Жутко громко и запредельно близко

В этом году Совет Кланов снова состоялся в Пристани Лотоса. Цзян Чэн полностью посвятил себя подготовке и две луны не знал ни сна, ни отдыха и не принимал гостей, однако накануне, когда с особо важными делами было покончено, а детали целиком и полностью легли на плечи слуг, он, наконец, смог расслабиться и отдохнуть. Правда, отдых он планировал провести с мужем, поэтому, едва освободившись, привёл себя в порядок и отправился к гостевым павильонам. Лань Сичэнь прибыл в Юньмэн двое суток назад и терпеливо ждал, когда на него найдётся время — он не понаслышке знал, как тяжело быть главой, и никогда не возражал против этого. Цзян Чэн ворвался к нему без стука, застав его за тихой игрой на сяо, которую тот, к великому сожалению, сразу же и прекратил. — Наконец-то, — сказал Сичэнь, поднимаясь на ноги, — присядь, у тебя был трудный день. — Нет, — Цзян Чэн сложил руки за спиной, — я хотел пригласить тебя пройтись со мной в город. — Так поздно? Зачем? Завтра прибудут главы, и мы опять не сможем побыть вместе. — Ну, — помялся Ваньинь, — я же не предлагаю нам идти каждый своим путём, мы и пойдём вместе... Помнишь про праздник Небесного Лотоса? — Да. Как такое не помнить? А что… ах, он сегодня, ведь так? — лицо Лань Хуаня озарилось пониманием и светлой радостью от пришедших воспоминаний. Он загадочно улыбнулся, — А ведь, если подумать, в тот вечер я впервые почувствовал, что люблю тебя. Цзян Чэн не смог сдержать ответной улыбки. — Именно поэтому я приглашаю тебя пойти и посмотреть. Пойдём? — Конечно, если ты приглашаешь, А-Чэн. Они вышли во двор и прошли через ворота, чтобы вскоре оказаться на причале, среди простых людей, снующих туда-сюда. Везде горели огни, веселье, смех и гомон раскрашивали вечер в яркие краски. «Это же Цзэу-Цзюнь и глава Цзян», — послышалось в толпе, а в следующий миг из-за спины высокого мужчины вышел юноша. Он был статен и красив, с тёмным глубоким взглядом, к тому же почтителен и воспитан. Юноша поклонился главам. — Приветствую главу клана Цзян и главу клана Лань, — в его взгляде мелькнул лукавый огонёк, — Вы меня помните? Заклинатели переглянулись, а юноша, не дожидаясь ответа, преклонил колено и сказал, смотря прямо в глаза Лань Сичэня: — У вас такой красивый меч, можно его потрогать? — Ты же тот мальчик, я помню тебя, — Сичэнь невольно коснулся рукояти Шоюэ, вспоминая маленького мальчишку, так дерзко преградившего ему тогда путь. — Линг, глава клана Лань, и ваш преданный поклонник, — после этих слов он сразу повернулся к Цзян Чэну, справедливо полагая, что такие смелые высказывания рассердят его, и продолжил прежде, чем тот успел дать волю нахлынувшей на него ревности, — глава Цзян, я не смел и думать, что встречу вас здесь. Позволено ли мне будет просить вас о помощи и наставлении? Ваньинь закатил глаза и посмотрел в сторону, недовольно бормоча себе под нос: — Говори. — Моя мать больна, и я хотел бы, чтобы меня приняли в клан, как адепта и позволили учиться мастерству заклинателя. Я знаю, что адептам разрешено лечить своих близких у лекаря Пристани Лотоса, поэтому нижайше прошу вас помочь. Только он способен излечить болезнь. — Сколько тебе лет? — Цзян Чэн окинул его всё ещё недовольным, но уже более заинтересованным взором. В былые времена вероятнее всего он бы не согласился, но сейчас ему казалась такая помощь сущим пустяком, меньшим, что он мог сделать для обычных людей. — Четырнадцать, глава, — Линг стоял в полупоклоне, не смея поднять взгляд. Цзян Чэн тяжело вздохнул и махнул рукой. — Иди завтра к заместителю или к его сыну Ли и скажи, что я направил тебя, но учти, если за три года не разовьёшь золотое ядро, тебе придётся уйти. Линг так и вскрикнул от радости и чуть было не кинулся обнимать обоих. — Благодарю, глава Цзян. Моя преданность вам безгранична, и я сделаю всё, чтобы вы не стали жалеть о своём решении. — Иди, иди, — Цзян Чэн снова махнул рукой и отвернулся. Когда юноша покинул их, они ещё некоторое время стояли в молчании, а потом Сичэнь легко коснулся его локтя, наклонился и шепнул: — Я и не подозревал о вашем великодушии, глава Цзян. Вы вот так просто взяли и согласились? И всё? — это прозвучало с такой искренней насмешкой, как насмехаются только над поистине близкими людьми. Цзян Чэн бросил на мужа короткий взгляд, фыркнул и пошёл дальше, никак ему не ответив. Впрочем, по дороге к нужному месту его недовольство прошло. Они спустились к воде, к корзине с бутонами, которая стояла так же, как и в тот раз; две хрупкие девушки возле неё, посмеиваясь, подписывали свои фигурки. Главы прошли мимо, дождались, пока хохотушки уйдут достаточно далеко и вернулись. — Хочешь попробовать ещё раз? — спросил Цзян Чэн, — Теперь на том берегу точно нет моего сигнального огня. — Знаю, поэтому мой ответ «нет», — Сичэнь взял белый пион за короткий обрезанный стебелёк и сел у воды прямо под стойку с корзиной, прокручивая цветок в пальцах. От этого действия пион распространял по воздуху невероятный цветочный аромат. Цзян Чэн устроился рядом. Они долго молчали, устремив взгляды на гладкую поверхность воды, подрагивающую от тёплого ветра, прислушивались к отдалённым голосам, звукам, шорохам. Мир пел, и этим двоим казалось, что поёт он только и исключительно для них. — О, А-Чэн, — вдруг вспомнил Сичэнь, — я забыл сказать тебе, что… — остаток его фразы потонул в громком собачьем лае. Послышался шум, вскрики, чьи-то возмущённые возгласы и топот. Складывалось впечатление, что в их сторону несётся толпа, которая либо преследует собаку, либо убегает от неё. — Фея, стой! Стой, я сказал! Фу! — средь месива неразборчивых звуков отчётливо выделился голос Цзинь Лина. Лай и топот приблизились, кто-то промчался мимо стойки с цветами, в следующий момент под ней шмыгнула собака, и корзина с цветами опрокинулась, высыпая весь ворох оставшихся бутонов и лепестков на головы Сичэню и Ваньиню. Они вскочили на ноги, усыпанные лепестками, словно феи из цветущих садов. Цзян Чэн активировал Цзыдянь, использовав минимум духовной силы, взмахнул им и поймал кого-то за ногу. Он был уверен, что его целью стал племянник, о прибытии которого он до этого момента не имел ни малейшего понятия, но пойманным оказался другой человек — Цзыдянь опутал ногу второго нефрита клана Гусу Лань. Тот как раз пытался подняться и отряхнуть с себя дорожную пыль. — Ванцзи? — удивился Сичэнь и подал ему руку, помогая встать. Он, очевидно, едва сдерживал себя, чтобы не засмеяться, — Что происходит? Лань Чжань с каменным лицом перевёл взгляд с Сичэня на Цзян Чэна и обратно, оценивая их цветочное одеяние. — Мгм, — ответил он, но чётких пояснений дать не успел. Ему на помощь явился Ли, который незамедлительно поклонился, не скрывая своего удивления. — Что с вами случилось, глава? Почему вы все в... — он смолк под взглядом главы Цзян и сменил тему, — Прошу нас извинить. Собака главы Цзинь решила, что весело будет подкрасться к господину Вэю и гавкнуть, а потом преследовать его с довольным видом. — Какого гуля здесь делает Вэй Усянь? — наконец, очнулся от потрясения Цзян Чэн и посмотрел прямо на Ванцзи, — Вы же должны быть далеко на севере! — Мы прибыли сегодня, вместе с главой Цзинь. Сичэнь поджал губы, обращаясь к мужу. — Я не успел тебе сказать, прости. — Никакого покоя! — тихо возмутился Цзян Чэн и покачал головой, — Придётся помочь вам разобраться с этим. Он рассчитывал, что это минутное дело, но у них ушла почти половина ночи, чтобы догнать Цзинь Лина, а потом найти Вэй Усяня и Фею. Те оказались на дальней стороне причала, собака загнала бедного Усяня в воду и с довольным лаем патрулировала берег рядом с ним. Вэй Ин стоял по шейку в воде, не чувствуя холода, но испытывая жуткий страх, который, впрочем, исчез, когда появился Ванцзи. — Лань Чжань, — замахал он руками и буквально вцепился в него, едва тот вошёл за ним в воду. — Вот, надень это, — Лань Чжань вывел его на берег снял верхнее одеяние и накрыл, бережно переложив его мокрые волосы с плеч на спину. Фея смотрела на них, не смея подступиться, и виляла хвостом. — Забери собаку уже! — недовольно сказал Цзян Чэн, обращаясь к племяннику. — Устроили тут… — А-Чэн, всё в порядке, — Сичэнь взял его руку и приложил к губам, вынимая из его причёски несколько лепестков, которые за время поисков так и не выпали, и ещё стряхнул парочку со своего ханьфу. Ли искоса посмотрел на них. Здесь он был лишним, и всё же ему казалось, что несмотря на разногласия и странную ситуацию, они были счастливы, и это счастье передавалось всем вокруг, окутывало город, небо и звёзды, сливаясь с общей энергией мира. Находясь здесь, Ли вдруг понял, что счастье — это так просто, и каждый его момент важно ценить, как последний в жизни.