Безликий Морфей

      Прекрасная погода стояла в лесу в этот мирный и спокойный день. Утренний прохладный ветерок легонько пробегал между старыми стволами деревьев и шелестел листвой, обдувая мне спину. Я почувствовала, как в очередной раз у меня пробежали мурашки по телу. Солнце было уже почти над головой, и его теплые лучи просачивались сквозь пышную зелёную крону елей и сосен, что окружали меня повсюду и отдавали свежестью с характерным запахом хвои. На небе не было ни единого облачка, и лес своими острыми вершинами уходил прямиком в эту бездонную синеву. Лишь изредка можно было заметить или услышать пролетающих здесь птиц. Восхищенно рассматривая окружающую меня красоту, я с лёгкостью на душе и приподнятым настроением прогуливалась по этому волшебному месту, то и дело невольно вытаптывая новые тропинки. Тело находилось в максимально расслабленном состоянии, и все заботы и хлопоты были позади.       Поэтому, когда мой непринуждённый путь вскоре вывел меня на небольшую полянку, я не особо удивилась тому, что застала там кого-то. Не смутила меня также и необычная внешность таинственного незнакомца: не то из-за подсознательных догадок о том, что я нахожусь во сне, не то из-за понимания того, кто предстал передо мной. Там, на противоположной стороне поляны, в тени зелени на земле сидел, оперевшись спиной на древесный ствол, широкоплечий безликий мужчина с белой, как снег, кожей и чрезмерно длинными конечностями. Самый настоящий Слендермен. Он был без пиджака, и, к слову, рядом с ним я его так и не обнаружила. Чуть сгорбившись и согнув ноги в коленях, монстр то хмурил лицо, отчего морщился лоб, то расслаблялся: надбровная дуга выдавала его эмоции. Засмотревшись, я и не сразу обратила внимание на недовольный детский лепет, исходивший от его…груди? Взгляд тут же упал к источнику звука, и каково же было мое удивление, когда я увидела за его руками чью-то белокурую головку. Так и было: тонкие кисти рук существа мягко удерживали маленькую девочку. Совсем малышка, на вид ей было всего пять-шесть лет. Аккуратно собранные в хвостики локоны золотого цвета ниспадали на белоснежное льняное платьишко с вышитыми по краям узорами, а фиалковые глаза с некой обидой косились то на своего странного соседа, то по сторонам. При этом девочка тоже совершенно не боялась монстра. По всей видимости, это солнышко было чем-то расстроено и оттого не переставало что-то бубнить себе под нос, а Слендер никак не оставлял попыток успокоить её. Он не говорил ничего. Осторожно приобнимая, лишь продолжал гладить малую по голове, отвечая на все эти невинные капризы и жалобы холодным безмолвием. Я наблюдала за этой душещипательной картиной уже несколько минут и всё ещё оставалась незамеченной. Сидящие так же не обратили внимания на мою персону, когда я остановилась буквально в одном шаге от них. Тогда-то до меня и дошло, что в этой истории я, к сожалению или к счастью, всего лишь обычный наблюдатель. Они не видели меня.       Через какое-то время этот милый комочек света наконец-то перестал ныть и даже немного повеселел. Ещё пару раз проведя рукой по макушке, Слендер, заметив улыбку на её лице, прижал девочку к груди и аккуратно лёг вместе с ней на спину. Развалившись у мужчины на животе, златовласая красавица весело бормотала обо всём, что приходило в голову, болтая ножками и ручками. От былой обиженки не осталось и следа. — А я люблю это, и это… и вот это!.. — малышка с интересом рассматривала полянку и тыкала пальчиком во все места, что попадались в глаза, перечисляя, что ей здесь нравится. А нравилось ей всё.       Но вдруг в один момент она резко вскинула голову в сторону лица монстра и, сияя от радости, с воодушевлением спросила: — А меня ты любишь?       Слендер тут же отвлёкся от множества мыслей, что успели возникнуть у него в голове за то время, пока он всматривался в небесную гладь, но ни один мускул на его лице не дрогнул от столь спонтанного и каверзного вопроса. Даже не взглянув на мелкую, он сходу со спокойным лицом дал ответ: — Я скорее кипяток себе в глазницы залью, чем полюблю человека.       Улыбка на лице девочки тут же спала. Она растерянно взглянула на безликого, похлопала голубыми глазками, оценивая своим детским и ещё не окрепшим умом сказанное, и, ничего не поняв, снова положила головку на грудь, не рискнув переспросить.       Тут картинка стала постепенно терять свои краски и растворяться, и я поняла, что моё время вышло.