Iar

      — Знаешь, Саске, когда я сказал, что готов помочь тебе даже закопать труп, я не ожидал, что это произойдет так скоро.       Я смотрю на Зецу из своего укромного места, в котором я, можно сказать, спрятался, как только он и Какаши вошли в комнату. Наруто все еще находится на краю кровати. Он не сдвинулся ни на дюйм с тех пор, как я вырубил толстяка.       — Он не мертв, — бормочу. — Пульс еще есть.       Первое, что я сделал, когда оправился от шока — проверил пульс. Не знаю, расстроило ли меня ощущение биения его сердца или облегчило. Мне было ясно только одно: я напортачил. И единственный человек, о помощи которого я подумал, был Зецу. К счастью, телефон в номере подключен к рабочей линии. И я запомнил его номер, висевший в кабинете Ируки. Альфа поспешил сюда, как только я сказал ему, что возникла проблема. Я даже не удивился, увидев его в компании Какаши.       — Не знаю почему, но я, кажется, могу представить себе сцену, — говорит музыкант, пиная бессознательное тело ногой. — Эта картина вызывает у меня чувство дежавю, тебе не кажется, Зецу?       Этим словам не следует никакой ответа. Учиха приседает и двигает лицо мужчины, наблюдая за его чертами.       — Дерьмо, — говорит он, и мне не нравится его реакция.       Я сглатываю. Меня немного пугает мысль о том, что я чуть не убил кого-то действительно важного.       — Кто он? — спрашиваю с большим усилием.       Удивительно, но отвечает Наруто. Мрачным и далеким голосом.       — Микацу Шимигачи. Директор Госбанка. Брат министра экономики.       — В основном это человек, который держит в руках Королевскую сокровищницу, — бодрее добавляет Какаши. — Можно сказать, что он входит в десятку самых влиятельных людей штата.       Мне не удается сдержать отчаянное выражение лица. Мне никогда не сойдет с рук нечто подобное. Я не Обито. Я простой Омега. Зецу может быть настолько умен, насколько он хочет, но ему никогда не удастся вытащить меня из такой неразберихи.       Какаши замечает мое бледное лицо. Кажется, это зрелище заставляет его снова обрести серьезность, он тоже приседает, глядя на Зецу.       — Хорошо. У тебя есть чем его шантажировать?       — Да, но… — Зецу скривляется. — Поскольку я буду использовать эту информацию в защищиту Омеги, он никогда не отнесется всерьез к моему шантажу.       Как только он это говорит, на ум приходят Рин и история, которую он мне рассказал. История о том, как ее убили, потому что, будучи Омегой, преступники считали, что реальных последствий не будет. Осознание этого факта еще больше ломает меня. Но, к счастью, следующие слова Зецу воодушевляют меня.       — На самом деле у меня есть еще один план, — объясняет. — Я хотел использовать его… страсть к алкоголю. Заставить его поверить, что он был пьян и в состоянии алкогольного опьянения он вообразил себе, что следит за Наруто. Следствием чего является столкновение и потеря сознания. Это объяснит его рану.       — Хороший план, — одобряет Какаши. — Но чтобы быть убедительным, нам нужен хотя бы один свидетель.       Зецу не отвечает. Он просто смотрит визави в лицо. Так продолжается, пока Хатаке понимает.       — Да, верно. Я знал, что однажды моя репутация алкоголика пригодится.       — Ты был с кем-то до того, как я тебя позвонил?       Он качает головой.       — Я репетировал для сегодняшнего веречнего концерта, — объясняет.       — Отлично. Тогда нам нужно просто перенести его в нашу комнату.       Все мое внимание сосредоточено на их переговоре, поэтому я даже не замечаю, как яростно терзаю нижнюю губу передними зубами. Они такие спокойные. Как если бы они говорили о повседневных вещах. И мне не удается их понять. Они просто еще больше интригуют меня.       — Может объясните и мне? — требую.       Зецу поворачивается ко мне лицом. Его глаза пытаются успокоить меня.       — Мы переместим Шимигачи в наши комнаты, где представим, что он провел несколько часов с Какаши, напиваясь. Потом…       — Ударился об что-то и отключился, — повторяю, соединяя все нити. Я нервно киваю. — Этого будет достаточно?       Вся моя неуверенность ощутима в моем тоне. Я вздрагиваю видя мягкую улыбку Зецу.       — Ты не представляешь, сколько раз такие уловки срабатывали, — он протягивает руку и касается моего колена. — Все будет хорошо. Мы все решим.       — Но если он скажет, что это неправда…       — Он может это сделать, но ему никто не поверит. Его порок стал достоянием общественности, это пристрастие много раз доставляло ему неприятности. Никого не удивит, что он напился до потери чувства реальности. И поэтому никто не поверит его словам. Кроме того, Какаши подтвердит всем нашу версию. Нужно просто чтобы Наруто никому не рассказал, где находился.       Я смотрю на своего Альфу. Он только кивает и крепко держится за край кровати, как будто боится упасть.       Есть еще одна вещь, которая меня беспокоит.       — Вы должны переместить его в свои покои… — а путь совсем не короткий. Они расположены на несколько этажей выше нас. — Что, если кто-то увидит, как вы несете его?       Какаши усмехается.       — Саске, ты меня разочаровываешь. Разве ты не прочел достаточно книг?       Я с замешательством смотрю на него. Не понимаю, почему он задает этот вопрос именно сейчас. Я не отвечаю, позволяя ему продолжать свой игривый диалог в одиночестве.       — В каждом хорошем замке есть свои секретные ходы!       Зецу кивает более серьезно.       — Мы воспользуемся служебным проходом и грузовым лифтом, спрятанным между стенами. Таким способом нам потребуется больше времени, но так мы точно никого не встретим. Единственная проблема — это прилегающая часть коридора.       — Я могу достать один из тех знаков, которые обозначают мокрый пол, — предлагает Какаши. — Я поставлю его в начале коридора, чтобы никто не проходил мимо.       Зецу серьезно кивает в ответ на предложение. Затем Какаши встает и быстро выходит из нашей комнаты. Когда его нет, мне кажется, внезапно наступает тишина. Я смотрю на Зецу, который, в свою очередь, сосредоточен на лежащем на земле Альфе. Он не теряет времени и проверяет его карманы. Берет бумажник и рассматривает различные визитки. При этом я ничего не говорю, но в душе умираю от любопытства. В конце концов он, кажется, находит то, что ищет. Это анонимный, скомканный листок бумаги, написанный от руки. Мне удается разглядеть что-то вроде адреса и времени. Я вижу, как он шевелит губами, читая текст мысленно. Но как только Зецу заканчивает, вещи возвращаются на свое место.       — Что там? — не могу удержаться от вопроса.       — Координаты встречи с плохим человеком, — отвечает он, не теряя спокойствия.       Мне хочется узнать больше, но Наруто судорожно вздыхает.       — Эндерс. Это прозвище того, с кем назначена встреча. Он его дилер. Но, должно быть, ты уже знаешь.       Мы с недоверием поднимаем на него глаза. После случившегося, Наруто сидел тихо и казался бледным, поэтому мы оба были удивлены, услышав его речь. Наруто не спускает глаз с пола. Эта картина создает иллюзию того, что он и не открывал рта совсем. Зецу что-то бормочет, слишком тихо, чтобы я мог услышать. Я воспринимаю только печальный тон.       — Ты подтверждаешь мои подозрения, спасибо, — громко добавляет, глядя внимательно на Наруто. — Я сожалею о случившемся прошлой ночю.       Плечи Наруто напрягаются.       — Ничего не произошло вчера.       — Наруто…       — Ничего не произошло прошлой ночью! — повторяет с большей силой.       — Почему, что случилось прошлой ночью?       Я вздрагиваю когда слышу раздражающе веселый голос Какаши. Он вернулся так незаметно. Изящные руки почивают в карманах, а вид его мертвецки расслабленный. Как будто он не убирает следы моего неудавшегося преступления.       На самом деле ему не нужно ждать ответа, потому что он добавляет:       — Я все устроил. Путь чистый, но я не знаю, как долго он будет таковым. Нам лучше поторопиться.       Я смотрю, как Альфы направляются к внушительному телу человека, лежащему на полу. По их выражениям я вижу все усилия, предпринятые в неудачной попытке поднять внушительную тушу. Они оба яростно сетуют. Какаши также бормочет что-то в роде «гребаная свинья». Не могу их винить. Этот Альфа с первого взгляда показался мне громадным и громоздким. Интересно, как эти двое, какими бы сильными они ни были, смогут перевести такую тушу. Наруто должен думать так же. Не говоря ни слова, он встает с постели. Берет за ногу и за бок Альфу и помогает поднять массивное тело. Трем из них удается добиться большего успеха.       — Наруто… — начинает Зецу.       — Вы не справитесь вдвоем, — тихо говорит он. — По крайней мере, позвольте помочь.       Он прав. Не только в том, что нужен третий человек, но и в том, что после того, как Зецу и Какаши делают все возможное, чтобы мне помочь, я должен хотя бы ответить взаимностью. Поэтому я тоже встаю. Хватаю колено и помогаю держать его за ноги. Я поддерживаю только малую часть его веса, но даже это усилие заставляет меня вспотеть. Зецу смотрит на меня. По его вспотевшему лицу видно, что он хочет возразить, но пока на нем весят все эти фунты, которые должны быть перемещены, он не будет ничего говорить.       — Идемте, — только приказывает он.       Благодаря уловке Какаши коридор оказывается пуст. Мы передвигаемся ненормально медленно. Через несколько метров доходим до небольшого занавеса. Зецу резко двигает им, и вместо окна, которое я ожидал увидеть, мы оказываемся перед дверью. Он открывает ее, и мы очень быстро проскальзываем внутрь. Когда Какаши говорил о секретных проходах, я не ожидал чего-то столь буквального. Мы оказываемся в гораздо более узком и темном коридоре, переполненный сыростью. Тусклый и мерцающий свет едва позволяют видеть, куда мы идем. Я быстро теряю ориентацию. Я передвигаюсь только благодаря инерции тех, кто движется впереди.       Мои руки начинают болеть, когда мы останавливаемся. Я заглядываю через массивное тело, чтобы увидеть, где мы находимся. Зецу говорил о грузовом лифте, поэтому я никак не ожидал увидеть обычный лифт. Конечно, он выглядит меньше и по-спартански украшенным, чем основной… но это уж точно не тот примитивный и шаткий механизм, с которым я ожидал столкнуться.       Зецу открывает его вручную. Это действие дается ему нелегко, учитывая что при этом он должен удерживать тело. Двери приоткрываются не полностью, на то малое, что позволяет нам проскользнуть в узкое пространство. Мы стараемся уместится по всему периметру. Зецу закрывает двери и нажимает кнопку. Головокружение от подъема вызывают головную боль и тошноту. Механизм работает определенно медленнее, чем основной подъемник. Я закрываю глаза и медленно дышу. Чувствую, что задыхаюсь в этой жестяной коробке. Я ясно чувствую феромоны Альф вокруг себя, они заставляют меня чувствовать себя слабым. Не говоря уже о запахе Наруто, который в небольшом пространстве почти усиливается. Я заметил, что это, кажется, влияет и на Какаши. Его зрачки расширены, но взгляд устремлен в железный пол. Даже Зецу это замечает. Он поворачивается к Наруто и осматривает его. Лицо Альфы бледное хоть и вспотелое.       Он немного дрожит, не знаю, от усилия или нет.       — Наруто, твои феромоны, — мягко указывает Учиха.       Он тяжело сглатывает. Смотрит на старшего испуганно.       — Я не могу.       Какаши вздыхает и выплевывает сквозь зубы:       — Неудачное время.       Комментарий наполняет глаза Наруто слезами. Зецу продолжает спокойно смотреть на него.       — Я знаю, не волнуйся. Дыши. Мы почти приехали.       Я вдруг понимаю, что происходит. У Наруто вот-вот начнется приступ. И я не могу его винить, учитывая волну эмоций, которые он испытывал с тех пор, как приехал сюда. Не говоря уже о вчерашнем вечере… Стресс, должно быть, достиг своего пика именно сейчас. Я начинаю паниковать. Я не очень хорошо реагировал на его припадки, действительно, в последний раз случилась полная катастрофа. Я уже чувствую, как мое тело реагирует на эти феромоны.       Желтые глаза Зецу бросились на меня.       Саске, успокойся. Успокоитесь оба. Мы решим эту проблему немедленно.       Наруто всхлипывает. С его ресниц текут слезы.       — Мне жаль.       — Все хорошо. Мы приехали.       Как только он это говорит, лифт останавливается. Зецу быстро открывает двери теснит нас наружу. Мы оказываемся внутри комнаты, полной хлама. Это, наверное, кладовая дворцовой прислуги. Я спотыкаюсь о свои же ноги. Мои руки слишком слабы, чтобы нести этот мертвый груз. Мы добираемся до одной из многих дверей в комнате, самой маленькой. Опускаясь, я молю о том, чтобы дорога не была слишком длинной.       На мою молитву приходит ответ, когда мы оказываемся в ванной. Я бросаю быстрый взгляд на окружающее пространство. Зецу немедленно заставляет нас выйти, и мы залетаем в гостиную его номера. Место, где я провел немалое время.       Наконец, мы бросаем Альфу на диван. Руки покалывают, мышцы устали от напряжения. Я глубоко вздыхаю. Но это действие является роковой ошибкой, потому что феромоны Наруто все еще невероятно агрессивны. Голова кружится. Кости охвачены желанием. Наруто смотрит на меня с отчаянием. Зецу сразу замечает этот полный молитв взгляд. Он берет его за плечи и осторожно ведет в одну из спальных комнат. Напоследок бросает указания:       — Я разберусь с этим. А вы займитесь Шимигачи.       Я изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не последовать за ними. Я смотрю на Какаши и со смущением замечаю, что у него тоже эрекция в штанах. Но почему-то он ведет себя более непринужденно, чем я. Я смотрю, как он приближается к небольшому серванту, достает несколько бутылок алкоголя и наполняет стаканы. Содержимое одной емкости проливается на одежду бессознательного Альфы. Морщу нос от резкого запаха. Но, по крайней мере, гирцизм немного покрывает феромоны, которые Наруто оставил после себя, принося небольшое облегчение.       — Хочешь?       Какаши протягивает мне стакан с янтарной жидкостью. Я качаю головой. Меньше всего я хочу, чтобы мой разум был омрачен алкоголем. Он не настаивает. Хатаке подносит стакан к губам и опустошает содержимое одним глотком. Он падает в одно из кресел и вздыхает.       — Идеально было бы внедрить как-то алкоголь в кровяную систему этому жирдяю. Хотя я и сомневаюсь, что кто-то будет проводить какие-либо проверки, но все же…       Слова Какаши еле достигают моих ушей, это заметно по отсутствию какого-либо ответа. В один миг на меня опустилась вся усталость этого мира, я чувствую себя таким измученным. Прилив адреналина истощил меня. Единственное, что мне хочется, это упасть на диван и уснуть. Но вся софа занята гигантским Альфой.       — Саске.       Я поднимаю лицо, немного сбитый с толку мягким звуком. Какаши наклонился вперед. Локти лежат на коленях. Глаза смотрит на меня, пытаясь успокоить.       — Наруто в хороших руках. Зецу не причинит ему боль.       Я чувствую комок в горле, который мешает мне ответить, поэтому я просто киваю. Я знаю это. Зецу — единстенный человек, которому я доверяю, по крайней мере на данный момент.       Как же я скучаю по Ируке.       Голос Какаши снова доносится до меня.       — Ты был храбрым, защищая Наруто.       Я смотрю на него мужчину с удивлением.       — Я просто… действовал инстинктивно, — бормочу.       Он улыбается.       — Это не делает тебя менее храбрым.       Я краснею, немного польщенный его похвалой. Мои следующие слова срываются с губ, прежде чем я успеваю их измерить:       — Как в тот раз, когда я облил тебя супом?       Какаши смеется, фыркая через нос.       — Некоторые вещи имеют место быть, я это заслужил. Но в мое оправдание скажу, что Итачи удается обнажить худшие мои черты.       Я молчу несколько секунд, не решаясь, стоит ли мне быть честным. Но как только я встаю перед этим сомнением, то думаю, что он, наверное, уже все знает. В любом случае, случившееся не является большим секретом.       — Вчера Обито плюнул Итачи в лицо.       Альфа недоверчиво смотрит на меня.       — Ты шутишь?       Я отрицательно качаю головой.       — Это объясняет, почему Мадара так зол на Обито. Он даже не позволил ему прийти сегодня вечером на мой концерт. Старейшина видит в нем ребенка, а не взрослого.       — Он пригласил Итачи составить ему компанию, — признаюсь.       Он был на седьмом небе от счастья, когда получил приглашение. Вероятно, министр хочет извиниться за грубость сына. Удивительно, как прямолинейность Обито обернулась неприятными последствиями во многих отношениях.       Какаши корчит гримасу.       — Он бы все равно пришел. Его мать тоже будет выступать.       Теперь моя очередь недоверчиво смотреть на него. Моя мама. Если мама будет выступать, то я, наконец-то, смогу ее увидеть. Посмотреть на нее, связать имя с лицом. Сравнить, похожи ли мы.       Я смогу увидеть женщину, которая с такой легкостью отказалась от меня. Мое беспокойство отошло на второй план, когда Зецу вернулся в гостиную. Его лицо немного осунулось, но он кивает, глядя на мой тревожный взгляд.       — Все хорошо. Худшее позади. Наруто нужно просто немного поспать.       Я вздыхаю с облегчением. Смотрю на часы, что висят на противоположной стене. У нас есть еще два часа до того, как Итачи заберет нас и отвезет в театр. Надеюсь, этого времени будет достаточно.       — Наруто все еще в спальне. Вы можете уйти, когда захотите, без спешки, — обьсняет Зецу, смотря на меня. — Но, будет лучше, если ты пойдешь и убедишь Наруто, что он не сделал ничего плохого.       Я киваю, представляя, что чувствует Наруто. По сути, я учусь понимать, как работает его разум. Вероятно, он ругает себя за тот небольшой кризис, который у него был. Как будто это его вина… Озлобленный этими мыслями, я прохожу мимо Зецу, чтобы добраться до Наруто.       Но когда я прохожу мимо, он хватает меня за запястье. Сильная хватка заставляет мое сердце бьется быстрее.       Его янтарные глаза очень серьезны.       — Саске… теперь мы сообщники, запомни это.       Это утверждение может иметь несколько значений. Но что бы это ни значило, мое сердце замирает. Я точно знаю одно.       Уже пути назад нет.

***

      Вечером в большом холле Дворца сплетничают знатные люди. Все с упреком говорят о сотом эпизоде опьянения Микацу Шимигачи. Как я и опасался, как только он проснулся, он ходил вокруг и утверждал, что кто-то напал на него, когда он был с другом. Но, как и предсказывал Зецу, ему никто не поверил. Напротив, все сплетни, которые я ловлю вокруг себя, только и делают, что высмеивают его галлюцинации. Самые нейтральные считают только, что у него развилась паранойя, продиктованная последними событиями связанными с Белой Дамой.       В душе я очень доволен.       Надеюсь только, что мое состояние не слишком заметное. Но единственное, о чем спрашивает Итачи — это приезжал ли к нам кто-нибудь в гости.       Наруто качает головой.       — Даже если так и было, я все время спал и не слышал стука, — быстро отвечает он.       Недовольные ответом, Итачи смотрит на меня. Я пожимаю плечами.       — Мы спали вместе.       В ответ раздается раздраженный вздох.       — Шимигачи хотел поздороваться с тобой, Наруто. Он, должно быть… заблудился по дороге, — заключает он, не скрывая своего неодобрения.       Этим словам не следует продолжения. И тема падает уже не поднимаясь. Голова у меня кружится от облегчения. Я боялся, что план не сработает. Но было очевидно, что Зецу знал, что делал. И Наруто без проблем соврал.       Я немного удивляюсь, когда Итачи ведет нас в сад и позволяет сесть в машину. Он объясняет мне, что театр, в который мы собираемся пойти, находится в соседнем городе, а не в Королевском дворце. Заинтригованный, я смотрю в окно с тех пор, как мы выходим из высоких ворот. Машина едет плавно, как и другие элегантные машины, выезжающие из дворца. Остальные дворяне тоже направились в театр. Сначала нас окружает сельская местность, а вдалеке — лес. Но затем пробиваются какие-то дома, которые становятся все более плотными, пока мы не оказываемся в городе, не осознавая этого. Переход был плавным, поэтому и незаметным.       Автомобили немного разошлись маршрутами, возможно, существует не один путь, позволяющий добраться до театра. Благодаря этому фактору машина заметно прибавляет скорости. Я смотрю на кирпичные дома, сдавленные между собой. Вьющийся плющ обнимает их фасады. Некоторые окна подсвечиваются желтым светом. Черные и острые заборы защищают небольшие участки земли. Из каких-то острых труб выходит медленный серый дым.       К вечеру стемнело. На улицах почти никого нет. Редкие прохожие — являют собой просто размытые пятна из-за скорости машины. По крайней мере, до тех пор, пока автомобиль резко приостанавливается. Если бы не ремень, я бы упал с сиденья. Итачи наклоняется к водителю, раздраженный резкой остановкой.       — Что случилось?!       Я наклоняюсь, чтобы посмотреть на дорогу впереди нас. Мы у входа на улицу, которая должна выйти на площадь. Но большое пространство между домами забито людьми, поэтому машине пришлось остановиться.       — Сегодня состоялась забастовка, сэр, — отвечает водитель.       Итачи закатывает глаза и стискивает челюсти.       — Кто дал разрешение?       — Никто, конечно же.       — А что насчет полиции? - спрашивает все более и более нетерпеливо.       — Сегодня днем ​​она разогнал демонстрантов. Но это, должно быть, не возымело эффекта.       Итачи совсем не счастлив. Я же, с другой стороны, чувствую, как мое сердце быстро бьется в груди. Омеги, наверное, протестуют. Кантерини. Может быть, у меня есть шанс воочию увидеть революционную фракцию в действии. Перспектива меня будоражит. Автомобиль начинает двигаться медленно, с небольшими толчками. Водитель подает звуковой сигнал, надеясь, что проходящие люди отодвинутся. Это действие не имеет больше результата, люди остаются рядом с машиной. Так близко, что мне удается видеть их худые сердитые лица. Они ерзают, поднимают кулаки к небу, и звук их криков приглушенно доносится до кабины. У некоторых есть вывески и транспаранты, которые высоко подняты, я могу прочитать только несколько. Это лозунги об освобождении Омег; против господства. Некоторые из них даже бьют ими об окна. Этот жест заставляет Наруто так сильно вздрогнуть, что я поворачиваюсь к нему. Он бледный и вспотевший, кажется, он плохо себя чувствует.       Итачи тоже это замечает. Прежде чем я успеваю что-то сделать, он хватает своего младшего брата и прижимает к себе. Обнимает его и гладит по волосам. Я отворачиваюсь, чувствуя, как хмурится мой лоб. Я так привык видеть Итачи как монстра в своей голове, что забыл, что он тоже может демонстрировать эти нежные жесты привязанности.       — Разве мы не можем передвигатся быстрее? — нетерпеливо спрашивает он, касаясь пальцами головы Наруто.       Водитель вздыхает.       — Единстенный способ, это переехать их, сэр.       Несмотря на это, нам постепенно удается продолжить маршрут. Тем более, что пока мы тащились прибыли другие машины. Некоторых из них, протестующие, преграждающие путь, волновали меньше, чем нас. Из-за этой угрозы толпа схлынула, чтобы пропустить автомобили. Но не перестает быть менее шумной. И агрессивной.       Я вижу, как маленький мальчик забирается на машину, встает на крышу и топает ногами. Затем другой Омега начинает бить и по нашему автомобилю, заставляя Итачи ругаться.       Впереди виднеются эшелоны. Люди в форме по очереди выпускают машины на безопасную дорогу, огороженную высокими металлическими заграждениями. Некоторые Омеги пытаются ее перелазить, но другие копы останавливают их, колотя дубинками. Сцена ужасная. Итачи, похоже, тоже так считает, он отводит взгляд и прикрывает глаза Наруто, когда мы проходим мимо.       — Почему они не могут проводить тихие и контролируемые протесты? Таким образом они вредят в первою очередь себе, — спрашивает у самого себя.       Я никак не комментирую его слова. Теперь, когда больше нет риска сбить кого-то, мы можем продолжить ехать быстрее. Ничего общего с предыдущей скоростью. Дорога узкая и полна поворотов. Слалом в толпе, давящий со всех сторон. Я начинаю осознавать, что эта площадь действительно большая.       Наш путь приводит нас к зданию внизу дороги. Строение великолепное, классическое и богатое по стилю. Белые колонны поддерживают высокий резной треугольный фронтон. Сзади — большой молочно-белый купол овальной формы. Он опирается на мраморную лестницу, которая возвышает его от других зданий, окружающих площадь. Барьеры открываются, образуя полукруг перед тем, что, как я представляю, является театром. В том месте машины останавливаются, позволяя пассажирам выйти и быстро добраться до театра. Здесь тоже толпа давит со всех сторон и пытается перелезть через преграды. Полицейские, контролирующие этот район, не менее снисходительны, чем те, что мы видели мгновение назад. Я отвожу взгляд, когда вижу, как своим сопротивлением они толкают Омегу с большой высоты.       Наша машина останавливается, оставляя нас прямо перед первыми ступенями. Итачи вздыхает, кладет руку на ручку. Другой рукой он все еще прижимает Наруто к себе.       — Давайте поторопимся, — говорит он, глядя на меня.       Я не знаю, является ли это автоматическим предупреждением; он, должно быть, заметил мое желание смотреть на то, что происходит. Но быстрый взгляд на Наруто заставляет меня понять, что это не так. Эта разъяренная, многочисленная толпа его пугает. Совсем недавно у него уже случился один приступ. Я не могу подвергнуть его другим сильным эмоциям и надеюсь, что ничего не произойдет.       Поэтому, когда я выхожу из машины, я стараюсь идти быстро. Но даже в этом случае я не могу удержаться от взгляда на толпу. Теперь, когда я не в машине, их феромоны и крики взрываются вокруг меня. Некоторые из них подожгли что-то, что колышется в воздухе, создавая ярко-красные цвета. Я быстро замечаю, что они поют. Я не ошибся, они действительно Кантерини. И их голос полон гнева. Мне трудно разобрать слова. Меня так отвлекает море людей, что я не замечаю фигуру, которая движется в нашем направлении. Она сталкивается со мной и Наруто, падая на землю. Юная девушка моего возраста. Омега с широко открытыми глазами и взлохмаченными кудрявыми волосами. На ней нет рубашки, ее темная грудь видна. Ярко-красная кровь капает из ее носа, пачкая губы и подбородок. Она поднимает руку и хватает Наруто за пальто. Я рефлекторно разрываю ее хватку, резко отрывая девушку от него. Наруто такой бледный, что мне кажется, что он может упасть без сознания в любой момент. Это действие заставляет внимание Омеги переместится на меня. Она узнает меня, сразу понимает, что я такой же Омега, как и она. И она видит метку, выглядывающую из-за воротника.       — Ты с ними, — хрипло говорит. — Предатель! Продажная тварь!       Кровь застывает в жилах от обвинения. Но прежде чем я успеваю думать о чем-либо еще, появляется полицейский. Девушка пытается убежать, но он опрокидывает ее на землю. Ее голова ударяется о край ступеньки. Она кричит, когда Альфа неестественно закидывает ей руку за спину.       — Быстрее, идемте! — настаивает Итачи.       Я не могу отвести взгляд. Смотрю, как она борется, как животное, сопротивляясь аресту. Белый мрамор лестницы залит кровью. Итачи тянет меня и Наруто за руку. Я не могу отвести взгляд. Подходит другой полицейский. Поднимает дубинку. Я не могу отвести взгляд. Бьет им Омегу по голове. Тело вялое со спазмом становится инертным. В то же время толпа замолкает. Со ступеньки льются реки крови. Я смотрю на неподвижное тело. Полицейский, который встает, и девушка, которая неподвижно лежит на земле.       Как одно существо, толпа начинает топать ногами. Бить по преградам. Единый однозначный крик поднимается из темного и бурного моря. Волна стремится навстречу, пытаясь нас поймать.

«Вот идет, идет Белая Дама,

она никогда не устает танцевать.

Приходит и уносит тебя, жестокий поцелуй,

забирает твою жизнь и оставляет боль другим.»

      Мне не удается отвести взгляд. Итачи сильнее толкает меня. Я поднимаюсь по ступенькам, не переставая смотреть на девушку. Мертвую. Приезжают другие полицейские и пытаются скрыть ее тело от чужих глаз. Яростная толпа чуть не ломает преграды.       Больше я ничего не вижу. Двери театра закрываются перед моими глазами.

***

      У меня почти создается иллюзия, что в театре царит оглушительная тишина. По крайней мере, эта мысль имеет место быть, учитывая шторм, что бушует снаружи. Но как только я прихожу в себя, до меня доходит легкий шум: болтовня элегантных джентльменов, отражающаяся между высокими мраморными стенами. Пространство кажется настолько ярким, что у меня слезятся глаза. Картинка кажется расплывчатой, приглушенной кровью, что бешено бушует в моих ушах.       После секундной дезориентации я замечаю затрудненное дыхание Наруто. И то, как Итачи обнимает его, прижимаясь грудью.       — Успокойся, все хорошо, — мягко шепчет он.       Его глаза бегают по сторонам. Слишком холодные и встревоженные, далекие от мягкого тона. Я сразу осознаю причину. Вокруг нас много людей. Богатые Альфы, которые любят посплетничать. На данный момент все они отвлечены друг от друга. Но как долго наше прибытие останется незамеченным? Особенно состояние Наруто? Я не знаю, кого сейчас пытается защитить Итачи: свое положение, или же младшего брата. Но я точно знаю, что сам не хочу видеть Наруто в центре сплетен из-за его панических атак. Очевидно, что это разрушило бы его шаткое состояние еще больше.       Именно поэтому я решаюсь помочь Итачи перетащить Наруто в более скрытый угол. Перед нами возвышается большой холл, из которого начинается парадная лестница. Это пространство ограничено колоннами, образующими два прохода. Итачи пытается подвести Наруто к одному из них. Колонны немного скроют нас из поля зрения толпы.       Нам удается сделать лишь несколько шагов, когда из толпы доходит сердечный зов обращений к Итачи. Мы замираем на месте, приветствие звучит слишком громко, чтобы его можно было игнорировать.       Я смотрю на старшего. Нерешительность еле виднеется на его лице. Но его руки слишком сильно цепляются за Наруто. Я кладу пальцы на его, убеждаю отпустить хватку.       — Я позабочусь о Наруто, — уверяю.       Я могу позаботиться о Наруто. Мое присутствие, конечно, не требуется. Может, они захотят поговорить с Наруто. Но я уверен, что блестящий ум Итачи найдет оправдание. Он может занять их время, вещь, которая мне не под силу.       И, не говоря ни слова, он это понимает. Быстро кивает и благодарит меня глазами. Итачи поворачивается, и я вижу, как он пытается скрыть нас своим телом. Это действие позволяет мне прокрасться с Наруто в проход. В углу я замечаю пустой ряд диванов. Заставляю Наруто сесть на один. В этой части широкие и толстые колонны должны нас скрывать.       — Наруто…       Его дыхание затруднено.       — …расколотая голова… — это все, что я слышу. И мое сердце болезненно сжимается.       Его слова определенно связаны с тем, что только что произошло. Картинка должно быть, сработала как катализатор, заставляя вспомнить момент, когда Обито, на его глазах, разбил голову молодому Альфе. Я бы не удивился, если бы разум Наруто связал эти два момента. Это была жуткая, ужасная сцена… для Наруто она должна была иметь один из тех триггерных эффектов, о которых говорил Зецу.       Ладонями я нежно хватаю его за щеки. При легком прикосновении он вздрагивает. Сильнее зажмуривает глаза. Я не позволю ему абстрагироваться. Я продолжаю смотреть ему в глаза. Сейчас я благодарен за то, что так часто бывал в студии Ируки, изучая его записи. На этот раз я знаю, как действовать.       — Я здесь. Я здесь, Наруто, — твердо говорю. — Ты меня слышишь?       Я с замершим сердцем жду его кивка. Дыхание нерегулярное. Ресницы с трудом сдерживают слезы, которые рискуют запачкать щеки. Я провожу большим пальцем, прогоняя их прочь.       — Скажи мне, что ты слышишь.       — Я… — выдыхает Наруто. Крепко хватает меня за запястья. Крепкая хватка причиняет немалую боль. Дыхание такое частое, что мне с трудом удается разобрать слов: — Я слышу твой голос. И… другие люди, они говорят. Звук шагов.       Я киваю.       — Да хорошо. Какие запахи ты чувствуешь?       — Твой, — немедленно отвечает он, делая долгий вдох. — И средство для мытья полов.       Я улыбаюсь. Непроизвольная реакция на напряжение. Ласкаю его кожу, собирая несколько слезинок.       — Сосредоточься на моем запахе. Я здесь, — повторяю. — Откроешь глаза, для меня?       Наруто дрожит в моих руках. Его губы кривятся в гримасе боли. Хлюпает носом, пытаясь дышать. С такими сжатыми бровями и закрытыми веками он выглядит так, будто делает противоположное моим словам. Но я даю ему время. Не настаиваю.       В конце концов веки приподнимаются. Глаза такие влажные, что выглядят как лужи, а сломанные капилляры окрашивают белок в красный цвет. Еще больше слез катится по щекам, уже не сдерживаемые веками. Из носа тоже начинает течь. Я улыбаюсь, несмотря на его жалкий вид.       — Ты видишь меня? Я здесь.       Он моргает, возможно, чтобы прогнать слезы, затуманивающие его взор. Потом кивает с еле заметным кивком. Хватка на моих запястьях скользит по моим рукам.       — Что еще ты видишь?       Его глаза двигаются вокруг нас, немного неуверенно.       — Колонны. Белый пол… красные шторы и лестница, — перечисляет.       — Да, да. А еще?       Я продолжаю его подталкивать. Чтобы заставить его работать с помощью сенсорных упражнений. Как и советовал Ирука в своих записях. Не знаю, сколько времени это займет. Я даже не знаю, заметил ли нас кто-нибудь. Все мое внимание сосредоточено на Наруто. На его дыхании, которое медленно возвращается в норму. На глазах, которые вернули свою ясность. Только из носа продолжают течь сопли. Поэтому, когда мне кажется, что его состояние нормализировалось, я отпускаю его. Зарываюсь руками в карманы пальто и достаю бумажные носовые платки. Наруто смущенно берет один. Он сморкается, издавая звук, который отскакивает от высоких стен. Следом достаю черную сумку. Открываю ему содержимое, полное лекарств.       — Воспользуешся? — шепчу.       Он отстраненно качает головой.       — Сегодня я уже принял слишком много, — дрожащим голосом объясняет.       Я не настаиваю. Не тогда, когда он в таком состоянии. Это также правда, что с прошлой ночи до сегодняшнего дня он принял слишком много лекарств. Я не знаю, каковыми будут последствия этого абьюза. Поэтому, в след его словам я закрываю молнию и убираю сумку.       — А… объятие? — неуверено спрашиваю.       Наруто смотрит на меня широко открытыми глазами. Как будто он не осмеливался поверить, что я предложил нечто подобное. Он кивает, лицо неверяще сморщилось.       Я немедля сажусь рядом с ним на диван. Сжимаю в своих объятиях. Наруто уткнулся лицом в мой воротник. Ресницы, все еще влажные от слез, смачивают мою кожу. Но это неважно.       В этом положении мы остаемся до возвращения Итачи.

***

      — Ну же, давай веселится!       Мне даже не удается испепелить Дейдару глазами. Смиренность упала на меня неподъемным грузом. Даже мысль о том, чтобы просто поднять глаза и подергать бровями кажется мучительно невыполнимой.       В конце концов, я должен был предвидеть такой исход: Омегам не разрешается смотреть концерт из тех же лож, что и у Альф. Для нас устроена другая часть, гарантирующая, что мы не будем отвлекать зрителей. Возможно, бывают и исключения. Конечно, некоторые Альфы предпочитают держать своих Омеги при себе. Но Мадара был непреклонен. Он потребовал, чтобы я ушел, как только мы встретились. Итачи не слишком и настаивал на обратном. Он бросил легкую реплику о том, что я не буду мешать, но это не возымело эффекта. Мадара сказал, что это форма уважения.       То, что меня действительно задело, так это безмолвие Зецу. Он тоже находился там, на возвышении, перед сценой. Идеальное место, которое мог получить только министр. Зецу молчал, даже не пытаясь вмешаться. Он просто внимательно смотрел на нас с тех пор, как мы приехали. Не знаю даже чего я ожидал, что он заступиться за меня, покажет свою силу. В конце концов, если вспомнить, на ужине с Хьюгой он продолжал молчать даже тогда, когда споры стали жаркими. В каком-то смысле я знаю, что он делает это, чтобы сохранить нейтральную позицию. Это позволяет ему двигаться спокойно. Но… это бесит.       Все его внимание состояло в предположении сопроводить меня. И то, это было сделано только потому, что Дейдара забыл некую вещь, которую Зецу решил доставить. Я стараюсь смотреть на него разочарованным взглядом. Но его лицо остается таким равнодушным, что мне становится больно.       Я не хотел уходить. Я хотел остаться с Наруто. Как я мог оставить его после всего случившегося? В комнате с людьми, от которых пахнет Обито. Хотя он и говорил, что привык к этому, я видел, как он побледнел, как только вошел в небольшое пространство.       Вздохнув, я упираюсь подбородком в парапет. В конце концов, часть, отведенная для «Омег», — это весь верхний (последний) этаж. Следовательно, актеры на сцене — неотличимые фигурки. Но музыка исходит четкой и громкой. По всей длине комнаты расставлены стулья. Удобные кресла с мягкой обивкой. Но это не имеет ничего общего с помпезностью возвышения, на котором находился Мадара.       Дейдара сидит рядом со мной. Он приблизился как только Зецу ушел. Как оказалось, не было никакой забытой вещи, это было просто предлогом. Но всю дорогу он молчал. И мне было слишком больно говорить с ним. Я устал быть исключенным из всего. Так устал, что я даже не слышу, как Дейдара разговаривает со мной. Или музыка, которая меня непостижимо окутывает. Мне даже не удается понять, нравится ли она мне или нет. Реальность вокруг меня, как пузырь. Глазами я смотрю на балкон с Наруто. Но с такого расстояния практически невозможно разглядеть его. Все люди, сидящие друг возле друга, для меня выглядят одинаково.       Чувство вялости прекращается, когда я слышу знакомый голос. Он исходит не от Дейдары, который сидит рядом. Баритон фактически заменил собой музыкой. Даже музыкальное сопровождение закончилось. Я смотрю вниз и, наконец, могу сосредоточиться на том, что меня окружает. Говорит Какаши. Его легкий голос, который поднимается до потолка театра благодаря микрофону.       — Эта часть не была запланирована, — говорит он. — И я уже вижу, как мистер Мотидзуки рвет волосы на голове. Привет! — поднимает руку, чтобы поприветствовать того, кто прячется за кулисами. — Легкое отклонете от графика нас не убьет. Хотя, за Микото Учиха я не ручаюсь.       Этот последний комментарий вызывает веселый смех. Дейдара тоже посмеивается.       — У старой ведьмы есть другие причины желать твоей смерти, — говорит он. Переводит украшенный макияжем взгляд на меня. Сегодня вечером они окружены зеленым карандашом, который еще больше выделяет радужную оболочку. — Это мать Итачи.       Мое сердце замирает. Моя мать тоже.       — Но учитывая беспорядок, который творится снаружи… И теоретически праздник Возрождения отмечает момент, когда мы создали Конституцию… Ну, а почему бы и нет? Звучит как превосходный момент. Если Хината снова благотворит меня своим голосом…       Так я осознаю, что женщина в пушистом белом платье на сцене должна быть она. С такой высоты мне не удалось ее узнать. Она, должно быть, кивнула, потому что Какаши продолжает:       — Отлично. Давай начнем!       На сцену выходят новые музыканты. Я не могу различить их музыкальные инструменты. Но вскоре гаснет свет. И раздается этническая музыка. Медленная. Может, немного чувственная. С необычными звуками. Хината начинает со сладкой, но в то же время тяжелой литании. Она следует ритму того, что мне кажется барабанами, становясь все выше и выше. Затем присоединяются и другие инструменты, создавая триумф музыки.       И Хината начинает петь:

«Мой брат смотрит на мир и не знает, что и думать,

мой брат смотрит на мир в поисках сигнала.

Сильный шум и суматоха,

глубокое молчание разума.

Мой брат прячется и больше не понимает,

мой брат прячется и не хочет вмешиваться.

Сверху доносится, что день будет тяжелый,

они говорят об испытаниях, о боге и о будущем.»

      Я загипнотизирован. Ее голосом. Ритмом. Словами. Я вижу, как она покачивается с каждой нотой, и платье раскрывается вокруг нее, как роза.       К ней присоединяются другие голоса. Они грохочут позади, как эхо.

«Слушай голос тех, кто еще сопротивляется,

пожалуйста, не дай себя обмануть.»

      И тогда голос Какаши становится выше остальных. Настолько громкой, что я чуть не подпрыгиваю. Первая песня ничто по сравнению с этой. Слова — похожие на крик.

«Посмотри за эти стены!

За пределами войны и страха!»

      Я слышу, как Дейдара что-то комментирует со своего места. Что-то о его глупости. И я не могу его винить. Для меня слова звучат… так благословение. Глазами я стараюсь уловить реакцию других зрителей. Но в зале слишком темно, чтобы хоть что-то увидеть.

«Мой брат все видит, но глаз не различает,

мой брат все видит, но память не понимает.

Все кричат ​​о теориях, гонятся за моралью,

пропаганда побеждает с одинаковыми словами.

Мой брат отказался от мнения,

мой брат сдался на милость хозяина,

того, кто выбирает на его месте и кто не ошибется

потому что теперь никто не может судить.»

      Как и раньше, припев повторяется дважды. Под аккомпанемент музыки, которая теперь вызывает у меня все более экзотические ощущения. Когда я закрываю глаза, то чувствую, что нахожусь везде, но только не здесь.       Когда звучит последняя нота, остается только тишина. Никто не аплодирует. Я открываю глаза и смотрю на Какаши. Внезапно он кажется таким четким. Возможно, это мое воображение позволяет мне различать его черты, как если бы он, со своей раздражающей улыбкой, находился передо мной.       — Пожалуйста, перестаньте, слишком много аплодисментов! — хихикает.       Никто не смеется.       Дейдара хлопает себя по лбу. Проклинает его дурацкое поведение и явное желание смерти.

***

      Даже со следующими исполнителями атмосфера остается напряженной. Как будто Какаши внес в театр обстановку, что бушует снаружи. Все спрятались здесь, держась подальше от протестов, как будто мятеж их не касался. Они просто закрыли за собой двери, игнорируя произошедшее. Тоже самое сделали и мы. Но Какаши разрушил чары. Или, по крайней мере, мне нравится так думать. На самом деле, я сомневаюсь, что одной песни достаточно, чтобы поколебать совесть этих Альф.       Но, похоже, со мной это удалось.       Я не ожидал такого поворота событий. Я даже представить не мог внезапный революционный импульс со стороны Какаши. Всем известно, что он основал первую реабилитационную клинику для маленьких Альф, жертв насилия. Можно предположить что он, похоже, неплохо осведомлен о социальном дисбалансе. Но он никогда не давал ни единого намека на то, что является политическим диссидентом. Напротив, он всегда казался человеком, что превосходно себя чувствовал на вершине пирамиды. Даже если этот образ только что разбился в моих глазах…       Вероятно, тоже самое случилось и в глазах многих других. Эта песня не похожа на ту, которую я слушал в отеле месяц назад. Она не загадочна. Смысл ее прозрачен и кристально чист. Значение поняли даже те, что совсем не следили за выступлением. Будут ли какие-то последствия? Судя по встревоженному взгляду Дейдары, я бы сказал «да».       Охваченный этими мыслями мне вообще не удается следить за остальной частью концерта. В изумленной тишине Какаши уступил место женщине с сильным и чистым голосом. Но я не могу сосредоточиться на ней. Ее классическая баллада меркнет по сравнению с песней, которая звучала несколько минут назад. То же самое касается последующих исполнителей, сменяющих друг друга на сцене. Какаши удалось привлечь к себе все внимание.       Я не знаю, сколько времени прошло, когда приходит Наруто. О его присутствие я, можно сказать, скорее догадываюсь. И когда я оборачиваюсь, он достигает парапета в сопровождении Зецу. Его бледная кожа кажется мертвецки больной. Это видение заставляет меня волноваться. Я встаю со стула до того, как он подходит ко мне.       — Что происходит? — встревоженно спрашиваю.       Наруто не отвечает сразу. Он выглядит слишком измученным, чтобы говорить. Бессильное тело падает в кресло рядом со мной, как будто дорога была слишком долгой. Он опирается на меня. Лицо прижалось к моему животу.       — Пойдем домой, — наконец шепчет.       Я автоматически пробегаю пальцами по светлым прядям. Но глаза мои устремлены только на Зецу. Он играет с пачкой сигарет.       — Итачи дал разрешение. Всем и так понятно, что Наруто в плохом состоянии. А концерт продлится еще два часа.       При этом откровении я замираю. Я тоже не в состоянии простоять здесь все это время. Я протягиваю руку, чтобы прижать Наруто ко мне, обнимая его.       — Значит… мы можем идти?       — Да, я провожу вас до выхода, — говорит он, показывая пачку сигарет.       — Я не знал, что ты куришь.       — Только когда мне нужен предлог, чтобы покинуть неприятную компанию.       Я улыбаюсь при комментарии. Похлопываю Наруто по спине нежными движениями, побуждая его встать.       Дейдара опирается на парапет, скрестив руки на груди. Смотрит на Зецу умоляющим взглядом.       — Мы тоже можем уйти?       Он качает головой.       — Мы должны остаться до конца. Ты и так это знаешь.       Дейдара издает настолько жалобный звук, что привлекает внимание других Омег.       — Везет же Обито. В конце концов, ему посчастливилось не присутствовать. Он не очень хорошо отреагировал бы на такую выходку Какаши.       — Возможно, это его цель.       — Возможно, — повторяет Дейдара.       Мне удается заставить Наруто встать, но он яростно держит меня за руку. Я чувствую себя немного громоздко, когда мы выходим из комнаты и подходим к лифту. На протяжении всего пути я готовлюсь к хаосу, который увижу снаружи. К бурному протесту, к полицейским и их дубинкам. Я с той же силой отвечаю на хватку Наруто. Как будто пытаюсь не дать ему ускользнуть от меня.       Но снаружи нет ничего из того, что я ожидал. Большая площадь перед театром девственно пуста. Безгранична в своем одиночестве. На земле валяется мусор, обгоревшие предметы, листовки и перевернутые заграждения. Ночь погрузила пространство в абсолютную тишину. Рядом с лестницей припаркована всего одна машина.       — Где все? — спрашиваю неосознанно.       — Армия прибыла и разогнала мятежников, — объясняет Зецу, кутаясь в соем пиджаке. Он не взял с собой пальто, а ночной воздух все еще очень холодный. — Это не продлится долго.       Я понимаю, что лучше всего воспользоваться ситуацией пока все тихо. Быстрым шагом спускаемся по ступенькам. Когда мы только прибыли, я и не заметил, что их было так много. Зецу находится во главе нашей маленькой свиты. После того, как он обменялся несколькими словами с водителем, призывает нас к себе, открывая дверцу.       — Ну же, идите. Воспользуйтесь этими несколькими часами чтобы отдохнуть. После концерта все снова соберутся в Королевском дворце, где будут состоятся танцы.       Я стону при одной мысли. Не медля ни секунды мы устраиваемся на пассажирских сиденьях. Внутри витает приятное тепло, отопление включено. Зецу колеблется, прежде чем закрыть дверь. Кажется, что хочет что-то сказать. Но затем он качает головой. Ничего не говоря, закрывает ее и делает шаг назад.       Зецу остается неподвижно, пока мы отъезжаем. Я смотрю на него из маленького окна, пока это возможно. Затем машина выезжает с площади, и начинает проезжать между домов. Без протестующих путь кажется более быстрым и плавным.       Наруто молча сидит рядом со мной. Бледность видна и в тусклом свете салона. Когда я прикасаюсь к его руке, она кажется мертвецки холодной. Я хотел бы что-то сказать, но ничего не приходит в голову. Мы должны были с самого начала остаться дома. Приехать сюда было ошибкой.       Автомобиль внезапно тормозит.       Остановка происходит так резко и внезапно, что я чуть не падаю с сиденья. Я забыл застегнуть ремень безопасности. Пытаюсь вернуться на свое место, застигнутый врасплох и сбитый с толку.       — Эй, уйди с дороги! — слышу крик водителя.       Кажется, я вижу перед собой четыре фигуры. Люди, которым водитель делает яростные жесты. Прежде чем я успеваю сосредоточиться на ситуации, раздается оглушительный звук. Мои уши адски болят. Мне не сразу удается определить что это за шум, поэтому я инстинктивно закрываю глаза. Когда я открываю их снова, лобовое стекло разбито. Силуэт нашего водителя, неподвижного раскинут на сиденье.       У меня перехватывает дыхание. Я узнаю шум. Это был выстрел.       Окно двери тоже разбивается. На сиденьях рядом с нами падает кирпич и битое стекло. Наруто издает приглушенный крик. Нам едва удается понять, что происходит, как на нас направляют ружье.       — Выходите! — издает яростный голос.       Мои руки дрожат, когда неизвестный отпирает замок и открывает дверь. Мы выскальзываем из машины, подняв руки к голове. Прицел винтовки остается направленным на нас. Оказавшись снаружи, я вижу, кто наши нападающие. Четыре человека: старик, двое молодых людей и маленький мальчик. Все они Омеги. Их гневные феромоны слишком сладки и сильны, чтобы принадлежать Бетам. Их одежда состоит из тряпок и запачканных комбинезонах. На руке у них есть повязка с красным кругом.       Понятия не имею, что они с нами сделают. Я просто знаю, что они ни на секунду не опускают пистолет. Оружие держит один из двух молодых людей. Темная борода кажется испачканной маслом, насколько она жирна. Он указывает на меня.       — Ты Омега, — говорит только.       Его голос безумно сердит. Я даже не успеваю кивнуть, когда чувствую холодное дуло пистолета на своем подбородке. Задерживаю дыхание. Но оружием мужчина просто опускает воротник моего пальто. Метка связи открыта для их глаз.       Сцена, произошедшая чуть больше часа назад повторяется, он тоже кричит:       — Предатель!       Удар прикладом пистолета происходит неожиданно. Атака настолько сильная, что боль парализует меня, и я чувствую, как крушится лицо. Колени сгибаются, и я падаю на землю. Моя рука быстро отправляется ко рту. Я чувствую кровь в горле, губа распухла и порезана.       — Саске!       Я поворачиваюсь к Наруто. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как другой молодой Омега сильно колотит его в живот. После очередного удара он наконец падает на землю. Звук пощечины разносится эхом. Я смотрю на дома со страхом, от которого кровь пульсирует в жилах. Кто-то должен был услышать шум выстрела. Кто-то должен прийти и помочь нам. Я цепляюсь за эту мысль, когда вижу, как Наруто, уже лежавшего на земле, продолжают избивать.       — Дерьмовый Альфа! Продолжай умолять!       Однако Наруто не издает ни единого стона. Я пытаюсь дотянуться до него, чтобы остановить эту бесчеловечность. Но меня внезапно хватают за волосы. Омега с пистолетом заставляет меня встать. Он прижимает меня к машине ударом, от которого стонут все мои кости. Я не смею пошевелиться, когда чувствую дуло пистолета у своей головы.       — Будь паинькой и просто смотри, — приказывает мне.       Мне все равно не удалось бы закрыть глаза. Я парализован. Запахи этих разъяренных Омег столь же сильны, как и запахи Альф.       Наруто пытается защитить голову руками. Он сворачивается калачиком и сопротивляется ударам, лежа неподвижно. Подходит и старик, размахивая молотком в руках. Их фигуры не особо крупны, но в этот момент они кажутся гигантами.       — Тебе понравилось развлекаться с Омегой? — рычит тот, кто его пинает. — Теперь весело нам!       Я вижу, как он поднимает молот.       Из-за нашей машины появляется фигура, что убивает старика. Омега, держащий меня, издает крик. Он ударяется головой о машину. Происходит выстрел. И на мгновение мне кажется, что меня подстрелили. Но хватка на моих волосах больше не чувствуется. Мои колени снова сгибаются, и я возвращаюсь на землю. На асфальте лежит пушка. Я поспешно хватаю ее. Я не умею стрелять. Но, по крайней мере, оружие находится у меня в руках. Его нельзя использовать против нас. Я встаю на колени и наконец вижу, что происходит. Омега, удерживавший меня, стоит на коленях. Издает крики боли, при этом держась за плечо. Я вижу кровь, смачивающую его одежду.       Старик с молотком лежит на земле. Неподвижно. Голова наклонена под неестественным углом.       Наконец я переключаю свой взор на того, кто избивал Наруто. Преступник все еще борется с неизвестной фигурой. Пока последняя не хватает его за руку и не сгибает в неестественной позе. Хруст сломанных костей почти вызывает рвоту. Крик раздается на улице так же громко, как выстрел. Ударом в живот фигура бросает Омегу на асфальт, к ногам ребенка, который остался неподвижным, как соляная статуя.       Молодой мужчина продолжает кричать, как будто умирает.       Фигура встает. Наконец, свет уличного фонаря падает ему на лицо, когда он направляет пистолет на ребенка. Благодаря приливу адреналина я даже не удивляюсь этой сцене. Я смотрю на Обито, который, в свою очередь, смотрит на ребенка. И мальчик смотрит на него неподвижно и бледно, ожидая выстрела. В конце концов, Обито опускает пистолет. Он кивает подбородком.       — С дороги.       Ребенку не нужно повторять дважды. Он поворачивается и убегает. То же самое делает Омега со сломанной рукой. Но не тот, что меня удерживал. Когда Обито поворачивается, чтобы проверить Наруто, мужчина кричит и действует. Злой, как животное, он бросается на Альфу. Обито быстро оборачивается. Выстрел происходит немедленно. Омега падает на землю после нескольких шагов. По наклону дороги из его груди растекается пятно крови.       Меня тошнит.       Я смотрю на трупы двух Омег, пока в поле зрения не появляются черные туфли.       — Саске.       Обито опирается на пятки. Его смертоносные руки берут пистолет, который я продолжаю держать. Мои пальцы сжаты, и он должен разжать их один за другим, чтобы я опустил оружие. Он хватает меня за талию, помогает встать. Но как только я встаю, голова падает вперед, выпуская наружу желудочный сок и содержимое желудка.       — Блять, мои туфли! — еле слышу его голос. Я слишком ошеломлен. Даже не осознаю, когда меня перестает рвать. Я позволяю Обито переместить меня, не оказывая никакого сопротивления. Он возвращает меня в машину. Пристегивает мой ремень.       — Позаботься о Наруто, — просит меня.       Я оборачиваюсь. С затуманенными глазами вижу, как Наруто лежит на сиденье. Глаза закрыты, он кажется очень бледным. Похоже, он потерял сознание. Я пытаюсь гладить его по волосам. Но как только я замечаю свои окровавленные руки, то сразу же перестаю. Мое зрение затуманено. По щекам текут горячие слезы. Блядь. Мне не удается осмыслить то, что только что произошло. Мы могли… умереть. Они могли убить нас. Мы бы умерли, если бы не Обито.       Машина возобновляет свой маршрут. Обито отодвинул тело мертвого водителя и сел на его место.       Обратная дорога мне кажется абсурдно короткой. Она скользит вокруг меня, как во сне, в мгновение ока. Темная улица вскоре заменяется садом и Дворцом. Освещенный, великолепный, нечувствительный к тому, что происходило в соседнем городе.       Дверь автомобиля открывается.       — Ты в состоянии двигаться? — спрашивает Обито.       Я ошеломленно киваю. Расстегиваю ремень и выхожу. Все кости болят. Пальцы продолжают трястись. Обито растягивается в кабине. Хватает Наруто. Он поднимает его на руки, прижимая к груди. Как невесту. Хотя в этом состоянии Наруто больше похож на мертвеца. Избиение оставило на нем многочисленные следы. Удары испортили его красивое лицо. На губах виднеется кровь. На скулах уже начала образовываться гематомы.       Обито пинком закрывает дверь. Ничего не говоря, он отправляется в Королевский дворец. Я следую за ним, дрожащий и напуганный. Окружающие нас люди похожи на элегантных привидений. Они меня пугают. И поэтому я становлюсь еще ближе к Обито. Он выглядит таким уверенным и невозмутимым, когда шагает по особняку. Он поднимается на лифте, и ни у кого не хватает смелости подняться с нами. Я слышу шепот. Но сейчас он волнует меня меньше всего.       — У тебя есть ключ?       Я пораженно смотрю на Обито. Мне не удалось уловить смысл его слов. Он нетерпеливо повторяет:       — Электронный ключ от вашей комнаты.       Я сую руки в карманы. Из-зо всех сил пытаюсь схватить карточку, и только сейчас понимаю, насколько сильно дрожат мои пальцы. Не с первой попытки, но мне удается схватить ключ, показываю свой трофей. Но Обито так и не берет карточку, в конце концов, его руки заняты Наруто. Он просто кивает в знак признательности. Двери лифта открываются и перед нами замирает группа знати. Все задыхаются, когда видят нас. Обито не удосуживает их даже взглядом. Он делает шаг вперед, и Альфы вынуждены расступиться при его проходе. Они так потрясенно смотрят на нас, что даже не замечают, как двери лифта закрываются.       Я не удивлен, что Обито знает, какая из многочисленных комнат является нашей. Он ждет перед дверью, пока я ее открою. Я благодарю Бога, в которого даже не верю за то, что в этом Дворце используют современные карт ключи, а не обычные металлические. Уже находясь внутри, мне хочется рухнуть на пол. Обито же остается уверенно стоять. Он продолжает двигаться, пока не доходит до спальни. Наконец, находясь внутри, он останавливается. Осторожно кладет Наруто на двуспальную кровать, убедившись, что его голова находится на мягких подушках.       Я смотрю на бессознательное тело и только сейчас осознаю его положение. В тусклом свете мне не удалось разглядеть, насколько сильно его избили. Должно быть удары, хоть и принадлежали Омеге, обладали немалой силой. Слезы возвращаются к моим глазам. Мне столько всего хочется узнать: Кто они? Почему они это сделали? Что они от нас хотели? Как Обито нас нашел? Как он оказался в том месте в нужный момент? Но я так измотан, что все эти слова не доходят до моего языка. Не задумываясь, я забираюсь на кровать. Ложусь рядом с Наруто. Цепляюсь за одеяло и пытаюсь вдохнуть его запах. Но это действие меня не успокаивает. Во рту запечатлелся вкус асфальта, крови и страха. Мне просто хочется рыдать.       Они могли убить нас. И я ничего не мог сделать.       Я напрягаюсь, когда вижу, как Обито прикасается к Наруто. Но у меня не хватает смелости остановить его или рычать на него. Он только что спас нас. И мои инстинкты это знают. Затем, не в силах отреагировать, я смотрю, как он снимает с Наруто пальто и пиджак. Потом накрывает нас обоих одеялом.       — Что случилось? — спрашивает только.       Я качаю головой.       — Мы возвращались из театра. Они появились посреди улицы. Убили водителя. И… — у меня перехватывает дыхание. Я закрываю рот, но Обито не настаивает на продолжении.       — Я слышал выстрел, — объясняет он. — Я гулял по окрестностям. Хвала Богу. — смотрит на меня. — Ты тоже ранен. Где аптечка?       Я поджимаю разбитую губу, кровь все еще течет.       — В ванной. — Он встает, и я закрываю глаза. — Тебе нельзя здесь находится. Итачи…       — Итачи может смело идти нахуй! — слышу его брань на расстоянии.       Когда он возвращается, в руке замечаю аптечку. Он хватает ватные диски и дезинфицирующее средство. Проходится ими по лицу Наруто, нежно прикасаясь к нему. Я уже вижу геометрию синяков, которая скоро расцветет на его лице. Я даже представлять не хочу, в каком состоянии находится остальные части тела.       Когда наступает моя очередь, я вздрагиваю от резкости его прикосновения к раненому месту.       — Извини, — говорит Обито, но не останавливается. — Я не очень хорош в этом. Обычно этим занимается Зецу.       Я корчу гримасу и пытаюсь терпеть. Какая-то часть меня думает о том, насколько это странно и неправильно. О его пальцах на моей нижней губе. То, насколько неуклюже он намазывает мазь на рану. Но я начинаю чувствовать себя слишком безучастным, чтобы волноваться. Единственное, что я хочу, это спать, и проснуться от кошмара.       Мои веки уже опускаются, когда он убирает белую коробку. И когда Обито возвращается к нам, и ложится по другую сторону от Наруто, я не протестую. Пусть сам разбирается с последствиями.       Я смотрю, как он ласково прикасается к Наруто. Как целует его в лоб. Мое сердце сжимается.       — Если бы он не спал, то не позволил бы этого, — шепчу.       — Я знаю, — признается.       Больше я ничего не добавляю. Я удобнее прижимаюсь к горячему телу. Профилем своего лица я опираюсь на его плечо. Все, что случилось, прошло. Я должен думать только об этом.       Мы увидим последствия, когда проснемся.