Iar

      Началась война, целью которой является подрыв моего сопротивления день за днем. Кажется, Наруто стал другим человеком. Он излучает ауру спокойствия и душевного равновесия, как будто все идет так, как он планировал.       Но он перестал быть добрым и ласковым по отношению ко мне. Его улыбки полны скрытого смысла. Слова обоюдоострые. Каждый спокойный жест подразумевает угрозу. Его присутствие вызывает у меня напряжение, теперь больше, чем раньше, он непредсказуем. Он вторгается в мое личное пространство, касается и ласкает меня. Он никогда не выходит за предел — возможно, гордость мешает ему нарушить свое обещание — но каждый раз, когда я отстраняюсь, он опасно улыбается. Как будто открыто угрожает.       Компромиссы, о которых мы договаривались, для мирного сосуществования, сейчас игнорируются. Когда мы в постели, он ищет меня, касается, сжимает. Входит в ванную, пока я умываюсь, демонстративно оглядывает мое обнаженное тело.       Пошло комментирует. Провоцирует.       Я хотел бы реагировать. Но не могу. Когда слуга приходит, чтобы предупредить, что обед или ужин готов, я подумываю не пойти. Но я этого не делаю, я всегда иду. Потому что напуган. Я боюсь разозлить его. Боюсь что он повторит то, что произошло в прошлый раз.       Я не хочу быть снисходительным, но ещё больше я не хочу провоцировать его.       Так что, я всегда иду в обеденный зал, где ем почти не дыша.       Мой страх забавляет Наруто, это очевидно. Должно быть, он чувствует себя, как кошка с мышкой. Я в его власти, не имея возможности защититься.       Это так унизительно, что я даже не могу злиться.       Больше всего меня беспокоит то, что я не могу игнорировать его слова, жесты, провокации. Медленно, день за днем, они прорывают мою защиту. Я чувствую себя загнанным в угол, все больше неспособным сопротивляться. Каждый раз, я так близок к поражению, что не знаю, что удерживает меня. Я благодарен, той частичке гордости, которая у меня осталась.       У меня есть только одно безопасное место, и это комната Венеры. Всякий раз, когда я там, Наруто не входит. Его нет, с его акульей улыбкой, нетерпеливым взглядом, завуалированных угроз. Есть только я и моя книга.       Я укрываюсь здесь каждый раз, когда есть шанс, надеясь, что по крайней мере этот последний компромисс будет соблюден.       Я был очень наивен веря в это.       Я понимаю это, когда он входит в маленькую комнату в элегантной одежде, которая подчеркивает его статную, красивую фигуру. Агрессивный запах немедленно проникает в воздух, заполняя комнату.       Сидя на круглом диване между подушками, я игнорирую его. Моя голова склонена над книгой. Но я потерял нить повествования, я больше не в состоянии следовать за словами. Даже если я его не вижу, я чувствую Наруто.       Он смело движется. Принц в своем замке. Своей рукой он касается пастельных стен, неоклассической мебели. Его лицо настолько невинно, что похоже на одного из купидонов, нарисованных на потолочной фреске.       На самом деле он дьявол.       Мне все труднее игнорировать его присутствие, особенно когда он садится на диван. Он смотрит на меня. Его взгляд ощутим больше, чем его руки.       — Итак, Саске, ты мастурбировал.       Подпрыгиваю когда он начинает говорить. Руки дрожат, и я совершаю ошибку, глядя на него. Наруто имеет насмешливое выражение лица и смотрит на меня с показным любопытством.       Не отвечаю.       — Ты мастурбировал, не так ли? — повторяет Наруто. — В противном случае, тебя бы не заботил приказ. Ты мастурбировал?       Я не понимаю, чего он добивается, и постоянные волны жара в животе еще больше запутывают меня. Я ненавижу его запах. Я ненавижу его, потому что он возбуждает меня так сильно.       Киваю.       Наруто кажется счастливым, даже более любопытным.       — И как ты это делал? — продолжает наклоняться вперед.       — Как и все мужчины, — фыркаю.       Наруто смеется и наклоняет голову.       — Ты касался себя только спереди? — не сдается, чувственный и слабый голос. — Или здесь тоже?       Я напрягаюсь, когда чувствую, как его пальцы касаются задней части моего бедра, пытаются дотянуться до моей задницы. Врезаю автоматически ногой по центру его торса, чтобы оттолкнуть. Наруто принимает удар, и хватает мою ногу. Он держит ее неподвижно, цепко.       — Ты касался себя сзади, — отвечает он сам себе, его глаза сверкают. Только во время течки, я хотел бы возразить. Но я не хочу дать ему это удовлетворение. Я молчу, наблюдая за ним с ненавистью, пока он ласкает мою голень. Кончики пальцев рисуют каракули на открытой коже.       — Давай, скажи мне, — умоляет меня. — Тебе нравилось? Ты часто это делал? О чем ты думал?       Он не обескуражен моим упрямым мутизмом. Его ласки заставляют меня вспыхнуть, но я не отворачиваюсь. Я хотел бы сбежать. Но я чувствую себя в тюрьме.       — Ну, о чем ты думал? — продолжает. — Могу поспорить, ты представлял большой член Альфы, что трахает тебя, не так ли? Ты представлял, что твои пальцы были тем членом, правда?       — Нет, — рычу я.       Он улыбается, довольный моей реакцией.       — Тебе не нужно лгать мне, Саске, — напоминает он. — Хочешь знать, о чем думаю я, когда мастурбирую?       — Я бы хотел, чтобы ты ушел.       — Я думаю о тебе, голом на нашей кровати, — игнорирует он меня. Своей рукой он опускается, чтобы схватить меня за лодыжку, затем медленно начинает проводить вверх и вниз, в однозначном жесте. — Я представляю, как ты широко расставляешь ноги, раскрывая то маленькое местечко, которое так отчаянно скрываешь… и ты весь мокрый, прямо как сейчас, не так ли? — поднимает брови.       Я стараюсь оставаться нейтральным. Не выражать никакой эмоции. Я положил открытую книгу на пах, чтобы скрыть бугорок возбуждения. Но я боюсь, что он уже понял по моему запаху, что его слова оказывают на меня эффект.       Я не могу выбросить сцену из головы.       — Тогда я переворачиваю тебя, — продолжает он, не переставая улыбаться, — и поднимаю твою задницу. Твою прекрасную, маленькую задницу. Шлепаю по ней. И ты нагло стонешь, как сука, которой и являешься… — он делает паузу, смотрит на меня, изучает мою реакцию. — Ты умоляешь меня вставить его, просишь, чтобы я трахнул тебя… и я делаю это. И когда я кончаю, я испускаюсь внутри тебя. Знаешь? — расширяет улыбку. — Мой член большой и длинный. Он может дойти до места, где твои пальцы не могут, наполнить должным образом.       Я дрожу незаметно. Закрываю глаза, не в силах отогнать этот образ и перестать думать об этом. Почему даже мой разум предает меня?       Наруто пользуется этим. Он хватает меня за рот рукой, сжимает мои щеки и заставляет губы открыться. Я пытаюсь сбежать, но хватка такая железная, что мне больно.       — На самом деле я не могу перестать думать об этом твоем ядовитом ротике, — вздыхает на мое лицо. — Кто знает, умеешь ли ты сосать и лизать также хорошо, как и говорить гадости.       Испепеляю его взглядом.       — Ты всегда так жесток со мной. Наруто уходи, оставь меня в покое, я не хочу тебя, я ненавижу тебя, я не твой… — перечисляет разочарованным видом. — Как бы я хотел заставить тебя заткнуться, воткнув свой член глубоко в твое горло. Я бы заставил тебя взять его всего. Какое чудесное зрелище — видеть, как ты задыхаешься от моего члена…       Сует свой указательный палец в мой рот. Я пытаюсь укусить его, но он держит мою челюсть неподвижной. Он давит на мой язык, мочит пальцы в моей слюне, касается внутренней части щек и внутренней части нижней губы. Этот простой жест, кажется, доставляет ему огромное удовольствие. Он смотрит на меня своими глазами, утонувшими в похоти.       — Ты такой горячий… — бормочет потерянно. — Как же я хочу…       Мой удар приходится по его лицу.       Я действую инстинктивно, движимый страхом. Мои костяшки рухнули на его скулу с такой силой, что я поранился.       Но это работает.       Наруто отпускает меня и отступает торсом назад. Я освобождаюсь, встаю с кровати и прокладываю между нами как можно больше расстояния.       Я понимаю, что сделал, и страх парализует меня.       Я ударил его.       Я перешел черту. Теперь он разозлится, как в прошлый раз. Теперь он действительно что-то сделает. Бросит меня на пол, изнасилует, и я не смогу его остановить, я не…       Но Наруто смеется. Он смеется от души. Он подносит руку к скуле, у него идет кровь. У меня так много сил?       Он смотрит на меня, его голубые глаза холодные, саркастичные. Он смотрит на мой пах, мое видимое возбуждение. Я с трудом дышу.       — Прими это, — выплевывает на пол — прими и сдайся, так устроено твое тело.       Я качаю головой, все кружится, не хватает воздуха.       Я выбегаю из комнаты и закрываю за собой дверь, но я не в состоянии сделать больше ни единого шага.       Сползаю на пол, спиной к стене.       Сжимаю ноги, эрекция, причиняет боль. Я кладу на нее руку и хочется плакать, потому что больше ничего не могу сделать, потому что мне просто нужно с этим мириться.       Слова Наруто крутятся в моей голове. Они застряли в ней. Я хотел бы их оторвать, стереть, но чем больше я пытаюсь этого сделать, тем больше они впечатляются и тем больше они становятся видимыми. И я представляю, то что он описал. Я представляю, как становлюсь на колени, чтобы сосать его член. Представляю как кончаю — наконец-то.       Сейчас он выйдет и возьмет меня, я думаю. И я хотел бы испугаться, вместо этого я почти надеюсь, молю.Прими и сдайся, так устроено твое тело       Я стискиваю зубы и заставляю себя встать. Нет, я не принимаю это, я никогда не приму это. Я не такой.       Я не знаю, куда идти. Со слезами на глазах покидаю виллу, направляясь к единственному месту, которое все еще может принять меня. Пляж пустой, море спокойное.       Я ныряю в поисках комфорта, облегчения. Но теперь даже ледяной воды недостаточно, чтобы отогнать вездесущие возбуждение.       Теперь ничего не поможет.

***

      Эта психологическая война истощает меня психически. Мне тяжело, сосредоточиться на чем-либо. Я не могу читать. Слова теряют смысл, мой разум угасает. Я думаю о Наруто. О всем, что он говорит мне. Я вспоминаю тот единственный поцелуй.       И мне хочется умереть.       Это больше не просто борьба с Наруто. Это война против меня. Против этого инстинкта, с которым я не могу справиться. Это гонка со временем, каждый день августа напоминает мне, что совсем скоро наступит сентябрь. А с сентябрем начнется течка. Тогда я больше не смогу сопротивляться. Тогда я превращусь в худшую версию себя.       Я стараюсь занять себя чем то. Но это все напрасно. Куда бы я ни шел, он всегда находит меня. От его уверенного отношения меня тошнит. Он знает, что я скоро сдамся, что стану его идеальным компаньоном Омегой, которого будут трахать, когда это необходимо.       Я действительно стану таким?       Наруто сказал, что хочет создать связь. Но он ничего не уточнял. Я знаю, что такое связь, но я не знаю, как она работает. Будет ли моя воля подавлена? Буду ли я принимать любой запрос от Альфы, не возражая?       Наруто сказал только, что связь усиливает все ощущения. На ферме, Беты, ограничились основными объяснениями.       Я понимаю, что не знаю достаточно. Поэтому начинаю искать информацию в библиотеке. Я не хочу, чтобы Наруто понял, что я уже смирился. Я даже не прошу Ируку помочь мне. Он не мой союзник, очевидно, что он так предан Наруто, что оправдает любой его поступок. Я не могу доверять ему.       Ищу и нахожу немало информации. Узнаю, что это очень редкое явление, что очень мало Альф и Омег решаются создать связь. Возможно, это также ошибка структуры общества, которая препятствует слишком глубоким контактам между двумя полами. Фактически, все зарегистрированные случаи говорят о благородных Альфах, которые купили детей Омег на фермах. Статьи также сообщают о случаях насильственного разрыва связи, возможно, вызванной смертью одного из двух партнеров. Боль, безумие, самоубийство. Эти слова, которые сопровождают статьи. Оставшийся в живых всегда будет носить шрам, который никогда не заживет, что заставит его страдать до безумия.       Связь редко разрывают, когда оба человека еще живы, но это не делает боль менее мучительной. Это как гнилая, зараженная открытая рана. То, что не может исцелиться. Вот почему большинство пытаются покончить жизнь самоубийством.       Узы, которые, если их разрушить, постепенно ведут сначала к безумию, а затем к смерти.       Но, несмотря на это, некоторые книги идеализируют эту связь. Те, у кого хватит смелости создать ее, получат беспрецедентное понимание от своего партнера, такой живой и сильный опыт, который может изменить даже мир вокруг них. Они говорят о силе любви, они приводят доказательства, основанные на химии того, как влияние этой связи делает людей более безмятежными и удовлетворенными, как оно может исцелять психические и физические заболевания. Они говорят о возвышенной форме любви.       Мне же, эта связь кажется цепью. Поэтому я сосредотачиваюсь на книгах что критикуют этот союз. Что подчеркивают риски. Риск погрязнуть в этих отношениях настолько глубоко, что забываешь обо всем остальном. Риск привязаться к человеку, который не отвечает взаимностью с той же силой, риск манипулирования и контроля. Говорят о том, как рискованно создать связь с течной Омегой.       Никогда не нужно верить обещаниям любви Омег во время их течки, говорит старая пословица. Омега во время течки готова сделать что угодно, с кем угодно. Безумие течки может вовлечь Альфу, заставить их совершить ошибку, заключив союз. Неискреннюю связь.       Со связью половой акт проще и интенсивнее.       Со связью создается больше эмоциональной гармонии.       Со связью можно воспринимать и делиться настроением с партнером.       Со связью теряется чувство одиночества.       Со связью в случае измены чувствуется физическая боль.       Я прекращаю читать, когда Наруто входит в библиотеку. Он не сразу приближается. Бродит скучно между полками, просматривает книги, читает названия. Я держу его под присмотром и в то же время скрываю свои изучения, беря роман.       В конце концов он достигает меня и садится на диван. Он расслабленно откидывается назад, руки открыты, а ноги скрещены. Он смотрит на меня мирно.       — Ты на самом деле много читаешь, — говорит он. Игнорирую его и делаю вид, что читаю роман. Но он забирает книгу у меня из рук без предупреждения.       — Что ты читаешь?       — Фэнтези — бормочу. Может быть, он уйдет, если я доставлю ему удовольствие, ответив на несколько вопросов.       Наруто смотрит на автора.       — Ах, обожаю его! — признается.       — Джирая Саннин — один из лучших писателей. Тебе нравится?       — Нет, — говорю, хотя и не читал. Но я не хочу, чтобы он думал, что у нас одинаковые вкусы.       — Читай внимательнее, — советует он мне. Он не возвращает книгу и бросает двусмысленный взгляд. — Ты и на ферме читал так много?       Хмурюсь, удивившись, что он назвал Учебный Центр своим вульгарным именем.       — Когда мог.       — Ах. Но… скажи мне… — он растягивает внушительную улыбку. — Вы играли на ферме?       Я смотрю на него еще больше смущенно.       — Время от времени, — отвечаю я.       — В какие игры вы играли?       Я пожимаю плечами.       — Ну, там были здания, карты, игрушечные солдатики и головоломки. Были также куклы и плюшевые игрушки, но они мне не нравились. А когда мы выходили в сад, то играли в прятки или флаг. Или…       Я резко останавливаюсь. С Наруто что-то не так: он жесткий, с широко открытыми глазами и… он плачет?       Это так неожиданно, что на мгновение я не могу понять, что это за следы на его щеках. Он смотрит на меня и плачет, с таким недоверчивым и пустым выражением, что сбивает меня с толку. Я не понимаю: что я сказал, чтобы заставить его так реагировать? И все же именно он задал мне этот вопрос. Это не имеет смысла.       Наруто встает с книгой у груди. Одним рукавом он вытирает глаз. Похож… на ребенка.       Он покидает библиотеку, ничего не сказав. Не глядя на меня, не переставая плакать в тишине.       Я не понимаю, что случилось.

***

      Вечером Ирука сообщает мне, что я не буду ужинать с Наруто.       — Хозяин плохо себя чувствует, — объясняет он в ответ моей просьбе о объяснениях.       Я не могу скрыть, что счастлив, или расстроен и смущен. Это из-за того, что случилось днем?       — Почему он не чувствует себя хорошо? — настаиваю.       — Он устал, — прерывает он.       Странно есть одному в этой большой комнате. На этом длинном столе накрыто только одно место. Наруто ел так годами, с тревожным присутствием официантов, прислоненных к стене.       Напрягаюсь. Мне его жалко? Несмотря на все то, что он со мной сделал, мне его жалко? Должно быть, это потому что я видел, как он плачет. Меня расстроило видеть его таким уязвимым, хрупким, как ребенок. Это был аспект, который Наруто еще не показывал мне.       И мне интересно, если это тоже подделка, как, например, когда он притворялся спокойным и понимающим. Или это просто очередная попытка манипуляции.       Но это было так внезапно. Выражение его лица внезапно изменилось. Это не могло быть запланировано, я бы почувствовал.       Я нашел его слабое место. Хоть и не понимаю какое.

***

      Победа коротка. Уже на следующий день Наруто возвращается в атаку.       Мы не спали вместе, должно быть, он переночевал где то еще. После долгого времени у меня наконец выдалась спокойная ночь. И утро продолжалось без его появления.       Но мое хорошее настроение исчезает, как только я вижу его во время обеда. Я надеялся, что мое счастье продлится еще немного, но удача не может длиться вечно.       На его лице нет ни следа плача, ни слабости. Он такой же, как и в другие дни, тот же хищник. Продолжает есть меня своими глазами, как будто я десерт, единственное блюдо, достойное внимания.       Обед проходит так утомительно, с его глазами, так жаждущими секса. Кажется, что каждый укус застревает в горле, и аппетит полностью проходит, когда он начинает говорить.       — Так что вы делали на фермах?       Я внимательно смотрю на свою тарелку, пытаюсь понять, в чем заключается угроза.       — Учились.       — Чему?       — Нашей культуре. Беты учили нас языку, математике и основным понятиям биологии и истории. И хорошим манерам, как вести себя в обществе.       — А потом?       Я не понимаю, что он хочет от меня услышать.       — Беты объясняли нам, что значит быть Омегой и какова наша роль в обществе. Мы тренировались два раза в неделю и… — я пытаюсь вспомнить, но на этом все. Поэтому, я останавливаюсь, не закончив фразу.       Наруто ждет в тишине, смотрит на меня и ждет, когда я добавлю больше. Пока не понимает, что я закончил.       — Ты знаешь, что такое Питомник? Хмурю лицо. Полагаю, он не имеет в виду теплицы, где выращиваются цветы, поэтому качаю головой.       — Это как фермы, но для взрослых. Для Омег старше тринадцати.       Я хотел бы сказать, что в тринадцать лет Омега еще не взрослый, но потом я думаю о скорости, с которой мы умираем. И я понимаю, что пропорционально он прав. Омега становятся взрослым после первой течки, обычно между двенадцатью и тринадцатью годами.       — Ты наверное не знаешь, Омеги из ферм — это дети, рожденные от родителей, не являющихся Омегами.       Я этого не знал, поэтому удивленно поднимаю взгляд.       — То есть?       Он делает нетерпеливую гримасу.       — Если Омега рождается от Беты или Альфы, ее помещают в Центр. Если Омега рождается в Гетто, она остается там со своей Омега-семьей.       Это означает, что мои родители не были Омегами. Я никогда не задумывался, кем были моя мама или папа, я всегда предполагал, что они были простыми Омегами. Вместо этого они могли быть Бетами или даже Альфами.       Но Наруто не заинтересован в этом и продолжает.       — Однако представь себе эту несправедливость: в гетто может находиться прекрасная Омега, и Альфа никогда не сможет ее найти. Цветы останутся спрятанными в навозе, вместо того, чтобы расцветать в садах.       Я начинаю понимать, что он хочет этим сказать, и от этого мурашки бегут по коже.       — Поэтому каждый год проводится перепись всех Омег, у которых была первая течка. Самые красивые Омеги, цветы… передаются в Питомники, чтобы позволить им расцвести.       Я не знаю, что хуже: не знать свою семью, быть сиротой; или знать, быть любимым, а потом быть оторванным от них.       Эта система отстой. Но Наруто говорит об этом, как будто это разумная вещь.       Это нормально: он же Альфа. Это разумно для него.       Вся наша эта система была создана для благосостояния Альф.       — Я думал, что Питомники и фермы работают одинаково, — продолжает он, — но, очевидно, это не так. Возможно, потому что на ферме вы все еще дети, и ваше настоящее образование откладывается Альфе, который купит вас.       Голубые глаза смотрят на меня как магнит, так неподвижно, что я не могу двигаться.       — Саске, — вяло зовет он меня, — ты знаешь, какова основная задача Омеги?       Мой язык приклеен к небу, мне трудно ответить.       — Служить Альфе.       — Сексуально служить Альфе, — поправляет он, затем улыбается. — Это то, чему учат в Питомниках. Хочешь знать как?       Я качаю головой. У меня мурашки по коже. Но Наруто это не волнует, и он продолжает.       — Я был там, я знаю их методы. Они тренируют тело Омеги, принимать Альфу. Они учат их желать только сексуального удовлетворения своего Альфы. И они делают это разными способами, но по сути они делятся на две части. Хочешь знать, какие?       — Нет.       Он улыбается.       — Конечно же, присутствует техническая часть. Они учат их, как двигаться, что делать, лизать пенисы и влагалища. Как быть чувственным. Но прежде всего терпеть. Они заставляют их находиться голыми в людных комнатах, или полных зеркал.       Инстинкт кричит, чтобы я закрыл уши руками.       — Но самая интересная часть — другая, — продолжает он. — Альфы любят, когда Омеге приятно, когда они наслаждаются процессом. Вот почему их учат находить приятными много вещей. — его глаза сияют, улыбка слегка усиливается. — Они учатся тому, как возбудиться от самых распространенных желаний Альфы, работники заставляют их привыкать к тому, что их постоянно будут трахать. Они применяют всевозможные стимуляторы для любой чувствительной части тела. Их делают чувствительными даже к малейшему прикосновению. Омеги сидят неподвижно в течение двенадцати часов на секс-машинах, которые никогда не останавливаются, заставляя их кончать несколько раз подряд, пару раз в день. Вот почему используется так много афродизиаков. — он тихо смеется и подмигивает мне.       — И пока они там, они смотрят… стимулирующие видео.       Мне плохо. Я думаю об этих бедных Омегах — Омегах, как и я, вырванных из своих семей, чтобы перенести настоящие сексуальные пытки и промывание мозгов. Их единственная ошибка — считаться красивыми.       — Но знаешь, самая интересная вещь питомниках — в другом, — продолжает Наруто, голос на октаву выше. Неуместная бодрость, которая делает его рассказ еще более ужасным.       — Они производят деликатес, который обожают многие Альфы. — смотрит на меня — Молоко Омеги.       Я не знаю почему, но я сразу представляю, что он имеет в виду. И именно поэтому я чувствую, ужасную боль в животе, как от удара.       — Они берут женщин-Омег и доят их, как коров, — смеется он. — пока они находятся на секс-машине, конечно же. А мужчинам доят половой член, собирают сперму. Они заставляют их кончать, пока не наберут литры. А потом продают молоко и сперму Альфам. Знаешь… у этого деликатеса божественный вкус.       Меня сейчас вырвет. Я чувствую себя плохо, настолько, что не чувствую ног. Борюсь, чтобы дышать. Это абсурдно, ужасно. Даже сказка ужасов не может описать что-то подобное. Но это реальность. Моя реальность.       Наруто изучает меня, его глаза снова холодные. И я наконец понимаю, почему он рассказывает мне все это.       — Наверное, я должен отправить тебя в Питомник, — считает он. Скрещивает пальцы под подбородком и режет меня взглядом. — Может быть, так, ты начнёшь быть более разумным. Неделя, и ты забудешь про свои капризы.       Расширяю глаза. Он не может говорить серьезно. Но он, кажется, действительно обдумывает это предложение. Я начинаю дрожать, он не может так меня шантажировать. Он не может. Не может.       — Они бы нашли способ, тебя укротить. В конце концов, ты был семь лет без того, кто бы обучил тебя должным образом, мы должны это исправить. Ты ничего не знаешь о том, как доставить удовольствие Альфе. Я был небрежен, что не подумал об этом раньше. Я представляю, как ты изменишься после одного раза в этих секс-машинах, с металлическим пенисом, засаженным в заднице. Вынужденный всегда оставаться голым. Я представляю, как тебя доят, как корову. Представляю, как пью твою с…       — НАРУТО!       Наруто вздрагивает и замирает. Ирука оторвался от стены, и прервал его.       — Наруто, этого достаточно, — повторяет он непреклонно и смотрит на меня.       Я чувствую себя отчужденным. Я знаю, у меня слезы на глазах, я дрожу так сильно, что мой стул двигается. Но в то же время я отдален от своего тела.       Я не могу перестать думать о тех омегах. О тех пытках. Я представляю себя среди них. Я представляю себя терпящим такую ​​жизнь. Я хотел бы перестать думать об этом. Но не могу. Мне хочется плакать. Меня тошнит. Я не могу дышать.       Я хочу исчезнуть.       Наруто смотрит на меня. Просто смотрит. Он больше не говорит. Затем сердитым жестом отодвигает тарелку. Недовольно встает и покидает комнату. Только эхо его ужасных слов остается в комнате.       И я могу снова дышать. Но я не двигаюсь. Я не двигаюсь, пока Ирука не подходит ко мне.       — Идемте, сэр.       Смотрю на него. У меня блестят глаза, я знаю. Я плохо себя чувствую.       — Он не может этого сделать, — бормочу я в панике. — Он не может этого сделать.       Он смотрит на меня грустно.       — Все будет хорошо.       Мне плохо. Хочется умереть. Вот почему я не протестую и позволяю вывести себя из зала. Я оставил половину еды нетронутой на тарелке. Мне все равно. Тошнота, настолько сильная, что не могу говорить.       Я позволяю отвести себя в спальню, не реагируя. С облегчением обнаруживаю, что в комнате никого нет.       — Отдыхайте, — советует мне Ирука. — Все будет хорошо, — повторяет. Чем больше он это говорит, тем больше я уверен, что он не прав. В аду дела не могут идти хорошо, они могут только ухудшаться.       Я ложусь на кровать и остаюсь там, беспомощный. Мои кошмары повторяют слова Наруто.

***

      Дверь спальни открыта. Шепчущие голоса выводят меня из сна, от ночных кошмаров, цепляющихся за меня своими когтями. Мои мышцы парализованы, холодные, они болят.       Как долго я спал? Я ошеломлен.       И все же запах агрессивного Альфы сразу же привлекает мое внимание, заставляет следить за шепотом в коридоре.       Это Наруто и Ирука.       — Ты должен его успокоить, — говорит дворецкий.       — Да неужели? Моё терпение не бесконечно…       — Но ты ведь не собираешься делать это всерьёз, не так ли?       Тишина. Это колебание заставляет мое сердце биться быстрее.       — Наруто?       Обескураженный вздох.       — Нет. Если я отправлю его в Питомник, то свихнусь, я не могу, — наконец признается он.       Я слышу облегченное дыхание Ируки. Запах Наруто стал менее агрессивным.       — Ты плохо себя вел. Как…       — Он? — заканивает саркастически Наруто.       — Ты должен извиниться перед Саске.       — Нет.       — Наруто, ты не такой.       И я снова чувствую гнев, неудержимую волну, которая всегда вспыхивает внезапно, как цунами.       — Нет, я такой! — рычит. — И я не собираюсь извиняться за это, они никогда не извинялись. Зачем мне это делать?       Ирука не отвечает. И я слышу, как закрывается дверь, и Наруто входит в комнату. Я остаюсь неподвижно в постели, стараюсь дышать ровно, глаза закрыты. Я не хочу, чтобы он понял, что я не сплю, что я слышал. Но мое сердце бьется в сумасшедшем ритме, я боюсь, что оно может предать меня.       Чувствую как прогибается матрас. Наруто сел на кровать. Я чувствую его дыхание, тело и запах. Он гладит мою спину. Трудно сохранять спокойствие, не вздрагивать при этом контакте.       — Саске… — шепчет, колеблется.       Я остаюсь неподвижным в своем ложном сне.       Наруто не заканчивает, но я чувствую, как он тихо всхлипывает.