Рассчитанная любовь

      Нарцисса сидела перед зеркалом бледная и измученная. Месяц взаперти сказался на ней не лучшим образом. Но она успокаивала себя тем, что теперь, став женой Люциуса Малфоя, сможет вздохнуть с облегчением. Молодая женщина переедет в его поместье, сможет гулять в его прекрасном саду, и всё у неё будет хорошо.       Девушка выпрямилась, улыбнулась сама себе, гордо приподнимая подбородок. Лёгкий макияж, подчёркивающий её волшебные глаза и чувственные губы. Волосы собраны в необыкновенные завитки вокруг головы. Фата и вуаль. Венок из белых крохотных роз.       Она не чувствовала, что это самый счастливый день в её жизни. Конечно, нет! Это самый ответственный и важный день, когда весь магический мир узнает о создании новой семьи. Когда род Малфоев начнёт путь к продолжению, и она, Нарцисса Блэк, гордо понесёт эту честь в мир на своих плечах. Она — воплощение чистоты, аристократического достоинства и грации.       Беллатриса смотрела на сестру с лёгкой иронией.       — Намучаешься ты с ним, — потягивая шампанское из бокала, проговорила она.       — С чего ты взяла? — спокойно ответила Нарцисса, вдевая в уши маленькие жемчужные серьги.       — С того, что твой будущий муж себе на уме. Он никогда не станет плясать под твою дудку.       Нарцисса строго взглянула на Беллу через зеркало.       — Он — мужчина. Люциус не должен плясать под чью-то там дудку. Мне не нужен прислужник, вроде твоего Роди.       — Не говори так, сестра, — улыбнулась Беллатриса. — Роди любит меня, и я его люблю. А что общего у вас, кроме титулов и богатства?       Нарцисса опустила глаза. Никогда в жизни она не скажет того, в чём не уверена. Более того, девушка знает, Люциус Малфой не любит её. Да, между ними есть что-то. Что-то неопределённое. Они в долгу друг перед другом, и это делает их ближе, делает соучастниками. Они вдвоём обманули того, кого обманывать нельзя. Нарцисса не хотела думать о плохом. Её задача — сделать то, что необходимо. Девушка старалась убедить себя в этом.       Она в каком-то тумане надевала подвенечное платье, села в золотую карету, запряжённую шестёркой летающих коней. С ней ехали сестра и родители. И почему-то, Нарцисса вдруг вспомнила ту, кого они вычеркнули из своей жизни. Сестру Андромеду. Никто не видел её свадьбу, никто не поздравил. Но Нарциссу утешало одно — её сестра любима и любит. Она счастлива. А что будет с ней?       Когда Нарцисса вышла из кареты, ведомая Сигнусом Блэком к алтарю, её ноги так предательски дрожали, что казалось, ещё шаг, и они не выдержат, а руки холодны как лёд. Она, словно айсберг среди океана: белоснежная, восхитительная, одинокая.       Друэлла не могла сдержать слёз, вспоминая свою свадьбу, а Сигнус сиял довольной улыбкой, ведь его дочери выпал такой счастливый шанс.       Нарцисса никого не видела, держалась прямо, с достоинством. Она знала, все газеты напишут завтра о её триумфе.       Но вдруг, всё меркнет, мысли уходят, и Нарцисса видит его у алтаря, в окружении белых роз. Только теперь она осознала, что розы повсюду, ими убран весь весенний сад. И Люциус, в расшитом золотом фраке, ждёт её. Нет, он не герой. Он — её король. Его взгляд говорит лишь об одном, она — королева! Это не юношеский восторг. Нет. И не хищная страсть собственника. Это совсем другое. Полное понимание правильности того, что неизбежно — создание поистине идеального, совершенного союза.       Все сомнения рассеялись. Нарцисса любовалась им так же открыто, как он ею. Но только им двоим понятно это. И только им известно, что больше всего они хотят остаться одни, как тогда в Зимнем саду, как в её спальне и в его комнате.       Они заключают магический брачный союз, вписывая свои имена в Родовые Книги двух семей. И Люциус удовлетворённо наблюдает, как его жена впервые выводит своей палочкой золотые буквы: «Нарцисса Бельвина Малфой».       У них нет времени на то, чтобы сказать друг другу хотя бы два слова. Церемония закончилась, но это не всё. Поздравления, общение с родителями и гостями. Всё, что они могут, лишь обменяться взглядами, но этого более чем достаточно. Им не нужны слова. Всё и так ясно.       Но наступает момент, когда тот, о ком нельзя забывать, степенно подходит к молодожёнам.       Нарцисса помнит, о чём просил её Люциус. Думать о чём угодно, только не о том, что несёт им угрозу, ибо Тёмный лорд без труда прочтёт её мысли. И Нарцисса с волнением перебирает воспоминания о наставлениях матушки, лекцию сестры и трогательную речь отца.       — Примите мои поздравления, — с надменной улыбкой говорит почтенный лорд, пронзая взглядом смущённую невесту. — Надеюсь, мой дорогой друг, ты не оставишь нас надолго. Главнокомандующий просто необходим в нашем деле.       — Мой лорд, служить вам мой первостепенный долг, — поклонился Люциус.       — Ваш муж очень далеко пойдёт, миссис Малфой, — нарочито торжественно произнёс лорд. — Надеюсь, вы станете ему надёжной поддержкой и соратницей.       — Несомненно, мой лорд, — присела в реверансе Нарцисса.       Тревога немного отступила лишь тогда, когда зазвучал первый вальс для молодожёнов. Пусть и у всех навиду, но они остались наедине. Нарциссе так хотелось думать лишь о его правой руке, лежащей на её талии, и левой, бережно сжимавшей её ладонь. О его взгляде, который сегодня был особенным. В нём появилось что-то, чего не было прежде. Этот взгляд вселял безоговорочную уверенность в том, что она — лучшая, единственная.       И он видел свет в её глазах, свет доверия, преданности, нежности. Люциус не мог себе представить, каково это, когда в доме, в его семье есть женщина. Что это будет? И он волновался, может быть, даже тревожился, но старался не думать об этом. Сегодня его жизнь должна стать лучше, ибо он исполнил то, что необходимо.       Бал, роскошная трапеза. Молодожёнам казалось, что силы постепенно иссякают, но оба держались изысканно достойно. Ими нельзя было налюбоваться.       Но наступил тот торжественный момент, когда молодых, словно королевских особ, сопроводили в опочивальню и оставили наедине. Люциус распорядился заранее, чтобы никаких эльфов и фрейлин невесты даже близко не было.       Внизу продолжалось веселье. В саду, в Бальном зале полно гостей. И Нарцисса в полной мере ощутила, что вот теперь, уже совсем скоро, станет женой. По-настоящему. Она стояла посреди богатой королевской спальни, с большой кроватью под белоснежным балдахином. Здесь было два старинных кресла, красивый резной туалетный столик, словно всё здесь было создано для леди. И розы. Белые розы в вазах там и тут. В комнате тепло и уютно, камин тихо потрескивал, два десятка свечей в золотых канделябрах мягко освещали пространство.       Нарцисса неспеша осмотрелась. Люциус стоял у двери, заложив руки за спину. Тишина немного волновала, но девушка всё напоминала себе слова сестры: «Главное, расслабься, Цисси. Получи удовольствие от этой ночи, даже если твой благоверный холоден или груб. Просто расслабься!»       Миссис Малфой даже думать не хотела, откуда у её сестры такие познания. Она почему-то подсознательно доверяла своему мужу, иначе зачем были нужны все эти ухищрения и муки.       — Тебе здесь нравится, Цисси? — мягко, и в то же время настойчиво, спросил Люциус. Нарцисса плавно повернулась к нему, оставаясь в центре комнаты.       — Здесь очень красиво. Уверена, твоя комната выглядит иначе.       Уголки его губ слегка приподнялись.       — Ты права. Это твоя комната.       — Разве мы не…       — Нет. Мы будем жить в разных комнатах.       Нарцисса вдруг почувствовала облегчение.       — Но, как же тогда…       — О, это очень просто, — лениво заговорил он. — Я буду приходить к тебе, ты можешь приходить в мою комнату. Думаю, со временем всё встанет на свои места, согласна?       — Да, пожалуй, — улыбнулась она, складывая руки в замок.       Воцарилась тишина. Нарцисса не имела представления, что ей делать и как себя вести. Она знала, что эльфы должны были помочь ей снять свадебное платье, девушка нарочно взяла с собой Пэтти. Затем ей нужно было принять душ, надеть красивую ночную сорочку и лечь в кровать. Дальше не её забота.       Люциус вдруг сорвался с места, быстро направился к ней. Сердце девушки бешено забилось. Как? Прямо так? Сейчас?       Увидев, как её глаза расширяются, Люциус невольно ухмыльнулся.       — Не бойся, Цисси. Просто мы уходим.       — Что? Как? Куда? — зашептала она.       — Туда, где нам никто не помешает.       — Но кто может…       — Никто, — спокойно ответил он. — Это сюрприз. Мой свадебный подарок.       Она почувствовала приятное волнение.       — Но разве мы не должны…       — Сегодня мы должны только себе, моя дорогая, тебе не кажется? — хитро улыбнулся Люциус, протягивая ей золотой подсвечник.       — Это портал? — с сомнением спросила девушка.       — Да.       — И куда мы перенесёмся? — волновалась она.       — Увидишь, — ехидно ухмылялся он.       Нарцисса колебалась.       — Ты — моя жена, Цисси. Ты должна доверять мне.       — Разве это законно? — в тревоге прошептала она.       — Тебе должно быть известно, какие у меня связи в министерстве. Для нас — законно.       Девушка вздохнула.       — Моё терпение не безгранично, Цисси, — строго проговорил Люциус, и Нарцисса обхватила рукой подсвечник.       Путешествие оказалось достаточно долгим, секунд пятнадцать, из чего Нарцисса успела сделать вывод, что покинула Британию.       Как только её ноги коснулись пола, Нарцисса тут же покачнулась, теряя равновесие из-за каблуков, и тут же была подхвачена за талию его уверенной рукой.       — Держу, — улыбнулся Люциус, глядя ей в глаза.       — Благодарю, — с улыбкой прошептала она.       И тут же взгляд упал на огромную кровать под белоснежным балдахином. Два старинных кресла, резной туалетный столик, камин, свечи. И белые розы повсюду.       Нарцисса перевела вопросительный взгляд на Люциуса. Его ехидная ухмылка, как ни странно, мгновенно успокоила.       — Мы что, вернулись? — удивлённо спросила девушка.       Он отрицательно покачал головой и повлёк её, держа за талию, к окну. Люциус взмахнул палочкой, и портьеры распахнулись.       — Ох, Люциус! — выдохнула она и почувствовала, как непередаваемый восторг охватывает всё её существо.       У её ног лежала улица заполненная водой, отражающей десятки фонарей и свет окон старинных домов. По широкому каналу неспешно двигались гондолы, управляемые гондольерами в полосатых свитерах и соломенных шляпах. Мягкие звуки мандолины ласкали слух.       Нарцисса прерывисто дышала, не веря своим глазам. Люциус смотрел на её взволнованное лицо, сияющие глаза, убеждаясь в том, что это было поистине идеальным решением.       — Как ты узнал? — воскликнула она.       Люциус немного брезгливо прищурился.       — Не уверен, что эта история тебе понравится.       — Ну, теперь ты просто обязан мне рассказать! — усмехнулась она, выходя на просторный длинный балкон, заставленный множеством разнообразных горшочков с разноцветными петуниями. Люциус последовал за ней. Невеста села в плетёное кресло у перилл и, положив подбородок на сложенные руки, любовалась Венецией. А он любовался её нежным профилем.       — Так, как же ты узнал? — мягко спросила Нарцисса, обращая к нему счастливое, умиротворённое лицо.       Он шумно вдохнул.       — Твоя сестра как-то делилась своими мыслями с подругами. Якобы она считает полным бредом получать удовольствие от раскачивания в хлипкой лодке посреди грязного канала, и что глупее мечты, чем у её младшей сестры, в жизни не слышала.       Нарцисса добродушно улыбалась.       — Ах, Белла… Это Белла! Только, что за подруги? Она давно ни с кем не дружит, как ты…       — Это было в Хогвартсе. Она тогда была на последнем курсе. Даже не знаю, почему в памяти отложилось.       Нарцисса смотрела на него с удивлением.       — Но это же было… лет десять назад! Как ты мог запомнить?       Люциус лениво повёл плечом. Нарцисса почувствовала, как волнение охватывает всё внутри. Он знает её намного лучше, чем она думала. И его взгляд такой… добрый, спокойный.       — Ты не будешь против, если я сниму фату, — немного виновато улыбнулась она.       — Разумеется. Только учти, здесь нет эльфов, если что-то будет нужно, муж рядом! — и он улыбнулся так тепло, доверительно. Нарцисса почувствовала, как дыхание замирает, жар разливается по телу.       — Конечно, — выдохнула она и вошла в комнату.       Присев на пуф у туалетного столика, она смотрела на себя в зеркало и видела румянец, окрасивший её щёки, полыхающие розовые губы. Она подняла руки, стала вынимать шпильки одну за другой. Руки почему-то дрожали и совсем не слушались.       А что она знает о нём? Знает лишь одно, он умеет добиваться своих целей, чего бы ему это ни стоило. Он циник и фат. Но есть в Люциусе что-то… Что-то скрытое, чего она не видит, но чувствует всем сердцем, то, что притягивает её. Возможно, его красота. Да! Он умопомрачительно красив! Но это не всё. Есть в нём какая-то сила. Может быть… это та доброта, которую он тщательно скрывает. Но она видит её, видит в его взглядах, в поступках.       Нарцисса не замечала, что вот уже минут десять, как фата лежит перед ней, рядом гора шпилек, а длинные, прекрасные завитые локоны сияющим шлейфом укрывают её спину и плечи. Она вдруг почувствовала, как его длинные пальцы бережно собирают струящиеся пряди вместе.       — Какое богатство, — вкрадчиво произносит Люциус, осторожно поглаживая её мягкие волосы. — Ты… очень красива, Цисси.       Девушка поднимает глаза, смотрит на его отражение. Его фрак расстёгнут, сорочка всего на две пуговицы, но эта ямка на шее притягивает её, его чуть ухмыляющиеся губы и взгляд, уверенный, спокойный, изучающий.       Люциус осторожно перебрасывает её волосы через плечо, чувственно касаясь пальцами её белоснежной шеи. Нарцисса чувствует, как мурашки пробегают по пояснице, заставляя спину прогнуться, а глаза медленно закрыться. Плечи приподнимаются, и так хочется повторения этого прикосновения. В боковом зеркале Нарцисса видит, как он опускается вниз, встаёт на одно колено и неспешно развязывает шнуровку её платья. Корсет расслабляется, а его тёплая ладонь касается её обнажённой спины между лопаток. Она медленно скользит вверх, потом к правому плечу и аккуратно стягивает с него платье вместе с тонкой нижней сорочкой.       Она задерживает дыхание, неловко пытается удержать сползающее вниз платье. Чувствует его дыхание на своей шее.       — Доверься мне, Цисси… — шепчет Люциус, мягко касаясь её губами. — Просто доверься.       — Но… есть правила… — выдыхает она, чувствуя дурманящую слабость от того, как он целует её, как его рука нежно, осторожно проскальзывает по её обнажённой спине к животу. Нарцисса дрожит от блаженства. Дыхание тяжелеет.       — Нам не нужны правила. Не нужны догмы, Цисси, — хрипло мурлычет он, касаясь губами её плеча, шеи, щеки. — Доверься мне, ведь ты знаешь меня. Ты всё знаешь… я вижу.       Он бережно поворачивает её к себе за плечи, обвивает рукой талию и встаёт, притягивая, увлекая её за собой. Нарцисса повинуется, поднимаясь, всё ещё придерживает дрожащими руками платье на груди. Девушка смотрит ему в глаза и понимает, что никогда не видела его таким. Таким открытым, уязвимым, словно знает его всю жизнь, знает настоящего Люциуса, каким его не знает никто.       Она осторожно касается его щеки ладонью, и он закрывает глаза. Нарцисса проскальзывает пальцами к той самой ямке на его шее, аккуратно расстёгивает пуговицу белоснежной сорочки, вторую, третью. Чувствует, как прерывается его дыхание. И когда нежная ладонь оказывается на его обнажённом животе, Люциус вздрагивает, запрокидывая голову. А потом смотрит ей в глаза долго, пронзительно. Изучает её лицо, глаза. Наклоняется к самым губам.       — Только ты узнаешь меня, Цисси, — шепчет он. — Ты одна. Никто больше в этом мире не узнает… Я доверюсь тебе.       И Люциус трепетно касается её губ. Нежно, безрассудно, невыносимо сладко. Её сердце взлетает, и Нарциссе кажется, что крылья расправляются за спиной. И она не чувствует, как платье соскальзывает к ногам, как её руки обнажают его горячие плечи. Слышит его глубокий стон, как будто издалека. Их губы, словно крылья бабочек, исполняют чудесный невесомый танец.       От прикосновения её рук кружит голову. Люциусу кажется, что это сон, её нежность лишает рассудка. Он прижимает её к своей груди, тоненькую, обнажённую. Это волшебство, прежде неведомое. Женщина, которая достойна быть с ним. Женщина-сказка. Он осторожно поднимает её на руки, не желая потерять эти губы, эти нежные руки, это тепло.       Люциус чувствует её трепет, как она теряется. Опускает её на чудесную воздушную перину, словно в облако, отстраняется на мгновение, любуется изящными руками, робко прикрывающими грудь. Бережно стягивает чулок с её идеальной стройной ножки, касается губами бедра, колена, лодыжки. Её вздохи становятся громче. Второй чулок, поцелуи. Она не может отвести взгляда от его лица. И когда он касается её живота, Нарцисса прогибается и стонет так умопомрачительно, что кажется, здесь всё и закончится. Люциус не испытывал такого напряжения никогда в своей жизни. Он приближается к ней, ласково поглаживая скрывающие маленькую трепетную грудь руки, и разводит их в стороны. Касается её чутко, мягко, вырывая алчный стон. Ещё один. Её стоны возбуждают, ждать всё невыносимее, он целует её нетерпеливо, всё настойчивее, всё более голодно. И её робость растворяется окончательно.       — Иди ко мне, — шепчет Нарцисса. — Иди ко мне, милый. Я доверяюсь тебе… сейчас!       Люциус овладевает её стонущими губами. Обнимает бережно, чувствует, как её ноги сплетаются с его. Она стонет жадно, поднимает бёдра, чувствует, что он здесь, совсем близко. Осталось одно движение. Нарцисса смотрит ему в глаза, её взгляд затуманен. Он чувствует, какая она горячая, влажная.       — Останови меня, когда будет больно, — шепчет он.       — Мне не будет больно, — улыбается она. — Я жду тебя, Люциус. Сделай это… — стонет Нарцисса.       И он чувствует этот жар, охватывающий, сжимающий, вырывающий стон из его груди, и она на мгновение впивается пальцами в его спину, сдавливает бёдрами. А потом прогибается ему навстречу, сладко выдыхает, и он ждёт.       — Всё хорошо, — шепчет она, зарываясь пальцами в его серебристые пряди, отливающие золотом в свете свечей.       Люциус начинает двигаться медленно, глубоко, утопая в её стонах, чувствуя её нежность, каждым дюймом своего тела. Это волшебство. Но напряжение растёт, он теряет контроль, хочет двигаться быстрее, это невыносимо, почти больно. Он рычит, впиваясь губами в её шею. Рывок, ещё один, быстрее. Нарцисса почти кричит, и это превращается в сладкую пытку.       Она вдруг замирает, распахивая глаза, смотрит на него и выдыхает:       — Люциус…       — Цисси… Моя Цисси! — и он снова ускоряется, её стоны перерастают в крик.       — Да! Да! Ещё! Люциус, умоляю! Ещё!       Он вздрагивает, задыхается, не может сдержать этот дикий порыв и обнимает её изо всех сил, лишая возможности дышать. И Нарцисса нежно обвивает руками его торс, плечи, чувствует бешеное биение его сердца, горячее дыхание на своей шее. Он замирает. Минута, другая…       Люциус медленно приподнимается. Бросает взгляд, как будто сквозь неё, словно… её нет. Его первый порыв, просто встать и уйти. Но она вдруг резко поднимается, чувствуя, что теряет его и этого нельзя допустить.       — Не уходи, — нежно шепчет она. — Прошу тебя! Только не сейчас! Люциус…       — Мне… нужно в душ, — в его голосе холод.       — Не спеши, — также мягко просит Нарцисса. И вдруг стонет и ложится на подушку, пытаясь натянуть на себя лежащую рядом простыню. Девушка кажется такой маленькой, беспомощной. Что-то переворачивается у него внутри, и Люциус ложится рядом с ней, отбрасывая назад свои спутанные пряди, осторожно приподнимает её голову, и Нарцисса благодарно устраивается на его плече. Он бережно притягивает её к себе. Люциус испытывает новое чувство, нежность к той, что стала его женой несколько минут назад.       Но что-то не даёт ему покоя, какая-то едкая, мерзкая досада. Это всё портит, делает бессмысленным всё, что происходило. И Люциус решает немедленно разобраться.       — Тебе не было больно? — тихо, но настойчиво спрашивает он.       Нарцисса чувствует, как тревога закрадывается в душу.       — Немного, почти незаметно.       — Но, разве вы не должны плакать? И… я был уверен, что ты предупредишь или остановишь.       — Зачем? Мне было… так хорошо с тобой, — с улыбкой шепчет она. — Белла сказала: "Расслабься, получи удовольствие". Я так и сделала. Правда… сейчас ощущение странное. Как будто там, в животе, что-то есть. Никогда не испытывала такого.       Нарцисса чувствует, как он прерывисто дышит, и решается поднять на него взгляд. Люциус прекрасен! Его волосы, брови, идеальный нос, подбородок. Но лицо, словно сковано холодом.       — Что с тобой? — взволнованно шепчет она.       — Я был уверен, что девственница должна испытывать боль.       — У тебя ещё не было девственницы? — удивлённо спросила она, и Люциус резко развернулся, прижимая её к кровати за горло. Ужас в её глазах заставил разжать пальцы, но он тут же запустил руку в её волосы, сжимая их на затылке.       — У меня не было девственницы! — злобно хрипит он. — И шлюхи не было! Никого не было! Я хранил себя в чистоте, Цисси! И ждал того же!       — Но я… я…       Она нежно коснулась пальцами его плеч. Смотрела в глаза с такой благодарностью, что он растерялся, разжал руку.       — Я хранила себя, Люциус. Для тебя. Ещё в школе думала, что ты… Ты — единственный, кому бы я могла… довериться.       Он вскочил и резко сорвал с неё простыню. Нарцисса в страхе сжалась в комочек, отпрянув в угол кровати, к самой спинке. В комнате полумрак, но он увидел размазанное пятнышко крови на постели. Подошёл ближе, сел и с облегчением вздохнул. Люциус закрыл глаза, запуская пальцы в отливающие золотом пряди.       — Прости, Цисси. Я просто не знал, каково это. Прости…       Он почувствовал, как нежные руки обвили его шею, как её упругая маленькая грудь прижалась к его спине. Это такое приятное, тёплое ощущение! Как ему не хватало тепла!       — Ничего, — прошептала Нарцисса, осторожно касаясь губами его плеча. — Я понимаю.       Его мучило ощущение собственной глупости. Хотелось уйти, совестно смотреть в глаза той, что подарила ему себя полностью, без остатка, а он… посмел усомниться.       — Люциус… — шёпот Нарциссы вырвал его из этой муки. — Я всё понимаю, правда! И я не сержусь. Я… так рада, что для тебя, я — единственная. Поверь! Это ценнее всех богатств мира. Но…       Он обернулся, посмотрел в её озорные, искристые глаза.       — Что? — встревоженно спросил он.       Нарцисса расплылась в виноватой улыбке.       — Я сейчас умру от голода, — простонала она.       И Люциус устало улыбнулся. Тяжёлый камень свалился с его плеч. Он осторожно взял в ладонь её руку, трепетно коснулся губами.       — Я тоже, Цисси, — усмехнулся он. — Я обо всём позабочусь, а ты смени простыню, хорошо? Тебе для этого не нужен эльф? — ехидно спросил он, надевая белоснежный гостиничный халат.       — Я справлюсь, — улыбнулась Нарцисса, и Люциус протянул ей шёлковый пеньюар.       — О, это мне? — и с удовольствием спряталась в нём.       Люциус наблюдал, как она плавно движется по комнате, как потягивается, изящно взмахивает палочкой, снимая и складывая постельное бельё. Подходит к нему и протягивает, идеально сложенный, белый кусок материи.       — Это — мой подарок, — улыбается она.       — Благодарю, — склоняет он голову, пряча довольную улыбку.       Они поздно ужинали на балконе прекрасного Венецианского отеля, любуясь ночным городом, сияющим бликами на воде.       Нарцисса с удовольствием слушала мужа, который говорил ей о том, какие необыкновенные артефакты сокрыты в его хранилищах, как они важны для истории магического мира, и сколько пользы ещё могут принести их семье. Она то и дело теряла нить разговора, случайно обращаясь к воспоминаниям, его ласкам, движениям, поцелуям. Но потом, возвращаясь к реальности, увлекалась его речью, его азартом. Кажется, она в жизни не встречала собеседника интереснее. А ему казалось совершенно естественным, что Нарцисса так внимательна к его словам. Он знает, что речь его весьма убедительна и увлекательна.       Она долго не могла заснуть. Так было трудно в непривычной обстановке. Нарцисса смотрела на спящего мужа и чувствовала себя счастливой. Пусть он пока не любит её, но он… ждал её. Люциус выбрал из десятков других чистокровных девушек - её! Она знает, что однажды, он наверняка скажет ей то, что так хотелось…       — Я люблю тебя, Люциус! — тихо-тихо прошептала она, в полной уверенности, что он не услышит.       Её веки тяжелеют. Дыхание выравнивается.       Люциус нерешительно приоткрывает глаза. Бережно накрывает простынёй её обнажённое плечо. Смотрит на жену с нежностью.       — Только не торопи меня, Цисси…