***
Путём убеждения, угроз, кнута и пряника Цзян Чэну удалось уговорить Сичэня вернуться с ним в Ланьлин. Они последовали за бабочкой, а когда свет уходящего дня ослепил их, использовали Саньду, чтобы как можно скорее добраться до Благоуханного дворца. Состояние главы Лань колебалось от очень плохого до очень хорошего, его организм пытался урегулировать конфликт духовной энергии с остальными процессами и выровнять работу золотого ядра, — это значительно замедляло скорость их передвижения, оттого в резиденцию клана Цзинь они добрались только к закату. Алые лучи окрашивали стены Благоуханного дворца своим сиянием, проникали в окна, ласкали крыши, колонны и орнаменты арок… Цзян Чэн и Лань Хуань вошли через главный вход, появившись из яркого потока солнечного света, словно были в одно мгновение сотканы им. Ваньинь поддерживал Сичэня, на лице которого легко читалось его текущее состояние. Они прошли во внутренний двор и направились к гостевым покоям, но на полпути туда столкнулись с делегацией из Гусу Лань. — Дядя? — удивился глава Лань и поспешно принял приемлемую позу, прилагая для этого почти титанические усилия. — Учитель Лань, — глава Цзян нехотя отпустил от себя своего спутника, ощущая едва заметное сожаление, и вежливо поклонился, — прошу меня простить, но сейчас не лучшее время для разговоров, главе Лань нужен отдых. — Я уже знаю, глава Цзян. Вы оказали нам неоценимую помощь. Благодарю, что привели его. Цзян Чэн понятия не имел, о какой помощи говорил старейшина Лань, но отчего-то почувствовал себя виноватым. — Тогда позвольте проводить… — голос дрогнул и оборвался на полуслове. — Нет! — сказал Цижень. — Оставьте нас. Полагаю, у вас есть неотложные дела. Ваньинь хотел возразить, уверенно вскинул голову, но в какой-то момент передумал и согласился. — Конечно, — он развернулся и пошёл в другую сторону, специально замедлив шаг. Противное предчувствие поселилось в его груди: ему казалось, что, если старейшина Лань узнает о поступках старшего племянника, он будет действовать кардинально и тем ухудшит ситуацию. На деле так и оказалось. — Сичэнь, сдай оружие! — сказал Цижэнь, заставляя главу Цзян вздрогнуть и обернуться. — Или у тебя заберут его силой. Предчувствие полностью себя оправдало. Шестеро адептов обступили главу Лань, когда Цзян Чэн посмотрел на них. Он замер в нерешительности, с одной стороны понимая, что забрать оружие в данном случае является правильным решением, а с другой стороны чувствуя необходимость встать на защиту. — Дядя, при всём моём уважении, я всё ещё глава клана. Вы не можете просто... — Сичэнь! Ты знаешь, что в клане никто не желает другого главу, но старейшины настроены поместить тебя под охрану до тех пор, пока твоё здоровье не придёт в норму. — Я здоров, — возразил Сичэнь, и вызвал этим горькую усмешку одновременно и главы Цзян и своего дяди. — Сдай оружие, нет смысла упорствовать, — старейшина Лань протянул руку. Лань Хуань поджал губы, размашистыми резкими движениями снял с пояса Шоюэ и тут же передал ему, но тот лишь отмахнулся, даже не коснувшись инкрустированной рукояти. — Нет, не меч, другое оружие. — Дядя! Это слово и тон голоса полоснули Цзян Чэна по сердцу. Ему было знакомо чувство, когда твоё духовное оружие отнимают… оно всегда было больше чем меч, больше чем часть души. В порыве чувств Ваньинь решил заступиться, пошёл обратно… но глава Лань уже снял Лебин, протянул её дяде и, прежде чем пальцы его разжались, он кашлянул кровью, вздохнул и потерял сознание. Цзян Чэн в два шага преодолел расстояние между ними и, едва успев поймать его у самого пола, приказал севшим голосом. — Позовите лекаря. Лань Цижэнь подозрительно сощурился и взмахнул рукой, давая понять своим адептам, что следует исполнить озвученную просьбу. — Я забираю его в Облачные Глубины, глава Цзян, — тихо произнёс он несколько минут спустя, и, не получив ответа, продолжил. — Вам нет нужды так переживать, передайте его адептам и идите. Разве вы не собираетесь сопровождать брата и племянника в их нелёгком путешествии? Лань Сычжуй уже на пути к ним, вам тоже стоит поторопиться, учитывая все особенности дела. Ваньинь поднял голову и посмотрел на старейшину Лань долгим пристальным взглядом, пытаясь понять истинную причину его просьбы, но, в конце концов, оставил это дело. — Я вас понял, — кивнул он, передал Сичэня адептам Гусу Лань, повторно попрощался с ними и ушёл к себе.***
В кабинете, где он обычно работал, когда гостил у племянника, Цзян Чэн не мог найти себе места. Сначала он пытался отвлечься, размышляя о жутких щупальцах в лесу, и на какое-то время действительно занял себя переживаниями за Вэй Усяня и Цзинь Лина, однако ниточка воспоминаний, так или иначе, вела его к озеру, пещере и человеку, о котором невозможно было не думать. В первую очередь самым ярким и впечатляющим событием был неслучившийся поцелуй. Цзян Чэна до сих пор бросало от этого то в жар, то в холод, и одновременно хотелось узнать, а что могло случиться, если?.. В солнечном сплетении скручивался тугой узел, когда Ваньинь думал о близости Сичэня, о нефритовой коже в белом свете знаков на стенах пещеры, о дыхании на своей щеке, о лепестках губ, приоткрытых и манящих… Первый Нефрит был красив, даже испытывая жуткие страдания, он оставался слишком прекрасным, во всех отношениях, человеком… Какая бы женщина не захотела поцелуя с таким мужчиной? Только ведь Цзян Чэн не женщина, разве может он этого хотеть? Разве правильно ему задавать себе такие вопросы? Возникшие фантазии напугали его, и он стал прокручивать в голове их недавние диалоги… Пару мгновений Ваньинь предавался воспоминаниям, но вдруг остановил себя на мысли, вздрогнул и резко сел прямо. За чередой впечатлений и эмоций он упустил одну важную деталь, о которой они оба почему-то забыли, — образовалась духовная связь, накладывающая на них определённые обязательства. Цзян Чэн подумал о Цижэне, о его желании забрать главу Лань в Гусу и осознал, что это будет самая чудовищная ошибка. Строгие правила, наказания и медитации добьют, а не вылечат Сичэня. Идея пришла сиюминутно, и прежде чем она смогла оформиться окончательно, глава Цзян уже схватил Саньду и кинулся к двери… Он распахнул створки, вылетел в коридор и чуть не снёс Лань Цижэня, к которому и собирался. — Простите за столь поздний визит, глава Цзян... — сказал тот и коротко улыбнулся. — О, я не вовремя, вы уходите? — Нет, нет, я как раз шёл к вам. — Как удачно, тогда позвольте войти? — Конечно, проходите, — Ваньинь пропустил его вперёд и предложил сесть, — говорите, прошу вас. — Хорошо. Для начала я хотел бы извиниться перед вами за наш разговор на семейной встрече, я был несколько резок в своих высказываниях… — Пустое, учитель Лань, я и сам наговорил лишнего… — глава Цзян налил чай по всем правилам гостеприимства. — … и за участие в плане Ванцзи и Вэй Усяня. Подозрения Цзян Чэна подтвердились, только он почему-то ничего не почувствовал, кроме умиления от очередной пакости брата и удивления от того, что старейшина Лань участвовал в этом. — Плане? То есть, я уже догадался, что план какой-то был, но как к этому привлекли вас? — Я всё объясню, — Цижэнь сделал маленький глоток чая, поставил чашу и сложил руки на коленях, приготовившись говорить. Он начал от разговора с Ванцзи и Совета Старейшин, а закончил сегодняшним днём, добавив лишь одну единственную фразу, — по правде говоря, у меня не было уверенности в их плане, потому я очень благодарен, что вам удалось избежать сложностей, отправив лекаря в Гусу. Ваньинь прикрыл глаза: большую часть полученной информации он знал, об остальном догадывался, к тому же стало ясно, за что его благодарил старейшина Лань. Странным казалось лишь одно — злости всё ещё не было. Раньше Цзян Чэн мог вспылить от любой мелочи, но сейчас его душевное равновесие не нарушилось даже такими возмутительными известиями. Он всё обдумал и решил задать вопрос, который беспокоил его в первую очередь. — Так, всё-таки лекарь клана Цзян был у вас? — Да, — удивился старейшина Лань, — разве вы не получали письма? — Письма? Они растерянно взглянули друг на друга, Цижэнь догадался первым. — Теперь понятно, откуда Ванцзи узнал о состоянии брата. Я думал, это вы ему сообщили… — Нет, я обещал главе Лань, что не стану ничего говорить Лань Ванцзи, и не нарушил слово… — Ваньинь выдержал паузу, и, поскольку старейшина хранил молчание, решил во всём разобраться. — Позвольте сказать и поправьте, если мои слова окажутся неверными. Лань Ванцзи и Вэй Усянь решили свести меня и главу Лань? Лань Цижэнь помялся. — Это не совсем точный оборот речи, но да... всё верно. — И они случайно получили письмо из Гусу, адресованное мне? — Не уверен, что случайно, однако это так. Ваш лекарь, прибыв в Гусу, помог нам выяснить, что происходит, а когда Ванцзи сообщил мне о последних событиях, я понял, что немедленно должен ехать сюда, чтобы забрать главу Лань. — А, как раз об этом я и хотел поговорить, — вспомнил Цзян Чэн. — О чём именно? — Я считаю, отправлять главу Лань в Облачные Глубины - большая ошибка. Лань Цижэнь не ответил, он ровно минуту сидел с ничего не выражающим лицом, а после снисходительно улыбнулся. — Вы что же, хотите дать мне совет, глава Цзян? Снова собираетесь влезть в дело, которое не имеет к вам отношения? Между ними сразу появилось напряжение, но Ваньинь по-прежнему не мог всерьёз разозлиться. — Сначала выслушайте моё предложение, а после решите, отвергнуть его или принять. — Хорошо, я выслушаю вас, — старейшина сел поудобнее. Цзян Чэн снова сделал вид, что не заметил подтекста, но он и без того с начала разговора ощущал, будто его проверяют. — На рассвете я отправляюсь в Юньмэн, чтобы отдать соответствующие распоряжения, прежде чем последую за Вэй Усянем и Лань Ванцзи, а потому говорю сразу… у меня есть причины полагать, что главу Лань лучше будет отправить в Пристань Лотоса. Цижэнь не выдержал и хмыкнул. — И на каком же основании вы сделали такое заключение? — На том основании, что Цзеу-Цзюню с его проблемами не стоит возвращаться к четырём тысячам правил и уединению, к давлению обязанностей и традиций. — Да, как вы… — Дослушайте, пожалуйста! Я вас слушал... — повысил голос Цзян Чэн. — В Гусу, так или иначе, всегда найдутся люди, готовые исполнять любую просьбу главы Лань, независимо от ваших приказов, а в Пристани Лотоса будут только мои адепты, ни один из которых не посмеет ослушаться и не примет ничьих приказов, кроме своего главы. — Хотите сказать, мы не в состоянии вести контроль внутри клана? — Нет, но я хочу обратить ваше внимание на один момент... вы пытаетесь контролировать Лань Сичэня только на основании близких родственных связей, по праву его воспитателя. Поэтому, позвольте напомнить вами же сказанные слова. «Вы можете ограничивать действия главы клана, если не забывать, что вы его родной дядя, а иначе это будет расценено, как намеренное вмешательство в управление клана в личных целях»… Как-то так... Не я один лезу не в свои дела. — Глава Цзян! — Это ваши слова. И выслушайте же, наконец!.. Спасибо!.. Плюсом к моим доводам идёт погода, комфорт, спокойная атмосфера. Лекарь клана Цзян может работать под руководством лекаря Гусу… это сложно, зато так и вы, и я будем уверены, что ни одна вещь о здоровье главы Лань не будет сокрыта по его просьбе. Я безусловно гарантирую безопасность и ещё… согласитесь, чем дальше Лебин от своего хозяина, тем меньше у него соблазна взять её без разрешения. Старейшина Лань дослушал, долго поглаживал бороду и смотрел вдаль, а после тяжело вздохнул. — Отсюда мы плавно переходим к тому, чего хотел от вас я… Вы продумали всё, ваши слова имеют смысл, и я готов принять предложение, но… Мне нужно знать, сработал ли план Вэй Усяня и Ванцзи?.. Сичэнь отказался от своей идеи? — Он всеми возможными способами отталкивал руку помощи, которую я не единожды предлагал, и прямо сказал, что друзья ему не нужны... Думаю, нет, у них не вышло. — Вот как… Тогда почему вы всё ещё помогаете ему? Почему делаете мне такое предложение? Ради чужого человека? Ваньинь пожал плечами. — Я просто хочу помочь. — Просто? Это не похоже на вас, Саньду Шэншоу. Они смотрели друг другу в глаза, ощущая нарастающее недовольство. — На что вы пытаетесь намекнуть? — Хорошо, — Цижэнь поджал губы, словно принимал сложное решение, и произнёс, — спрошу прямо. Что вы чувствуете к моему старшему племяннику? Сердце Цзян Чэна пропустило один удар, эмоции не удалось сдержать, и кольцо на пальце непроизвольно сверкнуло молнией… пришлось скрыть это за усмешкой. — Вы сейчас серьёзно, да? Все знают, как глава Цзян относится к подобным вещам. Если я что-то и чувствую, так это глубокое уважение и восхищение, а ещё сочувствие… больше ничего. Старейшина кивнул. — Сегодня вы выглядели более чем заинтересованным. Прошу прощения, если моё восприятие оказалось ошибочным. Тогда… — он задумался, — я приму ваше предложение, но и вы примите моё. Ваньинь скрестил руки на груди. — Звучит, будто мы торгуемся. — Ну, что вы, конечно, нет. Это не торг, а условие, моё единственное условие, — ответил Цижэнь, не принимая и не опровергая его утверждение. — Мне это не нравится, но, допустим, я сразу согласен. Полагаю, вы не станете предлагать что-то неприемлемое? — Нет, но вы должны понять меня правильно и тоже выслушать до конца. — Я слушаю. — На Совете Старейшин мы говорили не только о назначении главы Цзинь, но и о наследниках кланов, а так же о подготовке нового поколения. В Гусу мы имеем, как минимум, троих претендентов, наследующих место Сичэня, клан Цзинь только обзавёлся молодым главой и может повременить с этим, что касается клана Не, Верховный заклинатель уведомил нас, что Нечистая Юдоль готовится к свадьбе и невеста выбрана давно, остаётся клан Цзян… Цзян Чэн изо всех сил постарался не закатывать глаза, но избежать саркастической ухмылки не смог. — Вы так сильно боитесь, что ещё один господин из клана Цзян собьёт с пути истинного и второго племянника? И готовы женить меня, лишь бы быть спокойным? Старейшина Лань поднялся на ноги, его взгляд сверкнул огоньками ярости, а губы затряслись от гнева. — Думайте, с кем разговариваете! От этого стало только смешнее. Ваньинь не хотел быть неучтивым, но в данной ситуации… — Теперь мне понятно, от кого глава Лань научился таким угрозам. — Имейте уважение, глава Цзян. Пусть я не имею никакого отношения к вашему клану, но я намного старше! — Вот да… слово в слово… — Цзян Чэн выставил руки в примирительном жесте, когда увидел, как Цижэнь открывает рот, чтобы вероятно отчитать его за дерзость, и сказал, — ладно, ладно, я понимаю… понимаю. Простите меня, я просто хочу пояснить, почему ваше предположение является ошибочным. Во-первых, одно лишь то, что вы можете так думать, оскорбляет меня, а во-вторых, мы с Цзеу-Цзюнем занимаем соответствующие посты и в отличие от Лань Ванцзи и Вэй Усяня связаны обязательствами, которые не в состоянии нарушить… — Я знаю, что у меня нет причин не доверять вам, — немного успокоился Цижень, — и всё же… — Понимаю, я прекрасно вас понимаю… хорошо, старейшины считают, что клану Цзян нужен наследник, а мне невеста? Если это их воля, пусть так и будет. Вы можете сами выбрать мне невесту к моему возвращению, чтобы быть уверенным, что я сдержу слово… Приму любую предложенную вами девушку, а взамен вы обещаете, что не тронете Лань Сичэня в Пристани Лотоса до полного выздоровления. Старейшина покачал головой. — Не думал, что вы согласитесь... — А я не мог предположить, что вы поддержите план Вэй Усяня и Лань Ванцзи… некоторые люди могут удивлять. — Это верно… — Лань Цижэнь задумался, — так значит, вы даёте слово? — Если и вы отвечаете тем же, то я согласен.***
За много ли от Благоуханного дворца ночь окутала старый заброшенный храм, вытесанный прямо в скале. Его стены поросли вьюном и виноградником, ставни разбились, а фасад наполовину осыпался, камнями забросав дорогу у входа. Внутри пахло сыростью, из дальней стены текла вода и создавала по центру подобие каменного островка; единственной дорожкой через воду, была тропинка к двери... лунный свет попадал сюда сквозь щели, серебристыми нитями осыпался на островок и касался тяжёлых железных цепей, окутанных духовной энергией. Цепи, плотно крепились к камням с одной стороны, а другой держали ноги и руки Призрачного Генерала. Энергия цепей ограничивала его силу настолько, что он едва мог шевелиться, однако, когда в храме послышался топот ног, и несколько человек в чёрных ханьфу с объёмными капюшонами, скрывающими лицо, появились у входа, вскинул голову. Один из этих людей юркнул по тропинке через воду, подошёл к пленнику и преклонил колено, складывая руки перед собой... он глубоко, почтительно поклонился. — Господин Вэнь.