Кровь, Слезы и Золото

      Утро было тем еще… С кровати Симуса разносились стоны боли, видно, похмелье пришибло его железной кувалдой. Кровать Томаса была идеально заправлена, самого его не было в комнате. Я глянул на часы — одиннадцать. Посмотрел на Рона — он дрых без задних ног. Из ванной вышел Невилл.       — Доброе, — прохрипел я.       Он кивнул.       Раздался глухой хлопок, я повернул голову, рядом с моей кроватью стоял домовик, который в руках держал белый листок.       — Мистеру Гарри Поттеру, — протянул он мне бумажку.       Я взял, а домовик, не дожидаясь ответа, так же испарился.       Ты идешь на бал в Министерство.       Поттер, что ты все-таки задумал…       Симус выглянул из-за полога, на лице у него сиял смачный фингал.       — Ты как? — спросил Рон.       — Что вчера было? — ошарашено спросил он.       — А что ты помнишь? — спросил я.       — Вечер, шоу, тебя в платье… — он напрягся, сдвинул брови, — Дин… Ладно… неважно… У вас нет ничего от головы?       — Авада подойдет?       — Гарри, где твое сострадание. И кто мне глаз подбил?       — Я.       Симус посмотрел на Рона.       — Знаешь, я, наверное, не хочу знать, почему так получилось… — очень тихо сказал Финниган.       Рон кивнул.       — Я могу наложить чары, скрыть фингал, — предложил я.       — Не надо, оставь. Голова меня беспокоит больше.       Несмотря на вчерашние излияния, желудок настойчиво просил обеда. Поэтому к часу мы выскребли себя из комнаты и пошли в Большой зал. Но дойти не успели. Минерва вылетела из-за угла как Боггарт. Буквально брызжа слюной, она попросила меня задержаться на секунду. Рон, нахмурив брови и поджав губы, несмело пошел вперед. Что я наслушался от Макгонагалл… Не думал, что она знает такие слова.       — Ваше поведение недопустимо… Неподобающее для студента Гриффиндора… Пусть даже директор и поощряет ваши выходки, я — нет!.. Минус двадцать баллов! Отработка две недели!       Когда я зашел в Большой зал, гомон стоял такой, как перед матчем по квиддичу. Все откровенно пялились, и я ждал, что кто-то встанет и начнет выкрикивать всякие гадости, однако суровое преподавательское око действовало на всех предостерегающе. Вот только оно не мешало студентам шушукаться и показывать на меня пальцем.        — Что сказала Макгонагалл? — спросил Рон, как только я сел рядом с ним.       — Сняла баллы и назначила отработку, — ответил я и потянулся за рагу.       — Сурово. Странно, что она меня не взяла в расчет.       — Скорее всего думает, что это все моих рук дело. И она права.       — Но я ведь поддержал тебя, танцевал и целовал… — обернулся он ко мне. Странно было видеть его таким злобно-взвинченным, однако этому нашлось объяснение — несколько обгоревших громовещателей лежало рядом с его тарелкой.       — Мне кажется, ее разозлило именно платье. А не отношения…       — Тогда в следующий раз я тоже надену платье, — как-то мстительно отозвался Рон и взмахом палочки выбил еще одно письмо, которое несла сова в своих лапах. Горящий конверт плавно проплыл в воздухе и уже черным пеплом коснулся стола. А сипуха, недовольно ухнув, спикировала на стол Когтеврана к Чжоу Чанг. Девчонка покраснела как гриффиндорский флаг и, поймав мой взгляд, выбежала из зала.       — Зачем? — спросил я, поворачиваясь к Рону.       — Затем, чтобы был достойный повод поливать грязью…       — Тебе кто-то что-то сказал?       — Как сказать… Да не волнуйся, — улыбнулся он, глядя на мое злое лицо.       Я посмотрел на преподавательский стол. Поттер сидел с таким выражением, будто из последних сил старался сдержать смех. Однако на моем лице эта гримаса выглядела зверско — будто он думал, кого бы проклясть.       — Привет, — рядом села бледная и помятая Грейнджер.       — Ты как? — спросил ее Рон.       — Никогда больше не буду пить… — тихо сказала она. — Мне до сих пор плохо…       — А как так получилось?       — Не знаю… Преподаватели ушли, а тут опять Кормак нарисовался… я послала его, он послал меня…       Я поднял бровь — однако.       — Мы немного сцепились…       — Он жив? — спросил Рон.       — Вроде. Так, мелкие повреждения на его прекрасном лице, — немного зло ответила Гермиона.       — Ему не помешает, — кивнул я.       — Потом? — спросил Рон.       — А потом я пила шампанское… Кажется, танцевала возле колонны…       — Жаль, что мы этого не видели.       — Гарри! Рон! — налетев как огненный смерч, к нам подсела Джиневра, — это было круто!       Она одобрительно похлопала Рона по спине, зная силу ее ударов, я посочувствовал ему.       — Тише, пожалуйста, — попросила Гермиона.       — Ооо, ты тоже была в ударе! — сияла Джинни. — Если бы ты видела себя… Макгонагалл хватил бы удар.       Гермиона стремительно побледнела.       — А что было? — тихо спросила она.       — Ты не помнишь? — Джинни заржала на весь зал, на нас даже с соседних столов обернулись. — Ты приставала к Малфою, — все же очень тихо ответила она.       Лицо Грейнджер стало нечитаемым, буквально окаменело.       — Джинни, давай на этом и закончим, — серьезно сказала она. — Мне только этого сейчас не хватало…       — Окей, — пожала плечами Джинни и взяла сок, — но ты бы видела, как он реагировал…       Гермиона вмиг покраснела, посмотрела на стол Слизерина и встретилась взглядом с Малфоем, который в упор смотрел на нее. Резко вскочила из-за стола, опрокинув свой бокал с соком, и выбежала вон.       — Джинни, — сказал я, — ты дьявол.       — Да ладно… Они красиво смотрелись, — Рон подавился курицей, — я имею ввиду смешно. Это выглядело, как соблазнение девственницы, в данном случае, девственницей был Малфой.       — Кто бы сомневался… — тихо сказал я себе под нос и тут же спросил: — Поможешь мне снова заказать платье?       — Платье? Зачем?       — На Рождественский прием в Министерство.       Она удивлено уставилась на меня.       — Гарри, я понимаю, что шутки ради надеть платье к Слизнорту, но идти в платье на официальный прием… Это…       — Я не прошу меня понимать.       — Гарри, серьезно, это ненормально.       — Они столько лет поливали ег… меня грязью, считали психом, пытались вытравить из школы. Как в Мунго не запрятали, я удивляюсь. Им удобно использовать… меня, только когда это им необходимо… Все действительно думают, что шестнадцатилетний сопляк может ЕГО победить? Неужели ты до сих пор не поняла, что происходит? И платье — эта такая мелочь. Когда весь мир утонет в крови, интересно, хоть кто-нибудь вспомнит, как Поттер сверкал задницей в платье?       Странно, что ее слова так сильно на меня подействовали, наверное, потому что в них сквозило то, что я так не любил. Лицемерие. Я бросил вилку, которую судорожно сжимал, и, вылетев из зала, зашел в ближайший туалет. Умыл лицо холодной водой. Из зеркала на меня смотрели ярко-зеленые злые глаза. Я зажмурился, выдохнул, уперся руками в раковину.       Я не испытываю жалости к нему. Да с чего бы это? Пожил бы он моей школьной жизнью… Бессмысленно мериться, чьи шрамы глубже.       Крепкие руки обняли меня.       — Ты напугал Джинни.       — Я не хотел, — вздохнул я и обернулся к Рону, — сам не ожидал от себя такого.       — Надо будет купить еще одну мантию.       — Зачем?       — Затем, что тебя нельзя одного пускать. Ты обязательно во что-нибудь вляпаешься. К тому же тебе нужен кавалер.       — А что, платье больше не хочешь надевать?       — И составить тебе конкуренцию? Нее, — он потерся носом о мое ухо. — Еще боюсь, что Слизнорт тебя точно украдет в этот раз. Видел бы ты его взгляд — кажется, он хочет иметь тебя в своей личной коллекции.       — Он не в моем в кусе. Вот Уорлп — ничего так.       — Я начинаю ревновать к этой высохшей швабре… — недовольно буркнул Уизли и потянул меня. — Пошли, ты весь дрожишь.       — Вода ледяная и тут довольно прохладно, — солгал я.       — Не хватало, чтобы ты простыл.       Мы вернулись в башню. Финниган лежал на кровати, накрыв голову подушкой, в Большой зал, по-видимому, он не спускался. Дина не было. Невилла тоже. Рон сунул мне в руки вчерашнюю бутылку виски, я сделал пару глотков, алкоголь обжег глотку и живот.       — Может, еще примешь горячий душ?       — Нет, и так сойдет.       Мы устроились у меня на кровати.       — Будешь? — я протянул ему бутылку.       Он взял, сделал глоток.       — А можно и мне? — прозвучал глухой голос из-под подушки.       — Ну, давай.       Финниган вылез, пошатываясь, и заполз ко мне на кровать. По Симусу было видно, что ему очень хреново. Я сидел, прислонившись спиной к Рону, он обнимал меня поперек.       — Ты эту бутылку сам хотел выпить? — спросил я его.       — Это вторая…       — То есть ты первую выпил сам?       — Нет, — покачал он головой — я был не один.       Я покосился на кровать Томаса.       В дверь тихо постучали.       — С каких пор в эту дверь стучат? — удивленно спросил Финниган.       — С тех самых, как я попросил, — ответил Рон. — Входи, Джинни!       Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Джиневра.       — Я хотела… Оуу, — ее сначала виноватое лицо втянулось от удивления.       — Заходи, четвертой будешь, — махнул рукой Симус.       Джинни подошла к нам, оглядела живописную картину.       — Я не хотела мешать…       — Будешь? — предложил ей бутылку Финниган, за что тут же получил пинок от Рона.       — Рано ей.       — Я и не хочу! — тут же завелась Джиневра. — Хватит меня опекать, как ребенка. Вот!       Она протянула мне пару журналов.       — Это чтобы выбрать платья, — объяснила она, — я одолжила их у Парвати.       — Спасибо, — кивнул я, — брось на тумбочку.       — Прости, я не хотела… Я даже не подумала…       — Не стоит. Все нормально. Я понимаю, что это будет идиотский поступок. Поттер же псих, а мне терять нечего.       — О чем это вы? — спросил Финниган, переводя взгляд с меня на Джинни.       — Дай сюда, — протянул руку Рон и забрал бутылку.       — Гарри хочет пойти в Министерство в платье, — ответила за меня она.       У Симуса от удивления даже подбитый глаз открылся.       — Серьезно?       — Более чем, — кивнул я и отпил из бутылки.       — Это же будет такой скандал.       — Я надеюсь.       — А ты пойдешь? — обратился он к Рону.       — А как ты думаешь?       — Ты тоже идешь?! — вскрикнула Джинни.       Рон промолчал и даже не посмотрел на сестру.       — Мама тебя убьет.       — Как знать, — пожал он плечами.       — А что скажет отец, ты об этом подумал?       — Джинни, тебе не все равно? Это мои проблемы. Мне особо ничего не говорили, когда в комнату к василиску полез или полетел штурмовать Отдел Тайн. Тебе, насколько я помню, тоже.       — Ага, мама с меня клятву взяла, что я так больше не буду делать. Она была в бешенстве. Ты просто в больнице валялся, а мне вот досталось по полной, — покачала она головой.       — В любом случае, я уже все решил, — отрезал Рон.       — Ты, правда, хочешь надеть платье? — не унимался Симус.       — Да.       — Ты просто псих, Поттер, самый настоящий псих, — сказал он, а у самого глаза горели бешеным азартом.       Джиневра посидела с нами еще немного, потом, взмахнув гривой рыжих волос, убежала. Выпив остатки виски, Симус решил утопиться в ванной. По крайней мере, он кое-как встал и пошел в том направлении, попросив его не трогать.       Голову повело, я согрелся и расслабился. Все-таки я любил алкоголь, для меня это был единственный способ на все забить. Виски и секс. А когда они вместе, меня просто уносит… И уносило не меня одного.       — После укуса меня терзает такая похоть, — шептал мне в губы Рон. — Я хочу тебя всегда. Хочу показать всем, что ты мой. Бросить тебя на стол в Большом зале, закинуть твои ноги на плечи, всадить тебе, и чтобы все смотрели. И завидовали.       Картинка, которая вспыхнула перед моими глазами, была настолько яркой, что было можно кончить только от нее.       Я повернул голову. Симус сидел на своей кровати, голый. Капли воды капали с его волос, стекали по телу. Его рука судорожно двигалась на члене. Он не моргая смотрел на нас. Я обхватил Рона ногами, вонзил короткие ногти ему в задницу, он зашипел, а я громко начал стонать как заправская шлюха. Я покажу тебе настоящее шоу, Финниган. Я догадываюсь, что с тобой происходит. Но, мальчик, такой бред все твои условности и морали, в жизни ни то, ни другое не пригодится. ***       Как и ожидалось, в понедельник весь замок кипел последними сплетнями: «Избранный — гей! Так еще и извращенец!». Слизеринцы опять сделали значки, как во времена Турнира, и теперь, куда бы я не пошел, всюду мелькала физиономия Поттера со словами «Гриффиндорская подружка». Они бы использовали более подходящее слово, если бы не страх перед преподавателями. Макгонагалл боролась с ними яростно и беспощадно, когда видела такие значки, наказывая не только баллами, но и отработками у Хагрида. Самое интересное, что те, кто видел наше шоу, разделились на два лагеря: одни горячо поддерживали меня с Роном, другие глубоко презирали такие отношения и показушность. Уизли тоже досталось, но несколько иначе. После бешеной популярности как талантливого вратаря, он вмиг опустился до того, кто своим членом купил место в команде.       — Поттер! — заорал Нотт, когда я спускался по лестнице. — Ты как любишь, пожестче или помягче?       — О чем ты говоришь? — вторила ему Паркинсон. — Такие, как он, любят плети и цепи. Ему всегда хочется выделиться, показать, какой он особенный…       — Панси, детка, — сказал я, облокачиваясь на перила, — тебе снискать популярность не помогут ни цепи, ни плети. Так что смой с себя слой штукатурки, который ты называешь косметикой и вытащи носки из лифчика. А ты, Нотт, даже не мечтай… Глядя на тебя, у меня появляется единственное — желание запустить в тебя Круцио.       — Ты совсем страх потерял, Поттер? — зашипел Нотт. — Поскорее бы пришел Лорд и свернул тебе шею.       — А что, сам не можешь? Ну давай, — улыбнулся я, доводя окончательно Теодора. Но он опоздал, я быстро наложил на обоих заклинание, которым Грейнджер создала желтых канареек. Только с поправкой, я не люблю птиц, мне по душе летучие мыши. С тихим писком не меньше полусотни летучих тварей появилось прямо из воздуха и налетело на Панси и Тео. Как они кричали…       — Удачи, — пожелал я и пошел дальше. Да, определенно, это не шайка Поттера, которая нападала из-за угла. Эти сопляки даже им в подметки не годятся. Только и могут, что ядом плеваться, но физически нанести вред у них кишка тонка. Как вспомню тот случай возле дерева, так меня до сих пор скручивает злобой.       Все опять текло скучно, глупо и бессмысленно до одной знаменательной ночи… Только я начал засыпать, прокручивая в голове сегодняшний день, как правую руку стянули стальные огненные нити, да так, что я зашипел от боли. Что этот чертов идиот творит?! Не было времени толком собраться — я, как был, в пижаме вылетел из спальни, стискивая палочку в руке. Смерчем пронесся вниз по лестницам, сшибая Филча. Грязная ругань полетела мне в спину, но я, не сбавляя скорости, вылетел через главные двери и бросился на границу замка.       И только я почувствовал твердую почву под ногами, как вспышка заклинания буквально пролетела перед моим носом. Пытаясь быстро сориентироваться, я спрятался за ближайшей колонной. Красные вспышки, обломки белого кафеля и пыль столбом стояли в большом, вытянутом вдоль помещении. Из-за этого я не сразу увидел рельсы внизу. Кажется, это было метро.       — Дави их! — раздался знакомый голос. Я осторожно выглянул и увидел Руквуда, а рядом с ним и Беллу. Они сражались против мага, одетого в широкую черную мантию. Еще несколько Пожирателей градом заклинаний атаковали другого мага в черном балахоне с глубоким капюшоном. Красная вспышка заклинания настигло мага, и он, не удержавшись, упал на одно колено, хватаясь за раненую руку. Мою кисть тут же стянуло болью… Поттер!       Кажется, появление Гарри Поттера — то есть меня в его обличи — на станции осталось для Пожирателей незамеченным. Невозможно было понять, что происходит. Несколько десятков человек лежало на полу в лужах крови, пара магглов — девушка и парень — тоже прятались за колонной. Один пожилой джентльмен с тросточкой испуганно забился между лавочкой и стеной. Мать, обнимая маленького мальчика, сидела, сжавшись в комок, за спиной у Поттера. Лестница и эскалатор наверх были разворочены и разбиты. Из-за плохой вентиляции на станции воздух, переполненный азотом от бросаемых заклинаний, гудел.       Поттера атаковало не меньше шести человек. Я был удивлен, как он держался, но, судя по боли в руке, держался он из последних сил. Невероятно, но заклинания он посылал вербально. Нужно действовать и вытаскивать мальчишку оттуда, пока его не размазали по стенке.       У меня были подозрения, кто второй маг, против которого дрались Беллатриса и Август. Пустая кровать Долгопупса в спальне гриффиндорцев не давала мне покоя. А учитывая, как в последнее время Поттер носился с Невиллом… Нет никаких сомнений, что на дело они пошли вдвоем. Но дела у Долгопупса были так же плохи, как и у Поттера, если не еще хуже. Руквуд сильный противник, ну, а если с ним Белла, то шансов не умереть меньше одного процента. И еще Люциус называет меня самоубийцей. Видел бы он это… Под Невиллом уже растекалась небольшая лужа крови, только тотальные щиты, которые он держал, не позволяли окончательно располосовать его тело на куски.       — А-а-а! — закричала позади Поттера женщина, когда заклинание Пожирателя взрывом разнесло стену над ее головой. Мальчишка же ответил мощным Бомбарда, и двоих нападавших откинуло назад, прямо на рельсы.       Черт!!!       Только я бросился вперед, как непроглядная тьма окутала всю станцию. Обо что-то споткнувшись, я упал на разбитый кафель, раня руки. Этим чем-то оказался труп с разбитой головой. Пижама на локтях и коленях быстро пропиталась липкой кровью.       — Где он?! — ревел Август.       — А-а-а! — раздался высокий женский визг.       — Белла? — крикнул Руквуд, наугад кидая заклинание.       С другого конца платформы, где как раз стоял Поттер, вспыхнул огонь. Огромные языки пламени, разгоняя тьму, как живые, поползли по стенам и полу. Раздались еще крики.       Тьма начала рассеиваться, и я увидел, как заканчивалось действие Оборотного зелья — лицо мага начало становиться лицом Долгопупса. Но не это было самое страшное — за волосы он держал Беллу, приставив палочку к ее горлу.       — И что дальше? — протянула ведьма, улыбаясь.       — Отпусти ее, — сказал Август, — и можешь уходить.       — Нет, — уже своим голосом сказал Невилл, полностью становясь собой. — Я пришел убить. И если для этого надо умереть — я готов.       — Милый Долгопупс, — сказала Белла, искоса смотря на него. — У тебя духу не хватит, мальчик.       — Хватит.       Послышался приближающийся грохот, пол затрясся мелкой дрожью, и в следующую секунду Невилл толкнул Беллатрису с перона, прямо под колеса несущегося без остановки поезда. Раздался глухой тихий хруст, от которого волосы встали дыбом. Август застыл, не до конца осознавая случившееся. И в эту минуту вспышки аппарации мелькнули молниями в полудымке тьмы.       — Всем ни с места! — взревел рокочущий голос, сотрясая стены. — Вы окружены!       Отлично. Только их тут не хватало.       Из-за дыма невозможно было нормально дышать, глаза начали слезиться, а не меньше десятка авроров, что без разбору кидали заклинания, не давали мне толком подняться. Невилла швырнуло взрывом об стену — Руквуд послал в него одно из своих любимых заклинаний. Мальчишка, разбив себе голову, сполз на пол, оставляя на белом кафеле кровавый след.       — Ты так просто от меня не отделаешься. Я приберегу тебя для особого случая, — прорычал Август перед тем, как аппарировать.       Я, сжав палочку, аппарировал к Невиллу, взял его за плечо и в ту же секунду аппарировал к Поттеру, схватив того за руку, наконец вытащил их из этого ада.       Мы упали на границе замка. Долгопупс лежал неподвижно, Поттер задыхался и откашливался рядом. Я же быстро замерзал от почти зимнего ветра, продувающего насквозь тонкую пижаму.       — Добби, — прохрипел Поттер, — домой.       Проклятый эльф появился бесшумно и, не слово не говоря, нас троих одним щелчком перенес в мои любимые комнаты. С удовольствием бы растянулся на своей кровати, в тишине и покое со стаканом виски, чтобы меня никто не трогал. Но я, видно, слишком много хочу для этой жизни, надеюсь, в следующей повезет больше. Порывшись в шкафу с зельями, я взял несколько флакончиков и присел рядом с Долгопупсом. Так и есть, голову ему пробили, но не смертельно, а также все тело рассекали множество ран от режущих заклинаний. Влив несколько зелий в рот и обработав кое-какие глубокие порезы, я привел его в чувства с помощью заклинания.       — Мне все равно, как ты объяснишь свои раны перед Поппи, Долгопупс, но ты немедленно пойдешь в больничное крыло. Тебе нужна срочная медицинская помощь. Ты меня понял? — спросил я, рывком поднимая мальчишку с пола, даже не давая ему толком сориентироваться.       — Я сам, — заплетающимся языком ответил он, пытаясь вырвать руку.       — Не сомневаюсь.       Только за Долгопупсом захлопнулась дверь, я повернулся к неподвижно лежавшему на ковре Поттеру. Все бы ничего, я мог бы подумать, что он потерял сознание, если бы не улыбка от уха до уха. Зрелище было жутким. Черные длинные волосы разметались по полу, половина лица в запекшейся крови, глаза горели каким-то безумным азартом, грязный плащ растекся вокруг тела чернилами.       — Как ты узнал, где я? — спросил он.       — Я много чего могу узнать, — ответил я, подходя к нему. Я разрывался между тем, чтобы его выпороть и тем, чтобы предложить выпить.       — Как же… но ты в любом случае очень вовремя. — Поттер с трудом сел, стягивая мантию и кидая ее рядом. Белая рабочая рубашка была полностью пропитана кровью, вдоль правой руки, от кисти до локтя, шел глубокий порез. Правую ключицу резануло так, что было видно белую кость.       — Встать можешь? — я протянул руку.       Он смотрел на меня снизу вверх, кривя губы в странной усмешке. Кажется, после такого мой боггарт изменит свою форму… на меня самого. Чуть пошатываясь, мальчишка все же поднялся сам, игнорируя мою протянутую руку. Я только фыркнул на эту бессмысленную демонстрацию. И уже развернулся к шкафу за очередной порцией зелий, как сильные руки обхватили меня, не давая ступить шагу.       — Мне иногда кажется, что я схожу с ума, — зашептал Поттер мне на ухо. — Это ведь безумие быть тобой, смотреть Ему в глаза, смотреть на самого себя за партой или в Большом зале, видеть твое лицо в отражении зеркал и окон.       — А ты это не так представлял, когда пожелал стать мной? — спросил я, откидывая голову ему на плечо и расслабляясь.       — Не совсем, — руки зажали меня крепче. Спиной я чувствовал, как пижамная рубашка намокает от чужой крови.       — Дай мне обработать твои раны.       — Зачем?       — Затем, что это мое тело, — отрезал я, вырываясь из его объятий. — Сядь на постель.       Такой Поттер меня сбивал с толку, почти спокойный, почти адекватный, почти взрослый и как всегда безумно наглый. И что у него за привычка виснуть на мне? Как ни странно, но он молча послушался. Послышался звук разрываемой ткани, я обернулся — он срывал с себя рубашку и тянул за пояс брюк.       — Дай руку, — сказал я и обработал глубокий порез. Повезло, что вены не задело. — Это выпей, — сунул я ему в рот другой флакончик, затем залечил рану на ключице.       — Спина, — тихо сказал он, поворачиваясь на кровати. Пришлось сжать зубы от досады, рассматривая страшные почерневшие раны на спине. В него попало одно из темнейших заклинаний Руквуда. Я сел рядом на кровать. Древние слова слетели с моих губ как заученный стих. Поттер дернулся и, сжимая зубы, застонал от боли. Я провел над одной рваной раной от правого плеча до поясницы, потом накрест, еще одна рана шла вдоль позвоночника — чудо, что его не пробило. Три росчерка образовывали незамысловатый кельтский символ. Все было бы не так страшно, если бы раны не чернели и от их краев не шли тонкие темно-синие вены, будто расползающаяся по телу тьма. Как он не кричал от боли, я удивился. Скорее всего адреналин битвы заглушил ее.       Поттер повел плечами, когда я убрал палочку, полностью восстановив плоть на спине. Голова немного закружилась от использования сложного заклинания, и я лег на постель рядом, закрывая глаза. Мне нужно было несколько минут, чтобы придти в себя. Если сразу не залечить такие проклятия, то обратить их было невозможно, с каждой минутой оно проникало в тело, отравляя кровь. Неудивительно, что сработала связь.       Холодные пальцы коснулись моих щек, прошлись по скуле, пригладили бровь, а потом ладонь зарылась в волосы. Другая рука скользнула под рубашку пижамы, провела по животу, я непроизвольно сжал мышцы от нежной и почти щекочущей ласки.       — Что ты творишь? — тихо спросил я.       — А на что это похоже?       — На то, что я не хочу делать. — Я все же открыл глаза и посмотрел на Поттера. Он сидел рядом, улыбался уголками губ. Как у меня лицо не потрескалось от такого количества мимики. — Чему ты улыбаешься?       — Знаешь, когда я смотрю на тебя такого, я вижу именно Северуса Снейпа… Это ведь ты, все ты: слова, поступки, злость. Ты ничего не играешь и ни перед кем не оправдываешься, — ответил Поттер, а потом наклонился к моим губами и прошептал, касаясь их своим дыханием. — Я отравлен безумием. Я хочу все разрушить…       — Ну так разрушай, кто мешает? — ответил я.       — Ты, — выдохнул он, ложась на меня сверху, придавливая моим же весом. — Ты.       — Чем же? — Я взмахнул рукой, приглушая огонь в камине, чтобы не видеть своего собственного лица. В сумраке я мог сосредоточиться на голосе и осознании, что лежит на мне именно Поттер. Хотя в таком свете мне почему-то вспомнился совсем другой человек, который тоже хотел сжечь свою жизнь.       — Я хочу разрушить в себе последнюю грань, — тихо ответил он, уже двумя руками забираясь под рубашку и откровенно стягивая ее с меня. Мерлин и все его великие дела, как так выходит, что я должен был потерять в жизни все: честь, любовь, гордость и веру — и стать тем, кто я есть? Человеком, который легко согласится переспать с самим собой. Меня приучали к боли, к ненависти, к силе, и самое страшное, что я все это полюбил.       — Ты моя ненависть, — тихо сказал я, скользя ладонями по обнаженной спине. — Ты все, что я ненавидел в жизни. Ты сын моего врага. Я бы все отдал, чтобы тебя никогда не было.       Тело надо мной напряглось.       — Но так получилось, что тебя никуда уже не деть, — спокойно продолжил я, смотря ему в лицо. — И так получилось, что я должен признать, что ты хорош, Поттер. Теперь, когда на твоих губах пепел боли, ты мне нравишься больше. Давай, продолжай убивать, смерть — это весело. Особенно чужая.       — Как жаль, что я не знал тебя настоящего, — усмехнулся он, наклоняясь ко мне и, наконец, целуя в губы. Мне просто нужно смириться, что моя жизнь никогда не будет нормальной.       Поттер был другим, непохожим на тех, с кем мне приходилось делить постель. В отличие от Рона, он старался причинить мне боль. Сжимал пальцами кожу на бедрах, кусал зубами шею, словно каждое действие должно было меня наказывать. Но в то же время он, как Блэк, пил мое дыхание так, что я захлебывался от недостатка кислорода. Что у него творилось в голове, одному Мерлину известно. Я не заметил, как оказался на спине, с завязанными руками, кажется, у него был собственный план на свое тело. Он исследовал самого себя, ловя изменения в моем дыхании, а я просто расслабился и отдался на волю его рук. Длинные волосы мазнули по обнаженной коже, пальцы пересчитали ребра, надавили на поясницу, заставляя прогнуться, и в моей голове всплыли воспоминания прошлого. Не может быть, чтобы он оставил частицу себя в этом неугомонном мальчишке… Но все говорило о том, что Поттер повторял движения Блэка. Не может быть, чтобы они…       — Ты был с ним… Ты был, — прошептал я и пытаясь уйти от его поцелуя, вырваться из объятий. Что у него в голове? Что он пытается доказать мне и себе? Что если я позволю, он с радостью трахнет меня? В своем теле трахнет самого себя? Я представил, как это смотрится со стороны и ужаснулся.       — Хватит, — стальным голосом сказал я и решительно оттолкнул Поттера. — Мне нужно умыться.       Я долго сидел на крышке унитаза в ванной в темноте, пытаясь успокоить бешеный стук сердца и соединить факты и догадки. Когда я все же вышел, поленья в камине догорели, а Поттер лежал на кровати, то ли спал, то ли просто пребывал в полусознании. Я сел в кресло и потянулся за пачкой сигарет, что лежала на столике. Еще одна улика. Будет ли сейчас проще с ним? Или он все так же будет игнорировать мое существование? Я выдохнул густой дым. В своей жизни я курил всего несколько раз, но те несколько раз были переломными для меня. Так и сейчас, каждая затяжка будто гвоздь вбивала в душу неотвратимую мысль: конец близок, и он будет одинаковым для нас обоих.       — Почему не спишь? — внезапно спросил Поттер, заставляя меня вздрогнуть.       — Будешь? — протянул я ему сигарету. Я хотел кое в чем убедиться.       Он несмело взял, зажимая между указательным и средним пальцами. И то, как он затянулся, а потом выпустил через нос дым, убедили меня в моей теории.       — Это все из-за Блэка? — спросил я, и рука, что держала сигарету, дрогнула.       — С чего ты решил? — отстранено спросил он.       — Значит, так и есть. — Я забрал у него из рук сигарету и снова затянулся.       — А тебе-то что? — Я кожей почувствовал, как изменилось его состояние из спокойного в напряженное.       — Просто… Я ведь уже сказал, делай, что хочешь. Убивай, предавай, разрушай, я не против. Только помни, что есть вещи, которых ты не знаешь, и ты можешь очень сильно пострадать от этого. Думай головой и рассчитывай свои шаги.       — И еще, — сказал я, смотря на стену перед собой. — Я хочу знать, что ты задумал.       — Я подумаю над твоей просьбой, — хмыкнул он.       Ну вот опять непробиваемая стена. И все это ради мести во имя Блэка. Теперь понятно, почему у него поменялся патронус.       — Поттер, мне легче в тебя самому пустить Аваду. Не спорь со мной… Я ведь достаточно проявляю терпения… — тихо заметил я, уже пристально смотря Поттеру в глаза.       — Я ценю это, Северус.