друзей и был им безмерно благодарен. Он наконец перевёл взгляд на своего крёстного отца, изображëнного на волшебной картине, жадно его разглядывая. — Сириус, мне так жаль… — Всё в порядке, Гарри, — с улыбкой сказал Блэк, — лично я счастлив, что могу с тобой общаться хотя бы в таком виде. — Гермиона, уже время, — первым опомнился Рон. — Скоро завтрак, прячь Сириуса обратно. Гарри поверить не мог, что может теперь общаться с Сириусом, и пообещал себе проверить хранилище Поттеров, вдруг там есть портреты его родителей.***
После изматывающих занятий, тренировки по квиддичу и бегства от не знающей границ личного пространства Ромильды Вейн, Гарри уплетал ужин со зверским аппетитом, мечтая только об одном: как он наконец вымоется после долгого дня и прижмёт к себе тёплое тело одного белобрысого слизеринца. — Ты сегодня опять к Малфою? — шëпотом спросила Гермиона. — Угу, — кое-как ответил Поттер с набитым ртом. — Я тут кое-что читала, — неуверенно начала Гермиона, — и стащила у тебя из чемодана перчатки. Гарри недоумевая посмотрел на неё. — Я их немного испортила… — Гермиона, что? Гарри осёкся на полуслове и смотрел на два вязаных браслета, бывшие когда-то его перчатками. — Я наложила на них чары невидимости и ещё несколько комбинаций от влияния темной магии. Я хочу, чтобы Драко и Тео попробовали их носить. Это должно заблокировать воздействие Тëмной метки. Это невероятно, Гермиона невероятна. Поттер чуть при всем Большом Зале не накинулся снова её обнимать. Он в приятном шоке смотрел на подругу. — Это безопасно, я уверена. — Спасибо, Гермиона. Я даже не знаю, как тебя благодарить. Ответить Гермионе не дала школьная сова, спикировавшая прямо перед Невиллом на стол. Это было странно, обычно совы не прилетали во время ужина. Как только Невилл отвязал посылку от лапки, сова тут же улетела. — Что там, Невилл? — Рон повернулся в сторону Лонгботтома. — Сейчас посмотрю, — Невилл принялся распечатывать коробку и когда справился с крышкой, то замер, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот. — Это… Это… — Это конфета, — засмеялась сидящая рядом Джинни. — Можно? Невилл неуверенно кивнул, и Джинни достала на всеобщее обозрение шоколадное сердце в цветной фольге. — Тут и записка есть, ты видел? — тихо сказала Джинни. Невилл прочитал записку и молча протянул её Гарри. Давай попробуем? Т. Н. Гарри был единственным, кто знал о влюблённости Невилла, и ему было немного не по себе, что он раскрыл секрет друга. Но сам Невилл вряд ли бы решился. Поттер посмотрел на слизеринский стол и сразу же встретил самодовольный взгляд Нотта.