***
Темнота. Холод. Люциус знает, зачем в подземелья Чёрного замка приводят пленников. Но ведь он не пленник. Он — Люциус Малфой, единственный наследник старейшего, богатейшего рода. Разве может почтеннейший лорд сделать с ним то же, что с заключённым маглорождённым волшебником? Конечно, нет! Ведь Люциус нужен господину. Он настолько полезен, что лорд ни за что не причинит ему вред. Почти час ожидания. Сначала он испытывал страх, затем раздражение и снова страх. Но сейчас это было смиренное безразличие. Люциус чувствовал, что лучше ждать, ждать бесконечно долго, чем наконец увидеть повелителя. — Уверен, ты понимаешь, зачем я пригласил тебя, Люциус, — хрипло и размеренно вещал лорд. — Я приношу свои глубочайшие извинения, мой лорд. Я надеялся, что три дня довольно небольшой срок… — Ты сам прекрасно знаешь, что срок не имеет значения. Но есть одно досадное обстоятельство… — Мой лорд, я приложу все усилия, чтобы наверстать… — Ты солгал мне! — повысил голос повелитель, сверкнув прозрачно-голубыми глазами. — Можешь лгать сколько угодно, без ограничений, своему отцу, жене, детям, министрам. Но ты совершил непростительную оплошность. Солгал мне! — Мой лорд, я уверен, что моё косноязычие сыграло со мной злую шутку. Возможно, я неверно выразил свою мысль и ввёл вас в заблуждение… Лорд расплылся в коварной улыбке. — Тебе ли говорить о косноязычии, мой красноречивый друг. Поверь, как мужчина мужчину, я тебя понимаю, даже восхищаюсь твоей находчивостью. Опорочить девушку — это так низко! Достойно Люциуса Малфоя. — Мой лорд, я уверен, что вышло недоразумение… — Твоя супруга не владеет окклюменцией, Люциус. Малфой похолодел. — Она старалась, надо это признать. Ты неплохо с ней поработал. Но миссис Малфой так и не смогла скрыть своего трепета… перед первой брачной ночью. Я восхищён тобой, мой друг. Суметь обойти меня так искусно. — Мой лорд, — чуть потеряно заговорил Люциус. — Я прошу вас о снисхождении… — Ты впечатляешь меня, Люциус, всё больше и больше. Столько ухищрений ради женщины. Надеюсь, она стоила того. Люциус молчал. Стоила ли она? Она стоила большего. — Эта женщина сделала тебя слабым, Малфой, — шипел лорд. — Уязвимым. Твоя привязанность к ней погубит тебя. Ты должен понять. При всём моём уважении и восхищении твоими качествами, твоей целеустремлённостью, я не могу оставить безнаказанной твою ложь. Лицо Малфоя превратилось в каменную маску. — Я прошу вас о милости, мой лорд. — Не тебе просить, Люциус… — Но я прошу. Прошу не для себя. Оставьте её. Нарцисса — достойная женщина и не заслужила кары. Это целиком и полностью моя вина. Но я всегда был предан вам, вашим идеям. Я верно служил вам и буду служить во имя достижения наших целей. Но прошу, не впутывайте её. Молчание оглушало. Отчаяние уже поселилось в душе Люциуса. — Браво, — вдруг бросил лорд. — Я выполню твою просьбу, ибо ты смог удивить меня, Люциус. Но ты утратил моё доверие, и воздаяние получишь за двоих. Тишина. Холод. Тьма. — Круцио!***
Это были самые долгие и страшные четыре часа в её жизни. Нарцисса никогда ещё не испытывала такого страха за кого-то. Поначалу, она боялась за Андромеду. Но когда стало ясно, что сестра обрела новую, счастливую жизнь, Нарцисса успокоилась. Тогда это был страх какой-то тупой и тянущий. Потом она тревожилась за Беллатрису. Но поняв, что сестра получает истинное удовольствие от этих ночных вылазок, снова успокоилась. Тот страх был больше похож на ощущение, что тебя подловят за шалостью. Но сейчас это был её муж, и он ушёл на встречу с тем, кого опасно разочаровывать. Она боялась Тёмного лорда. Но того, что он может сделать, боялась гораздо больше. Этот страх был режущим, выматывающим. Нарцисса ходила из угла в угол, сидела в кресле, стояла у окна. Сердце разрывалось от болезненной, невыносимой нежности, которая обволакивала её душу. Люциус. Она словно была пропитана им. Его запахом, голосом, его взглядом, теплом, заботой. Нарцисса отчаянно боялась потерять всё то, что так недолго принадлежало ей. С тех пор, как Люциус Малфой вошёл в её жизнь, никто так и не проник туда больше. Когда она, маленькой, худенькой и неказистой девочкой, увидела его в Хогвартсе, поняла, что только он достоин самого лучшего в этом мире. Потому никогда не претендовала на его сердце. Нарцисса молча несла в себе это восхищение. Её путь был долгим и трудным. Дорога одиночества, дорога в тумане. В тот день, когда сова принесла девушке личное приглашение на праздник от него, внутри вспыхнул огонёк надежды. И сейчас, сидя в его кресле у камина, Нарцисса всё ещё не до конца осознавала, что он выбрал её. Не могла поверить. Не так уж просто оказалось из болезненной, худощавой девочки превратиться в прекрасного лебедя, который сейчас расправлял крылья в её душе. Нарцисса дала себе слово, если он не вернётся через час, она найдёт сестру и потребует отвести её к Тёмному лорду. Она сделает всё, чтобы с Люциусом ничего плохого не случилось. И этот тяжёлый час подходил к завершению. Она встала, посмотрела на себя в огромное зеркало. — Я скоро приду, Люциус, — прошептала Нарцисса. Тут камин вспыхнул, раздался грохот. Она бросилась к нему. Люциус без движения лежал на полу. Нарцисса упала на колени, мгновенно приложив ухо к его сердцу. Стучит. Медленно-медленно. На лице холодная маска безразличия, синие тени под глазами, одежда измята. У неё дыхание замерло, Нарцисса не может сейчас паниковать. — Вингардиум Левиоса! — настойчиво произнесла она, поднимая Люциуса в воздух и перенося на кровать. Быстро расстегнула наглухо застёгнутый воротник мантии. От мужа пахло сыростью, плесенью, подземельем. — Что же он сделал с тобой? — прошептала она и щёлкнула пальцами. Перед ней немедленно возникла Пэтти. — Молодая хозяйка! — радостно воскликнула домовая и поклонилась. — Пэтти, можешь определить, что с ним? Эльф заглянула на кровать, ловко взобралась на постель, стала осматривать молодого мужчину, взяла его за руку, сосредоточенно закрывая глаза. — Господин подвергся заклятию Круциатус. Очень много раз. Очень-очень много. Он без сознания. Ничего не повреждено, но боль была… нестерпимой. — Что делать, Пэтти? — со слезами шептала Нарцисса. — Как ему помочь? Эльф думала, продолжая рассматривать обездвиженное лицо Люциуса. — Можно приготовить Животворящий эликсир. Но лучше просто подождать. Его телу нужен отдых и покой. Пэтти может помочь? — Нет-нет, — сглатывая слёзы, с трудом выдавила Нарцисса. — Ступай. Пэтти исчезла. Нарцисса ещё несколько минут просто смотрела на его бледное, измождённое, но до ужаса спокойное лицо. — Никто тебя не потревожит, милый мой. Она осторожно сняла с него верхнюю одежду, накрыла одеялом и села рядом, бережно сжав в ладонях его холодную руку. Она испытывала столько противоречивых чувств одновременно: ужас и счастье, боль и блаженство, безнадёгу и надежду. Нарцисса даже представить себе не могла, что произошло, но подозревала, что это её вина. Пока Люциус был один, всё у него складывалось успешно во всех отношениях. А что теперь? Неожиданно в комнате возник Добби. Он низко поклонился Нарциссе и дрожащим голосом заговорил: — Хозяин велел Добби пригласить молодого хозяина с супругой к ужину. — Передай мистеру Малфою благодарность и скажи, что его сын отдыхает, а мне просто принеси чай. — Слушаюсь, госпожа! — Добби поклонился и исчез. Нарцисса приготовилась ждать. Она сидела на постели, держа руку мужа. Но через некоторое время вспыхнул камин. Девушка вскочила от ужаса. Кто мог ворваться в спальню Люциуса так бесцеремонно? Увидев Беллатрису, она испытала двойственное чувство. Нарцисса рада видеть сестру, но её появление здесь настолько неожиданно, что кажется дурным знаком. — Белла! — возмущённо прошептала она. — Что ты здесь делаешь? — Вижу, ты мне не рада, — с иронией произнесла та. — Рада? Ты в спальне моего мужа! Объяснись! Беллатриса закатила глаза и плюхнулась в кресло напротив сестры, бросая взгляд на лежащего в постели Люциуса. — Да, вид у него неважный. Думала, слухи. — Объясни, что произошло! — потребовала Нарцисса. — Я его предупреждала, что эта история с серьгами так просто не закончится. После вашей свадьбы лорд был так рассержен. Уверена, вы чем-то ему насолили, — она подалась вперёд и подозрительно уставилась на сестру. — Что ещё вы натворили, Цисси? — Ничего! — гордо приподняв подбородок, заявила Нарцисса. — Конечно! — скептически усмехнулась Беллатриса. — Так разгневать моего господина, чтобы он разнёс твой будуар и чуть не убил твоего муженька? Нужно было сотворить что-то очень серьёзное. — Так это он был в моей комнате? — в ужасе выпалила Нарцисса. — Но почему? Зачем? — Тебе виднее, сестрица, — прищурилась Белла. — Но скажу одну вещь: мой лорд велел передать, что ты ему больше не нужна. Что роль жены и матери тебе наверняка подойдёт больше, чем возможность и честь быть его бойцом — Пожирателем смерти. Уверена, Цисси, твой муж очень дорого за это заплатил. И Беллатриса, поднявшись, направилась к постели Люциуса. Нарцисса преградила ей дорогу, и сестра расплылась в коварной ухмылке. — Радуйся, Цисси. Ты свободна! А вот твой муж отныне — раб в немилости. Не знаю, что вы сделали, но на твоём месте, я бы никогда не забывала, как благосклонен к тебе оказался мой повелитель. Ещё раз бросив наигранно-сочувственный взгляд на Люциуса и досадливо прищёлкнув языком, Беллатриса улыбнулась и вошла в камин. — С возвращением, Цисси! Зелёное пламя испарило сестру, и Нарцисса плавно опустилась в кресло. Значит, Тёмный лорд всё понял. Он раскрыл их ложь. Но как? Неужели, всё-таки, в какой-то момент он прочёл её мысли? Она не смогла скрыть. Нарцисса сидела у постели Люциуса час за часом, несколько раз призывая Пэтти. Та говорила, что господин вне опасности, но ему нужно время. Его тело измотано болью, и, скорее всего, ему понадобится ещё несколько часов. У неё было время, чтобы хорошенько подумать. Нарцисса анализировала сложившуюся ситуацию, начиная с бала в доме Люциуса и получения подарка от Тёмного лорда. Она долго раскладывала всё по полочкам, но пришла лишь к одному выводу — её вины здесь нет. Нарцисса искала её в малейших деталях, но поняла в итоге, что хитрость и изворотливость её мужа их и погубили. Что было бы, если бы Люциус просто попросил лорда о милости не вмешиваться в их отношения? Вернул серьги и сказал прямо: «Мой лорд! Нарцисса Блэк — моя невеста. Она приняла моё предложение, и я прошу вас оставить её в покое». А вдруг бы это подействовало? Люциус был бы честен, а лорд понял, что борьба бессмысленна. Неужели она не смогла бы присечь его дальнейшие попытки за ней ухаживать? Но он поступил иначе, всё запутал и подверг их опасности. Ах, Люциус… Нарцисса разочарованно вздыхала. Ходила по комнате испытывая то забытую обиду, то страх за мужа. «Раб в немилости!» Люциус Малфой — наследник древнейшего, почтеннейшего рода — раб! Она села в кресло, поджав под себя ноги. Смотрела на мужа, понимая, что нет смысла таить обиду, укорять и досадовать. Люциус за всё расплатился сполна. Теперь ему нужна её поддержка, а не упрёки. В размышлениях Нарцисса не заметила, как заснула. Её разбудил тихий стон. Нарцисса открыла глаза. Люциус мучительно сжимал кулаки, стонал от боли запрокидывая голову. — Оставьте её… — почти беззвучно шептали его пересохшие губы. — Это моя вина… Цисси… Слёзы заволокли глаза. Нарцисса бросилась к мужу, осторожно сжала его руку. — Я здесь, Люциус! — зашептала она. — Ты дома. Всё хорошо. — Прошу! Она не виновата… Я исправлю… — он стонал тихо, мучительно. Слезинки катились по её щекам. — Милый, очнись, умоляю! Люциус! — уже настойчивее просила Нарцисса. Но он её не слышал, стонал громче. Он прогнулся, его лицо исказила боль. Люциус с трудом приоткрыл глаза. Нарцисса с облегчением вздохнула. — Цисси… — прохрипел он. — Я здесь, я с тобой, — нежно улыбалась она. — Ты дома, родной. — Цисси, я… — он с усилием сглотнул. — Хочешь воды? — прошептала она. — Нет… Послушай. Я всё исправил. Я… — и он снова застонал так надрывно, что у неё дыхание замерло. — Я знаю, милый, знаю. Прошу, не волнуйся! Перед его глазами всё ещё мелькают белые вспышки. Боль пронзает тело нестерпимой ломотой, выкручивая суставы, сдавливая мышцы. Люциус ещё не понимает, где он. Но сквозь эту боль вдруг… прорывается её шёпот: «Я люблю тебя, Люциус…» Он видит её взгляд, нежный, тёплый. Объятия её ласковых рук. Боль! Белая вспышка, ослепляющие искры. «Я жду тебя, Люциус…» Её сладкий стон, улыбка. И снова боль. И потом она перед ним совсем юная, в серебристо-зелёном галстуке и сером джемпере. «Что-то случилось, Люциус?» — Люциус! Пожалуйста! Он чувствует прикосновение её рук. Нарцисса гладит его волосы, зарываясь в них пальцами. Это так нежно, так тепло, и Люциус теперь, как никогда, чувствует — он дома. Обессиленно поднимает руку, ловит её пальцы, прижимает к пересохшим губам. Нарцисса обвивает его шею свободной рукой, бережно прижимая его голову к своей груди. И ему кажется, что он нашёл что-то давно утраченное, как будто из детства. Надёжную защиту любви. — Цисси… — выдохнул он и не смог сдержать этих слёз успокоения. Он сжал её в объятиях насколько позволили ослабевшие руки. — Прости меня… Прости! — всхлипывая шептал он. — Я так боялся тебя разочаровать. Я не достоин тебя. — Умоляю, не говори так! — ещё трепетнее обнимая его голову, прошептала Нарцисса. — Я восхищаюсь тобой, Люциус. Ты необыкновенный, ты смелый, ты лучший, единственный мой. Никогда не говори так больше! — Я готов умереть за тебя, Цисси… — с болью хрипел он. — Я был готов умереть, только бы он оставил тебя в покое. — Всё позади. Всё позади, родной мой. Тебе удалось. Я знаю, ты сделал всё, что мог. Они долго-долго молча лежали обнявшись. Она хотела бы поговорить, во всём разобраться, но чувствовала, что ему слишком тяжело. Чувствовала его растерянность, разочарование в самом себе. Боль душевную, боль наполнявшую тело. Нарцисса не заметила, когда заснула, держа его в своих руках. А потом… она осталась одна. Одна на долгих два месяца. Люциус ушёл в затвор.