***
Драко капризничал весь вечер, а потом и ночью. Он плакал с той самой минуты, когда отец покинул поместье, отправившись к Тёмному лорду. Нарцисса измучила няню, эльфов и измучилась сама, в попытках успокоить малыша. Он не хотел ни есть, ни играть. Его заплаканное красивое личико и грустные серые глазки разрывали ей сердце. — Драко, милый мой, — причитала она, ходя кругами по комнате, с плачущим сыном на руках. — Что же такое происходит? Что ты чувствуешь, сыночек? Неужели папа в опасности? Мальчик хныкал, пока силы его не иссякли, и он с трудом заснул к часу ночи. Уложив малыша в кроватку, Нарцисса, совершенно обессиленная, призвала Пэтти, присмотреть за юным лордом, и отправилась в свою комнату, привести себя в порядок. Обычно, Люциус возвращался около двух, иногда позже, но Нарцисса всегда встречала его свежая и красивая. По её убеждению, красота женщины всегда показывает мужу, что он любим, что ради него она старается, ради него живёт. Нарцисса знает, для Люциуса это крайне важно! Надев соблазнительную полупрозрачную кремовую сорочку и пеньюар, она ненадолго прилегла на убранную кровать, передохнуть после сложного, утомительного вечера. Она смотрела на часы, боясь пропустить время возвращения мужа. Два часа ночи. Половина третьего. Нарцисса чувствовала, как тяжелеют веки, но подняться не было сил. Это был слишком выматывающий вечер. Люциус, оказавшись в своей комнате, разжёг камин и стоял перед ним в нерешительности. Он держал в руках маску, мантию и перчатки Пожирателя смерти. Какой смысл их сжигать? Всё равно невозможно доказать, что он совершенно непричастен. Взглянул на часы. Шестой час. Он бросил вещи в кресло и, быстрым шагом, направился прочь из комнаты. Коридор. Темнота. Он резко распахнул дверь в комнату жены, но она даже не проснулась. Заперев дверь, Люциус на ходу сбрасывал камзол, тонкую сорочку, сапоги и брюки. У него не было времени налюбоваться женой. Медлить нельзя. Он опустился рядом с ней, настойчиво проскальзывая по бедру к спине ладонью, поднимая вверх тончайшую материю. Сладкий вздох. Он коснулся губами обнажённого бедра, продолжая сминать её сорочку. — Люциус… — прошептала она. — Прости, любимый, я заснула. — Это неважно, Цисси, — прохрипел он, впиваясь губами в её шею, закидывая её распущенные волосы на подушку. Она стонет, хочет повернуться к нему, чувствует, как он всей своей мощью упирается ей в спину. Нарцисса улыбается. — Ты так возбуждён, мой дорогой! Пытается повернуться к нему. — Нет, детка, лежи так, — хрипит он, стягивая пеньюар с её плеча, попутно покрывая поцелуями нежную кожу. Начинает злиться на непокорную ткань. Волшебная палочка осталась в его комнате, тогда он просто рвёт материю, обнажая спину жены. Она вскрикивает и шепчет: — Что ты делаешь? — Прошу, не противься, — шепчет Люциус, проскальзывая ладонью по её животу к груди и снова к животу, запускает её между бёдер. Её дыхание замирает. Он спускается ниже, прижимается бёдрами к её притягательным округлым формам. — Люциус, мы ещё так не делали, — с волнением вздыхает она. — Самое время, детка, — выдыхает он в её шею, разгоняя мурашки по телу. Он находит её жаркое влажное лоно, Нарцисса чувствует его, как он погружается полностью. Так горячо, сладко, так нежно. Её стоны заполняют комнату. Он ласкает её грудь, живот, прижимается всем телом к спине, целует шею. Люциус везде, а Нарцисса не может ничего — ни видеть, ни прикоснуться, только шептать, выстанывать его имя. — Люциус! Мой нежный! Любимый… Он не торопится, хочет запомнить каждый её вздох, каждый стон, её тепло. Но этого мало, ему нужны её руки, её взгляд, улыбка. Люциус отстраняется, и Нарцисса тут же поворачивается к нему. Он ловит её губы, такие мягкие, нежные. Чувствует прикосновения ласковых пальцев. Нависает над ней и снова погружается, вырывая жадный стон из её груди. — Пожалуйста, быстрее, милый… И Люциус повинуется, ему это нужно, чтобы она помнила, как это хорошо, когда он рядом. Нарцисса вскрикивает замирая, вся дрожит от блаженства. Люциус припадает к её губам, наслаждаясь её дыханием, ароматом. Нет больше сил сдерживаться. Он отпускает себя, даёт свободу движениям, свободу силе. И маленькая хрупкая жена кричит, наполняя его память такими необходимыми звуками. Когда он вздрагивает, потом снова, она шепчет ему о любви. Люциус нежно обнимает её, молясь лишь о том, чтобы она не заснула прямо сейчас. Он должен ей всё рассказать. Нарцисса, словно слышит его мысли, целует его холодное плечо. — Где ты пропадал так долго, любимый? Что-то случилось? — тихо спросила она. Он хотел бы ничего ей не говорить, но времени не осталось. Он приподнимается, ложится рядом, смотрит в глаза. — Что бы ни случилось, Цисси, отец позаботится о вас. О тебе и Драко. — Что? — выдыхает Нарцисса. — За мной скоро придут. — Кто? — ужас в её голосе убивает. Люциус прижимает жену к своей груди. — Мракоборцы, Цисси. Он исчез. Тёмный лорд… погиб. Он убил этих жалких неудачников, Джеймса и Лили. Убил их, но ребёнок выжил. Это невероятно, но я видел. Убивающее проклятье не тронуло этого мальчика! А лорд… Его больше нет. Скоро за мной придут. Я отправлюсь в Азкабан за убийство. — Нет-нет! Не может быть! — с болью простонала Нарцисса, изо всех сил прижимаясь к его груди. — Люциус! Мы должны что-то сделать. — Есть свидетели, Цисси. Их найдут. Но я должен сказать тебе. Я был предводителем, да! Я отдавал приказы. Но я… я никогда не произносил Убивающего проклятия. Я так и не смог. Но доказать это невозможно. — Но ведь тогда, никто не сможет доказать обратное! — воскликнула Нарцисса, вскакивая с постели. Она быстро пробежала в гардеробную и вышла в красивом синем платье из парчи. Нарцисса на ходу взмахнула палочкой, и её волосы красиво закрутились в форме улитки. Люциус безотрывно следил за взволнованной женой. Почему он думал, что она разрыдается у него на груди? — Никто никогда не докажет, что ты совершил эти преступления, — быстро говорила она, ходя из угла в угол. — А то, что ты был среди Пожирателей, мы можем придумать любое оправдание! Что Волан-де-Морт тебе угрожал, шантажировал. В конце концов он мог подвергнуть тебя заклятию Империо. Ведь ему так были нужны твои связи, твои деньги! Люциус! Уверена, мы сможем… Громкий стук в дверь заставил их замереть. Тишина. Потом снова стук. — Именем Министерства магии Британии, откройте немедленно! Люциус упал на подушки. Безысходность — это всё что он ощущал. — Одевайся! — Нарцисса швырнула в него брюки, потом рубашку. Она была похожа на воительницу решительную, бесстрашную. — Не сопротивляйся. Ничего не отрицай и не подтверждай. Говори, что ничего не помнишь, что у тебя бывают вспышки воспоминаний, но нечёткие. — Цисси… — устало вздохнул он, начав одеваться. Снова громкий стук. — Минуту! — учтиво прокричала Нарцисса и зашептала. — Ты был под Империо! Никто не докажет обратное! Никто не видел, что ты убивал… — Знаю, Цисси, но сам факт, что я был там! — шипел он в ответ. — Я не знаю, кого уже взяли, меня может сдать кто угодно. — Если ты не убивал, то против тебя ничего нет! Даже Белла всегда говорила, что ты боишься морать руки… — Она так говорила? — возмутился Люциус. — Поверь, это сейчас лучшая защита. Люциус, у нас получится! — Открывайте немедленно или мы применим силу! — раздалось из-за двери. Нарцисса взмахнула палочкой. — Прошу прощения, джентльмены, — деловито заговорила миссис Малфой. — Но с какой стати вы вламываетесь в приличный дом в столь ранний час? Вошедший в комнату мракоборец, поверг её в ужас и трепет. Тот самый страшный человек с искусственным глазом, теперь ещё и на железной ноге, который схватил её за горло в «Дырявом котле». Он даже внимания не обратил на женщину, тут же обратившись к Люциусу. Настоящий глаз мракоборца яростно сверкал. — Вы знаете, кто я. Аластор Грюм. Мистер Малфой, вы арестованы по подозрению в убийстве Джеймса Поттера и его жены Лили Поттер, а также в пособничестве, пытках и доведении до сумасшествия Френка и Алисы Долгопупсов. — Что вы несёте? — возмущённо воскликнула Нарцисса. — Вы ответите за такие тяжкие обвинения! — Несомненно, мадам, — усмехнулся Грозный Глаз. — Но сначала ответит ваш муж. Кандалы! — Вы совершаете ошибку, — спокойно произнёс Люциус. — Визенгамот разберётся, кто из нас ошибается. Люциуса заковали в цепи. Волшебную палочку, мантию и маску Пожирателя уже нашли в его комнате. Всё внутри горело от ужаса и отчаяния, но Люциус шёл по коридорам с гордо поднятой головой. Он чувствовал взгляд жены, следовавшей за ним. Знал, что она рядом, Люциус должен вести себя достойно. В холле, у самой двери он остановился, взглянул Нарциссе в глаза. Она напоминала холодную, но прекрасную мраморную статую. — Позвольте мне попрощаться с мужем, — леденящим голосом произнесла она. Грюм кивнул. Нарцисса подошла к Люциусу, обвила его торс руками, прижалась щекой к его лицу, а Люциус даже обнять её не мог. Страстный, нежный шёпот раздался у его уха. — Я с тобой, Люциус. Скоро ты будешь дома! Клянусь! Я всё сделаю! Ком перекрыл ему дыхание. Цисси. Его маленькая хрупкая жена — всемогущая королева. — Довольно! — бросил Грюм. — Мы отправляемся. Она отошла на шаг назад. Надменная, как никогда. Она брезгливо взглянула на человека в шрамах. Этого было достаточно, чтобы убить, и слов никаких не надо. Грюм сморщился от отвращения. — Змеиное гнездо! — процедил он сквозь зубы, выходя в парадную дверь, которая за ним захлопнулась. Абраксас молча смотрел на то, как надменное лицо Нарциссы исказила боль. Как глаза налились слезами, как она зажала рот обеими руками, чтобы не закричать, не завыть от отчаяния. Свёкр взял её за руку, осторожно похлопал по тыльной стороне ладони. — Держись, дочка, — необыкновенно тепло произнёс он. — Мы сделаем всё возможное. Люциус вернётся. Она порывисто прижала к губам руку свёкра. — Спасибо вам, сэр! — выдохнула она и бросилась бежать к сыну. Слёзы катились по щекам, рыдания застряли в горле. Нарцисса глотала свою боль настойчиво, забивая её камнями решительности. — Я всё сделаю! Клянусь тебе! — шептала она. У двери в комнату сына Нарцисса остановилась. Образ мужа в кандалах рвал её сердце в клочья. Но она уверенно вытерла слёзы, постояла ещё несколько минут, улыбнулась и вошла в детскую красивая, сияющая. — Драко! Доброе утро, моё солнышко! Как тебе спалось, радость моя? И сын с улыбкой протянул к ней ручки. — Мама!***
Когда Люциуса доставили в Министерство, он уже почти смирился со своей участью. Им овладела отрешённость, которая позволяла лишь с трудом передвигать скованными цепью ногами. Он встрепенулся, когда услышал в коридоре, ведущем в камеры временного содержания, истошный женский визг. — Вы все поплатитесь! Вы все! — кричала женщина. — Он вернётся! Вы все сдохните, как паршивые собаки! Мой лорд уничтожит вас! — Закрой рот! — выкрикнул охранник, ведущий её на цепи. — Он воскреснет, идиоты! — голос Беллатрисы становился всё ближе. — Люциус! Стойте! Люциус! Малфой нехотя поднял взгляд на свояченицу, его глаза налились кровью, хотелось прибить эту чокнутую на месте. Её тащили дальше, но она продолжала кричать. — Найди его, Люциус! Найди его! Ты должен! Ты знаешь, что нужно делать, его дневник… — рычала она бросаясь к нему, как цепной пёс, вся грязная, избитая, взлохмаченная. — Меня приговорили пожизненно! В Азкабане! Но я буду ждать! Он вытащит меня! Найди его, Люциус! — Заткнись, сумасшедшая! — прошипел он сквозь зубы, и Беллатриса залилась истерическим хохотом. — Трус проклятый! — прокричала она. — Обезъяз! — произнёс охранник, лишая её дара речи. Люциуса трясло. Эта сумасшедшая могла сдать его с потрохами. Неизвестно, чего она наговорила. Разбирательство шло около месяца. Всё это время Люциус находился в заключении, проводя долгие дни и ночи в камере временного содержания. Абраксас предоставил сыну лучшего адвоката Британии. Сотрудничал со следствием целиком и полностью, тихо радуясь тому, что никогда не участвовал в делах сына и ничего о них не знал… или просто закрывал на это глаза. Ему надо было сейчас о своей шкуре заботиться, ведь его прежние грехи ещё не забыты, хоть и не доказаны. Нарцисса посещала все слушания, касающиеся мужа. Но в качестве свидетеля её вызвали лишь раз. И она со всей откровенностью рассказала Визенгамоту о том, что её муж был вынужден служить лорду из страха за семью. Поведала о своей разгромленной комнате и о расправе, которую учинил лорд над её мужем за то, что он старался уберечь свою жену. Никто, даже Игорь Каркаров, готовый сдавать всех и вся, только чтобы получить свободу, ничего не нашёлся сказать против Люциуса. Ни братья Лестрейнджи, ни Беллатриса, ни Крауч-младший, никто не обвинил Малфоя ни в убийствах, ни в пытках. Даже в том, что он отдавал приказы. Беллатриса называла его слабаком, прислужником, неспособным на серьёзные поступки. В глубине души Люциус чувствовал себя униженным, уязвлённым. Но на деле, это его спасло от Азкабана. Он всё делал и говорил так, как советовала жена, ибо в этом был здравый смысл. Всегда держался гордо и сдержанно, но в глазах всегда была безысходность. Присутствие Нарциссы смущало, он не желал, чтобы она видела его в таком жалком состоянии. Загнанным зверем в клетке. Люциус запретил жене приходить к нему, и она послушно исполняла его повеление. Наконец, приговор был вынесен. Малфой должен был заплатить приличный штраф семьям пострадавших, а также министерству, за незаконную деятельность и участие в преступлениях Волан-де-Морта. Но, поскольку сам Люциус стал жертвой, то был оправдан. В тот день миссис Малфой позволили прийти в его камеру перед освобождением. Нарцисса оделась, как на праздник. Она была великолепной, вызывающе яркой: алый костюм из короткого пиджака, пышной юбки чуть ниже колена и белоснежной блузы, с таким же ярким галстуком, крохотная изысканная шляпка, немыслимым образом державшаяся на умопомрачительной причёске. Всё это дополняло меховое песцовое болеро. На Люциуса было страшно смотреть. За месяц в тюремной камере он сильно похудел, зарос бородой, волосы обрели серый оттенок. Даже оправдательный приговор не добавил его взгляду хоть сколько-нибудь блеска. Он был холоден. Люциус устал. Супруга разложила перед мужем его лучший иссиня-чёрный костюм, белоснежную сорочку и шикарную зимнюю мантию. — Это слишком, Цисси, — недовольно проворчал Люциус. — Я бы предпочёл просто испариться. — Так не выйдет, милый, — сдержанно улыбалась миссис Малфой. — Тебя жаждут увидеть и разорвать. Ты должен выглядеть идеально, как невиновный человек! Вспомни, кто ты! Ты, как никто другой, можешь держать лицо. Соберись, любимый. Нарцисса извлекла из сумочки бритву, пену, небольшую серебряную миску. — Агуаменти! — с улыбкой произнесла она. — Я сам! — Люциус нервно вырвал помазок из её рук. — Сядь, дорогой, — меняя тон на приказной, но всё так же улыбаясь, проговорила Нарцисса. — Я не прихватила зеркало. Будешь смотреться в миску? Люциус чувствовал, как начинает закипать. Его бесил этот тон жены. Эта наигранная забота. Он сам отлично умел притворяться и видел притворство в других. Но принять это в ней не мог и не хотел. Люциус смотрел жене в глаза долго и пронзительно, пока её приклеенная полуулыбка не растворилась. Его злость утихла, сменившись досадой. — Ты — не моя Цисси, — тихо произнёс он. — Что с тобой? Нарцисса опустила глаза. Почувствовала боль, где-то глубоко внутри. Боль, которую пришлось загнать в самый дальний уголок души. Боль осуждения, которое обрушилось на неё, когда Люциус был арестован. Она опустилась на единственный в камере стул. — Прости, Люциус, — шепнула она. — Мне было так сложно. Я никогда в жизни столько не притворялась. Это вошло в привычку, понимаешь? Визенгамот, следователи, журналисты, семьи пострадавших и… погибших. Это был ад. Ведь дело не только в тебе. Моя сестра признала всё! Она горда собой, всем, что сотворила. Люди ненавидят её, моего кузена Сириуса, за убийство какого-то Петтигрю, и меня. Всё это так тяжело. Мои бедные родители… Её глаза наполнились слезами. Нарцисса не заметила, как Люциус опустился перед ней на колени. Он бережно взял её руки в свои. — Всё наладится, моя королева, — с надеждой заговори он. — Я восстановлю нашу репутацию. Никто не посмеет порочить твоё имя. Они вышли из лифта в просторный Атриум. Их ослепили вспышки десятков колдокамер. Журналисты наперебой выкрикивали вопросы. А чета Малфой неспешно шествовала к камину. Красивые, надменные, абсолютно уверенные в себе и своей полной невиновности. Жена преданно держала мужа под руку, а светский лев Люциус Малфой был, как и прежде, блистателен, неподражаемо красив и бесстрастен. У камина они остановились, повернувшись лицом к журналистам и позируя перед камерами. Они были охвачены волнением и решимостью идти дальше, свободными от рабства, в котором жили прежде. — Вместе мы всё преодолеем, Люциус! — еле заметно прошептала Нарцисса. — Ты — лучшее решение в моей жизни, — шепнул он. Они взглянули друг другу в глаза и вошли в камин. Вошли в новую жизнь. Вдвоём.