***
Когда я снова просыпаюсь, мы все еще находимся в том же положении. Я более уравновешен, похоть больше не бьет по голове, не является насущной необходимостью. По крайней мере, до тех пор, пока я не чувствую, как его губы потирают заднюю часть моей шеи. — Ты проснулся? Киваю на вопрос Наруто, но остаюсь неподвижно в том же положении, в котором проснулся, с открытыми глазами. Комната находится в полумраке, жалюзи опущены. Помещение, должно быть, переполнено запахом пота и спермы, но я чувствую только всепоглощающий запах Наруто. Я чувствую, как Альфа сжимает меня крепче, нос щекочет мой затылок. Обнюхивает меня. Я задыхаюсь, когда чувствую, как его язык проходится по моей чувствительной коже. — Извини, — бормочет он. — Но твой запах такой приятный… ты так хорошо пахнешь… Вылизывание языком учащаются, а губы заменяются зубами. Его ласки снова разожгли огонь в моем теле. — Наруто… — Еще немного… — умоляет он, я чувствую, как он трется о мою шею. — Позволь мне остаться так еще немного… Что еще хуже, он начал двигать бедрами, небольшими толчками, тереться о мою задницу. Я чувствую, как его твердый член давит между моими ягодицами. Это, его запах и то, как он вдыхает мой аромат, возбудили меня. Я не хочу его прогонять. Я хочу, чтобы он вошел в меня, вставил так глубоко, чтобы я задохнулся, от изобилия ощущении. С трудом перемещаю руку назад, просовываю ее между нашими согнутыми телами. Слепо, с губами Наруто, угрожающими свести меня с ума, мне удается схватить его эрекцию. С усилием сгибаюсь и пытаюсь направить его член в мою щель. Наруто, наконец, понимает мои намерения, поэтому перекатывает меня на четвереньки под себя. Мне не особо нравится эта поза, но я все равно приподнимаю задницу, чтобы помочь ему войти. И снова ощущение, как его пенис входит, наполняет меня, заставляет меня задыхаться. Я выгибаю спину, желая почувствовать его глубже внутри себя. — Саске… — хрипло зовет он меня. Он кусает меня за шею, сжимает там, где уже отпечаталась связь. Удовольствие резко возрастает. Его толчки не быстрые, но глубокие. Он находит идеальный ракурс — попадает снова и снова по моей простате. Мне не удаётся сдержать стоны. Когда Наруто опускает руку, чтобы подрочить мне, из моих губ вырывается крик удовольствия. Я кончаю ему в руку почти сразу. И сразу после этого, я чувствую, как Наруто достигает оргазма находясь внутри меня — на этот раз он не вышел. Он падает мне на спину. Я чувствую его вес, но это приятно. Его кожа такая же горячая, как и моя. Мы стоим так, неподвижно, несколько минут. Наше дыхание постепенно нормализуется, тело Наруто остывает, но не мое. В какой-то момент я замечаю, что Альфа поднимается, и я, пользуюсь возможностью, поворачиваюсь на спину. Я смотрю на него, как будто впервые, как будто мы не виделись годами. У него тоже неопрятный вид, взлохмаченные волосы, пухлые красные губы и потерянный голубой взгляд. Как будто умом он находится в другом измерении. Теперь, когда мой разум стал более ясным, мне стало не по себе. Я вспоминаю, последний раз когда он прикасался ко мне перед течкой, последние несколько дней. Но мне удаётся подумать об этом как то лениво, как будто это уже не имеет значения. Течка, как будто, трахает мой мозг. Меня отвлекает Наруто, который опускается головой вниз, сворачивается калачиком на нижней части моего живота, прижимает нос к моей спящей плоти. Я чувствую, как он делает глубокий вдох. Интересно, какой аромат я испускаю? Если он наполовину такой же сильный, как и тот что испускает Наруто, я не должен удивляться его нежной реакции. Я боялся, что надавив на это чувствительное место, я снова возбужусь. Но это не так, я чувствую только приятное тепло, чувство умиротворения. Я, наверное, дошел до момента стазиса, течка, должно быть, немного утихла. Я знаю, что как только эффект этого последнего оргазма пройдет, мое тело будет болеть, ломить, протестовать против приложенных усилий. Я кончил слишком много раз за такое короткое время. Хотя, обычно, я ощущаю болевые судороги с приходом первой волной. А сейчас мои мышцы расслаблены, мягкие. Я не чувствую боли в животе или тошноты в горле. Глубоко вздыхаю. Будет лучше если я воспользуюсь этим моментом затишья, прежде чем начнется вторая волна и мой мозг снова не отключится. — Я чувствую себя грязным… Я говорю это шепотом, запыхавшись. Но Наруто меня слышит. Он поднимает голову и смотрит на меня. — Хочешь помыться? Киваю. Я хотел бы и поесть, но это потом, по одному делу за раз. Он целует меня в бедро и встает с постели. — Подожди секунду, — обещает он мне. Я смотрю, как он надевает длинное кимоно и завязывает пояс на талии, чтобы скрыть свою наготу. Он выходит из спальни, ничего не добавляя. Вздыхаю и опускаюсь на матрас. Я мог бы встать и пойти в ванную один, но не знаю, хватит ли у меня сил. Наруто держит слово, он действительно возвращается через секунду. Но прежде чем подойти ко мне, он входит в ванную комнату. Я слышу, как он открывает воду в ванне. — Еще несколько минут, и ванна наполнится, — говорит он, возвращаясь ко мне. В руках у него пачка влажных салфеток. Он садится на край кровати и начинает вытирать ими мое тело, вытирая первый слой пота и спермы. Салфетки такие свежие и приятные, что я вздыхаю. Наруто сосредоточен на этой задаче. Я наблюдаю за ним и понимаю, что передо мной новый Наруто, он снова изменился. От всех этих изменений в его поведении у меня кружится голова. В его взгляде нет ничего от спокойного и контролируемого Альфы первых дней, или манипулятивного и садистского последних. Наверное, это из-за моей течки, она, должно быть, пробудила его доминирующую природу, которая заботится о своей Омеге. Еще более вероятно, что связь усилила эту заботу. Не говоря уже о всей вине, которую он уже чувствовал. Мне нужно встать, чтобы пройти в ванную. Вместо этого Наруто легко поднимает меня на руки, неся в комнату сам. Мне не верится, что у него есть вся эта сила после всего того секса, который у нас был, он должен быть, по крайней мере, таким же истощенным, как и я. Альфы не могут обладать бесконечной выносливостью, будь то так, они были бы совершенны. Большая ванна была заполнена почти до краев. По пене, которая плавает на поверхности, я понимаю, что он уже добавил различные пены и ароматы. Но я не чувствую запахов. В этот момент для меня существует только всепоглощающий аромат Наруто. Он опускает меня в теплую воду — даже если она, вероятно, очень горячая, я этого не чувствую, мое тело и так горит. Наруто опускается в ванну сразу после меня. Ванна такая большая, что мы умещаемся с комфортом вдвоем. Я вижу, как он берет губку. — Я могу сделать это сам, — говорю. Наруто в шоке смотрит на меня, затем прикусывает губу. — Позволь мне, пожалуйста, — просит он. — Я не твоя кукла, — стараюсь не поддаваться. Я чувствую себя во власти момента, течки. Я хочу вернуть себе сопротивление, свою автономию, гордость. Все это начинает меня пугать. Я не хочу быть с ним слишком уступчивым, он все еще человек, которого я ненавижу. — Пожалуйста. Я качаю головой. Он вздыхает, но протягивает мне губку. Беру, не глядя, и отодвигаюсь как можно дальше. Я начинаю вытирать ею кожу, чтобы избавиться от грязи. Но я чувствую, что эта грязь не может быть вымыта, она будет сопровождать меня всю неделю. Пока не закончится течка. Я ненавижу свое тело. Я ненавижу все это. Я не в состоянии игнорировать взгляд Наруто, поэтому поворачиваюсь к нему спиной. Даже так, его взгляд прожигает мою кожу. — Ты все еще сердишься на меня? Сжимаю губку. Это было последним, что я ожидал услышать. — Да, — говорю просто, больше ничего добавлять и не надо. Вода движется, он наверное вздрогнул на месте. — Но … — Это из-за течки, — сухо перебиваю я. В конце концов, он просто чувствует потребность позаботиться обо мне, а я чувствую потребность быть оттраханым. На его месте может быть кто угодно, мне все равно. (Укол боли исходящий от метки напоминает мне, что это не совсем так) Наруто больше не отвечает, и мы молчим. Я стискиваю зубы, пытаясь подавить желание обернуться. Я не знаю, каково выражение его лица, но боюсь, что оно сломает мою решимость. Именно он уступает первым. Он тянется к моим бедрам и прижимает меня к своей груди. Вода колеблется до тех пор, пока не выливается через край в этом резком движении. — Прости… Прости меня… — умоляет он. Я не могу двигаться. Я чувствую, как его лоб прижимается к моей шее. Мой дискомфорт нарастает. Часть меня знает, что ему действительно жаль. Она знает это, как будто это мои чувства. И я также знаю, что он готов на все, чтобы исправить ситуацию которую сам и создал. Простить его прямо сейчас было бы слишком легко. Вот почему я не хочу этого делать. Это течка. Это не я. Это гормоны. Не я. Если я его сейчас прощу, то в конце недели я пожалею об этом. Простить его означает принять все то, что он со мной сделал. И ничто не гарантирует мне, что он больше этого не сделает, что такое не повторится. В конце концов, он тоже находится под воздействием течки. Его доброта так же ложна, как и моя потребность простить его. Боже, это как наркотик. Теперь мне стало понятнее, почему нас, Омег, закрывают в геттах. — Прости, прости меня… — повторяет он. И я возбуждаюсь. В очередной раз. Из-за течки мне труднее дышать, нежели обычно. Мне достаточно почувствовать силуэт его тела напротив своего, чтобы возбудиться. — Наруто, я не могу так мыться, — говорю я. Я хотел бы, чтобы тон моего голоса был жестче, но мне это не удается. Я чувствую, как он вздрагивает, на мгновение увеличивает давление объятия. Но потом отпускает. — Прости… — тихо шепчет он. В гневе сжимаю губку. И я совершаю ошибку, оборачиваясь. — Ты умеешь делать еще что-то, кроме как извиняться? Я не должен был оборачиваться, из-за этого мне удаётся увидеть выражение его лица. Мертвые глаза. Они напоминают мне картину, которую я видел недавно. Несмотря на то, что лицо приобрело взрослые черты лица, мне кажется, будто передо мной все тот же ребенок. Но, в отличие от того, что я думал, я не чувствую необходимости его утешать. Мой гнев только усиливается. — О, да, — говорю, не в силах сдерживаться, — тебе очень хорошо удается быть монстром. Голубые глаза расширяются и опускаются к волнистой поверхности воды. Я вижу, как он приоткрывает губы, двигая ими, пытаясь составить слово. — Почему я должен тебя простить? — выпиливаю агрессивно. — Почему я должен это делать, и почему ты должен просить меня об этом? Почему ты извиняешься? Его взгляд, кажется, кричит мне ответ. Да, мне жаль, мне очень жаль. Я слышу, скрежет своих зубов. — Нет, мне этого мало. Тебе жаль, но ты все равно это сделал. Ты меня… ты меня… — я не могу даже подобрать слов.— Я не могу простить ничего, из того что ты со мной сделал! Я был твоей секс-игрушкой, ты уничтожил мое достоинство для… для чего? Чтобы повеселиться? — закусываю губу, хочется на него плюнуть. — Меня тошнит от того что я должен заниматься с тобой сексом. Если бы не эта хреновая ситуация, не эта течка… Я не хочу, чтобы ты меня трогал! Я даже не хочу тебя видеть! Это течка заставляет меня хотеть этого, это дерьмо… только потому, что ты Альфа… это несправедливо… Мой голос становится жалобным. Я перебиваю себя, прежде чем это может произойти. Блядство Момент ясности, данное мне течкой, заставляет меня более ясно видеть то, что произошло сегодня. Я не мог этого сделать, не мог так себя вести, так себя унижать. Я позволил ему это… даже не сопротивляясь… я позволил ему трахать меня снова и снова, снова и снова… Я чувствую себя стариком, у которого пропало желание оскорблять его, злиться. Я отступаю и подтягиваю колени к груди. Я хочу утонуть в этой огромной ванне. Почему человек, которого я ненавижу, должен так прикасаться ко мне? Почему мое тело отдается ему, желает его? Почему оно должно отдаваться кому-то? — Почему я должен быть таким? — бормочу громко. Я чувствую, как Наруто напрягается, затаив дыхание. Он не перестает смотреть на меня, но мне все равно. — Саске… — Заткнись, — отвечаю, усиливая хватку на коленях. — Оставь меня в покое. Делает так, как я говорю. Он не продолжает то, что говорил, молчит. Затем я чувствую колебание воды, вызванное резкими движениями. Я поднимаю взгляд и замечаю, что Наруто вылез из ванны. Он поворачивается ко мне спиной, берет свой халат и надевает его. Вода течет с его волос, с тела. Но он все равно не вытирается. Направляется к выходу из ванной. Однако, оказавшись у двери, он останавливается. Я чувствую, как он колеблется. — Саске, — повторяет он. Но на этот раз я узнаю тон. Я осознаю преобладающий зов, к которому склоняется все мое естество. Мой разум ждет приказа, готовый его выполнить. Но он колеблется, пока: — Саске, я позволяю тебе мастурбировать. Он выходит из ванной прежде, чем мне удается понять смысл его слов.***
Я смотрю в потолок комнаты со спазмами, которые разрывают мой живот. В конце концов, спазмы начались, хоть и с опозданием. Я вытираю руку, испачканную спермой, о простыни. Мой лоб покрыт каплями пота. Грудь, наполняется и опорожняется под давлением легких. Моя кровь в смятении, пытается доставить как можно больше кислорода к каждому уголку моего тела. Я прочищаю горло и пытаюсь встать. Тело вроде успокоилось, желание утихло. Но спазмы в животе заставляют меня понять, что я довел себя до предела. Я кладу руку на живот и нежно массирую. Поскольку спазмов в начале не было, я надеялся, что эта течка будет другой, не такой как предыдущие. Я ошибался. Нащупываю выключатель, чтобы включить свет. Пока меня охватывала сотая волна возбуждения, наступил вечер. Время ужина давно прошло. Я не видел Наруто несколько часов. Когда я вышел из ванной, его уже не было в спальне. На его месте я нашел свой обед. Я съел его так быстро, как будто не ел несколько месяцев, и, несмотря на обилие, даже сейчас чувствую голод. Я не должен удивляться, учитывая все потребленные калории. Я закрываю глаза, пытаюсь не обращать внимания на боль. К судорогам, добавилась еще тошнота и жжение. Почему, помимо того, что это состояние такое унизительное, оно должно причинять такую мучительную боль? Я делаю глубокий вдох и неизбежно вдыхаю запах Наруто. Я не хотел этого делать, но он действительно успокаивает. Я рад что его здесь нет, что могу побыть один. Даже если его не было в момент последней волны, я все равно справился. Помогло то, что он снял запрет на онанизм. В конце концов, этим методом я справлялся с течкой с двенадцати лет, с момента ее начала. Мне более привычно преодолевать волны возбуждения мастурбацией, чем сексом. Мне не нужен Альфа, чтобы справиться с течкой. К моему сожалению, я должен признать, что скучал по мастурбации. Удовлетворять самостоятельно свои потребности дало мне ощущение, что я все еще могу контролировать себя. В целом я рад, что он отменил приказ. Может, это просто попытка заставить меня доверять ему, подкупить. Он определенно сделал это, чтобы получить мое прощение. Наверное, он думает что этого достаточно — ничего, никогда не будет достаточно — но я ценю его поступок. Это позволяет мне справляться с течкой самостоятельно. Он мне больше не нужен для удовлетворения потребностей моего тела. Сканирую широкий матрас в поисках шорт, которые я поспешно снял, когда началась новая волна течки. Нахожу их, и в тот же момент слышу как кто-то стучит в дверь. Прочищаю горло. — Входите. Я не удивлен, увидев Ируку с моим ужином в руках. В конце концов, он является посредником, который появляется каждый раз, когда мы с Наруто достигаем предела. Мой желудок урчит, когда я вижу тележку с едой. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает меня. Я пожимаю плечами. Я просто не знаю, что чувствую, что ответить. Я безусловно расстроен агрессивностью своих гормонов. Ирука подходит к кровати и кладет руку мне на лоб. Глазами он исследует мое лицо и тело. С серьезным выражением лица он садится на свое обычное кресло, затем достает конверт и досье. Я внимательно слежу за ним. Мои феромоны могут влиять и на Бет. Я помню ученых на Ферме, которым было сложно контролировать себя в моём присутствие. В конце концов, не с проста же меня запирали в одиночной камере. Но Ирука, кажется, хорошо с этим справляется. Как будто он разговаривает со мной в обычный день. — Это первый раз, когда течка начинается раньше, верно? Я напрягаюсь при этом вопросе и киваю. Я замечаю, что на папке в его руке логотип Фермы. Должно быть, это одна из папок о которой рассказывал Наруто. — Разве ты не почувствовал никаких симптомов, признаков ее начала? Я качаю головой. — У меня никогда не было симптомов перед течкой. Я чувствую ее в тот же момент когда она начинается. — А когда ты проснулся сегодня утром? — Я был усталым, разгоряченным. Но я даже и подумать не мог что это из-за течки, — объясняю я. — Я тоже, — со вздохом признает Ирука. — Но мы должны были это сделать. Весь последний месяц ты контактировал с Альфой и его феромонами, для твоего тела это было очень напряженно. Я был наивен, даже не представил что такое может произойти. Я ничего не отвечаю. Я полностью согласен с его утверждением. На мое хмурое молчание он отвечает ободряющей улыбкой. — Пять дней — не проблема, для некоторых Омег это нормально. Может быть, но у меня она всегда начиналась вовремя. Всегда. — В любом случае, можешь ли ты мне сказать, сколько волн у тебя было и их интенсивность? Его профессиональный тон доставляет мне дискомфорт. Этот диалог похож на посещение врача. А я больной. Я пытаюсь их мысленно сосчитать, но все слишком запутанно. Особенно по утрам, я не знаю, как их отличить, потому что я все время спал, а просыпался только для соития. Я не знаю, была ли это одна большая и длинная волна. Или много коротких. — Определенно больше четырех, — наконец бормочу я. Он кивает и его взгляд скользит по графику. — А интенсивность? Сильнее или как обычно? Я стискиваю зубы. — Сильнее. Гораздо сильнее. Ирука не выглядит удивленным, продолжает: — Как бы ты их оценил по шкале от одного до пяти? Я воздерживаюсь от агрессивных ответов. Я понимаю, что Ирука делает все это, чтобы помочь мне. Даже если это унизительно. — Пять, — нерешительно отвечаю. Еще никогда они не были такими интенсивными, как сегодня. Думаю, это в основном вина присутствия Альфы. Обычно мне удавалось сохранять каплю ясности. Сегодня были времена, когда мой мозг полностью отключался. Однако даже эта новость, похоже, не удивляет Бету. — Что-то болит? Судороги, тошнота, головная боль… — Судороги и тошнота. Еще жжется… там, — краснею. Этот ответ, кажется, застал Ируку врасплох. — Сильные судороги? Я киваю, и он выглядит все более и более сбитым с толку. — Когда они начались? — Недавно, не прошло и двадцати минут. Сегодня утром и днем у меня их не было. — У тебя только что была волна? Киваю. — И ты позаботился обо всем сам? — расследует. Наруто, должно быть сказал ему, что он отозвал приказ о мастурбации. Я киваю, не глядя на него. Мне неловко, от того, что Ирука видит меня в таком сексуальном аспекте. Когда я кивнул, его карие глаза озарились пониманием. Но он больше ничего не спрашивает, он отвлекается от меня, чтобы вытащить конверт из своей сумки. Достает три пачки таблеток. Показывает мне первую и протягивает со стаканом воды. — От физической боли, — объясняет он. — Я не думал, что она тебе понадобится, но взял на всякий случай. Я глотаю ее с облегчением, также рад, от того, что появилась возможность сделать глоток воды. — Она подействует через несколько минут, потерпи. Он берет вторую таблетку. Она круглая и маленькая. — Это противозачаточное. На мгновение я остаюсь неподвижным. Смотрю на таблетку, и чувствую, как у меня перехватывает дыхание. — Наруто сказал мне, что он кончил в тебя несколько раз. — говорит мне Ирука. — В любом случае лучше перестраховаться. Будет лучше, если с этого момента вы будете пользоваться презервативами. Я забываю сказать ему, что больше для этого не будет возможности, так как я его выгнал, только потому, что теперь выбор, который делал Альфа, мне ясен. Несмотря на безумие момента, ему удалось оставаться достаточно ясным, чтобы подумать об этом: мужчина Омега фертилен во время течки и может забеременеть во время полового акта с другим мужчиной. Сглатываю. Это перспектива, от которой у меня перехватывает дыхание. Я никогда не вынесу такого. Я беру таблетку и почти подавляюсь, пытаясь ее проглотить. — Эта таблетка взбудоражит твои гормоны, завтра ты наверняка это почувствуешь. Особенно из-за течки следствия могут быть сильнее и навязчивее, — предупреждает меня Ирука. Я предпочитаю этот риск, чем вынашивать ребенка Наруто в утробе. Но эта мысль напоминает мне о то, чего я раньше не замечал. Не только сегодня во время течки, но и в предыдущие дни когда Наруто трахал меня. Особенность, которая должна быть типичной для Альф, но которую я не рассмотрел у Наруто. Возможно именно потому, что ее не было. — У Наруто нет узла, — говорю я. — Нет, — подтверждает Ирука, ничего не добавляя. Я жду, когда он объяснит подробнее. Поскольку самцы Омеги в период течки фертильны, у Альф есть биологическая особенность, способствующая оплодотворению. Эта особенность и есть узел. То есть набухание основания их члена непосредственно перед оргазмом, таким способом их половой орган застревает внутри Омеги на время, необходимое для того, чтобы излить сперму, тем самым не позволяя ей вытечь, этот фактор увеличивает вероятность беременности. У Наруто нет этой особенности. Я никогда не чувствовал его узел, он всегда мог выскользнуть из меня, как только заканчивался половой акт. Хотелось бы узнать побольше. Ирука сказал, что Наруто не похож на других Альф. Из-за этого? Однако при моем заинтересованном взгляде Бета поджимает губы. — Мужчины не все одинаковы. По тону я понимаю, что должен удовлетвориться этим загадочным объяснением. Я смотрю любопытно на третью таблетку. Она имеет классическую цилиндрическую форму с концами двух разных цветов: белого и красного. Ирука берет ее между большим и указательным пальцами. — Это подавитель. Понятия не имею, что это такое. Поэтому хмурю взгляд. — Ты никогда не употреблял ее в Образовательном центре? Я качаю головой, и он вздыхает, как будто что-то вспоминает. — Я должен был это представить, они очень дорогие. — он качает головой, затем снова смотрит на меня. — Это таблетки, которые могут уменьшить воздействие течки, как с точки зрения запаха, так и возбуждения. Мой взгляд загорается интересом. Существует что-то подобное? — Что ты имеешь ввиду? — Этот препарат может уменьшить твой запах до более нормального уровня, чтобы не возбуждать окружающих, и уменьшить агрессивность волн. Чтобы тебе было легче их перенести. — Такое реально возможно? Он кивает. — В основном его используют в гетто, чтобы течка не мешала работе. Омегам не всегда выдают разрешения на то, чтобы оставаться дома в этот период, и это может причинять настоящие неудобства. Я представляю, о том, как это, работать в таких условиях. Или в любых других обстоятельствах, когда тебя окружают люди, которых могут затронуть твои феромоны. Меня тошнит от самой идеи. — Почему ты не дал мне их раньше? — спрашиваю я в шоке. Если эта таблетка действительно обладает такими чудесными способностями, она бы была очень полезна сегодня утром. Я бы не подставился под Наруто, я бы не унизил себя таким образом. — Потому что это очень опасные лекарства, — серьезно отвечает он. Слишком серьезно. — Они могут вызвать гормональный дисбаланс, а если принимать их слишком часто, они приводят к зависимости. Не говоря уже о том, что организм учится более агрессивно адаптироваться и реагировать. Если ты будешь принимать их более одного раза в день во время течки, они могут нанести физический вред, и следующая течка будет намного более болезненной. Много Омег умерло от подавителей. Это предупреждение меня не пугает. — Если они такие опасные, почему ты позволяешь мне их выпить? — Потому что, если принимать их осторожно, они могут стать союзником. Ты можешь выпить одну сегодня вечером, одну завтра вечером и одну послезавтра, в те дни, когда течка достигнет своего пика. И я все равно приготовил не слишком сильную дозу. — Почему только вечером? — Чтобы вы с Наруто могли спать спокойно, не отвлекаясь на внезапные волны возбуждения. Ты потратил много энергии в течении дня, по крайней мере, я бы хотел, чтобы вы провели ночь спокойно, отдохнули. Сжимаю руками простыни. — Мы не будем ночевать вместе. Я не буду спать с Наруто. Ирука не отвечает сразу, застигнутый врасплох. Очевидно, что он не имеет ни малейшего представления, как бороться с моей решимостью. Отвожу взгляд и смотрю в окно. — Саске, у тебя течка. Ты не можешь справится с ней в одиночку, — бросает он. Мне удалось сломать его пресловутое терпение? — Я всегда справлялся с ней один. — И это всегда причиняло тебе боль, — быстро отвечает он. — Ты не должен справиться с ней в одиночку, сейчас, когда у вас есть связь, когда ты можешь избежать эти страдания. — Мне не нужен Альфа. Я могу постоять за себя. Я не хочу Наруто, как я могу после того, что он со мной сделал? — рявкаю. Я чувствую, как гнев обжигает мое горло. — Наруто… — Сожалеет, я знаю, — перебиваю его. — Это ничего не меняет. И в любом случае я могу позаботиться об этом сам, его присутствие не обязательно. Он молча смотрит на меня несколько минут, его глаза потемнели. На секунду мне кажется, что я выиграл, но потом он снова начинает говорить. — Ты сказал, что после этой последней волны у тебя начались спазмы боли. До этого их не было. Меня озадачивает такая смена темы. В замешательстве киваю. — В чем разница между этой последней волной и другими? Я сжимаю губы и понимаю, что он хочет этим сказать. Я начал чувствовать спазмы, когда остался один. Когда Наруто не было рядом. — Это просто случайность… Ирука снисходительно улыбается. — Нет. Я следил за многими Омегами в период их течек, как в больнице, так и в особняке Учиха. Не говоря уже обо всех исследованиях, подтверждающих это. — он делает паузу и смотрит вверх. Кажется, он ищет подходящие слова. — Боли от течки психосоматические. Я приподнимаю бровь, предлагая лучше объяснить. — Психосоматические боли — это физические недуги, которые часто могут привести к серьезным повреждениям на органическом уровне, но их причина прежде всего заключается в эмоциональных факторах. В этом случае организм Омеги во время течки должен выдержать очень сильный стресс, который нельзя недооценивать. Негативные чувства, которые одиночество вызывает в этот деликатный момент, такие как страх и чувство покинутости, могут держать вегетативную нервную систему в состоянии сильного возбуждения и, следовательно, тело в состоянии постоянного стресса. Часто дольше, чем может выдержать организм. Это вызывает повреждение более слабых органов. По этой причине во время течки часто возникают боли в животе, тошнота, головная и физическая боль. Это не из-за физических нагрузок твоего тела, это было бы абсурдно. Тело Омеги с физической точки зрения создано для того, чтобы выдерживать этот стресс, оно готовится к этому моменту, это естественно. Боль возникает из-за бессознательных эмоций, которые подталкивают Омег искать того, кто смог бы о них позаботься. Я не комментирую, слишком удивленный этим точным объяснением. Все это кажется мне абсурдным. Ирука замечает мой скептицизм, поэтому берет досье с моей информацией. — Судя по заметкам врачей, наблюдавших за тобой, во время течки ты часто страдал от головной боли и спастических колитов. — Колит…? — Раздражение толстой кишки, — объясняет он, не меняя выражения.— Это причина твоих спазмов, тошноты и жгучей боли в анусе. Я краснею и не могу ответить. Пытаюсь открыть рот, но меня останавливает смущение. — И какое это имеет отношение к Наруто? — спрашиваю я в конце, делая вид, что не понял, что он имел ввиду. — Физические симптомы вызваны эмоциональными симптомами. Когда эмоции утихают, а негативные чувства рассеиваются, боль исчезает. Для этого тебе нужен кто-то, кто будет бороться с течкой рядом с тобой, кто-то, кто позаботится и исполнит твои желания. Это что-то бессознательное, — добавляет он, видя, что я готов возразить, — и связано с инстинктом. Связь с Наруто заставляет тебя инстинктивно признать его тем, кому можно доверять, даже если на сознательном уровне ты этого не хочешь. — он делает паузу, внимательно наблюдая за мной. — Разве ты не заметил, что метка зажила? Что процесс Связи закончился? Перемещаю руку на шею. Чувствую консистенцию кончиками пальцев. Он прав, это больше не болезненная открытая рана. — Должно быть, был момент во время секса, когда вы признали друг друга, закрепив тем самым связь, — говорит Ирука. — Теперь вы официально пара. Это утверждение имеет послевкусие смертного приговора. Я без сил падаю на кровать. — Значит, я должен позволить ему трахнуть меня, чтобы не чувствовать всю эту боль? Честно говоря, я предпочитаю чтобы мне было больно. Боль я могу вынести. Унижение от того, что со мной этот человек — нет. — Позаботиться о тебе, — поправляет Ирука. — Пока он это делал, ты не болел. Но в первую же волну без него тебе сразу стало плохо. Потому что ты был один. Я фыркаю. Я бы хотел, чтобы это было неправдой, ложью. Но в любом случае это ничего не меняет. Не для меня. Я уже принял решение. — Предпочитаю терпеть спазмы, — говорю я бесцветным тоном. Это не тот ответ, который он ожидал. Морщины на лице подчеркнуты, а глаза смиренны. По крайней мере, я знаю, что он не будет пытаться меня переубедить. — Здесь твой ужин. Тебе лучше не выходить из комнаты на этой неделе, я буду приносить тебе еду, — говорит он, профессиональным тоном. — Я принесу тебе книги и все, что ты захочешь, чтобы тебе не было скучно. Я вижу, как он встает и забирает свои вещи. Нервничаю. — А подавитель? Я вижу, как он кладет таблетку обратно в пакет с лекарствами. — Поскольку вы не будете спать вместе то ты сможешь справиться с последствиями сам. — Но… — Если можно избежать приема подавителей, будет лучше. Я уже объяснил, что у них есть побочные эффекты, если их принимать без надобности. Сжимаю челюсть. Теперь Ирука тоже меня шантажирует. Но я так легко не сдамся. Я справляюсь с двенадцати лет без помощи Альфы и подавителей. Мне это не нужно. Я могу постоять за себя, в отличие от того, что думает Бета. Я смотрю, как он осторожно подходит к двери. Но перед тем как выйти, он, кажется, хочет сделать мне последнее предупреждение. — Саске, теперь у тебя есть пара, связь. Даже если ты этого не хотел, она есть. Ты не можешь это изменить. Вещи не могут оставаться прежними. Даже течка. Рычу в ответ. Я вынужден изменить свое мнение, как только на улице ночь становится гуще. Вместе с обедом Ирука принес книги, но новая волна не позволяет мне вникнуть в смысл написанного. Чтобы не пачкать и без того слишком грязные простыни, тащусь в ванную. Снимаю брюки и сажусь на пол. Волна началась несколько мину назад, но мой член уже весь опухший и красный, как будто я был возбужден в течении нескольких часов. Раскрываю головку, которая уже блестит. Я чувствую, как между ягодицами повышается влажность, естественная смазка скользит по бедрам. Как тело может быть таким омерзительным? Как «это» может быть моим телом? Смирившись, я наклоняюсь вперед на коленях, упираясь локтем в пол, чтобы выдержать вес своего тела. Протягиваю руку между ягодицами. Неуверенно касаюсь ануса. Приступ сильного желания охватывает мое тело. Указательным пальцем проникаю глубоко внутрь. Даже если мне неудобно, от проникновения становится немного легче. Добавляю быстро второй палец, кольцо мышц сопротивляется слабо. Но мне все равно кажется, что этого недостаточно. Хватаю свою эрекцию и начинаю мастурбировать. Но ничего не меняется. Чувство неудовлетворенности заставляет меня стонать. Это не стон удовольствия. Это как мольба. Не имея возможности контролировать себя, я думаю о члене Наруто. Он намного больше чем мои пальцы. Думаю о том, как он хорошо сливается с моим телом. О том, как он прижимается всем своим телом к моему, как сжимает мои бёдра до синяков. Я достигаю своего первого оргазма, фантазируя об этом. Чувство удовлетворения быстро сменяется жгучим гневом. Я подумал о нем. Желая его присутствия. Просто вообразив. Упираюсь лбом в пол. По сравнению с горячей кожей пол холодный. Почему я не могу контролировать свои мысли? Почему мне сейчас хочется плакать, когда я понимаю, что это было просто воображение? Наруто здесь нет. И это правильно. Я не хочу чтобы он здесь был. Я один. Я хочу быть один. Мне никто не нужен. Мне этого мало. Мне всегда этого хватало. Это больно.***
Усталость в конце волны позволяет мне поспать несколько часов. Пока таблетка, которую дал мне Ирука, не прекратила действие, и боли в животе не разбудили меня посреди ночи с мокрыми глазами. Я смотрю на упаковку с обезболивающим, которую Бета оставил на тумбочке. Ну хотя бы эти оставил. С трудом включаю свет и наливаю воду в стакан. На мгновение я думаю о том, чтобы выпить пару таблеток. Но боюсь, что у них тоже есть побочные эффекты. Похоже, у всего в моей жизни есть побочные эффекты. Так что я беру только одну. Я ложусь кровать в надежде на то что боль утихнет. По крайней мере, здесь удобнее, чем на ферме: я на настоящей кровати, а не на раскладушке; и у меня есть лекарство от невыносимых болей. Я лучше устраиваюсь на подушке и чувствую себя глупо из-за своей слабости в ванной. У меня нет причин сдаваться, благодаря таблеткам мне не будет больно. И комната намного комфортнее той изолированной и холодной, в которой меня держали на Ферме. Нужно потерпеть первые три дня, затем с четвертого боль уменьшится и станет более терпимой. Воодушевленный этой мыслью, я возвращаюсь под простыни. Судороги уже утихли, через некоторое время они полностью пройдут, и я смогу заснуть. Если бы только кровать не была такой большой и холодной, кручусь в ней, как будто надеюсь натолкнуться на что-нибудь твердое и теплое. Тело. Но все пусто. Скрученный в простынях я фыркаю. Я измучен, мне грустно. В таком состоянии эти три дня никогда не пройдут. Кажется, что одна минута длится месяцы. Вздыхаю. Подпрыгиваю от громкого шума. Сажусь на кровать, сердце бешено бьется. Что это было? Поздняя ночь, все должны спать. Кто это был? Кусаю руку. Я чувствую угрозу, и мне это не нравится. Мой запах мог привлечь кого-то. В конце концов, это одна из самых страшных опасностей, с которой может столкнуться течная омега: подвергнуться нападению представителей других видов, или, ещё хуже, быть изнасилованым. Одна только перспектива этого меня пугает. Но я не должен бояться. Эта вилла находится в глуши. У посторонних нет доступа. Мой запах не может быть таким сильным. Но он может повлиять на тех, кто находится на вилле. Замираю. Слуги. Они Беты, это верно. Но это не делает их невосприимчивыми к течкам. Особенно, если они такие же сильные, как мои. Я первый Омега в этом особняке, в отличие от Ируки, они не привыкли контролировать себя. Может быть, один из них позволил себе подчиниться инстинктам. И он приближается. Ко мне. Из-за меня. Я закрываю лицо руками. Что я делаю? Неужели я испугался простого шума? Однако тревога не исчезает, напротив, она трансформируется в чувство, более похожее на тоску. Я пытаюсь успокоиться, снова заснуть. Но все напрасно. Метка начинает болеть. Как я могу спать, когда мое сердце стиснуто такой болезненной хваткой? Запыхавшись, сажусь на кровать. Придерживаю шею, и понимаю, что потею, несмотря на внезапный холод. Я пытаюсь встать, чтобы замедлить биение сердца. Я двигаюсь по комнате, пока мои ноги не сталкиваются с чем-то мягким. Опуская взор замечаю неопределенную форму. Только схватив эту вещь, я понимаю, что оно такое. Одна из рубашек Наруто. Я делаю это совершенно инстинктивно, даже не осознавая этого. Я прижимаю ее к лицу и вдыхаю запах. Стону. Запах Наруто такой сильный. На мгновение мне кажется, будто он стоит передо мной. Облегчение настолько сильное, что я даже не сожалею о своей слабости. Хватка на сердце ослабевает. Я прижимаю ткань к груди и смотрю на кровать. Я чувствую, что моя гордость делает последнюю попытку сопротивления, но затем уступает волне нужды. Мне нужно спать, мне нужно чувствовать себя в безопасности. И мне все равно как. Кладу помятую рубашку на матрас. Но сам не ложусь. Подхожу к шкафу, открываю дверцы. Запах Наруто ошеломляет меня. Идея запереться среди всей этой одежды соблазняет, но это небезопасно. Так что я начинаю брать одежду наугад, ориентируясь на ту, от которой запах более стойкий. В основном это нижнее белье. Кладу все на кровать, рядом с первой рубашкой. Я начинаю располагать одежду так, чтобы она окружала меня, чтобы я мог обнять ее и погрузиться в ней лицом. За шесть лет течек я ни разу не собрал «гнездо». Все бывает впервые.