Эрис

      Когда жизнь наполнена разного рода странностями, то постепенно это становится нормой, и все не кажется таким удивительным. Так случилось и в жизни Амелии, которая отнюдь не отличалась скудным умом, а потому довольно быстро поняла, что ее окружают волшебники. Для нее это было само собой разумеющимся. О них она узнала даже раньше, чем о маглах.       — О, Мерлин, неужели нельзя идти быстрее? И почему все маглы такие медлительные?       — А кто такие маглы? — задала вопрос девочка, когда вместе с Даниэль старалась стремительно прорваться через нескончаемую толпу, засасывающую их словно водоворот.       — Маглы — это не волшебники, то есть люди, лишенные магической силы, — растолковала Даниэль, когда им наконец удалось выбраться на тротуар ближе к дороге. — Но так их зовут у нас. Например, в Америке их зовут «не-магами». У каждого Магического Сообщества свои законы и правила, устои и порядки.       Сейр подняла руку вверх, и через минуту они очутились в прохладном салоне кэба. Амелия, устроившись на сиденье среди огромного количества пакетов, не отрывала взгляда от окна, через которое она могла еще несколько секунд полюбоваться этим оживленным людским потоком.       Девочка про себя улыбнулась. Как же мастерски волшебники могли скрывать свое пристанище среди многочисленных маглов, буквально у них под носом, так, что и не отличить их, когда они выходят на лондонские улочки.       «Разве только причудливая одежда!» — подумала про себя Амелия, подмечая сгорбленного неказистого старичка, вышедшего сейчас из «Дырявого котла» и направляющегося в противоположную от них сторону. Амелия успела заметить, что на нем был длинный малиновый цилиндр и яркая изумрудная мантия.       Машина плавно тронулась, и вывеска «Дырявого котла», взглядом за которую зацепилась Амелия, стала отдаляться, а затем и вовсе пропала.       Ей хотелось там побывать, но Даниэль не позволяла ей и близко приближаться к пабу. Амелия и так зубами смогла вырвать разрешение, чтобы совершать такие редкие вылазки в Лондон. Она и не жаловалась, ведь ей и тут, на Чаринг-Кросс-Роуд, было уютно и интересно с книгой и мороженым. К тому же Даниэль нечасто задерживалась, она быстро завершала свои дела, и они снова отправлялись в путь.       Сегодняшний день начался так же, как и все предыдущие, а поездка в Лондон уже подходила к концу. Амелия наблюдала за тем, с какой скоростью проносились дома, другие машины, с которыми сначала им приходилось равняться, а потом обгонять их, затем могучие деревья и небольшие поля, и чувствовала, как салон автомобиля медленно наполняется легким ароматом трав. Амелия различила мяту и полынь, и на ее лице сама по себе расплылась улыбка. Даниэль закупилась новыми ингредиентами, чтобы пополнить свои запасы зелий, а это значило, что сегодня Амелия точно сможет к ней примазаться и помочь в их приготовлении. Сегодня Даниэль не сможет ей отказать, ведь в этот день Амелия праздновала свой шестой день рождения.       Она не ждала подарков и поздравлений. За все время, проведенное в Марбл Холле, она никогда не получала никаких презентов ни на день рождения, ни на Рождество, ни на любой другой праздник. Этот день был таким же рядовым днем, как и тысячи предыдущих. Но сегодня Амелия была преисполнена радостью и любопытством, когда Даниэль сообщила, что вечером состоится ужин, чтобы отметить день рождения Амелии.       Для Амелии сегодня все было по-другому.       Когда волшебницы вернулись в Марбл Холл, Даниэль, к удивлению Амелии, не покинула ее. Она вместе с девочкой поднялась к ней в комнату, где на кровати уже лежало красивое светло-розовое нежное платье, как будто ждавшее, когда его наденут.       — Оно такое красивое! — воскликнула Амелия, бросаясь вперед и беря в руки невесомую ткань. Оно было очень мягким на ощупь, отчего девочке захотелось еще быстрее в него облачиться.       — Садись, — Даниэль показала Амелии на высокое удобное кресло, которое стояло перед туалетным столиком, жестом приглашая девочку сесть.       Волшебница начала не спеша методично перебирать пшеничные волосы, невесомо струящиеся сквозь пальцы. В столь юном возрасте Амелия уже обладала густой пышной гривой, которая сильно отросла и достигала поясницы.       — Что сделаем с волосами? — спросила Даниэль, беря в руки расческу и начиная расчесывать кончики.       — Я не знаю, что-нибудь красивое, — Амелия начала ерзать на сиденье в предвкушении.       Даниэль в ответ на эту реплику только хмыкнула, слегка ухмыльнувшись, но начала придумывать, во что же превратить такие роскошные волосы.       Через некоторое время длинные блестящие распущенные локоны превратились во французскую косу с пышными волнами, красиво ниспадающую на правое плечо. Даниэль решила еще украсить прическу маленькими разномастными цветочками гибискуса.       — Спасибо! Очень красиво! — Амелия была в восторге, увидев, что Даниэль закончила колдовать над ее волосами.       Девочка начала крутиться на кресле вокруг зеркала, чтобы посмотреть на прическу со всех ракурсов. Даниэль никогда раньше не делала ничего подобного, не одевала Амелию, не заплетала ей косы. Девочка все делала сама, и ей было в новинку испытывать такие приятные теплые чувства от того, что кто-то о ней заботился, стремился сделать красивой.       — Только кое-чего не хватает, — Даниэль с легкой загадочной улыбкой на губах наклонилась к девочке, устремив свой взгляд на ее отражение в зеркале. Амелии на миг показалось, что что-то блеснуло в руках волшебницы, а через секунду девочка почувствовала прикосновение холодного металла к своей коже. — Я думаю, он тебе отлично подойдет. Оттеняет цвет твоих глаз, — Даниэль оторвала взгляд от отражения, переводя его на замысловатую застежку. — Никогда его не снимай. Он тебе сослужит еще очень хорошую службу. Ты, конечно, пока им не сможешь воспользоваться, но я хочу, чтобы он находился у тебя. Его никто не сможет увидеть или снять с тебя, если ты сама не покажешь его кому-то или не снимешь. С днем рождения, Амелия!       Даниэль, закончив возиться с замком, отошла на пару шагов назад, позволяя девочке в полной мере полюбоваться собой. Амелии эти несколько минут в тишине были необходимы, потому что она действительно не могла оторвать взгляда от своего отражения. Она себя никогда такой не видела! Красивая прическа, которая убрала непослушные вьющиеся пряди у лица в замысловатые сплетения, нежное платье с кружевным верхом и слегка пышным низом, состоящий из нескольких слоев струящейся ткани, цвет которого скрывал привычную бледность молодой кожи. И медальон, кровавый камень которого сейчас лучезарно переливался в солнечном свете. Украшение было круглым и массивным, сделанным из серебра, на длинной цепочке. Причудливые выпуклые узоры обрамляли драгоценный камень, заключенный в кольцо маленьких серебряных бусинок. Завороженная Амелия оторвала взгляд от зеркала и взяла медальон в руки своими длинными пальчиками, будто боясь что-то повредить, чтобы рассмотреть его чуть ближе. Девочка заметила, что медальон мог открываться, но даже после нескольких попыток она не добилась успеха, что ничуть ее не расстроило. Даниэль говорила об этом, и девочка легко отреагировала на эту неудачу. Это никак не могло испортить ее настроение, которое с каждой секундой только улучшалось, поднимаясь все выше. Ей казалось, что еще чуть-чуть и она сможет дотронуться до небес. Сегодня ничего не могло ее расстроить или обидеть, нарушить ее планы.       — Он просто прекрасен! Спасибо большое, Даниэль! — девочка, переполненная восторгом и счастьем, быстро соскочив с кресла, бросилась к волшебнице и порывисто обняла ее, утыкаясь головой ей в живот. — И за платье, и за прическу, и за этот великолепный медальон! Он просто прелесть!       Даниэль, явно обескураженная данным проявлением чувств, не знала, что делать и сказать, поэтому лишь произнесла:       — Эм, не стоит благодарностей, — она опустила руки на плечи девочки и на мгновение их сжала, а потом, слегка надавив, отстранила от себя ребенка, возвращая дистанцию. — Ужин будет сразу, как только вернётся Лорд.       — А можно мне сегодня помочь тебе в лаборатории? — спросила Амелия. Улыбка не сходила с ее лица даже тогда, когда Даниэль одарила ее одним из множества разных своих убийственных взглядов, на что маленькая волшебница хмыкнула и закатила глаза.       — Ладно, позже поможешь, но на многое не рассчитывай. Я буду заниматься Оборотным зельем, а ты — Бодроперцовым.       — Договорились, — Амелия восторженно хлопнула в ладоши и с разбегу плюхнулась на кровать. Схватив очередную книгу и поудобней устроившись, девочка углубилась в чтение, а Даниэль покинула комнату, надеясь, что до самого вечера она не увидит этот бешеный ураган эмоций и любопытства, который часто ее утомлял.       Но если Даниэль девичье любопытство на некоторое время обошло стороной, то других обитателей поместья такое удовольствие не коснулось. Быстро справившись с очередным фолиантом, девочка направилась в библиотеку, где отправила книгу на свое законное место, а еще увиделась с Эпоной, которая протирала пыль на полках и стеллажах. Эльфийка при виде юной миледи расплылась в длинной улыбке, а глаза ее сразу заискрились.       — О, Эпона, это так мило, спасибо большое, — Амелия была очень удивлена и обескуражена, когда эльфийка преподнесла ей в виде подарка в этот знаменательный день пару красных варежек, которые она связала сама. — Я очень тронута!       Амелия видела, как тушуется домовиха, и, поблагодарив ее, слегка погладила ее по маленькой лысой голове между огромными лопоухими ушами, стоящими торчком. Глаза Эпоны после этого, на первый взгляд, дружелюбного и простого жеста вместо искр наполнились слезами, которые она пыталась сдерживать несколько секунд, но это оказалось выше ее сил, и соленая жидкость начала капать на отполированный до блеска паркет крупными каплями.       Девочка всеми силами пыталась успокоить домовиху, оторвать длинные костлявые руки от ее лица, чтобы узнать, в чем дело, но эльфийка только и продолжала, что плакать навзрыд, постоянно причитая. Амелии показалось, что она смогла разобрать что-то похожее на: «Миледи очень добра. Жаль будет миледи».       Эпона, так и не успокоившись, с хлопком исчезла, а Амелия прихватила книгу и отправилась бродить по поместью, надеясь, что ей удастся немного побыть в главном зале и почитать там. Очень часто там находился Том с Даниэль или с еще какими-то странными людьми, лиц которых Амелия никогда не видела — они были скрыты длинными темными капюшонами, — выглядывая мельком из-за угла. Ей строго-настрого запрещалось даже близко подходить к залу, и девочка всегда отсиживалась в своей комнате, коротая время и ожидая, когда Даниэль поднимется к ней и сообщит, что теперь можно спуститься. Амелия догадывалась, что то, что происходит за закрытыми дверьми, это собрание или какой-либо совет, но, спросив один раз об этом Даниэль и получив смачный нагоняй, сопровождаемый крепкой отборной бранью, парой синяков на локтях и запретом посещать лабораторию и библиотеку на неделю, домыслы так и остались таковыми.       Сейчас же счастье улыбнулось девочке, и она, устроившись в мягком высоком кресле напротив большого старинного камина, несколько минут созерцала убранство этой великолепной комнаты с высокими потолками, который подпирали массивные широкие мраморные колонны, переливавшиеся серебряно-зеленым, а потом принялась за чтение. Она здесь бывала очень редко, но это место, полностью выполненное из мрамора, казалось ей сказочным, и минуты здесь пролетали быстрее.       Амелия очнулась очень резко, будто от толчка, сразу вскочив с кресла. Книга с глухим стуком приземлилась на полу. Девочка кинула мимолетный взгляд на окно, замечая, что стало совсем темно. Шаги, звук которых так отчетливо отскакивал от мраморного пола, все приближались. Слышались и редкие гневные громкие возгласы, но Амелия не могла их разобрать. Сейчас все ее мысли фокусировались лишь на одном — куда спрятаться, чтобы Том не застал ее здесь. Не сносить тогда головы!       Амелия начала затравленно мотать головой в разные стороны, осознавая, что выбор у нее невелик, а несколько жалких секунд на раздумья вот-вот подойдут к концу. Девочке ничего не оставалось, как шмыгнуть за тяжелую портьеру, висевшую на самом дальнем окне, и опуститься там на колени, чтобы не выдать себя. Амелия только и успела, что оставить себе маленькую узкую щелочку между стеной и портьерой, как двери, ведущие в зал, с грохотом распахнулись. Амелия зажала рот рукой, чтобы подавить писк, когда увидела, как две высокие фигуры, сверху донизу закутанные в плащи, волочили между собой беспомощного человека, подхватив его за руки, скрепленные кандалами за спиной. Пленный, видимо, совсем не мог идти, его ноги скользили по земле, словно обмякли, как у тряпичной куклы. Во главе этой странной, пугающей процессии шёл Том. Амелия четко разглядела его лицо, не скрытое капюшоном длинной черной атласной мантии, которое сейчас приобрело какое-то неведомое ранее Амелии выражение. От его вида Амелия почувствовала, будто кровь отхлынула от лица, кожа покрылась мурашками, забирающимися вверх по спине, ведя за собой страх, который начинал проникать куда-то глубоко.       Неожиданно человек, удерживаемый до этого двумя мощными фигурами, неумолимо возвышавшимися над ним, и до этого момента, очевидно, пребывавший без сознания, задергался и начал судорожно крутить головой, постепенно осознавая происходящее. Он попытался встать на ноги, замедляя окружающих его людей и сопротивляясь. Том неожиданно остановился и, резко развернувшись, выбросил вперед длинную руку из-под мантии. Амелия видела, с какой быстротой и изяществом бледная длиннопалая кисть сделала пасс белоснежной волшебной палочкой и как человек в кандалах, отрываясь от земли, полетел назад на несколько футов, приземлившись на мраморный пол в середине зала с лязгающим звуком, который сильно ударил по ушам. Фигуры в плащах, удерживавшие противника, тоже пошатнулись от ударной волны, но устояли на ногах.       — Я не собираюсь церемониться с тобой, МакКиннон, — властный и жесткий голос Тома, наполненный ледяной сталью, эхом разнесся по всему помещению, делая его еще более угрожающим. — Ты должен быть благодарен, что все еще жив, и поклониться мне, а вместо этого ты устраиваешь невообразимый цирк, который все равно кончится твоими мученьями и смертью. Перестань противиться! — Том медленно делал шаги навстречу своей жертве, которая все так же продолжала лежать, не в силах подняться на ноги. — Я лично займусь тобой, МакКиннон. И смерть будет неотвратима. А пока… Круцио!       Амелия чувствовала, как с огромным усилием она все сильнее зажимает себе рот руками, чтобы не закричать, впиваясь в кожу ногтями и наблюдая за тем, как человек, лежащий на полу, начинает извиваться, метаться в разные стороны, будто в лихорадке, как зал начинают заполнять его безудержные, наполненные болью, крики, поднимающиеся вверх и застывающие на мгновение где-то под потолком, а потом разносящиеся эхом в разные стороны в троекратном размере.       — Ты расскажешь мне все, что нужно, но я все равно не подарю тебе ту желанную быструю смерть, о которой ты будешь молить совсем скоро!       Человек продолжал кричать, а Амелия не могла отвести взора от Тома. Как исказилось его лицо в победной, ликующей улыбке, которая слегка обнажила ровные зубы, как он мастерски легко водит палочкой, словно дирижер, которого застали за демонстрацией очередного творения. Амелия первый раз видела Тома таким. От этого перехватывало дыхание. На секунду девочке показалось, что портьера, за которой она пряталась, колыхнулась, будто от мимолетного ветерка, но обращать на это внимание не было ни времени, ни сил. А зря. Амелия видела, как в это мгновение по полу быстро скользит Нагайна, извиваясь зигзагом, как она плавно подплывает к своему хозяину, издавая тихое, едва слышимое шипение, которое Амелия была не в силах услышать и распознать суть. Но это и не потребовалось, ведь меньше чем через минуту она поняла, что именно говорила змея. Для этого не нужны были слова.       Портьера так внезапно распахнулась, что Амелия от страха чуть подпрыгнула, но страх тут же волнами перекатился в боль, когда тонкие длинные пальцы сомкнулись на ее затылке и с силой потащили за волосы наверх, заставляя подняться. Амелия с силой ухватилась за предплечье мужской руки, так яростно ухватившей ее и причинявшей сейчас нестерпимую боль, но прежде, чем она хотя бы взглянула Тому в глаза, рука разжалась так же быстро, как и схватила ее, и девочка, не в силах удержать равновесие, упала на жесткий пол на колени, стараясь совсем на нем не распластаться, тормозя руками. К пульсирующей горячей боли в затылке добавилась боль и в коленях, которая медленно начала расползаться и обжигать.       — Посмотри на меня! — прозвучала команда, произнесенная леденящим голосом, который проник в самое нутро Амелии. Но она не могла это сделать. Вместо этого она уткнулась своим взглядом в пол, спрятав руки за спиной и изредка бросая взгляды на человека, лежащего без сознания слева от нее.       Она не могла посмотреть на него. Смесь разных чувств заполнила ее всю без остатка, но Амелия чувствовала, что разум ее сейчас полностью заволокло стыдом.       — Я сказал, посмотри на меня! — с каждой ноткой, проскальзывающей во властной голосе, читалась ярость и нетерпение. Секунда, и подбородок Амелии взметнулся так высоко вверх, насколько позволяла тоненькая шея. — Как ты посмела?! Круцио!       До этого момента Амелия думала, что знает, что такое боль. После магических всплесков, которые оставляли после себя разрушительные последствия, у нее часто болела голова, иногда так, что девочке казалось, что она расколется надвое. Более сильную боль она ощущала, когда горели ладони. Казалось, их будто обжигало палящим огнем, непонятные звезды загорались, подсвечивая кожу, которая выглядела будто прозрачной. В этих случаях, если боль можно было хоть немного перенести, она, стиснув зубы, терпела. Но когда силы были на исходе или Амелия понимала, что в этот раз непонятная сила была яростнее, помогала ледяная вода. Она смягчала удар, не позволяла совсем потерять контроль, но у этого способа были побочные эффекты. Каждый раз после приступа, купированного таким способом, Амелия понимала, что боль следующего раза появится стремительней, сильнее распалится и, возможно, одарит такими страшными ожогами, которые оставят после себя светлые рубцы на ладонях лишь через пару месяцев.       Все это было ничем по сравнению с тем, что Амелия испытывала сейчас, упав на спину и заходясь в ужасающем крике боли. Огонь, который раньше она испытывала только на ладонях, казалось, теперь проник во все тело, укутывая его, словно в кокон, центр которого был не в сердце, а в голове. В нее сейчас словно впились сотни, тысячи раскаленных маленьких игл, погружаясь все глубже и глубже. С каждой секундой пытка, приводимая Лордом в исполнение, нашептывала Амелии, что мучения можно легко прекратить. Нужно лишь попросить.       Боль отступила так же мгновенно, как и появилась. Амелии нечем было дышать, и она жадно глотала ртом воздух, стараясь подняться. Она понимала, что еще одного раза такой пытки она не выдержит. Внутри всю ее трясло, и она, сжав всю свою ничтожную волю в кулак, снова представ перед Лордом на коленях, взглянула ему в глаза, которые сейчас с нескрываемым гневом и вкрапленным в него безумством воззрились на нее, и еле слышно произнесла:       — Пожалуйста! Не надо!       Амелия и раньше наблюдала, как настроение Тома менялось за долю секунды. От испепеляющей холодной ярости, проскальзывающей не только на лице, но и в движениях, манерах, до притягательных веселящих искринок, наполняющих взгляд, был всего один крошечный шаг, который Том преодолевал с невероятной быстротой. И видя, как сейчас на мужском лице появляется лучезарная улыбка, сопровождаемая надменным смехом, который будто проникал под кожу, проникал глубже, Амелии легче не становилось. Наоборот, она понимала, что ничего хорошего не будет! Она хотела было придумать что-то, найти пути отступления, чтобы смягчить свое наказание, но голова, как назло, опустела, мысли больше не роились вихрем, осталась только какая-то неприятная холодящая пустота. Амелия ни о чем не думала. Она просто взирала снизу вверх на своего властителя пустым взглядом.       — Господин, — новый голос, неожиданно прозвучавший в зале, слегка потонул в звуке открывающихся дверей, но его было достаточно, чтобы Амелия резко перевела свой взгляд на Даниэль и со всей силы сжала руками подол платья.       Лицо Даниэль ничего не выражало даже тогда, когда ее глаза, до этого щурившиеся, слегка расширились, когда в поле ее зрения попала Амелия. Оно так же оставалось неподвижным, как у восковой куклы.       — Что-то случилось? Я могу вам чем-то помочь? — она продолжала стоять в дверях, ожидая приказаний и сжимая дверную ручку что есть мочи.       — Долохов, Мальсибер, возьмите его и отнесите в подземелья. Даниэль, проконтролируй. Я сейчас закончу с одной небольшой проблемкой и вернусь, — Том склонил свою голову набок, оглядывая с ног до головы Амелию, которая по-прежнему сидела перед ним на коленях, слегка отвернувшись. — Камины запечатаны?       — Да, милорд, все, — глухо отчеканила Даниэль, бросая странные взгляды на Пожирателей. Внутрь нее начало проникать смутное гнетущее подозрение чего-то плохого, что могло произойти с девочкой, но она по-прежнему не подавала виду.       — Отлично! За работу, — твердый голос Лорда будто всех вывел из оцепенения. Двое Пожирателей мгновенно оказались рядом, снова подхватив мужчину, лежащего рядом с Амелией, и потащили его в противоположную сторону. Даниэль поспешила опередить их, чтобы идти впереди и открывать им двери.       Пока связанный мужчина удалялся прочь под устрашающим конвоем, Амелия смотрела ему вслед, ничего не понимая, но очередная порция боли в затылке от новой телесной атаки заставила перевести взгляд на Тома, который сейчас, спрятав палочку и натянув капюшон, схватил ее снова за волосы, поднимая на ноги. Амелия не успела толком подняться, как крепкая холодная рука переметнулась с затылка на шею и повела вперед, волоча девочку за собой.       Они вышли из зала и стремительно пересекли поместье, направляясь к выходу. Тому стоило взмахнуть рукой, и двери открывались перед ним, как и высокие кованые ворота, ограждающие территорию Марбл Холла. Амелия в это время даже не успевала смотреть по сторонам, она лишь чувствовала легкий ветер, колышущий ее платье, которое ей пришлось поднять, чтобы хоть как-то поспевать за Томом, тем самым облегчая боль в уже немеющей шее.       Том остановился весьма резко, как только они оказались за пределами черных ворот. Амелия не знала, что дальше будет, она лишь ждала приговора, как вдруг увидела, что Том слегка дернулся и неожиданно крутанулся на месте.