Эрис

      Леса Албании встретили путешественников нескончаемыми дождями. Водные потоки падали на землю, затрудняя путь и делая его более опасным и зловещим. Прибыв рано утром в город Шкодер, Амелия и Даниэль успели пройти лишь малую часть маршрута, когда стало совсем темно и пришлось устроить на привал. Просушить вещи, поесть и отдохнуть перед утренним подъемом.       В таких ежегодных экспедициях, цели которых ставила Даниэль, Амелия всегда отвечала за провиант. Это помогло научиться неплохо готовить и освоить примитивные бытовые заклинания, в походных условиях значительно облегчавшие жизнь. Даниэль же отвечала не только за маршрут, но и за ночлег, чаще всего используя свою палатку с незримым расширением, которая, благодаря нескольким пассам волшебной палочки, предоставляла комфортабельные условия для путешествий.       Сейчас же, промокшие до нитки под проливным дождем, они вдвоем сидели у крохотного камина и с завидной жадностью поглощали ужин, состоящий из нескольких консервированных банок со съестным и крепкого, обжигающего чая, который приятной теплотой растекался по телу. В этот раз пропитание легло на плечи Даниэль, чему она была совершенно не рада, и Амелия прекрасно понимала, что такой рацион у них будет до конца их путешествия, о котором она почти ничего о нем не знала. Даниэль не посвятила ее ни в подробности, ни в цели, а девушка не особо и спрашивала. По большей части Амелия испытывала извращенное чувство благодарности к женщине, что она вообще взяла ее с собой, несмотря на то, что в данной ситуации она действительно обуза, просто вслух этого никто не произносил.       — Я еще погреюсь, — тихо произнесла Амелия, когда с трапезой было покончено.       — Долго не сиди, нам вставать через несколько часов, — Даниэль, бросив напоследок, скрылась за ширмой, отгораживающей их спальные места от гостиной.       На дне жестяной чашки Амелии танцевали чаинки. Огонь в камине слегка угас, тепло все также ласкало кожу, но несмотря на это, внутри Амелия чувствовала холод и пустоту. Ничто не согревало. Амелии подумалось, что согревать уже просто нечего.       Неделя, которую она провела в упорной схватке за свое здоровье, чтобы скорее стать на ноги, пролетела быстро и спокойно. Она не покидала свою комнату. За ней никто не приходил. Она никому не была нужна, и это приносило облегчение. Редки были те моменты, когда она радовалась тому, что стала невидимкой почти для всех, но после случившегося Амелия стала ценить это вдвойне.       Единственное, что радовало и давало стимул — письма Регулуса. После оповещения о том, что Амелия пришла в себя, фамильная сова Блэков стучалась клювом в окно комнаты девушки каждый день. Бывало даже, что несколько сов приносили не только письма, но и презенты, от лакомств до цветов.       Каждый раз, когда в мыслях Амелии появлялся Регулус, она пыталась улыбнуться, пыталась что-то почувствовать внутри, как раньше, но натыкалась только на непробиваемую холодную тьму, которая, словно черная дыра, засасывала все хорошее, что было в жизни Амелии, даже не давая мгновения насладиться моментом, пропустить его через себя, спрятать в памяти. Все стиралось, потому что не откликалось внутри.       Амелия залпом осушила остатки жидкости в чашке, оставив ее на маленьком столике возле камина, и поднялась на ноги, оставляя на завтра грязную посуду и надежды, что у нее получится ее помыть. Совсем сесть на шею Даниэль и удобно свесить ножки Амелии не хотелось.       Сон не шел, поэтому Амелия устроилась в стареньком кресле между подушками возле маленького окошка, вырезанного в палатке. Оно пропускало бурные потоки ветра, бушующие по ту сторону, и холодные редкие капли дождя, что приятно обдавали кожу после того, как ее обласкал горячий воздух от огня.       Звуки дождя и потрескивающие в камине поленья погружали в приятную негу, где можно было расслабиться, попытаться подумать о чем-то хорошем, что, возможно, когда-нибудь произойдет. Амелия поймала себя на мысли, что она никогда не фантазировала на тему того, какой будет ее дальнейшая жизнь, никогда не представляла, что ждет ее впереди. Больше хорошего или плохого встретится на ее пути? Она разделяла мнение Даниэль о том, что прорицания не такая уж и точная наука, которая может дать ложную надежду или, наоборот, отнять ее. Надеяться и просто ждать — путь, который Амелия категорически отвергала, но, поразмыслив, идея о том, смогла бы она что-то изменить, если бы знала, что случиться с ней в ту ночь, затмевала все остальные, пока не появилась другая. Если бы у нее это получилось, и ритуал не состоялся, какого масштаба были бы те губительные последствия, которые обрушились на нее? Смогла бы она выжить после них?       Было множество вопросов, которые жаждали, чтобы на них ответили, но Амелия не знала, где искать их искать. После всего случившегося она, как никогда, чествовала свое ничтожество и беспомощность. Что она может сделать, даже не имея палочки? Какой уважающий себя волшебник будет так открыт и безоружен?       Вдалеке пронесся раскат грома, словно вестник предстоящий борьбы, которую Амелия ощущала на границе своего сознания каждую минуту после того, как пришла в себя. Но как ей бороться? Снова вопросы, остающиеся без ответов.       Они продолжали разрывать голову Амелии, заставляя ее распухать все больше. На следующее утро они двинулись в путь, перед этим свернув свой привал и убрав все следы, на поиски одного вида редкого албанского растения, которое так было нужно Даниэль для ее личных зельеварческих разработок.       Ночью Амелия не сомкнула глаз, и это начало сказываться на ее продуктивности и концентрации. Рука хоть и не болела, благодаря утренней порции Обезболивающее зелья, но все же создавала неудобства для передвижения и баланса. Хорошо, что Даниэль, когда они обе ходили в такие походы, любила скрашивать тишину всевозможными историями и другой полезной информацией из разных наук. Амелии нравилось слушать ее и черпать что-то новое, обратившись в слух, ловя каждое слово, что помогало ей бодрствовать.       И вот, когда время близилось к обеду, Даниэль устроилась на холодной, мокрой земле возле берегов реки Бун, бережно выкапывая лирный корень, в то время, как Амелия, устроившись на одном из пней, подставляла лицо редким каплям занимающегося дождя.       — Мы, кстати, недалеко от замка Розафа. В свое время был очень красивый, величественный замок, но, так как он был построен еще до нашей эры, мало что сохранилось до наших времен. Хочешь на него взглянуть? — спросила Даниэль, когда поместила несколько корней в специальные защитные мешочки для ингредиентов и принялась отряхиваться от земли. Для Амелии оставалось загадкой, почему в таких путешествиях, Даниэль старалась использовать магию по минимуму.       — А долго до него идти? Я была бы не против побродить здесь еще немного, — Амелия поднялась на ноги, закидывая рюкзак на одно плечо. Было неудобно, но ортез, который сейчас удерживал левую руку в правильном, наименее безболезненном положении, играл решающую роль.       В этой местности они провели несколько часов, и Амелия чувствовала что-то странное среди этих величественных, древних деревьев, словно они что-то таили в себе, и были не против, чтобы Амелия раскрыла их тайны. Она ощущала загадочность и умиротворение, задумываясь, не магические ли это следы.       — Меньше часа. Думаю, у тебя будет больше энтузиазма, если я тебе расскажу, что есть легенда: якобы этот замок когда-то принадлежал семье Рейвенкло, одной из основательниц Хогвартса, но войны, перевороты и жизнь сделали свое дело, и замок перешел во владение к другим, скорее всего, к магглам. Да и не мудрено, если бы здесь убили мою дочь, и я косвенно приложила к этому руку. Я бы тоже возненавидела это место, — Амелия услышала, как Даниэль горько усмехнулась, и ускорила темп, чтобы успеть за шагом женщины и не проронить ни одного ее слова.       — Что значит — «косвенно приложила руку к смерти дочери»?       Амелия нагнала Даниэль. Ей пришлось снять капюшон, чтобы внимательней смотреть под ноги.       — Не знаю, изучала ли ты Историю Магии, в особенности биографии основателей Хогвартса, но Ровена Рейвенкло была одной из волшебниц-основательниц. Один из четырех факультетов сейчас носит ее имя. У нее была единственная дочь, Хелена. О ней особо данных не сохранилось, но, опять же, как гласят легенды, отношения у матери с дочерью были отнюдь не доверительные, что привело к тому, что Хелена, пребывая постоянно под крылом тени своей великой матери, испытывала колоссальное давление, отчего хотела превзойти ее, предполагаю, чтобы вырваться из-под этого гнета. Но глупенькая Хелена не учла, что воровать диадему матери не самая лучшая идея, хотя бы просто потому, что какой бы мощностью и силой не обладал любой магический артефакт, он не даст и не прибавит больше того, чем волшебник может принять и нести на своих плечах. Собственно, довольно скоро Хелена поняла, что план провалился, но она уже сбежала, пряталась от матери, которая не могла не заметить, что ее диадема украдена. Как выяснилось потом, Ровена говорила всем, что диадема у нее, а Хелена нашла временное пристанище как раз в замке Розафа, но, к сожалению, все это привело к плачевным последствиям. Ровена не могла со всем этим просто так смириться, поэтому подрядила на поиски своей дочери Барона, который, кстати, неровно дышал к Хелене, и Ровена знала об этом, как и о том, что с гневом Барон не в ладах, но эти факторы ее не особо беспокоили. Может, именно возлюбленный сможет вернуть нерадивую дочь в материнские объятия, а заодно и диадемку прихватит. Барон поначалу выполнял свою работу безупречно — в кратчайшие сроки нашел Хелену, вот только при идеальности первой части он напрочь завалил главное. Причем в прямом смысле. Хелена отказалась возвращаться к матери, что ей двигало можно только гадать, но слово за слово, Барон потерял контроль и в порыве очередного приступа гнева заколол свою возлюбленную, отчего потом сокрушался, да так, что сам наложил на себя руки, не менее кроваво. Видимо, он еще был и романтиком, раз предполагал, что кровь можно искупить только кровью. О диадеме он и думать забыл, и долгие годы никто не знал, где она. Одна из величайших волшебниц, Ровена Рейвенкло, в один момент лишилась дочери и своей диадемы, горячо любила обеих, но вот что больше, мы не узнаем никогда.       Когда Даниэль закончила свой рассказ, они обе уже стояли перед каменными стенами, которые некогда были стенами могучей крепости, защищавшей замок и его обителей. Амелия почувствовала благоговейный трепет от открывшегося перед ней вида, будто можно было прикоснуться к истории, стать ее частью.       — Ты сказала, что многие годы она была потеряна для волшебного общества. Так остается и сейчас?       Лицо Даниэль окрасила легкая улыбка, взгляд был устремлен вдаль, словно отвечая, она погружалась в далекие воспоминания:       — Кто ищет — тот всегда найдет, Амелия, даже если это было скрыто тысячи лет!       Такой пространственный ответ не устроил Амелию, но Даниэль дала понять, что больше ничего не ответит, и они, сделав короткий привал, продолжили путь. Тучи сгущались над их головами.       Такая погода сопровождала их еще пару дней, которые они провели в Албании. Румыния же встретила их ясным небом с перьевыми облаками и сильным, но ласковым ветром.       Амелия не знала причины, по которым они прибыли сюда, Даниэль ничего не объяснила, лишь сняла два номера в приличной гостинице для пригорода и наказала, чтобы Амелия находилась здесь, при этом сразу после этого покинув ее. Первый день Амелия чувствовала облегчение, в одиночестве было проще, и опека Даниэль, если ее таковой можно было назвать, не давила на плечи. Она с удовольствием написала Регулусу внушительных размеров письмо, где штрихами поведала ему о своих приключениях, обещая более подробно все рассказать при встрече, которой жаждет с нетерпением.       Спустившись на второй день к завтраку, Амелия машинально пробежалась взглядом по залу в поисках знакомой копны волос, но, поняв, что и на сегодняшний день она предоставлена сама себе, хмыкнула и направилась к своему столику. Дойти без происшествий не получилось. Из-за покалеченной руки Амелия утратила часть своей грации и маневренности, так что задела плечо сидящего спиной к ней мужчины, когда проходила мимо.       — Прошу прощения, сэр, — проговорила Амелия, смущенно улыбнувшись от предоставленных ею неудобств. — О, мистер Блэк, доброе утро, сэр!       — Доброе утро, мисс Амелия, ничего страшного. Я рад, что встретил вас. Что привело вас в Румынию?       Мужчиной оказался никто иной, как Арктурус Блэк, который сейчас дружелюбно улыбнулся девушке, повернувшись к ней полубоком.       — Путешествие, сэр.       — О да, Регулус говорил что-то подобное, что вы любите сменить обстановку. Вы здесь одна?       — Нет, сэр, путешествую с помощницей брата, но у нее сейчас немного другие планы, так что я сама устраиваю свой досуг.       — Так может, вы составите мне компанию? Я здесь один, но получил бы массу удовольствия, если бы вы рассмотрели меня в качестве вашего собеседника хотя бы на время завтрака. Прошу, присаживайтесь! — Арктурус галантно встал и отодвинул стул рядом с собой.       — Благодарю, сэр, — Амелия устроилась за столом и заказала завтрак материализовавшемуся словно из ниоткуда официанту, испытывая смешанные чувства. Мистер Блэк был загадочной личностью, в обществе которого она испытывала неловкость, но и сидеть одной, съедаемой собственными мыслями, ей категорически не хотелось.       Некоторое время они пребывали в тишине, сосредоточенные на завтраке, но первым заговорил Блэк, подливая в фарфоровые чашки черный чай сначала Амелии, а потом себе.       — Простите мне мою грубость, Амелия, но что у вас что-то произошло? Вы сильно пострадали?       Амелия чуть не поперхнулась от такого вопроса, но не ответить не могла:       — Просто неудачный эксперимент, сэр, ничего особенного. Я скоро поправлюсь.       Амелия заметила, как мистер Блэк отрывисто кивнул, а затем с силой сжал чашку, отпивая, причем оставалось загадкой, как бедняжка не треснула в его руках.       — А вы здесь, сэр, по какой причине? Если мой вопрос, конечно, не показался вам чересчур фамильярным.       — Нисколько, Амелия, мы же общаемся друг с другом, и я надеюсь, что моя компания вам приятна. Считаю, что нет ничего хуже, чем притворяться тем, кем ты не являешься, выжимать из себя улыбки или перебирать маски. У меня одновременно деловая поездка и дружеский визит. Совмещаю приятное с полезным.       — А в какой сфере вы работаете, мистер Блэк? — Амелии было действительно интересно, благодаря чему Блэки сколотили свое нынешнее состояние.       — У нашей семьи не один источник дохода, но в данный момент я работаю с магическими животными.       — Под вашим контролем магические фермы или что-то в этом роде?       — Ну, можно и так сказать, — Арктурус усмехнулся и потянулся к утренней газете. Пробегая взглядом по буквам, он изредка посматривал на Амелию, которая сейчас все свое внимание устремила в тарелку с остатками бекона. Его память, которую удалось освежить благодаря думосбору, вырисовывала картину, подтверждая, что Амелия действительно не только внешне похожа на его старых, дорогих ему друзей, но что-то было и в ее жестах, мимике, будто он смотрит, как Луиза держит чашку, а, отвечая на вопрос, на него устремлены глаза Морфина. — Не хотите составить мне компанию в одном деле, Амелия?       — Какого рода деле, сэр?       Арктурус не смог сдержать улыбки.       — Хочу проконсультироваться с другом по поводу магических животных. Я думаю, вам было бы интересно послушать и узнать что-то новое.       Амелия, вспомнив наставления Даниэль, замешкалась, но, поняв возможность открывающихся перед ней перспектив, дала свое согласие.       — Только боюсь, что придется аппарировать. Вы ведь знаете, как это работает? — спросил Арктурус, когда они вышли на улицу и завернули в один из неприметных переулков, где компанию им составляли только мешки мусора.       — Знаю, сэр, но переношу ее с трудом. Завтракать не стоило, — Амелия поморщилась, представляя позорное зрелище, которое откроется перед Блэком через пару минут.       — Я учту это и буду максимально аккуратен, Амелия, уверяю вас.       Чувство давления обрушилось на девушку, как только их руки соприкоснулись. Голова закружилась, но цепкая хватка Блэка не дала уплыть в сторону, удерживая рядом с собой.       — Ну вот, не так уж и плохо. Через минуту станет легче.       Ком в горле заставил закашляться, но все съеденное осталось в желудке, чему Амелия была несказанно рада, учитывая то, что Арктурус привел их на порог незнакомого ей дома. Блевать под чьей-то дверью — последний пункт списка ее личного позора.       Блэк галантно отошел в сторону, давая Амелии немного времени прийти в себя, а затем, снова взяв под руку, постучал в дверь. Через несколько мгновений она распахнулась, представляя путникам хозяина дома, который мазнул по ним взглядом сквозь линзы очков и тут же отошел в сторону, пропуская их внутрь.       Это был высокий, сухопарый мужчина, каштановые волосы которого уже отливали сединой, но смотрелось это весьма благородно. Простая рубашка и штаны подходили к домашним тапочкам.       — Чего так долго? Я думал, ты появишься на час раньше. Из-за этого я отложил кормление бумслангов, а они любят есть в одно и тоже время. Проходите на кухню, камин уже давно горит.       Все происходило очень сумбурно. Арктурус, не отпуская руки Амелии, провел ее в просторную, уютную кухню, где сейчас разгорался камин и воздуха было катастрофически мало. Окна были закрыты.       — Извини, Ньют, форс-мажорные обстоятельства. Встретил кое-кого. Это, кстати, Амелия Гонт. Амелия, познакомься, это мистер Ньют Скамандер, лучший магозоолог Британии.       — Очень приятно, мистер Скамандер. Ваша книга была первой, которую я взяла в руки в детстве, — Амелия с широкими глазами от удивления и глупой улыбкой стремилась пожать руку человеку, которого она считала легендой.       — И мне приятно, мисс Гонт. Располагайтесь, чай уже на столе, — Скамандер пожал протянутую руку в ответ, но тут же отвлекся, подходя к Блэку. — Сколько времени оно уже у тебя?       — А Тина дома? Мог бы, что ли, и окна открыть, чтобы мы могли нормально дышать. Тут же адовое пекло, — Арктурус усмехнулся, но тут же закатил глаза от нахмуренного взгляда Скамандера и достал из своего саквояжа крупное темно-зеленое яйцо. — Ну на, гриндилоу тебя укуси! У меня оно всего сутки. Как попало ко мне в руки, я сразу написал тебе, но за это время уже появилась трещина. Не знаю, как это повлияло на него, поэтому передаю в твои руки.       — Тина дома, в Дорсете. И вообще, мы не об этом. Надо было сразу отдать его мне, а ты небось еще прохлаждался где-нибудь, вместо того, чтобы сразу ехать ко мне.       Скамандер продолжал причитать, опуская яйцо в большой котел, стоящий на огне.       — Ну, извини, у меня вообще-то были неотложные дела на бирже и в Министерстве. Не всем быть спасателями зверушек. Амелия, чай будешь? — Арктурус по-хозяйки расставил чашки и разлил по ним чай из причудливого заварника, на котором красовались нарисованные пасхальные кролики.       — Знаю я твои дела, распределяешь, кому сколько туши раздать и какую цену поставить, чтобы больше галлеонов в свой карман положить. Если бы не наша многолетняя дружба и еще много чего, что с нами произошло, Арк, я бы…       — Можешь не продолжать! Таких, как я, ты терпеть не можешь, и я об этом прекрасно осведомлен, но я тоже ценю нашу дружбу, иначе я бы к тебе не пришел.       — Простите, а каких, таких? — неловко спросила Амелия, не понимая, что происходит.       — Таких, которые делают вид, что их заботит популяция магических видов, но при этом имеют в своей собственности несколько драконьих ферм, благодаря которым наш общий друг стал самым лучшим и надёжным поставщиком драконьего мяса и других атрибутов по всей Магической Британии.       — Драконьи фермы? — Амелия уставилась на Блэка, хлопая глазами. — У вас есть драконы?       — Не так уж и много, — отмахнулся Арктурус, стараясь свернуть разговор о своих активах.       — Да брось! Не прибедняйся. Здесь у него нет конкурентов, — Ньют занял место напротив них, отхлебывая чай, но глазами наблюдая за новоиспеченной гостьей. — Так вы Гонт, значит? Помниться, Арк, дружил с одним Гонтом, правда, там все закончилось плачевно. Он вроде сидит в Азкабане, да?       — Ньют!       Тихий, но твердый голос Блэка, наполненный скрытой угрозой стал предупредительным выстрелом, и магозоолог, прекрасно понимая это, спешно ретировался снова наблюдать за яйцом на дне котла.       Амелия не смогла вымолвить ни слова, как и не смогла взглянуть на Арктуруса и потребовать ответов на столько вопросов о своих родителях, от которых пухла голова. Неужели все то немногое, что рассказывали ей Том и Даниэль, было ложью? И ее отец не погиб, а сидит в Азкабане, клейменный как преступник? Даже несмотря на это, в этом мире у нее еще есть кто-то родной?       — Появилась еще одна большая трещина. Я думаю, ждать уже осталось недолго, но посмотрим, получится ли что-то из этого. Боюсь, оно слишком долго было в неподобающих для выведения условиях, — Ньют взглянул на часы. — А бумсланги не ждут, однако, да и лукотруса надо бы проверить.       — Ну, так иди, а я посмотрю за яйцом, если что крикну, — оживился Арктурус, наливая себе еще чашечку. — Ничего с твоим драгоценным яичком не случится в твое временное отсутствие. Обещаю!       Скамандер постоял, взирая на своего друга со скрещенными руками на груди, а потом все же вымученно вздохнул и направился из кухни, но тут же остановился, обернувшись:       — Амелия, не хотите составить мне компанию?       — Я? — переспросила Амелия, будто очнувшись ото сна. Ей показалось, что она выпала на некоторое время из реальности, но пришла пора возвращаться. — С удовольствием, мистер Скамандер.       Амелия поднялась из-за стола и проследовала за магозоологом, бросив напоследок взгляд на Блэка, который подмигнул ей и слегка кивнул. Она ожидала увидеть большую ферму, которая раскинулась бы так далеко, насколько хватило бы глаз, но ей потребовалось все ее самообладание, чтобы скрыть невежественное удивление, когда Скамандер, расположив на полу средних размеров, повидавший виды чемодан, залез в него и начал спускаться вниз.       — Не бойтесь, там просторно! Вам нужна помощь? — спросил Ньют, исчезнув уже наполовину, и протянул Амелии руку. Он ничего не сказал, и Амелия была ему за это очень благодарна, но при этом видел и учитывал ее состояние.       — Благодарю!       Ухватившись за крепкую мужскую руку, она последовала за ним вниз, словно Алиса в стране чудес, в мир фантастических существ, которые нашли пристанище под крылом одного неравнодушного магозоолога.       Осознать, что в таком крошечном чемодане может поместиться целый мир, наполненный магическими существами, сначала было нереально. Амелия заметила рабочее место Скамандера, находившееся в творческом беспорядке, мастерскую, где располагался необходимый инвентарь для ухода за магическими существами, и само большое пространство, напоминающее арену. Пока она озиралась вокруг, Ньют приготовил все необходимое для кормления бумслангов и жестом пригласил Амелию проследовать дальше за ним.       — У вас здесь так красиво и необычно, мистер Скамандер, — восторженно произнесла Амелия, когда они подошли к нескольким деревцам, держащимся обособленно на краю арены.       — Спасибо, Амелия. Ближе лучше не подходить, бумсланги с опаской относятся к новым гостям, могут и укусить, — Ньют высыпал из маленького ведерка сушеных ящериц и маленьких змеек, и только после этого Амелия обратила внимание, что ветки деревьев пришли в движение. Несколько зелено-желтых особей искусно и быстро стали перетекать по стволу дерева на землю, где их ждало их долгожданное лакомство. — Раньше, когда я был моложе, здесь было гораздо больше магических видов. Я старался спасать каждого, кто нуждался в помощи. В этом мое призвание!       Амелия улыбнулась, видя с каким упоением мистер Скамандер рассказывал о своей работе, которая стала частью его жизни, и с толикой грусти подумала, что это действительно огромное счастье — найти свое предназначение.       — Хотите покормить лукотруса?       — Если только под вашим чутким руководством, мистер Скамандер, — Амелия тут же стушевалась, когда мужчина жестом показал ей следовать за ним дальше по песчаной дорожке.       — Можете звать меня Ньют, Амелия. Я хоть и стар, но стараюсь особо о возрасте не думать, а постоянные такие обращения ко мне будто добавляют по десятку лет за каждое, — посмеялся Скамандер, и Амелия поддержала, согласившись с его просьбой. — Вот, возьмите. Просто подкиньте, когда будете готовы. Пикетт, дружок, покажешься нам?       Звонкий свист эхом пробежался по пространству, и через несколько секунд Амелия увидела высоко над головой смутные очертания, которые с каждой секундой приобретали четкость красивого переливающегося существа, чем-то схожего с птицей. Судя по скорости, Пикетт не собирался останавливаться, и Амелия на мгновение испытав страх, что сейчас его пикировка закончится столкновением, сделала шаг в сторону, натыкаясь на Ньюта, но он лишь остановил ее, положив руку на плечо.       — Не бойтесь, он просто очень игривый и дружелюбный, но никогда не обидит, если вы не обидите первой.       Пикетт, действительно, сделав сальто над их головами, парил в воздухе, будто заигрывая. Амелия облегченно выдохнула и приоткрыла ладонь, в которой лежало несколько крупных засохших личинок.       — Пикетт, надеюсь, тебе понравятся угощения, — произнесла Амелия и вскинула руку вверх.       Поток воздуха от мощных крыльев обдал ее лицо, когда лукотрус с победным кличем безупречно поймал свое лакомство и теперь кружил в воздухе, поднимаясь выше.       Ньют с явным удовольствием устроил Амелии экскурсию, проведывая своих магических существ и рассказывая при этом разные интересные факты о каждом.       — О, а это весьма интересное существо! Меня всегда поражали гиппогрифы своими принципами.       Скамандер привел Амелию к небольшому загону, в котором сейчас, топая передней лапой с острыми когтями, стоял вороной гиппогриф, и с недовольством смотрел на непрошенных посетителей.       До этого момента Амелия видела это существо только на картинке в книге магозоолога, но не предполагала, что оно может быть таким величественным и устрашающим одновременно.       — Я слышала, что гиппогрифы довольно гордые существа, и надо постараться, чтобы заслужить их уважение, — Амелия проследила взглядом, как мужчина открывает дверцу загона, чтобы войти внутрь.       — Вы правы, наверное, из всех магических существ, что мне встречались, только они так рьяно и скрупулезно ценят это качество. Гиппогриф не проявит к вам уважение, если вы не сделаете первый шаг, причем, даже если вы уже знакомы, они предпочитают, чтобы вы кланялись им как можно чаще и больше, — Скамандер усмехнулся. — Видимо они придерживаются такой тактики, что много уважения не бывает!       — То есть, им нужно просто поклониться?       — Не совсем. Вы должны дать ему понять, что не представляете угрозы, в противном случае, можете убедиться, насколько остры его когти на передних конечностях. Для того, чтобы войти в так называемый круг доверия гиппогрифа, вы должны не только поклониться ему, но и смотреть в глаза, моргая как можно реже. Гиппогрифы любят зрительный контакт. И только если после проделанных вами манипуляций, показывающих ваше уважение, он еще подумает, поклониться ли вам. Если удача вам улыбнулась, и это произошло, значит знакомство прошло успешно. Хотя, чего я вам рассказываю? Лучше показать на практике! Заходите ко мне. Этого гиппогрифа зовут Орлис!       Взмахом палочки Ньют слеветировал несколько куньих тушек и теперь ждал только, когда Амелия зайдет в загон, но она продолжала медлить, не сильно уверенная в успехе данной авантюры.       «Ладно, Амелия, кто не рискует — тот не пьет шампанское, верно?!»       Все это время гиппогриф смотрел на гостей настороженно, ничего не предпринимая, но, как только Амелия оказалась на его территории, животное встало на дыбы, распахнув великолепные массивные крылья.       — Ну-ну, Орлис, мы тебя не обидим, ты же знешь, — Ньют кинул гиппогрифу одну тушку, и тот на лету принял взятку, переключив на нее свое внимание. — Итак, наша с вами задача — выказать максимальное уважение данной персоне. Для этого нам надо очень медленно поклониться ему, при этом смотря ему в глаза и не моргая. Справитесь?       Амелия не смогла ничего сказать из-за мгновенно пересохшего горла, поэтому только кивнула, поворачиваясь к гиппогрифу. Боковым зрением она считывала движения Скамандера, чтобы действовать синхронно с ним. Все происходило медленно и напряженно, словно в замедленной съемке. Смотря в черные огромные глаза, Амелия уже представляла, как выбежит отсюда со скоростью света, потому что план по знакомству с треском провалится, но на ее огромное удивление, когда она с Ньютом медленно выпрямили спины, Орлис согнул одну лапу, нагнувшись, и слегка склонил голову.       «Да, похоже гиппогрифы очень гордые существа!»       — Отлично, Амелия! Уверен, что в следующий раз вы даже сможете его погладить. Кормить будете? — магозоолог рассмеялся, когда Амелия испуганно мотнула головой, дела неловкий шаг назад.       — Эй, люди! Тут что-то происходит. Шевелитесь быстрее!       Издалека донесся крик Арктуруса. Амелия устремила свой взгляд на мужчину, который стоял у лестницы, размахивая руками.       — Поторопимся! — Ньют закрыл за ними загон и прибавил шаг.       Яйцо, оставленное на попечение Блэка, уже дребезжало во всю, заставляя котел раскачиваться. Ньют снял его с огня и, надев специальные перчатки, бережно переложил яйцо на стол, за которым все устроились, чтобы ничего не пропустить.       — Я так понимаю, что скоро кто-то из него вылупится? — поинтересовалась Амелия, наблюдая за тем, как почернела и покрылась множеством трещин скорлупа.       — Не кто-то, а венгерская хвосторога, — поправил Скамандер, завороженно наблюдая за тем, как вылупляется новая жизнь.       Амелия разделяла рвение магозоолога, такого она в своей жизни никогда не наблюдала, и было очень приятно и волнительно прикоснуться к волшебству.       Общего восторга не разделял только Арктурус, который, встав из-за стола, теперь больше интересного находил по другую сторону окна, устремив туда свой взгляд. Мужчина лишь повернул голову, когда раздался характерный звук, словно что-то треснуло, который через секунду сменился тихим писком.       — Привет, малыш! — Амелия не смогла сдержать эмоций, ее губы расплылись в улыбке, когда она увидела, что скорлупу пробили шипы, а после на столе появился и сам маленький дракон, который легко поместился бы на ладони.       — Выглядит, безусловно, завораживающе, но будьте внимательны, Амелия. Венгерские хвостороги считаются самыми опасными из драконьих видов.       — Из-за хвоста, усеянного шипами, который он нам уже продемонстрировал, и весьма внушительного огненного потока. Я читала это в вашем учебнике, Ньют, — ответила Амелия, но взгляда от дракона не оторвала, наблюдая, как он потянулся, расправляя крылья, и стал озираться по сторонам. Скамандер на это лишь хмыкнул, польщенный.       — Думаю, тебе пора идти за клеткой, дружище, — голос Арктуруса заставил вернуться в реальность, и Амелия посмотрела на Блэка, который, не спеша, приблизился к ней и стал сзади. — Мы свое дело сделали, Амелия. Думаю, нам стоит откланяться, чтобы не подпалить свои чистокровные шкурки.       — Конечно, сэр, — встрепенулась Амелия, уже начиная вставать, но крепкая рука Блэка легла ей на здоровое плечо и пригвоздила к месту. Девушка непонимающе метнула взгляд с Блэка на магозоолога.       — Он обратил на вас внимание, Амелия. Постарайтесь не двигаться, клетку я уже призвал, — объяснил Ньют.       Дракон, который всего минуту назад появился на свет, теперь по-хозяйски расхаживал по поверхности стола и остановился напротив Амелии, слегка склонив голову вбок, словно пытался что-то понять. Амелия всматривалась в него в ответ с тревогой, которая только-только появилась где-то глубоко внутри, ощущая впервые после ночи ритуала, как начинает печь ладони. Она перевернула здоровую ладонь вверх, замечая, слабое свечение от высеченного знака на коже. Дракон, словно завороженный светом, сделал шаг вперед к ней, отчего Амелия дернулась.       — Не двигайтесь! — шикнул Скамандер. Тишину комнаты нарушал только звук потрескивающих в камине поленьев. Казалось, все перестали даже дышать, когда дракон сделал еще несколько неуверенных шагов и оказался у Амелии на ладони.       — И что мне теперь делать? — спросила она, обескураженная тем, что только что родившееся существо нашло ее ладонь весьма уютным местом, чтобы удобно расположиться.       — Теперь вам надо медленно подняться на ноги и аккуратно переложить его в клетку. Дальше я смогу справиться сам, — Ньют уже оказался около ней. Массивная клетка приземлилась на стол рядом с ним.       — Сказать проще, чем сделать!       — Я уверен, у вас получится, Амелия. Аккуратно и медленно!       Амелия, сделав глубокий вдох, медленно поднималась на ноги. Арктурус своевременно отодвинул ее стул, чтобы она беспрепятственно сделала пару шагов и медленно начала опускать дракона в клетку, крышку от которой Ньют уже держал наготове.       — Отлично, а теперь отходите, — скомандовал магоозолог, как только Амелии удалось освободить руку, и очень вовремя. Все эти манипуляции хвостороге очень не понравились, и она решила высказать свое недовольство снопом огненных искр, которые Ньют отразил магическим щитом и затем сразу захлопнул клетку.       Блэк и Гонт сохраняли молчание, когда Скамандер отлучился показать новому обитателю его временное пристанище. Скоро его передадут во Всемирный драконоведческий заповедник, который находился в Румынии. Теперь Амелия понимала, какую миссия для себя избрал Арктурус, и при каких обстоятельствах они встретились.       — Был очень рад с вами познакомиться, Амелия. Надеюсь, что мы еще встретимся, — магозоолог протянул ей руку, до этого попрощавшись со старым другом, который уже спешно покинул дом.       — И я надеюсь, Ньют, — Амелия с радостью ответила на рукопожатие. Все внутри еще трепетало от недавних событий. — Не откажите мне в одной просьбе? Дадите автограф?       Амелия покинула дом Скамандера с именной подписью на одном из первых экземпляров «Фантастических зверей и мест их обитания» под отголоски смеха его автора, но все померкло, стоило ей выйти за порог, как она очутилась во власти холода, которым ее обдал Арктурус. Он не стал сразу предлагать ей руку, чтобы совершить совместную аппарацию. Вместо этого он безмолвно предложил ей прогуляться, скрестив руки за спиной и неспешно удаляясь от дома.       Они оба понимали, что долго молчать вряд ли будет возможно. Кто-то из них нарушит тишину. Арктурус не мог взять себя в руки. Он слишком долго прятал воспоминания о старом друге в самом дальнем ящике воспоминаний своей длинной и насыщенной жизни. Так были они ему дороги когда-то и так болезненно было доставать их на свет божий сейчас. Амелия оказалась сильнее его.       — Сэр, я осознаю, что не могу просить вас об этом, но я бы очень хотела спросить вас…       — О своих родителях, — закончил за нее Арктурус. — Я понимаю, Амелия. Это обычная реакция, я бы на твоем месте поступил точно так же, если бы узнал, что то, что раньше я принимал за чистую монету, оказалось не тем, что есть на самом деле.       — То есть это действительно правда? Мой отец жив и сидит в тюрьме?       Амелия старалась убрать дрожь из голоса, но Блэк был прав — трудно сохранять самообладание, когда вехи твоей жизни безжалостно рассыпаются в прах, и ты наблюдаешь, но ничего не можешь сделать.       — Обстоятельства требуют, — вздохнул мужчина. — Ты заслужила знать правду, Амелия, но сейчас я расскажу тебе лишь часть истории. К другой ты пока не готова, поверь мне! Я понимаю твое рвение, но есть вещи, которые трудно осознать и принять, для этого нужно время и трезвая голова. Я не буду сваливать на тебя все и сразу, но обещаю, что со временем расскажу тебе о твоих родителях все, что знаю сам.       Перед ними раскинулось бескрайнее поле. Ветер поднялся, и, чтобы не упустить ни одного драгоценного слова, Амелии пришлось встать к Арктурусу почти вплотную, посильнее запахивая легкий плащ.       — Мы с твоим отцом учились на одном факультете в Хогвартсе. Это были удивительные времена, но в школе мы почти не общались. Сдружились только на последнем курсе, когда я чуть не попал в одну пренеприятную историю, которая могла обернуться для меня отлучением от рода. Морфин прикрыл меня, и я стал его должником. Для меня такие вещи никогда не были пустым звуком, я понимал, что этот долг будет душить меня, пока не подвернется возможность его отплатить. Признаться честно, мне претила мысль, что я должен Марфину Гонту, но это было до того момента, пока он клятвенно снял с меня это обязательство. Тогда я посмотрел на него под другим углом. Морфин чаще был угрюм, неразговорчив и очень редко шел на контакт со студентами. Друзей у него либо не было, либо я о них ничего не знал. Если резюмировать, то мы стали проводить время вместе, и, несмотря на то, что общение нам давалось нелегко, мы часто ссорились, один раз даже подрались, благо до дуэли не дошло, Морфин стал чуть ли не самым моим близким другом. Жизнь на некоторое время развела нас, о чем жалею, но тогда я не мог пойти против обстоятельств, а, когда встретились вновь, твой отец уже познакомился с твоей мамой.       Легкая, но печальная улыбка пробежала по губам Арктуруса, когда он посмотрел на Амелию, замершую в ожидании.       — Как ее звали? — прошептала она.       — Ее звали Луиза Эллант. Она была потрясающей женщиной. В их доме я всегда был желанным гостем. После ее появления жизнь Морфина кардинально изменилась. Я никогда не видел его таким счастливым и живым, ведь семья у Гонтов, мягко сказать, неблагополучная, хоть и с великой историей: твой дед не признавал никого, кроме чистокровных волшебников. Не буду вдаваться в подробности, но закончил свою жизнь он не на приятной ноте. Никого рядом с ним не было. У Морфина была еще сестра — Меропа, мать Тома, но, когда она сбежала с Реддлом, их связь прервалась. Брат и сестра больше никогда не виделись. Как-то раз Морфин говорил, что жалеет об этом. С Луизой он стал больше ценить жизнь, откинул большую часть своих предрассудков, которые наполняли его голову до нее. Я бы сказал, что только после свадьбы с Луизой он стал жить по-настоящему. Когда у них родилась такая потрясающая и долгожданная девочка, мне казалось, что Морфина просто разорвет от счастья. Ничего больше в жизни он не хотел, только быть хорошим мужем и отцом. Что ж, на короткое время так и было. Я был искренне рад за друга, который обрел счастье и покой, думал, что он отринул все прошлое, что держало его и не позволяло взять счастье, которое было так близко. Но, к великому сожалению, я ошибся. Видимо раны были так глубоки, что ничто не могло их излечить.       Арктурус замолчал. Амелия видела его остекленевший взгляд, устремленный прямо перед собой, словно он вернулся на многие годы назад, видя перед собой осколки прошлого.       — Я не лез к Морфину в душу с расспросами о его родственниках, просто слушал, старался облегчить его душу, когда он что-то рассказывал, поэтому я не замечал какой-то враждебности Морфина к семейству Реддлов, но, судя по всему, она была, безжалостная и всеобъемлющая. Лишь потом, из материалов дела, я выяснил, с кем сбежала Меропа, ведь должен быть мотив, и я уповал на то, что пишут в газетах — лишь утка для дозы нагнетания.       — Мотив для чего? — спросила Амелия, но так не хотела слышать ответ, который незаметно подкрадывался к ней сзади.       — Морфин убил четверых человек: трех магглов и одну волшебницу, сознался в содеянном и получил пожизненное в Азкабане без права пересмотра дела, — как на духу выпалил Аркткрус, надеясь, что станет легче, но слова, вырвавшиеся изо рта, не улетели вслед за ветром. Они вновь упали камнем ему на грудь.       Амелия не могла вымолвить ни слова, она не могла дышать. Умом не хотелось признавать осознание убийственной правды, которая обрушилась на нее, разбивая на части.       — Трое магглов — это семейство Реддлов, а волшебница… — Амелия не смогла сразу закончить от того, что голос не поддавался. — Моя мать?       Кивок Арктуруса она уже не видела, отвернувшись, и направилась прочь. Хотелось побежать, чтобы мысли не догнали ее, но силы были только на быстрый шаг, по пятам за которым следовал Блэк. Амелия была рада ветру, который здесь бушевал. Он не только распустил ее косу, и теперь волосы безжалостно били по щекам, но и срывал капли алых слез, не давая им пролиться.       — Почему? Почему он сделал это с ней? — Амелия резко обернулась, сталкиваясь с Блэком почти в упор. — Мотив уничтожить Реддлов я могу понять, но ее за что?       Амелия вглядывалась в глаза Арктуруса, переполненные печалью и болью вперемешку с жалостью, которую испытывал к сироте, стоящей перед ним. Она пыталась найти в них ответы, которые смогли бы залатать свежие дыры в ее душе, но понимала, что никто не в силах ей помочь.       — Если бы я знал, Амелия, — тихо проговорил Арктурус. — Я не могу представить, как больно тебе сейчас, но я не мог оставлять тебя в абсолютном неведении о твоих родителях. Я хочу, чтобы ты знала, что ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. Твои родители были моими лучшими друзьями и тоже были дороги моему сердцу.       Амелия хранила молчание, помогающее ей держаться. Не проронила ни слова даже тогда, когда Блэк неуклюже, едва касаясь, чтобы не задеть ее больную руку, обнял ее, разделяя с ней минуты немой скорби, наполняющей их сердца.       — Спасибо, что рассказали, и за что, что поддержали.       Они аппарировали в тот же переулок, из которого утром началось их путешествие.       — Не за что благодарить, Амелия. В семье все должны помогать друг другу, — Арктурус улыбнулся, обращая внимание на свои карманные часы. — Только посмотри, сколько времени! Магические существа нас с тобой хорошенько задержали. К сожалению, мне надо уходить, но скоро мы с тобой обязательно еще встретимся. Думаю, ты помнишь, как дойти до гостиницы. До встречи!       Амелия не успела опомниться, как легкий хлопок прозвучал снова, и Блэк исчез, оставляя ее в смешанных чувствах от его прощания.       

* * *

      — А его нельзя было снять хотя бы на время визита к Блэкам? Я же уже могу немного шевелить пальцами, — возмущалась Амелия, когда они с Даниэль шли по коридору дома на Площади Гриммо, после того, как Кричер поприветствовал их на пороге и пригласил внутрь.       — Нет, нельзя, — отпарировала Даниэль, оставаясь непреклонной в том, чтобы искалеченная девичья рука оставалась перевязанной. — Или ты хочешь, чтобы твое «немного шевелить пальцами» так и осталось на том же уровне? Если понадобится, сегодня снимешь ненадолго, но только после того, как я разрешу, и под моим чутким руководством.       — Мисс Гонт и мисс Сейр, — Кричер представил гостей хозяевам дома в той же гостиной, где Амелия была последний раз.       Сейчас здесь собрались трое Блэков. Амелия улыбнулась подмигнувшему ей Регулусу, украдкой глянув на него.       — Мистер Блэк, миссис Блэк, спасибо за приглашение. Мы с Амелией очень рады оказаться здесь, — Даниэль пожала руки обоим, и Амелия сделала также вслед за ней, ловя теплые взгляды родителей Регулуса. — К сожалению, раньше у нас не получилось засвидетельствовать вам свое почтение по некоторым причинам, но думаю, что сегодня у нас получится обсудить все насущные вопросы.       Устроившись на софе напротив Блэков, Амелия посмотрела на Регулуса, но не поняла выражение его лица, отчего закрались подозрения. Она что-то пропустила?       — Конечно, мисс Сейр. Темный Лорд лично написал нам, изложив все условия со своей стороны, и мы, взвесив все за и против, с удовольствием их примем, можете не сомневаться. Все от этого только выиграют. Мы с радостью примем такую замечательную волшебницу, как Амелия, в свою семью, — восторженно распалялась Вальбурга.       — Я что-то не очень понимаю, что происходит, — произнесла Амелия с неловкой улыбкой на лице. Ее взгляд метался между лицами, пытаясь понять хоть каплю из того, что перед ней сейчас разворачивалось.       — Амелия, мы все обратили внимание на то, как вы с Регулусом тепло общаетесь. Семья Блэк чистокровна и влиятельна, поэтому, по настоянию Лорда и с его позволения, было решено заключить между вами помолвку. Как только Регулус закончит Хогвартс, вы поженитесь, и ты перейдешь под крыло рода Блэк, а Регулус займет твое место в обществе Лорда.       Даниэль говорила буднично, словно сейчас она оповещала всех о прогнозе погоды или о курсе галлеона, а Амелия была готова уронить свою челюсть от свалившихся на нее новостей. Чета Блэков смотрела на нее, словно она вот-вот даст свое согласие, и они все вместе выпьют за здоровье новоиспеченной пары. Горечь стала собираться внутри, разрастаясь все больше.       — Прошу прощения, мне нужно пару минут, — смогла выдавить из себя Амелия, прежде чем пулей покинуть гостиную и направиться, куда глаза глядят, почти срываясь на бег.       Она остановилась только тогда, когда поняла, что очутилась в просторной комнате у стены, которая была фамильным гобеленом Блэков. Надо было перевести дух, но сердце упорно продолжало отбивать чечетку, надеясь раздробить ребра и выбраться наружу. Слишком много потрясений выпало на ее долю за последнее время.       Мысли о том, что она выйдет замуж, приводили ее в ужас. Спасибо, что не за первого встречного, но Регулус? Регулус был ее другом, которого она, несомненно, любила, к которому она ощущала привязанность, но она никогда даже в своей голове не давала шанс чему-то большему между ними. Возможно зря?       — Я понимаю, мысль о том, чтобы породниться с моей чудаковатой семейкой, устрашает. Могу помочь с эмиграцией, по другой причине моя матушка от тебя вряд ли отстанет, — голос Регулуса звучал бодро, с нотками смеха, но, повернувшись к волшебнику, Амелия поняла, что так он сам защищается от неизвестности, которая их обоих ждет.       — А перспектива, что я оставлю тебя здесь одного отдуваться за мой побег, тебя не пугает? — усмехнулась Амелия, подходя к нему ближе. — Или, например, что тебе придется женится на нелюбимой, да еще и так рано, так сказать, не познав всю сладость холостяцкой жизни?       — В рамках исторического экскурса, мисс Гонт, Блэки часто заключают помолвки в столь юном возрасте, часто стороны очно даже не знают друг друга. Чистокровные волшебницы на дороге не валяются! В холостяцкой жизни нет ничего, что меня бы привлекало и убеждало в том, что она лучше, чем жизнь, разделенная с человеком, которого я могу назвать своей семьей.       — То есть, тебя не смущает мысль, что гипотетически через несколько лет я стану твоей женой, если мы будем следовать указке наших семей? — Амелия подошла к Регулусу почти вплотную, заглядывая в глаза, не отрываясь от них, даже когда он сжал ее руку в своей, переплетая их пальцы.       — Амелия, ты мой друг, лучший друг. Я вырос в этой семье, она не идеальна, и жить в ней порой очень сложно, но она сделала мне подарок, предоставив такую возможность, вступить в союз с человеком, которого я знаю, которого ценю и уважаю. С тобой, Амелия. Это наилучшая участь, которая могла постичь меня.       Амелия не смогла выстоять под взглядом Регулуса, прерывая зрительный контакт. Она понимала, если не сделает этого, то утонет в его серых глазах.       — Я слышала о Сириусе. Мне жаль, — ее взгляд метнулся на свежее выжженное пятно и сохранившееся имя под ним.       — Не надо, не жалей. Ему было не жаль, — Регулус усмехнулся и лишь сильнее сжал ладонь Амелии в своих руках.       — Мне жаль не его, а тебя, потому что я знаю, как много он для тебя значил. Я не знаю, как тебе больно, но могу разделить с тобой твою боль, если ты этого захочешь. Я буду рядом, — прошептала Амелия, снова попадая в плен мужского взгляда. Она не могла не отметить, что за то время, что они не виделись, Регулус будто повзрослел, стал более суровым и мужественным.       — Мне не больно, Амелия, уже нет, но я рад и благодарен, что ты здесь, рядом со мной. С тобой мне легче!       Амелия почувствовала это впервые. Между ними было что-то невесомое, принадлежавшее лишь им. То, что окутывало их, помещая в кокон, в котором им обоим было уютно и спокойно. Каждый чувствовал защищенность в руках другого. Каждый чувствовал покой.       Амелия задалась вопросом, на который она не знала ответа, потому что никогда такого не испытывала. Может так зарождается любовь?       — Никогда не думала, что выйду замуж так рано, — улыбнулась она, замечая, как просиял Регулус.       — Ты согласна?       — А у меня был выбор?       — Я бы не стал заставлять тебя, даже если бы мне пригрозили отлучением от рода.       — Ну, тогда нам повезло вдвойне!       — У есть кое-что для тебя, — одна рука Регулуса скрылась в кармане брюк, но вскоре появилась снова с черной бархатной коробочкой. — Это кольцо дал мне дед. Сказал, что именно его он вручил моей бабушке, Милании, вместе со своей рукой и сердцем. Я надеюсь и верю, что ты тоже примешь его в знак нашего будущего союза.       Амелия рвано вздохнула, увидев внушительных размеров овальный изумруд, обрамленный перламутровой вереницей.       — Еще болит? — поинтересовался Регулус, легко касаясь пальцев покалеченной руки Амелии.       — Вовсе нет, — соврала та. — Лучше помоги снять все эти доспехи, уже не могу в них находится.       Кольцо село идеально, будто было предназначено для такой хрупкой волшебницы. Смотря, как оно сияет на собственном пальце, Амелия ощутила трепетный ветерок, прошедший сквозь нее.       — Думаю, нам надо вернуться, чтобы успокоить нервы моей матушки, — Регулус открыл перед Амелией дверь. — А еще она хотела сделать пару памятных колдографий.       — Не сомневаюсь! Боюсь представить, что будет, если она станет организатором нашего торжества.       Их смех разрядил тревожную обстановку, которая царила в гостиной во время их отсутствия, и всем стало легче дышать.       Насчет пары колдографий Регулус определенно и бессовестно соврал. Вальбурга решила сделать целый альбом, наполненный всевозможными композиционными вариациями.       Больше всего Амелии запомнилась колдогорафия, где они были все вместе. Пример идеальной семьи. Вальбурга, Орион и Даниэль встали сзади Амелии и Регулуса, им достались почетные места на софе. Они держались за руки и искренне улыбались друг другу.       Памятный момент, запечатленный навеки. Момент, когда в душе Амелии надежда дала слабый росток. Может, еще получится стать счастливой?