Жутко громко и запредельно близко

Вэнь Цин скромно улыбнулась. — Вы удивлены? — Вообще-то, — Лань Хуань улыбнулся в ответ, — да. Мне уже давно не снились подобные сны, ведь это сон? — А вы хотите, чтобы это был сон? Он отрицательно покачал головой. — Полагаю, от моего желания это не зависит. — Отчего же? — она чуть приподняла полы ханфу и подошла ближе, встала рядом с ним и снова начала наблюдать за морем. — Вы просили Вэй Усяня призвать кого-нибудь… хотели задать вопросы… Дева Цзян сказала, вам нужна помощь, а я как раз та, кто помогает. — Вы лекарь, это естественно. Я только не понимаю одного… Почему вы, и что это за место? Оно мне незнакомо. — Ох, прошу прощения, я сразу должна была сказать, что не я пришла к вам, а вы ко мне… Я никогда не покидаю этого места, а море не любит чужаков. Они на некоторое время замолчали, лёгкий бриз играл волосами и тканью одежд, ласкал лица, яркое солнце отражалось в золотой и серебристой шпильках на их головах, а море тихо билось о берег, успокаивая все тревоги… — Дева Вэнь… — Сичэнь чуть сильнее сжал Лебин, собираясь задать слишком неуместный для него вопрос. — Вы любили его? — он справделиво полагал, что она поймёт и без уточнений, о ком идёт речь. Вэнь Цин неожиданно прерывисто вздохнула и нервно сжала красный платок, который только что достала из складок ханьфу. Взгляд её застыл в одной точке. — Мне… Почему вас это интересует? — Я хочу понять его мотивы, хочу окончательно убедиться в своей неправоте… Скажите, что было между вами, дева Вэнь? Она печально улыбнулась. — Ничего. В этом нет никакого секрета. Я верила ему и в него… и если хотите, не переставала верить никогда. До сих пор не перестала. Я знала, что дороги наши идут параллельно, а если пересекаются, то лишь в связи с какой-то ошибкой, неправильным течением времени. Мы не должны были быть вместе… Любовь, которой не суждено разгореться пламенем, существовала... не всякая любовь имеет счастливый финал, — Вэнь Цин моргнула, и одна капля её золотых слёз скатилась по щеке. — Да ведь вы явились не за этим. Не стоит ворошить прошлое, оно уже не имеет над нами власти. Вы желали ответов… о состоянии господина Цзян? — Да. — помедлив, ответил он. Вэнь Цин посмотрела на него долгим пристальным взглядом. — Ваша душа в смятении, вы боитесь, Цзеу-Цзюнь, боитесь снова совершить ошибку. Боитесь снова быть преданным, брошенным… Только нужно понять одно, что всё когда-то заканчивается. Абсолютно всё. И каждый из нас переживает это: страх, неуверенность, отчаяние и боль… Важно не то, как вы примете удары судьбы и какие действия совершите, чтобы такого не повторилось в будущем, важно встать и идти дальше несмотря ни на что. Важно открывать своё сердце заново каждый раз, ибо, однажды закрывшись от мира, вы можете оттолкнуть того, кто был даром судьбы, вашей родственной душой или тем, кто мог отдать за вас жизнь в любом бою… У главы Лань не нашлось на это ответа, ведь она чудесным образом сформировала все сказанные ему слова Вэй Усянем, братом, Цзян Чэном и Не Минцзюэ в единое целое, тем самым открывая, казалось бы, давно знакомую и в то же время такую неизвестную истину. Действительно, всё прекрасное и правильное в этом мире до смешного просто. Вэнь Цин уловила ход его мыслей, вздохнула и дала ответ, который он так ждал. — Там, где рождается день и является ночь, на пересечении луны и солнца, в месте, отмеченном представителями четырёх стихий, идите по следу змеи. — Что? Она улыбнулась и добавила. — Пурпурной змеи. Она укажет, что делать. Но помните, защитное поле нельзя разрушать до конца, а ваши помыслы и чувства должны быть чисты, чтобы принесённая жертва имела положительный эффект. — Жертва? — Сичэнь ухватился за единственную деталь, которую понял из всех её слов. — Дева Вэнь, могу ли я расценивать ваши слова, как то, что один из нас, так или иначе, оставит этот мир? Вэнь Цин неопределённо повела бровью и отвернулась от него, чтобы не показывать своих эмоций. — Лекари Вэнь не убивают, они спасают! Разве жертвовать нужно обязательно жизнью? Как насчёт вашей духовной энергии или ваших убеждений, вашего положения или возлюбленного, которого вы хотите спасти? — Так значит, смерть, как вариант, всё-таки, существует? Прежде чем ответить, она присела и набрала в ладонь горсть песка. — Где в моих словах вы услышали о смерти? — В последнем пункте. Потеря возлюбленного к этому не относится? — О, небо, а ничего больше вам не приходит в голову? — Я… нет, о чём вы? Вэнь Цин не ответила, она раскрыла ладонь, резко обернулась и дунула… Золотой песок порхнул ему в лицо, закрыл обзор, но, на удивление, совсем не потревожил глаз и не коснулся лица… ...Когда песок осыпался вниз, Лань Хуань тяжело вздохнул и открыл глаза. Занималась заря, дождь прекратился, а за окном громко и прерывисто щебетали птицы.

***

— Что там после четырёх стихий, повторите ещё раз, Цзеу-Цзюнь? — Вэй Ин шёл между главой Лань и его братом по тропинке, ведущей к Некрополю клана Не, задумчиво постукивая указательным пальцем по носу. Он был удивлён и ужасно заинтересован таким необычным видением, а потому пытался узнать как можно больше подробностей. — Пурпурная змея, — в десятый раз повторил Сичэнь и ускорил шаг. Ему и самому хотелось узнать, о чём говорила Вэнь Цин, но он не понимал её слов так же, как и остальные. За разговорами они достигли цели и вошли в огромный зал с куполом, сотканным из золотых нитей энергии. Купол заполнял собой почти всё пространство, оставляя лишь небольшое свободное место у стен, он искрил и переливался над таким же золотым защитным полем на полу. Только необычное в нём было не это. От каждого иероглифа, опоясывающего купол, к центру тянулись золотые нити, формирующие полупрозрачный кокон внутри… О присутствии там человека говорил лишь тёмный силуэт, видимый с определённой точки обзора. Лань Хуань с интересом обошёл по кругу, разглядывая символы птицы, дракона, змеи и рыбы — эти животные представляли собой все четыре стихии, но тогда… Он посмотрел на пол, в центр защитного поля, где, выбитые прямо в камне и едва заметные от яркого света, соединялись меж собой половинки солнца и луны, а после перевёл взгляд на стены, рисунки на которых недвусмысленно изображали полный солнечный цикл от заката до рассвета… — Хуайсан! — Что такое, Сичэнь-гэ? — Не Хуайсан был недалеко от него. — Смотри, — глава Лань пошёл по часовой стрелке. — У нас есть пересечение луны и солнца, здесь же рождается день и является ночь… и тут же место в кольце представителей четырёх стихий. А ещё… защитное поле, которое не должно быть разрушено. Глава Не посмотрел на указанные подтверждения, а затем перевёл испуганный взгляд на Сичэня. — Мы не можем касаться купола, Сичэнь-гэ… если кто-то разрушит поле, я не уверен, что Цзян-сюн... Они поравнялись с Ванцзи и Вэй Ином, те стояли в нескольких шагах от купола, почти у стены, и что-то тихо обсуждали… В этот момент всё и случилось. Цзыдянь, без всякой на то причины, оживился, сполз по руке Усяня и плюхнулся на пол, как самая настоящая… — Пурпурная змея… — ошарашенно прошептал Хуайсан, пятясь в сторону Второго Нефрита. Все взгляды устремились к змее, к этому маленькому фиолетовому существу, переливающемуся молниями… Змея доползла до ноги главы Лань, обогнула её по кругу и нырнула прямо под купол… там, в сантиметре от золотой грани замерла и... вернулась. Она подняла голову с однозначно вопросительным выражением. Сичэнь сделал шаг вперёд, проверяя догадки, но не коснулся купола, змея юркнула обратно и снова вернулась. Её намерения и призыв были совершенно очевидны. Он взял себя в руки, собрался и аккуратно поставил ногу на защитное поле… золотое свечение окутало его, но целостность заклинания не была нарушена. Все, кто с замиранием сердца следил за этим, выдохнули. Они наблюдали, как Лань Хуань сделал первый шаг, как пурпурная змейка скользнула следом по каменному полу, и как ленты золотистого кокона стали медленно раскручиваться, мягко опуская вниз своего невольного узника. Всё это происходило настолько синхронно, что когда Сичэнь дошёл до центра, Цзян Чэн оказался перед ним… заклинание отпустило его, но купол и защитное поле по-прежнему оставались на месте. Золотые ленты исчезли, и тело главы Цзян стало оседать на пол… Лань Хуань, едва справляясь с потрясением от происходящего, среагировал не сразу, но как только опомнился, поймал главу Цзян и, чтобы удержать равновесие, сел и уложил его на колени… Безвольное тело в его руках, такое тёплое, будто Ваньинь просто заснул здесь, заставили сердце трепетать от болезненной нежности, аромат его одежд и волос напомнил их последнюю встречу… Пурпурная змейка, которая на несколько долгих минут оставалась недвижимо на камне подле двоих мужчин, вдруг снова ожила и стремительно взвилась по ноге главы Лань, вопреки всеобщим ожиданиям, опутывая его собственную руку, а не руку хозяина. Непривычное чувство этого единения разительно отличалось от прикосновений к Лебин или игре на ней… Сичэнь прикрыл глаза и сжал Цзян Чэна в объятьях, испытывая почти физическую боль от первого прикосновения после долгих дней разлуки… Он больше не сомневался, он знал, что отдаст всё и даже больше, лишь бы А-Чэн был жив. Пусть им не суждено быть вместе, глава Цзян должен жить, писать ему свои язвительные письма, с важным видом сидеть на официальных мероприятиях, опекать Цзинь Лина и ругать своего шисюна… да что угодно, только жить. Жить! Он уткнулся ему в плечо и прошептал… — Прости меня, А-Чэн. Вернись ко мне. Пожалуйста. Вернись.