🌕🌕🌕
Они приезжают в поселение, и нос моментально ловит общее напряжение. Пару часов всего осталось, большинство волков бродит на улице в пока еще человеческом обличии. Чонгук направляется в дом, чтобы увидеть сына. С Кристофером одна из пожилых женщин-самок. - Где Тэхен? – Волчица склоняет голову перед ним, и он благодарно касается ее плеча. - Готовится к полнолунию, альфа. Юнги увел его. - Юнги возьмет участие в забеге? – Вот так новость. Пара Хосока с тех пор, как понесла, ни разу со стаей не бегала. - Он решился, - мягкая улыбка осветляет лицо женщины. – Молодой же, ему тоже побегать хочется. - Да, хочется… Это то, за что он себя ненавидел. Не важно, как хорошо Чонгук обеспечивает стаю, как щекотливо относится к защите границ. Есть то, что он исправить не в силах. Волчицам нужна забота другого рода. Чонгук берет на руки вертлявого щенка и глубоко вдыхает запах с шерстки. Кристофер пахнет вожаком и молоком с медом. С тех пор, как Тэхен начал присматривать за сыном, у щенка изменился запах и, что уж, поведение. Не такой приставучий, менее агрессивный и более послушный. А еще всегда вылизанный. Теперь хотя бы не страшно, что сын без присмотра. О нем хорошо заботятся. Он немного подразнил волчонка, и оставив свой запах на шерсти, ушел в кабинет. Там в неторопливом разговоре коротают время его самые близкие из стаи. - Хосок, ты знал, что Юнги побежит сегодня? – Спрашивает друга Чон, садясь на диван рядом с Ноланом. - Знал, - кивает Хо. – Он готовится так, будто это не полнолуние, а свадьба. И все время с Тэхеном. Что-то шепчутся себе, секретничают. - Подружились? – Ханыль нервно теребит края футболки. Он скучал по стае, и в нетерпении уже. - А чего ж им не подружиться? Юнги единственный, кто ощенился в пору этого года. С пожилыми скучно, а с молодняком уже не побегаешь. Тэхен-то тоже со щенком возится, у них общие памперсные темы. Нолан откидывает голову, громко хохоча, и остальные незаметно присоединяются. Чонгука слегка коротит. Именно Сынхен должен быть на месте Тэхена, обсуждать с другой волчицей щенков и готовиться к забегу. Но Сынхен с Юнги не поладил сразу, о своей болезни альфе не сказал, спасти его хоть как-то не позволил. Волк Чонгука сворачивается в клубок при любом воспоминании о паре, но на её брата реагирует положительно. Будто так и надо, что Тэхен щенка, как своего воспитывает. Волка греют ощущения семьи, но человек знает, что это ложь. Размышления обрывает громкий вой. Все напряглись, вслушиваясь, кто посмел призвать стаю к обороту. - Это же… - Ханыль затыкается, не смея продолжать. Глаза вожака затопило красным, из десен выдвинулись клыки. Этот вой не такой, каким любят хвастаться самцы. Он более мягкий, мелодичный, зазывающий исключительно волчиц. К одинокому вою присоединился другой — у Хосока глаза загорелись золотом, он узнал свою пару. К пению двух добавляется третий: их немеченная самка Чимин решил поддержать дебош. Чонгук на ходу срывает одежду, за спиной идут не менее злые самцы. Когда они выходят из особняка, слаженный вой почти всех самок стаи достигает пика. Чонгук терпеливый альфа, но самовольство спускать с рук не будет. Он находит Тэхена, заканчивающего зазывную песнь. Его окружают волчицы, пригнувшиеся к земле при виде злого вожака. И только одна волчица, гордо подняв голову, смотрит ему в глаза, не боясь наказания. Он рычит на нее, но Тэхен не шевелится. - Как ты смеешь… - расстояние преодолено за доли секунд, рука вцепляется в холку зарычавшей волчицы и насильно жмет морду к своим ногам. Та изворачивается, но Чонгук неумолимо давит ментально. Он знает, как это больно, невыносимо. Волчицы, так и сидящие вокруг, громко скулят, им тоже перепадает. Но Тэхен не издает звуков, хоть и вынужденно опускает морду под тяжелой рукой. Внезапно волчица дергается и клацает зубами. - Сука… - Чонгук наваливается на волчицу телом, но сделанного не исправить. Разорванные ткани на запястье кровоточат, умывая ее шерсть кровью. Она смогла пустить вожаку кровь. – У тебя претензии ко мне, дрянь? Чонгук в шаге от того, чтобы убить ее. Луна почти взошла, собственная кровь бьет по рубильнику безопасности. Что бы Тэхен там себе ни придумал, зря вожаку кровь пустил. Его ладони сильно сжимают чужую глотку, из которой ни разу не вырвался писк. Ну же, Тэхен, хоть чуть-чуть проскули, и я отпущу тебя. Дай знать, что тебе больно, потому что это должно быть невыносимо. Он чувствует, как тяжелое тело под ним расслабляется. Перед глазами бледные губы Сынхена, шепчущие «прости, Чонгук». Его последние слова альфа в кошмарах видел, где каждый раз муж умирает, покрытый запахом крови. Чонгук рычит, переворачивает Тэхена уже в человеческом обличие на спину и сжимает черные пружинки в кулаке, смотря на хрипящего парня. - Не смей, Тэхен! Хочешь вести Охоту – веди, если тебе нужна эта ответственность. Но больше никогда, никогда не иди против меня, понял? С сегодняшней Луны ты либо за меня, либо мертв, - горящие золотом глаза наполняются слезами, он ослабляет давление, из-за которого вся стая, наблюдающая за ними, застыла в страхе. Ладонь больше не сжимает волосы. Он массирует затылок, инстинктивно желая успокоить. Ким Тэхен прикрывает веки и закидывает голову назад. Волчица признала вину и обнажила горло. Чонгука манит нетронутая кожа. Самка сейчас, как чистый лист, стайная метка отца давно сошла. Он ничейный. Альфа опускается, проводя носом по коже. Волк рвется наружу, ведомый подчинением интересной волчицы. Стая с открытыми ртами ожидает неизбежного. Чонгук наклоняется еще ниже и трется своей шеей о шею волчицы. Тонкие пальчики сжимают его плечи. Оклемался. Чонгук встает резко, не пытаясь скрыть интереса ниже пояса. Он поднимает растерянную волчицу, кладет руку на шею. - Оборачивайся, ты кое-что обещал волчицам. Он отступает, позволяя руководить балом. Тэхен почтительно кивает головой и оборачивается в зверя. Вой альфа-самки достигает неба, где их покровительница Луна вобрала силу, чтобы подарить ее своим детям. Волчица срывается в лес, за ней следуют все остальные. Даже Сокджин поддался желанию бежать в Охоту. Самкам не хватало этого. На плечо падает чужая тяжелая рука. Вожак оборачивается, смотря на самцов, и не находит ни единого намека на сопротивление. Стая давно готова принять другую альфа-суку. Один только Чонгук все не решится.🌕🌕🌕
Когда рассвет начал прорезать серое небо лучами, Чонгук поднялся с нагретого места на лужайке. Кристофер скатился и угодил прямо к брюху волчицы. Не очухавшийся ото сна щенок начал искать сосок, тревожа задремавшую самку. Она поднимает недоуменно морду, вожак за ухо ее прикусывает. Им пора возвращаться. Они идут сквозь густо растущие деревья бок о бок. Щенка в зубах несет альфа. Тэхен выглядит очень уставшим. Не удивительно, Чонгук долго гонял его по лесу, выдавая щедрые порции тычков и укусов. Самки словили хорошую добычу, но она была не интересна его волку. Хотя зверь оценил по достоинству лидерские качества волчицы и ее способность к охоте. Тэхен хотел доказать, что достоин вести самок на Охоту. Чонгук разозлился потому, что никто не спросил его позволения, самовольства ни один вожак не стерпит. Но Чон понимает, что спроси Тэхен разрешения, он бы ему отказал. Но раз зазывной вой уже прозвучал и был поддержан другими волчицами, он не был намерен запрещать. Всего-то нужно было признать свою ошибку. Ким, вместо подчинения и признания своей вины, демонстрировал гордость и упрямство. Глупая, глупая самка. Пытаясь избежать давления, цапнул альфу, тем самым бросая вызов. Чонгук почти задушил его, но подчинения не добился. Если бы не образ умершего мужа, он бы выжал из волчицы жизнь. Вся стая наблюдала за ними, Чонгук не мог спустить такую вольность. Тэхен думает, что не получил стайную метку в наказание, и пусть так думает дальше. Набегавшись ночью, он прилег отдохнуть недалеко от особняка. Тэхен убежал почти сразу, видимо, не желая разделять остаток лунной ночи с ним. Но спустя пару минут вернулся с щенком в зубах. Кристоферу тоже полезно проводить время под полной луной. Грудь волка распирало удовлетворение. Так провели оставшееся время до рассвета. Они приближаются к месту сбора. Вожак оценивает состояние стаи. Все выглядят уставшими, но довольными. Состоявшиеся пары неразлучно отдыхают, собираясь встретить солнце. Молодняк все еще мечется, играясь. Даже пожилые, не участвовавшие в забеге, обратились и проводят время со стаей. Втроем они обосновываются ближе к особняку, находящемуся в центре поселения. Волки провожают их любопытными взглядами. Да, представьте, Чонгук все же не убил эту несносную сучку. Сын копошится между их теплыми телами, прыгает на безучастном Тэхене и кусается. Чон рыкает на щенка, заставляя прекратить, а то от волчицы живого места не останется, Кристофер может. Самка поворачивает морду к ним, за шкирку усаживает волчонка перед собой и придавливает лапами. Сын противится, рычит, но после воспитательного рыка волчицы послушно ждет, пока его оближут. Черный волк вздыхает, выпуская выдох в этих двоих. Даже шерстка от горячего воздуха шевелится. И сын, и Тэхен пахнут вожаком. Яркое солнце поднимается, слепя чувствительные глаза. Утро.