Почему я?

По огромному подвальному помещению в заброшенном производственном здании разносятся тяжёлые стоны и ужасно пошлые мокрые шлепки. Стайлз обессиленно лежит на старой, грязной раскладушке, не в силах пошевелиться. Жёсткая рука Дерека держит его за волосы и приподнимает, заставляя того прогибаться и стонать от боли. Как Стилински до этого докатился? Что в своей жалкой жизни сделал не так, за что сейчас страдает? Разве это справедливо?! — Кричи, Стайлз, я разрешаю, — прошипел ему прямо в ухо Дерек и сильнее сжал его волосы. И Стайлз закричал. Не от боли, хоть она никуда не ушла, просто переместилась на задний план, даже не от унижения, которое он получает сполна каждый день в разные промежутки времени. Просто Дерек приказал ему кричать и у него нет выбора. Подчиняйся или умри. Стайлз назвал бы эту ситуацию привычной. Первое время он задавался вопросом, за что Дерек так ненавидит его? Но потом понял, что тот ненавидит не конкретно одного подростка, а всё человечество в целом. Скорее всего, Хэйл не был монстром с рождения, пожар и смерть всей семьи из-за девушки сделали его таким. Или он сошёл с ума, или стал тираном, любящим делать другим людям больно и подчинять их. У Стайлза много теорий на этот счёт, хотя это не имеет значения, ведь в любом случае он сейчас здесь, ждёт очередного приказа и слушается во всём своего насильника. — Молодец, вот так. Послушная сука! — Хэйл резко вышел из Стайлза лишь затем, чтобы так же стремительно войти до основания, — тебе больно и стыдно, не так ли? Всего месяц назад ты бы умолял меня остановиться, каким же жалким ты тогда казался.– Дерек рассмеялся, — Теперь понял, да? — он зарычал, — Скажи это, скажи сейчас же! — Я полностью твой, Д-дерек. И т-ты делаешь со мной всё, что захочешь, — Стилински не выдержал и горькие слёзы потекли из его глаз, — Пожалуйста, прекрати, я больше этого не вынесу, пожалуйста, пожалуйста хвати- — Молчать! Заткнись, я буду трахать тебя столько, сколько захочу, никто, слышишь, никто меня не остановит. Ещё несколько резких толчков и Дерек кончил прямо внутрь Стайлза. Он медленно встал, вытер член о простыню и неспешно оделся, кинув вещи «партнёра» на раскладушку, некоторые из которых теперь оказались порваны. — Ну и что это было? Разве мы такое не проходили? — Хэйл ухмыльнулся. Под «таким» он имел в виду, что каждый раз, когда Стайлз срывался, тот лишь смеялся ему в лицо и продолжал насиловать сильнее. — Подними меня. Я не могу пошевелиться. Ты говорил, что будешь трахать меня, а не убивать. Хотя, морально ты давно меня убил, но зачем интересоваться благополучием своей секс-куклы, да? Только Стайлз мог язвить, будучи абсолютно голым и униженным, изнасилованным альфой-оборотнем, чья сперма вытекала из его задницы. — Почему же, я очень интересуюсь, чтоб ты не сдох, пока я имею твою тушку, — Дерек усмехнулся, — будь мне благодарен. — О да, конечно я буду благодарен психопату-насильнику, когда смогу по крайней мере подняться с этой ржавой койки и натянуть на себя штаны. А про футболку, которую ты разорвал прямо на мне, я вообще молчу! — Вот и молчи, купишь себе ещё. Или я тебе куплю, насрать. — Мне от тебя ничего не нужно, просто перестань меня насиловать и исчезни из моей жизни, — Стайлз снова, уже второй раз за день расплакался. Любой другой на его месте плакал бы постоянно, если не решился покончить с жизнью. Но он хотел быть сильным. — Ты не очень-то себя хорошо ведёшь, — Дерек подошёл ближе к Стилински, — мне тебя наказать? Дерек рывком заставил Стайлза сесть, оттянул его голову назад, схватившись за волосы и сильно сжал его щёки рукой. — Н-нет, Дерек, не надо, мне больно, отпусти, — он испуганно посмотрел на него. В глазах Стайлза читалась мольба. — Ладно, не бойся, я пошутил, — Хэйл отпустил его, — можешь идти домой, как придёшь в себя. Сейчас лето, не замёрзнешь без футболки, завтра принесу тебе новую, — он спокойно развернулся и пошёл к выходу. Стилински молчал, обдумывая слова Дерека. И как он сможет носить вещь, подаренную своим насильником? — Чёрт. Стайлз обратно упал на импровизированную кровать, размышляя о суициде. Надо быть сильным, крутилось в его голове словно мантра.