Пожалуйста, спаси меня

- Фред! Нас вызывает Хогвартс! – Джордж почувствовал жжение в кармане и вытащил монету Отряда Дамблдора, затем поднял голову и весело улыбнулся подошедшему брату. Фред улыбнулся в ответ. Их звали – и они явились на зов. Джордж чувствовал мандраж и какой-то странный подъем: страха практически не было. Рядом с ним Фред, судя по нервным движениям, чувствовал нечто подобное. Потом увидел Гермиону – и бросился к ней, сметая всех на своем пути. Джордж лишь усмехнулся. Просто невероятно, что они все-таки увидели ее после всего, что случилось! Бледная и похудевшая, это была живая Гермиона – и Джордж буквально ощущал радость брата, в конце концов обнявшего ее. Без нее Фред сходил с ума. Отпустив Гермиону, Фред и Джордж помогали накладывать защитные заклинания в северной части замка. - Ты в порядке, Фредди? - В полном. - И я. Когда пожиратели стали прорываться к замку, близнецы бросились к лестницам – нужно было найти Гермиону. - Если что-то случится, - сказал тогда Фред, - ты должен защитить ее. Обещай мне. Обещай, что спасешь ее. Джордж был уверен: если кому-то из них суждено умереть, то это должно случиться именно с ним. Ведь Фред был смелее, удачливее и всегда лучше сражался. - Обещаю, - сказал Джордж. Они нашли Гарри, Рона и Гермиону у Выручай-комнаты. - Нам нужна диадема Кандиды Когтевран, она должна быть где-то здесь, - сказала Гермиона, крепко сжимая руку Фреда. - Мы поможем, - Фред отстранился, чуть улыбаясь, - мы с Джорджи знаем, как найти что-то важное в куче хлама, поверь мне. Видели бы вы нашу комнату! Гермиона засмеялась. Она всегда смеялась с его шуток. Они разделились, так было проще. Бродили среди тысяч и тысяч вещей и пытались разглядеть что-то среди завалов. Джордж чувствовал, как сильно бьется в груди сердце, но страха все еще не было. Ощущения напоминали матч по квиддичу: эйфория и практически животная жажда победы. Все получится, у них все обязательно получится. Потом вдруг полыхнуло жаром. Джордж не знал, что произошло, но услышал «беги!» и побежал. Потом увидел Фреда и тут же – увидел адское пламя. Оно гналось за ними. Фред отставал на какие-то доли секунд. Они не успевали. Джордж вдруг почувствовал невероятной силы толчок в спину, и его вышвырнуло из комнаты. Он мгновенно перевернулся, не поднимаясь с пола, и успел увидеть, как пламя поглотило Фреда, крепко сжимавшего в руке палочку. Лицо его выражало ужас. Когда Гарри, Рон и Гермиона на метлах прорвались сквозь огонь и рухнули на пол, а Выручай-комната закрылась навечно, Грейнджер увидела Джорджа, стоявшего на коленях перед горящими остатками комнаты, и в этот момент для нее все было кончено. Джордж проснулся, когда было едва ли пять утра. Он лежал, пялясь в потолок, и пытался унять в себе страх. Он не мог никак понять, почему же сердце билось как сумасшедшее, а дышать было трудно. Чего он боялся, чего? Уже все было кончено. Они победили. Фред погиб. Все самое страшное уже случилось. Джорджу больше нечего было бояться. Он натянул джинсы и футболку и медленно спустился вниз. На кухне он увидел Грейнджер: та сидела за столом, крепко сжимая кружку, и всхлипывала. - Гермиона. Услышав его голос, она дернулась, едва не разлив чай, и тут же вскочила. Но, взглянув на него, разочарованно выдохнула и села обратно, опустив глаза. Джордж не знал, что сказать ей. Он чувствовал, что обязан поддержать ее хотя бы как-то, но он не был готов к ее реакции. Не был уверен, что выдержит, если она начнет обвинять его, или злиться, или – еще хуже – рыдать. Поэтому он просто налил себе воды и сел напротив нее. Она упорно не поднимала глаз. - Гермиона. Мне очень… - Нет! – она вскинула голову, и в ее глазах мелькнула ярость, - не говори, что тебе, черт возьми, жаль! Она практически шипела. - Хотя бы ты не начинай с этими отвратительными сожалениями! Фред бы закричал на нее в ответ – он никогда не умел молчать. Но Джордж ничего не сказал, тихо поднялся и вышел из дома, и свежий воздух обрушился на него, мешая вдохнуть. Он опустился на крыльцо и обхватил голову руками. Он не мог злиться на Гермиону и тем более на Фреда; он любил их обоих. И не задумываясь, поменялся бы сейчас с Фредом местами, лишь бы Фред был жив, а Гермиона – счастлива. Но Джордж не мог. Он не мог ничего исправить. Он был бесполезен. *** Рыжие волосы были отвратительно яркими на фоне черной одежды, и Джинни это раздражало. Ей хотелось спрятаться, потухнуть, стать невидимой, лишь бы не быть такой заметной на похоронах брата. Но все, что она могла сделать, это завязать волосы в бесформенный пучок и накинуть мантию поверх черного платья. И в очередной раз подавить слезы. Когда к ней утром зашел Рон, она крепко обняла его и попросила быть рядом. Ей не хотелось поддержки Гарри, в этот миг она могла держаться только за своих братьев. Ей давно не было так страшно. Внизу они обнаружили Гермиону – она так и не сдвинулась с места за все утро. Гарри и Джинни сели по обе стороны и обняли ее, а Рон отправился искать Джорджа. Старший брат обнаружился неподалеку от Норы – сидел прямо на траве, обняв колени руками. Рон опустился рядом, не говоря ни слова. - Ты так вырос, Ронни, - вдруг сказал Джордж, и Рон вздрогнул. Как давно он не слышал этого дурацкого детского обращения. Это была привычка Фреда: он все время называл Рона «Ронни», а Джорджа – «Джорджи», и каждый раз так противно умилялся, что это раздражало. - Джордж… - Рон не знал, что сказать, и почему-то заговорил о Гермионе. – Не злись на нее, она просто очень сильно его любила. - Я знаю, Рон, - Джордж отвернулся, и Рон на мгновение услышал слезы в его голосе, - я знаю, что она любила Фреда. И Фред любил ее. Да он с ума сходил весь этот год, когда вы трое были черт знает где. Он замолчал, а потом продолжил говорить, и Рон отчетливо осознал, какое отчаяние сквозило в его голосе. - Если бы я только мог… Если бы я только мог умереть вместо него, Рон, - и Джордж не выдержал и заплакал, утыкаясь в колени и не в силах перестать дрожать. Рон придвинулся ближе и крепко обнял брата, позволяя тому выплеснуть горе. Никогда раньше Рон не видел кого-то из своих братьев таким обреченным и отчаявшимся. Когда Джинни утащили в Тайную комнату, близнецы были напуганы, но не позволяли страху полностью овладеть собой. Когда едва не погиб в Министерстве отец, Фред был зол, а Джордж – сосредоточен и серьезен. Когда сам Рон был отравлен, близнецы даже подшучивали над ним, стоило ему очнуться, хотя Рон знал – со слов Гарри – как переживали за него братья. И только один раз Рон увидел, как один из близнецов был по-настоящему подавлен. Ночь выдалась неимоверно тяжелая. Они в конце концов смогли перевезти Гарри в Нору, хотя и потеряли Грозного Глаза, а в Джорджа попало проклятье. Но напряжение постепенно спадало, и когда Рон смог в конце концов убедить Гарри остаться и не бежать сломя голову искать крестражи, Поттер улегся спать и, кажется, мгновенно уснул. Рону же больше не спалось. Он вылез из кровати и отправился вниз, на кухню – после боя не было совершенно никакого аппетита, а сейчас Рон вдруг вспомнил, что ел последний раз около двенадцати часов назад, и почувствовал острую необходимость перекусить. Но внизу он обнаружил Фреда. Тот стоял, опираясь на стол, и так тяжело дышал, что Рон даже немного испугался за брата. - Фред? – позвал он. Фред тут же обернулся, и Рон увидел слезы в его глазах. Но Фред никогда-никогда раньше не плакал! - Что случилось? – растерянно спросил Рон, боясь подходить к Фреду. Но тот вдруг выдохнул и махнул в сторону двери. - Не спится, Ронни? Прогуляемся? Они накинули плащи и вышли на улицу – было прохладно, и Рон поежился. Фред уселся на крыльцо, Рон опустился рядом с ним. Рон смотрел на звезды, думая, что он уже не удивится, если вслед за Гарри и Фредом подышать свежим воздухом в его, Рона, компании захочется всем обитателям Норы. Наконец, Фред, смущенно поерзав, признал: - Я переживаю за Джорджи. Только не говори ему, ладно? Рон давно заметил, что почему-то именно ему никто не стеснялся рассказывать о чувствах – даже самые сильные не боялись признаваться в своих страхах. Рон подозревал, что это происходило потому, что он умел молча слушать и не давал глупых советов, а еще потому, что казался немного бесчувственным, и другие люди не рассчитывали, что он начнет воспринимать их слабости всерьез. Впрочем, ему это было только на руку. Рон молча кивнул, ожидая, что Фред продолжит. Так и произошло. - Он так шутил, несмотря на все, что произошло, - Фред растерянно покачал головой. – Как он умудряется это делать? Он потерял так много крови, и я правда боюсь, что заклинание могло задеть что-то, помимо уха… Рон понимал обеспокоенность брата: ведь именно они вдвоем с Фредом пару часов назад помогали Джорджу подняться в комнату, и Рон помнил, каким слабым казался старший брат. И все же Рон был уверен – с Джорджем все будет хорошо. Об этом он и сказал Фреду. - Его силы восстановятся, а с головой все будет в порядке. Ну, настолько, насколько это возможно, когда мы говорим о Джордже Уизли, конечно. Фред рассмеялся. - А ты учишься, Ронни. - Не зови меня Ронни, Фредди! - О, а я люблю быть Фредди! Правда, обычно так меня зовут девушки после того удовольствия, которое я им доставляю, - Фред ухмыльнулся. - Мне стоит рассказать об этом Гермионе? – спросил Рон, хитро улыбаясь. Фред в притворном ужасе схватился за сердце. - Ты что, хочешь моей смерти?! Рон тяжело вздохнул. Он был готов слушать и не давать никаких советов, но смерть Фреда невозможно было бы исправить разговорами. Разбитое сердце Гермионы было невозможно вылечить. Точно так же, как невозможно было вернуть настоящего Джорджа, который никогда не сможет быть собой после смерти Фреда. - Нужно идти, - тихо сказал, наконец, Рон, когда почувствовал, что Джордж немного успокоился. – Скоро все закончится. Джордж кивнул. Вместе они поднялись и направились в сторону Норы. Рону оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь им всем станет хотя бы немного легче. Когда они вошли в дом, все уже были в сборе. Джордж никогда не видел столько черного цвета вокруг в себя – почти все родные были одеты в темные цвета. Отличалась лишь Гермиона: одетая в свитер с большой «Ф» на груди и потертые джинсы, она стояла ближе всех ко входу, словно бы ждала его, Джорджа. И глядя на нее, Джордж понимал, почему Фред влюбился в Грейнджер когда-то. Она посмотрела прямо на него, а потом подошла ближе и крепко взяла его за руку. - Мы справимся? – спросила она, и он кивнул, не в силах отвести от нее взгляда. Они трансгрессировали первыми, все еще держась за руки, и оказались в Годриковой впадине. Именно там хоронили всех героев войны – даже тех, от кого ничего не осталось. Джордж не отпустил ее руку, и Гермиона была ему за это благодарна. Она знала, что больше всего на свете хотела бы сейчас сжимать до боли другие пальцы – но те, другие, были отняты у нее навсегда. Эти же – теплые и мягкие – были совсем рядом. Джордж был спокоен, и Гермиона тоже вдруг почувствовала спокойствие. Ей не хотелось кричать, плакать или вырываться. Она сжала его руку. И поклялась себе, что никогда не отпустит его. Обманщица. Вместе они шли вперед, не оглядываясь на остальных членов семьи. Неведомая сила не позволяла им сдаться и упасть прямо здесь, на землю, не желая бороться дальше. Они продолжали бороться – не за себя и не за того, кого так сильно любили и кто уже был мертв, но друг за друга. Потому что Джордж обещал Фреду защищать Гермиону. Потому что Гермиона обещала Фреду, что никогда не оставит Джорджа одного. Потому что оба они любили Фреда и не могли – не имели никакого чертового права – сдаваться. *** Похороны кончились. Джордж и Гермиона молча смотрели, как опускают в землю пустой и оттого слишком легкий гроб, слышали рыдания Молли и всхлипы Джинни, замечали побелевшее лицо Рона и слезы Перси. Но сами даже не вздрогнули, продолжая крепко сжимать пальцы друг друга. Расходились молча – все Уизли постепенно вернулись в Нору. И когда остались только Джордж и Гермиона, они подошли к могильному камню и смогли прочитать зловещее «Фредерик Гидеон Уизли. 1978-1998». Там была его колдография – Фред стоял, чуть нахмурившись, и крепко сжимал палочку в руках. Джордж помнил, когда была сделана эта колдография: они торчали в Выручай-комнате и у них не получалось придумать противоядие к кровяным конфетам. Фред ворчал и мерил комнату шагами. А Джордж вдруг подумал, как смешно выглядит нахохлившийся брат и «вот бы здесь была колдокамера!». Выручай-комната, конечно же, тут же выручила его. И Джордж застал брата врасплох вспышкой, а потом бегал от него по всей комнате, не переставая смеяться. Это была единственная колдография, на которой Фред был один – без Джорджа или Гермионы. Гермиона вытащила из кармана совсем другую колдографию и с помощью магии прикрепила ее на надгробье: Фред на ней обнимал Гермиону за талию, та смущенно улыбалась, а Джордж, по другую сторону от брата, смеялся, закинув руку ему на плечи. Джордж опустился рядом с камнем на колени и палочкой заставил исчезнуть полное имя брата, оставив вместо него простое «Фред Уизли». Так было правильнее. Затем – вновь взмах палочкой – на камне появилась еще одна надпись, совсем маленькая. «Шалость удалась!». На колдографии Фред счастливо улыбался. *** Они вернулись в Нору спустя некоторое время, уже не держась за руки. Джордж ощущал лишь болезненную пустоту, а Гермиона вновь почувствовала злость и не могла смотреть на не того близнеца. Джордж плохо помнил весь оставшийся вечер. Мама так много плакала – ее слезы разрывали ему сердце. Она не сказала ему ни слова за все это время, и Джорджа бы это ужасно расстроило, не будь он таким разбитым. Он чувствовал себя одиноким, особенно в этот вечер, когда все утешали друг друга, но словно бы боялись подходить к нему. Даже Рон и Джинни были с Гермионой, а не с ним, и Джордж вновь ощутил себя брошенным. Фред бросил его, а Джордж без Фреда никому был не нужен. Он не выдержал в конце концов и тихо вернулся в комнату, не в силах находиться внизу вместе со всеми. Лег на кровать Фреда, закрыл глаза и понял, что ничего не чувствует. Не хотелось даже курить. Он был один, один, один. И это одиночество было невыносимо. Он не знал, сколько пролежал так, но вдруг дверь скрипнула и кто-то тихо заглянул внутрь. Джордж притворился спящим, надеясь, что человек уйдет. Но вместо этого неожиданный гость прошел дальше. Джордж узнал бы эти шаги из тысячи. Мама. Молли опустилась на кровать рядом с ним и нежно погладила его по волосам. И Джордж почувствовал, как в глазах защипало. Он не выдержал – и резко сел, сжимая ее в объятиях и позволяя себе громко и отчаянно разрыдаться. Она молча обнимала его в ответ. - Все будет хорошо, Джорджи, - прошептала она, заставляя его сердце болезненно сжаться. – Фреду там хорошо. Он больше не испытывает боли и горя. И он теперь всегда будет счастливым. Она как никто другой знала: если что-то и могло утешить Джорджа, так это то, что Фред больше не будет страдать.