Кровь, Слезы и Золото

      Это было прекрасно, как в старые добрые времена: ожидание, слежка, добыча информации. Сегодня суббота, а это значит, что только встанет солнце — Грейнджер пойдет заниматься в библиотеку. Я разбудил Рона около семи. Остановив поток ругательств поцелуем и обещанием глубокого минета, мы спустились в гостиную. Спрятавшись под мантией-невидимкой, стали ждать. Интуиция меня не подвела, она спустилась в половине восьмого, и мы последовали за ней. Грейнджер пошла в Большой зал на завтрак.       — Я тоже есть хочу, — сварливо сказал Рон.       — Уизли, не быть тебе шпионом, — ответил я, и тут рука чувствительно сжала мою ягодицу.       — Одного шпиона в семье более чем достаточно.       Закончив с завтраком, Грейнджер поднялась и направилась к выходу. Я выждал несколько минут и последовал за ней, потянув Рона за собой.       В библиотеке стояла глухая тишина, книжная пыль летала в воздухе, тускло горели свечи: первые лучи солнца осветят помещение минимум через час. Мы прошли вглубь, я осторожно заглядывал между стеллажами, выискивая Гермиону. Хорошо, что я наложил на нас заклинание тишины, иначе скрип обуви, шуршание одежды и рев из желудка Рона, выдали бы нас с потрохами.       Грейнджер сидела в углу, обложившись книгами, несколько свечей парили над головой. Казалось, что она читает, но глаза не двигались под очками. Я взял Рона за локоть и утащил его за стеллаж. Если Малфой появится, то все будет слышно и отсюда. Я молча надавил Рону на плечи, заставляя опуститься. Он посмотрел на меня удивленно, улыбнулся и медленно встал на колени, скользя руками по моему телу. Я покачал головой. Мы тут вообще-то важными делами занимаемся, а он думает… Хотя, эта идея мне определенно нравится. Я одернул себя и тоже сел на пол. Рон фыркнул. Мы прислонились спинами к стеллажу, стали ждать.       Малфой появился только через полчаса, когда Рон уже тихо сопел у меня на плече. Я пихнул его локтем в бок.       — Ты опоздал, — резко сказала Грейнджер.       — И? — нагло спросил Малфой. — Думал, тебя не будет.       — Мне это важно, — вздохнула она уже более спокойно. — Скажи, ты знаешь, кто напал на Гринготтс?       — Иногда ты задаешь странные вопросы, не понимая, что смотреть надо не туда, куда показывают…       — И что это значит?       — Это не наше время… — тихо сказал Малфой. — Нет, я не знаю, кто напал на Гринготтс, даже точно не уверен, что именно там произошло. К чему там устроили все это представление? Ты знаешь, что банк ограбили до этого?       — Как это? Откуда ты знаешь?       — У меня есть связи в банке — мне не сложно узнать.       — То есть, банк ограбили два раза? Что было украдено? Почему об этом не было написано в газетах?       — Гоблины отрицают любую кражу, они не хотят кидать тень на свою репутацию. В этот раз разрушение и дракона трудно было скрыть…       — Но второй раз — это Пожиратели же ограбили Гринготтс?       — Да, это были Пожиратели. Но я бы сказал, что грабитель явно был не в себе… Разворотить все родовые сейфы на нижних ярусах и улететь на драконе — надо быть полным психом, чтобы такое сделать.       — Скажи мне что-нибудь, что я не узнаю из газет… — тихо попросила Гермиона.       — Лорд не получил того, что хотел, это я знаю точно, — также тихо ответил Драко. — И теперь Он в ярости.       — Что происходит?       — Не знаю, такое чувство, что кто-то ставит палки в колеса, — вздохнул Малфой. — В рядах Пожирателей говорят о предателе, все подозревают друг друга, а Лорд подозревает всех, но это совершенно не мешает ему готовить войну. Тебе нужно вообще забыть о том, что ты ведьма. Ты понимаешь, в какой ты опасности?       — Не только я в опасности, весь магический мир. Если я сейчас уйду, что станет с другими?       — Какое мне до них дело?! — повысил голос Малфой. — Я говорю о тебе…       — А я говорю о тебе…       — Гермиона, не начинай, — угрожающе прошипел Драко.       — Хорошо, с тобой я разберусь позже, — смиренно сказала она. — Расскажи мне о Снейпе.       — Зачем? — искренне удивился Драко.       — Это очень важно… И дай Мерлин, чтобы я ошиблась… Просто скажи.       — Иногда я совсем тебя не понимаю, — вздохнул он. — Я бы сказал, что его подменили. По крайней мере, частично.       — Он вел себя как-то странно?       — Он меньше за нами следит, но четко контролирует ситуацию. Отец всегда смеется, когда я упоминаю о нем. Он говорит, что такой Снейп похож на Снейпа семнадцатилетней давности. Жесток, циничен, безрассуден и, в то же время, сам себе на уме. Черный принц — так его называют в рядах Пожирателей.       — О да… Принц, — отчетливо усмехнулась Гермиона. — Чертов Принц…       Рядом вздрогнул Рон, а я сжал челюсть. Если они вспомнили старое прозвище, значит, Поттер уже участвовал в охоте на магглов и хорошо там отличился…       — Это все? — резко спросил Драко.       — Да, это все.       — Если это все, больше не ищи со мной встреч, наши отношения заканчиваются здесь и сейчас.       — Разве между нами были эти отношения? — грустно спросила она.       — Тебе лучше знать… я тебя предупредил.       — Спасибо, Драко, но хочу, чтобы ты знал. — Послышался скрежет стула по каменному полу. — Я не сдамся! Как ты и сказал, я очень упрямая… Мы выберемся из этого, мы выберемся все вместе.       — Ты смелая, но мой мир рассыпается на куски… И я буду рад, если выберешься хотя бы ты. Прощай.       — Еще ничего не кончено! — голос Грейнджер звонко разлетелся по всей библиотеке, она встала рядом со стеллажом, за которым сидели мы и, резко развернувшись на каблуках, ушла, чеканя шаг. Рон хотел было подняться, но я сжал его руку, останавливая, Малфой все еще стоял за стеллажом. Послышались мягкие шаги — он вышел и, оглядев помещение, направился следом за Гермионой.       Что ж, сейчас начнется самое интересное.       — Так это твой учебник?       — Да. Это мой учебник со времен школы, я удивлен не меньше твоего. Странно, что его никто не выкинул.       — Ты же великий зельевар. — Рон поднялся на ноги, сдергивая с нас мантию, и посмотрел на меня сверху вниз. — Это объясняет твои успехи в зельях лучше, чем пометки на полях.       — Только сейчас дошло? — поддел я и тоже поднялся. — Надо идти, посмотрим, как Грейнджер разнесет Поттера.       ***       — Как ты мог?! — голос Грейнджер слышался даже в коридоре, ведущем в мои покои.       Дверь была неплотно закрыта, я зашел в гостиную, Рон за мной. Поттер стоял возле камина, Гермиона — спиной к нам. Она не видела, как мы зашли, а вот Поттер видел все.       — Почему ты ничего не сказал?! — продолжала кричать она. Поттер посмотрел поверх ее плеча на меня. — Почему ты молчишь?! Как такое вообще возможно?!       — Давай, Поттер, расскажи, как такое возможно? — мой голос заставил всех вздрогнуть, а Грейнджер резко обернулась.       Губы дрожали, руки были сжаты в кулаки, даже сквозь стекла очков я видел, как влажно блестели ее глаза.       — А что тебя не устраивает? Ты счастлива, в безопасности. Учись, может, потом станешь министром, — голос Поттера хрипло прозвучал в тишине.       — Что за чушь ты мелешь?! — она резко повернулась к нему. — Я не понимаю, почему ты ничего не сказал, как мог отказаться от нас? Я понимаю, что смерть Сириуса была…       Внезапно стеклянная ваза на столе разлетелась вдребезги от сильного магического выброса.       — Хватит.       — Нет, — Гермиона покачала головой. — Ты убил стольких людей. Зачем? Гарри, которого я знаю, никогда бы такого не сделал.       — Я больше не тот человек, которого ты знаешь.       Эти сопли меня уже достали.       — Поттер, ты ничего не попутал? — Я подошел и встал рядом с Грейнджер. — Я говорил тебе, чтобы ты заканчивал с этой хренью?       — Хренью? — Поттер поднял бровь и криво улыбнулся. — Хренью… Куда лучше подслушивать пророчество в «Кабаньей голове»? «Родится могучий противник Волан-де-Морта в конце седьмого месяца у людей, что трижды бросят вызов Темному Лорду…». Трелони мне рассказала, что это ты был тем, кто передал все Лорду. Каково это, Снейп, быть человеком, который изменил ход истории? Ведь именно это пророчество стало отправной точкой в Первой магической войне, исчезновении, возрождении и гибели Волан-де-Морта! Судьбы тысячи людей изуродованы именно тобой!       — Гарри!!! — крик Грейнджер эхом прозвучал в гостиной.       Мой кулак полетел точно в нос. Хрустнули кости, красная кровь потекла по губам, подбородку, капнула на белую рубашку.       — Закрой свой рот. — От злости я не мог даже сделать вдох. — Ты ни хрена ничего не знаешь.       — Да ладно? — улыбнулся он кровавыми губами. — Чего я не знаю? Того, что ты был одним из тех, кто входил в группу Беллы и пытал магглов? Или того, что ты убивал магглорожденных? Или того, что ты известен как «Шлюха Пожирателей»? Или того, что…       Я ударил снова со всей силы, разбивая губы. Его голова откинулась вбок, Поттер пошатнулся, отступая на шаг.       — Ну, давай, Снейп, — он поднял голову и опять улыбнулся, вот только глаза у него были, как у безумца. Такие глаза я уже видел у одного человека. — Я сейчас как-то особо не верю, что ты действительно шпион Дамблдора, а не Его.       Я сжал кулаки и опять замахнулся, но крепкие руки схватили меня поперек тела, останавливая.       — Успокойся, — голос Уизли заставил меня вздрогнуть. Я совсем забыл, что мы здесь не одни. Я оглянулся на Грейнджер, она стояла, зажав рот рукой, из глаз текли слезы.       — Я не собираюсь перед тобой извиняться за то, что делал, Поттер. Не жди от меня раскаяния! — прорычал я, вырываясь из рук Рона, и вышел из комнаты. Меня трясло, в груди как змея извивалась ненависть. Я поднялся по лестнице, вышел в холл, навстречу мне шел Малфой.       — Поттер, ты потерялся? — спросил он, поднимая белесую бровь.       Улыбка на его лице потухла. Он едва успел отступить в сторону, иначе бы я его просто снес. Из Большого зала доносились веселый смех, звон посуды, аромат еды. Я чувствовал, как за моей спиной рушился замок, как падали башни, как осыпались пеплом стены, как трескались лестницы. Я вышел через главные двери. Ветер швырнул в лицо пригоршню снега, холод охватил тело — кожа моментально покрылась мурашками. На мне были только джинсы, свитер и кроссовки. Снег хрустел под ногами. Я просто шел вперед, подальше отсюда. Куда угодно…       — Стой! — Пальцы сжали руку, резко разворачивая. — Куда ты?       Уизли стоял передо мной запыхавшийся, рубашка торчала из-под свитера, волосы растрепались.       — Куда ты? — повторил он.       — Отошел, — я вырвал руку и пошел дальше.       — Нет! — он опять схватил меня, в этот раз за плечи. Я вытащил палочку и направил на него.       — Я тебе ясно сказал — отошел. Или ты глухой? — сказал я спокойно, но палочка в руке дрожала.       — Северус, — сказал Рон, поднимая руки, показывая, что он безоружен, — успокойся. Куда ты сейчас? Давай вернемся в спальню.       — Я туда не вернусь. — Я развернулся и опять пошел по дороге к границе антиаппарационого барьера.       — Я тебя не отпущу! — крикнул Рон.       Магия рвалась с кончика палочки красными искрами, я едва себя сдерживал.       — Северус! — Он опять бросился ко мне, но я послал заклинание. Оно как нож полоснуло Рона по щеке, оставляя глубокий порез.       Мы замерли напротив друг друга. Рваное дыхание вырывалось облачками пара изо рта, ветер обхватывал наши фигуры. Уизли поднял руку и стер кровь со щеки. Выглядел он решительным.       — Северус, — тихо начал он, — давай все обсудим.       — Тут нечего обсуждать. Все — правда. Я убийца, предатель, шлюха. Когда же до тебя, наконец, дойдет, Уизли?       — Когда же до тебя дойдет, Северус, что я об этом знаю? Мой отец состоит в Ордене и работает в Министерстве, мне об этом рассказывали с раннего детства. Я не маггл, как ты выражаешься, — он шагнул ко мне.       — Нет! — я поднял палочку выше. На смену злости пришла усталость, но я не хотел так просто сдаваться и уступать. Нет. Хватит. Пора с этим заканчивать.       — Да, — он откинул мою руку и обнял меня, прижимая к себе. — Я и сам не знаю, что происходит. Но я не хочу тебя отпускать. Можешь злиться, беситься, вырываться, кидать в меня заклинания — я не отступлю. Я люб…       — Заткнись!!! — я дернулся в его руках. — Заткнись… Это все чушь. У тебя желе вместо мозгов. Это тебе нужно успокоиться!       — Возможно, — кивнул он, еще крепче прижимая меня. — Я просто хочу, чтобы ты понял: не надо убегать от меня.       Он поднял мою голову за подбородок. Его губы были холодными, шершавыми, но очень нежными, казалось, что он боялся меня спугнуть.       — Я не хочу пока возвращаться.       — Тогда давай пойдем куда-нибудь вместе?       Мы вышли за ворота.       — Ты весь дрожишь, — сказал Рон, обнимая меня.       — Я не замерз.       — Можно пойти в «Кабанью голову».       — Нет, — я покачал головой.       Я сжал палочку и аппарировал нас.       В нос сразу ударил запах затхлости и пыли. Под ногами с надрывом скрипнули сухие половицы, окна были забиты, стены располосованы глубокими, длинными следами от когтей.       — Что-то мне это напоминает… — протянул Рон.       — Визжащая хижина.       Я толкнул дверь, зашел в ту самую комнату, где почти поймал Блэка. Разбитая постель еще больше заросла пылью. Взмахнул палочкой — грязь исчезла, но не полностью, даже магия бессильна перед временем. Опустившись на постель, я закрыл глаза. Рон лег рядом.       — Невозможно сказать, кто виноват, а кто нет. Петтигрю жил в моей семье двенадцать лет в виде крысы. Никто даже не задумывался о том, может ли крыса так долго жить. Если бы его убили, это оттянуло бы Его возвращение.       Я молчал. Рон тяжело вздохнул и обнял меня.       Рядом с головой взрывается стена, я едва успеваю уклониться. Обломки кирпича бьют по маске, не будь ее — остался бы без глаз. Я замираю, прижимаясь к стене. Тот, с кем я сражаюсь, очень силен и хитер. Кровь стучит в висках, пот стекает по спине, но руки не дрожат. Это просто война. За стенкой в заброшенном здании котельной, куда меня занесло, стоит мой враг — один из орденцев. Я облизываю сухие губы. Теплый летний ветерок сквозняком проходится по пыльному полу. Слышу только собственное дыхание — мы используем невербальные заклинания, поэтому я не могу определить, где он.       Медленно выдыхаю. Надо его выманить, заставить раскрыться. Делаю шаг вдоль стены — тишина. Еще один шаг. И еще. Выглядываю из-за угла. Разбитые, ржавые трубы тянутся по потолку, спускаются на пол. В этом лабиринте удобно прятаться. Красная вспышка как молния сверкает из-за толстой трубы слева, я отпрыгиваю в сторону, посылая ответное заклятие. Оно ударяет в трубу, пробивая ее, фонтан воды вырывается, заливая пол. Я прячусь за пустыми ящиками. Отлично. Он слева, примерно в пятнадцати шагах. Противный, протяжный гул звучит в тишине, стены вибрируют. Я напрягаюсь. Волосы на загривке встают дыбом. Раздается резкий скрип, я выглядываю из-за ящика — трубы извиваются как змеи, поднимаются, как живые, и направляются ко мне. Я отпрыгиваю в сторону — ящики разлетаются на кусочки. Невербальная сектумсемпра режет металл, как масло. Но одна труба размахивается и словно хлыст бьет меня. Я отлетаю на стену, едва успеваю сгруппироваться, чтобы не переломать себе кости. Перед глазами на секунду все чернеет, но я посылаю еще одно проклятье в его сторону — языки пламени бегут по стенам, облизывают красные кирпичи. С пола поднимается вода, стеной встает перед пламенем. Я усиливаю магию, давлю огнем на воду, но мой противник не уступает. В небольшом помещении шипит огонь и шумит вода. От напряжения по вискам течет пот, смешиваясь с кровью. От удушливого запаха плавящегося металла и горящего камня начинает тошнить. Пол под ногами скрипит, крошка сыпется со стен и потолка. В итоге огонь и вода поглощают друг друга, горячий пар заполняет помещение. Ничего не видно. В густом белом воздухе трещат красные раскаленные трубы.       Вдруг мощный взрыв разносит стены и пол, и я падаю вниз. Мир разбивается на куски боли. Я стону сквозь стиснутые зубы, лежа на первом этаже в обломках кирпича, перекрытий, бетона. Железные трубы торчат из моего тела, я как бабочка нанизан на толстые иглы. Одна труба пробила правую ногу, другая — плечо. Черная фигура спускается по лестнице, я не вижу, кто это, длинный плащ с капюшоном скрывает все. Он поигрывает палочкой в своих руках. Я глотаю кровь и посылаю заклятия. Он блокирует.       — Круцио.       Тело скручивает болью, я выгибаюсь на трубах, они впиваются в мое тело еще сильнее, разрывая плоть. Но я упрямо молчу. Сжимаю зубы, и, кажется, что они вот-вот раскрошатся во рту. Он снимает заклинание, подходит ближе — нас разделяет пара шагов. Кровь стекает у меня с подбородка. Человек наклоняет голову на бок, разглядывая меня, а потом садится на корточки. И я понимаю…       — Давно не виделись, Северус, — говорит он и откидывает капюшон.       Я скалюсь в улыбке. Блэк ухмыляется и хватает меня за раненую ногу, тянет, причиняя боль. Я шиплю.       И он аппарирует нас.       Из разорванных ран бьет кровь. Мантия быстро намокает. Блэк сдергивает с меня маску, отбрасывает ее в сторону, рвет на мне одежду, куда-то уходит. Мое сознание начинает путаться от потери крови. Я вижу перед собой белый в трещинах потолок, кончиками пальцев осязаю жесткий ковер. Пытаюсь пошевелиться, встать, но не могу.       — Куда ты рыпаешься? — раздается голос сверху.       Блэк нависает надо мной, в руках у него флакончик с зельем. Он капает мне на раны, потом сует в рот, судя по запаху, Костерост. Я криво улыбаюсь, но размыкаю липкие от крови губы и глотаю — редкостная дрянь обжигает глотку. Все плывет, и я закрываю глаза.       Просыпаюсь я резко. Дергаюсь — боль тут же отзывается тошнотой.       — Очнулся?       Осторожно поворачиваю голову. Я в убогой комнатушке, шторы на окнах задернуты, кровать под спиной продавлена, пахнет отсыревшими обоями. Рядом на стуле сидит Блэк, положив ноги на хлипкий столик. В одной руке у него сигарета, в другой бутылка.       — Хочешь? — кивает он на алкоголь.       Я с трудом открываю рот:       — Пошел ты…       Он затягивается, выпускает дым через нос. Плавно поднимается, садится рядом со мной на постель.       — Точно не хочешь? Тебе явно не помешает, — тянет он. Зрачки его расширены, видны воспаленные сосуды, сами глаза — стеклянные.       — Лучше угости сигареткой, — говорю я. Он улыбается и подносит к моим губам зажеванный фильтр. Я затягиваюсь, мягкий дым заполняет легкие. Делаю еще несколько затяжек — Блэк терпеливо ждет, не убирает руку. Его пальцы касаются моих губ, он пристально смотрит на меня. Потом сам затягивается, сигарета тлеет красным огоньком и потухает. Я полностью обнажен, не прикрыт даже одеялом, только тряпки в виде бинтов на бедре и плече. Все тело в крови. Видно, он не стал меня вытирать, просто разорвал одежду и перенес на кровать. От наркотиков немного ведет голову, боль притупляется, тошнота уходит. Я поднимаюсь на подушке выше, удобно сажусь.       — Дай сюда, — говорю я и тянусь за бутылкой. Алкоголь обжигает горло и желудок, смывает с языка привкус горечи. — Почему ты не убил меня?       — Зачем? — тянет он.       Я кошусь на Блэка, который сидит лицом ко мне, но смотрит на закрытые шторы, взгляд неподвижен. Непривычно видеть его таким тихим.       — Как там Поттер? — спрашиваю я.       — У него родился мальчик. Назвали Гарри.       Я делаю очень большой глоток из бутылки.       — Меня позвали крестным, — продолжает он, все так же смотря на штору.       — Из тебя будет хреновый крестный.       Уголок его рта дергается.       — Я тоже так думаю.       — Каково это чувствовать себя лишним, Блэк? Теперь на тебя у него не будет времени.       Он медленно поворачивается ко мне. Смотрит неподвижно. А потом его рука ложится мне на ногу, прямо на рану. Он давит всем телом — я сжимаю зубы.       — Мне нравится то, как ты терпишь боль, — мягко говорит он, под его пальцами белая ткань намокает от крови. — И оттого хочется причинять тебе ее снова и снова.       Блэк наклоняется ко мне, касается моих сжатых губ. Его пальцы впиваются в рану, я стону, но не открываю рот. Он кусает мою губу, тянет на себя, всасывает.       — Из всех, ты самый интересный. — Наконец отпускает мою ногу, поднимает вымазанную кровью руку, облизывает ладонь. — Я хочу убить, разорвать тебя на части, разломать грудную клетку, вырвать твое сердце.       Он садится мне на бедра.       — Я представлял это тысячу раз, как я в теле пса рву твою плоть. — Пальцы зарываются в мои волосы, тянут голову назад, заставляя откинуться.— Моя челюсть сжимает твое горло. — Он проводит языком по шее. — Твоя теплая кровь течет, обмывая мою морду.       Я поднимаю руки, глажу его плечи, под кожей играют мышцы. Тяну его за волосы, отрываю его от шеи:       — Ты когда-нибудь трахался в теле пса?       — Ха, Северус, — он улыбается. — За это я тебя и люблю. С тобой можно делать все, что угодно… но я действительно тебя разорву… А я пока этого не хочу — я не наигрался.       Мой мозг отказывается воспринимать его слова. А Блэк, тем временем, присасывается к моему рту, и я впускаю его язык.       К черту его… Видно, он сам не соображает, что несет. Даже не интересно, сколько он выкурил и сколько вогнал кубиков себе под кожу. Я сжимаю его ягодицы сквозь мягкие домашние штаны. Он стонет. И мне сносит крышу. Никогда он не был таким покладистым и покорным. Я трахаю его. Спина блестит от пота, от наркотиков мне кажется, что татуировки оживают, разрываются, сплетаются в причудливую вязь. Он совсем не узкий. Я понимаю, что я не первый и, скорее всего, не последний. Он умеет отдаваться и принимать. Это злит меня. Я кусаю его за плечо, прокусываю кожу — он стонет и сильнее прогибается.       Потом мы курим еще одну сигарету на двоих, дым стоит стеной между нами. Блэк расслабляется, вытягивается на развороченной кровати. У меня на языке вертятся слова про шлюху и не только. Отпиваю еще алкоголь.       — Ты знаешь, что происходит? — вдруг спрашивает он.       — О чем ты?       — Что задумал Дамблдор, почему он говорил о заклятии доверия?       Я усмехаюсь. Значит, директор не сказал им о пророчестве.       — «Родится тот, кто победит его… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца…»       — Что это? — Блэк поворачивается ко мне.       — Пророчество.       — Они не бросали трижды ему вызов, только дважды, — резко отвечает он.       — Я знаю, — киваю. — Но ее ребенок и ребенок Долгопупсов подходят, они оба рождены в конце июля.       — Ты знал о ребенке?       — Да.       — Как ребенок может его победить?       — Никак, если Он убьет его первым.       Блэк поднимается, разворачивается ко мне. Взгляд сосредоточен и напряжен.       — Он знает о пророчестве? Как?       Я молчу.       — Я не удивлен, — тянет он. — Почему директор никому ничего не сказал?       — А вот теперь я не удивлен.       — Закрой рот! — резко говорит Блэк. — Если использовать заклятие доверия, то Он не сможет их найти. Нужно подстраховаться.       — Не хочешь стать хранителем?       — Я не самый лучший вариант.       — Почему?       — Из-за тебя!       — Я тебя только что предупредил!       — Это может быть ловушка. Ты сильнейший легиллимент. Стань я хранителем, узнать, где они спрятаны, тебе не составит труда.       — Ты непробиваемый тупица. Делай, как знаешь.       — Не ожидал от тебя такого, — Блэк расслабляется, хотя секунду назад его лицо выглядело, как у убийцы.       — Я не желаю ей смерти, — четко говорю я.       — А ему?       Молчу.       — Вот из-за этого я тебе и не верю. Ведь умри он, ты бы ее утешил, ведь так? Взял бы к себе, может, подправил мозги, воспоминания… Ах, да… ты ведь зельевар… Как насчет амортенции? Она полюбит тебя, все забудет. И вы будете жить с ней долго и счастливо, — он смотрит на меня и смеется.— Твои глаза тебя выдают, Северус, — шепчет он, наклоняясь ко мне. — Я шучу. Шучу. Она ведь для тебя ВСЕ. Твой свет, твоя жизнь…       Он целует меня, но я не отвечаю. Опять он играет со мной.       — Ты единственный, кого я не могу победить, — хриплю я.       — И не старайся даже. Ты проиграл мне как только родился… Кстати, раз ты сегодня такой болтливый, в Ордене идет слух о предателе, к вам никто из наших не перебегал?       — Не знаю… — я качаю головой. — Мне пора возвращаться.       Отталкиваю его и поднимаюсь с постели. Моя одежда разорванным тряпьем лежит в углу — оборачиваюсь и смотрю на Блэка.       — Что? Это твоя единственная мантия? — усмехается он.       Я направляю палочку на тряпье, сжигаю. Беру его мантию со стула и накидываю себе на плечи.       — Ты убил Рега? — безэмоциональный голос заставляет меня застыть.       — Нет. Ты сам знаешь.       — Не знаю…       ***       — Ты уверен, что хочешь пойти к нему? — спросил Рон.       Мы возвращались в Хогвартс. На небе взошла луна, снег блестел серебром, угрюмо чернел лес на опушке.       — Да. Доломаю ему нос.       — Северус. Этого я и боюсь.       — Все будет нормально. — Облачко пара растворилось в холодном воздухе, я наложил на нас согревающие чары.       — Может, я все-таки с тобой пойду?       — Нет. Успокойся, Уизли, не думаю, что у нас получится убить друг друга.       — Но покалечить уж точно удастся.       Мы зашли в замок, темный холл едва освещался факелами. Было непривычно пустынно и тихо.       — Иди, — сказал я, кивая на лестницу, ведущую наверх.       — Я буду ждать тебя.       Я спустился в свои апартаменты, толкнул дверь, она легко открылась. Пламя камина освещало небольшую гостиную, блики огня трепетали на стенах. Поттер лежал на диване, я сел напротив него в кресло. Нас разделял низкий деревянный столик, на котором только утром стояла моя любимая ваза, теперь ее осколки валялись повсюду.       Я посмотрел на Поттера. Нос ему залечили, но кровь не стерли. Он лежал с закрытыми глазами, тени от ресницы дрожали на щеках.       — Ты знаешь, чем заканчивается пророчество? — тихо спросил он, не открывая глаз.       — Как ты вообще узнал?       — Трелони, я долго входил к ней в доверие. Она тебя ненавидела — не могла простить то, что ты ее подслушал… Пришлось ее хорошенько напоить. Но это того стоило, она рассказала о пророчестве, о Дамблдоре и о том, как он ее принял на работу.       — Она не помнит, как произносит их.       — Верно. Но есть Омут памяти.       — И?       Опять Поттер ломал драму.       — Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…       Я закрыл глаза.       — Дамблдор говорил мне об этом. Но я не поверил. Я просто не мог понять, каким образом я смогу его победить? Я решил лично узнать у Трелони о пророчестве. Я больше не верил директору, он мог солгать.       Я молчал.       — Ты знаешь, что он мне сказал после смерти Сириуса? — спросил он. — Мое счастье и благополучие важнее всего остального. Он больше боялся за меня, чем за абстрактных людей, которые могли погибнуть в случае провала его плана. Какое дело до сотни безымянных, безликих людей, когда здесь — я.*       У меня появилось непреодолимое желание выпить, потому что слушать это было невыносимо.       — Директор был так спокоен после убийства Сириуса, еще и обвинял его — мол, он сам виноват, что плохо вел себя с домовиком, за это и поплатился.       Нет, все-таки надо выпить. Я встал с кресла, Поттер даже не шелохнулся, не открыл глаза.       — Я ненавижу тебя, — продолжал он. — Почему ты так к нему цеплялся? Почему провоцировал? Неужели так трудно забыть детскую вражду?       Я пошел в спальню, налил бокал, залпом осушил его. Это будет труднее, чем я думал.       — Дамблдор сказал, что после моего сообщения, ты все же передал Ордену, что Бродягу поймали. И ты отправился на Гриммо, лично удостовериться, что его нет. Ты виделся с Сириусом в последний раз там, — Поттер вырос за моей спиной будто тень. — Ты просил его остаться дома, а сам пошел искать меня в лесу.*       Я поставил пустой бокал на столик, медленно повернулся к нему. Огонь из камина освещал лицо только с одной стороны, на щеках черной краской блестела засохшая кровь.       — Но Сириус тебя не послушался и отправился в Министерство. Это так, Снейп?       — Ты ждешь от меня правды? — с сарказмом спросил я, но его рука схватила меня за горло и сжала.       — Он ведь тебя и так бы не послушался… Кто ты был для него? Ты сделал это просто для отвода глаз, чтобы показать всем, какой ты хороший…       — Хочешь убить меня? — прохрипел я, Поттер сжал руку сильнее — кадык уперся в глотку, вызывая боль. — Ненавидишь меня? Убей — может, тебе станет легче. Ты все еще играешь в справедливость, Поттер. Но мир не такой… не чистый, не выглаженный, как скатерть. И в первую очередь я нехороший человек. Это война. Ты чувствуешь ее вкус?       Рука разжалась, я вздохнул, горло пульсировало болью.       — Тебя так расстроило пророчество? Не ты ли говорил, что не собираешься выживать на этот раз?       — Да, — сказал он, а лицо будто восковая маска. — Да, как только верну всем долги. ***       Я поднялся в гостиную и с удивлением увидел на кресле возле камина спящую Грейнджер. Лучше сейчас, чем потом. Сел в кресло напротив нее. Это становится традицией, главное не сорваться и не опуститься до сарказма. Тусклое пламя камина освещало ее щеку и гриву встрепанных волос, которые торчали в разные стороны. Она сидела, поджав под себя ноги, красный растянутый халат был плотно запахнут на груди. Несмотря на очки, она выглядела как ребенок.       Видно, что-то почувствовав, Гермиона медленно открыла глаза.       — Меня ждешь?       Она промолчала.       — Так и будешь злиться?       — Это неправильно.       — Что именно?       — Все.       Я поморщился. Не люблю громкие слова.       — Как ты догадалась?       — Принц. Вы так отчаянно защищали эту книгу… И в тоже время, Гарри просто не мог все делать настолько идеально — он столько лет не понимал зелья, а тут вдруг стал гением.       Я кивнул головой. Это было очевидно, что рано или поздно она догадается.       — Я посмотрела списки студентов Хогвартса, всех, кто выпустился около сорока лет назад. И нашла единственного человека с такой фамилией — Эйлин Принц. Она была капитаном команды Хогвартса по игре в плюй-камни. Потом, перед отъездом на каникулы, я просмотрела старые вырезки из «Пророка», там было небольшое объявление о том, что Эйлин Принц вышла замуж за Тобиаса Снейпа, а потом было объявление, что она родила мальчика — Северуса Тобиаса Снейпа.       — Неплохо, — тихо сказал я.       — Но я не поверила, это было за гранью возможного. Хотя, многие вещи кричали об обратном. Мелкие детали, а иногда и не мелкие… Но я все списывала на смерть Сириуса, на горе, что терзало Гарри. Ведь он опять остался совершенно один. — Она вздохнула, закрыла глаза. — Я отпустила Рона, приняла такой поворот событий. Возможно, у меня изначально с ним не было шансов. Вы ведь меня предупреждали…       Она внезапно всхлипнула.       — Но потом эти убийства… Слишком много совпадений. И я все равно не могла поверить. Даже пошла к Дра... к Драко. Как я была зла. Гарри… Тот Гарри, которого я знала, бросался спасать драконов, гиппогрифов, маленьких девочек, которых утащил змей. Он не желал никому смерти… Мы всегда были вместе и в огонь, и в воду. Я простила бы ему убийства. Наверное, он имеет право, после всего, что на него навалилось. Я зла, что он вычеркнул нас — своих близких друзей.       По ее щеке медленно ползла слеза.       — Но то, что он сказал там… — она открыла глаза и посмотрела на меня. — О вас… Я не понимаю… Как вы могли?       — Могу лишь сказать, что тебе придется очень хорошо напрячь мозги, чтобы понять суть моих действий. Как я уже сказал, я ни о чем не жалею.       — Я знаю только одно: вы не служите Темному Лорду — иначе Гарри давно уже был бы мертв.       Я криво улыбнулся. Она встала и пошла к себе, а я еще долго сидел в гостиной и думал.