Транквилити

Трезвым Алекс думал о своей жене всегда: каждый день, каждый час, каждую минуту, а пьяным он позволял себе окончательно погрузится в пучину прошлого, из которой его не спасёт даже обученный бот. Луиза Верней. Они встретились в далёком 2993. Он был молоденьким мальчишкой, находящимся на побегушках у своего богатого отца и выполняющим всю грязную работу. Она — успешной французской певицей, которая на тот момент смогла завоевать известность уже не только во Франции, но и во многих других странах. У неё было всё: карьера, безукоризненная репутация родителей, деньги, слава, красота и толпы поклонников. У него же был только сварливый, вечно всем недовольный отец и смехотворный счёт в банке, которого не хватит даже на то, чтобы снять комнату в отеле. И из всех мужчин на этой планете, она, какого-то чёрта, выбрала именно его. Их первую встречу он не забудет никогда. Лето. Июнь 2993 года. Очередной деловой ужин, на котором собрались все самые отъявленные мафиози страны, маскирующие свою нелегальную деятельность под спонсорство. Его отец — тут как тут, и, конечно же, он не забыл прихватить и своего «любимого сына». Дорогущий ресторан за городом, кругом — бесчисленные виноградники и пресные набухшие от лжи лица, еда и разговоры — такие же пресные, как и морды жующих. Каким-то чудом, избежав дотошных расспросов отца, он смог сбежать из обеденного зала в небольшой огороженный садик, засаженный вишней. Там он и повстречал Луизу. Одетая в старомодное белое платье с накрахмаленными рюшами, закрывшись от солнца слишком большой для неё плетёной шляпой, она сидела совершенно одна на скамейке с облупившейся краской и выглядела глубоко несчастной. Присев рядом, Алекс поймал её любопытный взгляд и за секунду смог разгадать в этих глубоких ореховых глазах, что рядом с ним сидит любовь всей его жизни. Думаете, банальщина? Наверное, так и есть: вся их совместная жизнь была ужасно банальной сказкой о счастье, в которую уже никто не верит, но что поделать, если только такая сказка и сможет сделать нас по-настоящему счастливыми? Они обручились уже через три месяца. Она переехала из Франции, к нему в Эксетер и, забросив карьеру, решила посвятить всю себя тихой семейной жизни. Он, переступив порог в восемнадцать лет, вступил во владение фирмой отца и с головой погрузился в мир бизнеса и политики. Уже через год его состояние исчислялось миллиардами, всего через год Луиза пресытилась тишиной и сказочным счастьем. Она путешествовала по всему миру, постоянно числилась участником миротворческих миссий по Африке и всему Востоку, постоянно искала острых впечатлений, метаясь между огнями, но так не смогла найти себя. В декабре 2996 года Луиза, приехав домой после шестимесячного тура по Шри-Ланке, объявила: через месяц она отправляется с группой любителей-туристов на Нептун. На тот момент ещё ни одна бригада учёных не смогла посадить ракету на поверхность этого синего гиганта из-за непреодолимой человеческой техникой силой тяжести. В тот же вечер Алекс подарил Луизе акр на Луне. Но зачем ей какой-то жалкий акр на Луне, когда есть целый никем неизведанный Нептун? Каким же идиотом он был, что не смог понять этого! Никакие уговоры, никакая любовь даже самая сильная, не могли приручить такую своевольную и независимую женщину, как его жена. Луиза, пойдя на поводу у своей буйной души, жаждущей страстей и горечи поражений, лишилась жизни, а он, пойдя на поводу у Луизы, лишился смысла жить. «Луиза Верней. Лето 2993 года.Ты забрала моё сердце вместе с собой на чёртов Нептун, а его оболочку — мое тело — выкинула где-то на полпути к нему.» Вынырнув из пучины бушующего моря, отхаркивая солёную воду; разъедающую лёгкие, Алекс кое-как смог доплыть до бортика. Как только голова мужчины соприкоснулась с холодным кафелем, все силы покинули его тело. Проснулся он уже у себя в спальне, сжимая в руке пустой стакан из-под Мэри. День ещё не подошёл к концу, и он не имел права засыпать раньше положенного времени — предстояло закончить запланированную программу на день. Стиснув зубы и пересилив ужасную головную боль, он почти что скатился с койки. Мари была уже тут как тут — с заготовленным вечерним фраком, сшитым на заказ у какого-то именитого итальянского дизайнера, и стаканом с растворённым аспирином. Проигнорировав укоры бота в свой адрес, Алекс с жадностью выхватил стакан. На вечер у него было запланировано особое мероприятие. Сначала, пафосный ужин в одном из обеденных залов, золота в котором было больше, чем во дворце какого-нибудь богатого шейха, затем — небольшой приватный концерт. Алекс никогда не доверял музыку ботам и сам лично садился за рояль, из-за чего не раз слышал в свой адрес презрительные комментарии от вездесущей Сью. «Предоставьте это дело профессионалам, мистер Тёрнер. Бот все может сделать идеально, ведь он никогда не допускает ошибок» — скрипела она своим старческим голосом через радиоприёмник. «Нет, Сью, музыку и делает музыкой тот факт, что музыкант постоянно допускает ошибки. Он никогда не сможет сыграть одну и ту же мелодию одинаково дважды». Впервые за много месяцев, он снова заговаривает с ботом. Он никогда не видел в этом особого смысла, ведь все слова и реакции бота заранее запрограммированы, но сейчас он чувствовал необходимость высказаться. Должно быть, пьянство всё-таки берёт своё, и он медленно начинает превращаться в сумасшедшего, беседующего с роботами. Сью снова что-то заворчала в протест, но Алекс, не слушая, аккуратно расправив лацканы своего старомодного пиджака, уселся за рояль. Нежно прикоснувшись к клавишам, он, немного подумав, повернулся к пустующим столикам, которыми был заставлен весь зал. «Что бы вам хотелось сегодня услышать, господа?» Первые ряды неопределённо кивнули. «Ну, что ж, тогда я выберу на свой вкус» — слегка разочарованно отозвался Алекс, снова дотрагиваясь до клавиш. Стоит упомянуть, что второй страстью мистера Тёрнера после Транквилити, была музыка.Когда он сидел так — за роялем, в пустом обеденном зале, и напевал себе под нос какую-то смутно знакомую мелодию, пришедшую будто родом из далёко детства, на миг для него отступало выедающее внутренности и давящее на мозг одиночество, забывалось лето 2993 года и ему начинало казаться, что впервые за много лет он может вздохнуть полной грудью и не почувствовать жгучей боли в лёгких. «Может, это всё-лишь сон, я ведь уже играл в комнатах, тихих как эта»… Bear with me, man, I lost my train of thought «Совсем забыл, что имел ввиду, и о чём говорил Все мысли смешались в одно блёклое воспоминание из прошлого Лето, вишня, крахмальные оборки и её бездонные глаза Они клялись в вечной любви И я не мог сдержать слёз в ответ Я подарил ей Луну Но она сбежала на Нептун Я построил ей дом, который простоит десятилетия Но она избрала рай в беспамятстве Милая тебя ведь никто не вспомнит А я смог увековечить нашу любовь Я фантазирую: чего скрывать — о тебе и о том, какая бы у нас могла быть жизнь Но все мечты смыло волной страха и агрессии Весь мир погряз в статистике Которая никогда не станет реальностью Я плавал когда-то в компании создателей этой лжи И я чувствовал себя на вершине мира Пока закон справедливости не вступил в свои права Ты и не заметила, как демоны хаоса и раздора подобрались к тебе слишком близко и схватили за горло Ты плакала так горько и отчаянно Что слёзы оставили отметины на твоих щеках Но всех твоих страданий не хватит, чтобы насытить умирающих от голода Весь город залило красным заревом Кажется, что впереди — война Но она уже давно прошла — глубоко в наших сердцах Самое время пожелать певцу скорейшей смерти За все те сфальшивленные ноты, за неуместные строчки о веселье на похоронах Каждый взгляд на тебя отнимает у меня пять лет жизни Настолько удручённый ты имела вид А, может, я всё выдумал в одном из своих бесконечных снов Я уже играл в комнатах таких же тихих как эта Тогда почему же меня так гнетёт эта тишина?» Доиграв последнюю ноту, рука Алекса жадно потянулась за стаканом с очередной порцией Мэри, оставленной предусмотрительной Сью на крышке рояля, но резко замерла на полпути, когда со стороны вестибюля послышались странные звуки. «Сью, разве кто-то из уборщиков до сир пор работает?» «Никак нет, сэр, все боты завершили работу час назад» «Тогда что это за звуки? Ты же их слышишь?» — с замиранием сердца спросил мужчина, поднимаясь со своего места и направляясь в сторону ресепшена. Вместо ответа от Сью послышалось громкое скворчание. Алекс, буквально мог слышать, как с трудом заработали железные извилины в её компьютерном мозгу. Подобной реакции у ботов ему ещё не приходилось наблюдать. После минутной тишины, в которой ещё явственнее стали слышны неопознанные звуки, похожие на трель, Сью, полным замешательства голосом, выдала: «Я не знаю, сэр» На дрожащих ногах спускаясь на первый этаж, Алекс до последнего надеялся, что дотошная трель, так нагло разрушившая покой и тишину, царившие в Транквилити последние десять лет, окажется лишь галлюцинацией, родившейся в его больном пьяном мозгу. Но чем ближе приближался мужчина к ресепшену, тем меньше на это оставалось вероятности: с каждым шагом трель становилась всё громче и громче. Тщетно пытаясь унять бешено бьющееся сердце, он завернул за угол и, чуть не споткнувшись, резко остановился, не веря своим глазам. На большой стойке, сделанной из дуба и выкрашенного в благородный винный цвет, который так хорошо сочетался с ярко оранжевыми стенами вестибюля, разрывался от громкой трели маленький стационарный телефон — красивый муляж, служащий последним напоминанием о человечестве. И сейчас это последнее напоминание с треском обрушило его годами выстроенную и так тщательно спланированную жизнь. … «Скорость корабля — 1,52 млн км в секунду, оптимальная температура в салоне 36,6 градусов. Уровень радиации — 0.33 зиверта. Угол наклон корпуса не превышает допустимого значения. Время работы солнечных батарей составит пять дней десять минут. До пункта назначения три дня шесть часов. Расход топлива составляет 0.175 тонн на каждый километров. Через три часа корабль достигнет созвездия Меркурия…» Успокаивающий голос бота, который звучал будто колыбельная, ужасно клонил Майлза в сон, и тот, несмотря на несколько выпитых таблеток кофеина, то и дело проваливался в какую-то другую параллельную реальность. К счастью, ему не приходилось вести лайнер самому — встроенный компьютерный мозг отлично справлялся с этой задачей, иначе аварии было бы не миновать. После нескольких часов борьбы с собой, Майлз всё-таки сдался, падая головой на пульт управления, и тут же засыпая. Но такой недолговременный отдых совсем не принёс облегчения, потому что в следующую же секунду он был разбужен резким толчком. Вмиг придя в себя, Майлз кинулся к пульту управления, проверяя показатели системы, надеясь, что тряска вызвана слишком большой разницей между давлениями снаружи и внутри корабля, а не столкновением с крупным метеоритом. Однако все показатели, на первый взгляд, оказались в пределах нормы. Когда очередной, но уже более мощный толчок, выбросил юношу из его пассажирского кресла, тот громко завопил боту: — Марк, в чём, черт возьми, дело?! Ты закрыл внутренний клапаны при взлёте? — Все клапаны закрыты, сэр.Полёт проходит без осложнений — последовал размеренный ответ, который совершенно не успокоил Майлза, отброшенного очередным толчком в другой конец салона. — Да где же без осложнений, тупица! Лайнер в аварийном состоянии! — Скорость корабля составляет 1.52 млн км в секунду. До места назначения осталось три дня пятьдесят минут… -резко оборвавшийся голос бота на секунду сменился на странное скрежетание, которое еще никогда не доводилось слышать Майлзу, несмотря на весь его опыт межпланетных полётов, но уже спустя минуту Марк заговорил вновь. Однако на этот раз он не зачитывал информационную справку о параметрах полёта. Сердце Майлза сделало опасный кульбит, когда бот таким же спокойным голосом произнёс: — До посадки осталось десять, девять, восемь, семь… — Какая посадка? Что ты несёшь! Нам лететь ещё три дня! — пытался он достучаться до компьютерного разума, но машина так же спокойно продолжала отсчитывать последние секунды его жизни. Нажимая все подряд попадавшиеся кнопки на пульте управления, который совершенно никак не реагировал на его манипуляции, Майлз лихорадочно перебирал у себя в голове тонну теоретического материала, полученного им на лекция по вождению туристического лайнера, пытаясь вспомнить, упоминали ли когда-нибудь его учителя о подобной экстренной ситуации. Но всё, что пришло ему в голову были слова одного лектора о некоторые русских военных кораблях, рассекающих по космосу, способных сбить навигацию бота и заставить его посадить корабль раньше установленного времени. Единственное, что можно было предпринять в таком случае — раскрыть запасные парашюты и молить бога о том, чтобы корабль приземлился на ближайшую планету, а не в пустоту. — шесть, пять…- продолжал отсчитывать бездушный бот. Пытаясь контролировать нахлынувшую на него волну паники и животного страха, Майлз дрожащими руками открыл карту навигатора, проверяя, встретится ли на его пути какой-нибудь клочок земли. Он не мог поверить своей удаче, когда взглядом наткнулся на высветившееся на экране слово «Луна». Всего в каких-то несколько сот тысячах километров от него находилась Луна. Глубоко вздохнув, Майлз что было сил потянул за рычаг, раскрывающий запасные парашюты. — четыре, три… Сорвав с себя защитный шлем, юноша, задыхаясь, попытался в последний раз вздохнуть воздух. — два… Нет, в последние секунды у него не пролетела перед глазами жизнь, как он об этом часто читал в книгах или видел в фильмах, он не вспомнил о своих родителях, друзьях или любовниках, которых он оставил на Земле, он даже не пожалел о том моменте, когда в его неспокойной бедовой голове появилась мысль отправится добывать железо на Марс…напротив, он вообще ни о чём не думал. В его голове не было ни одной грёбанной мысли, а в сердце — ни одного чувства. Он просто молча наблюдал, как его лайнер с устрашающей скоростью влетел в атмосферу Луны, как корпус корабля охватило пламя, и весь он, накренившись, всей своей массивной тушей устремился вниз, стремясь навстречу лунной земле. — один — отсчитал Марк, и в его голосе что-то щёлкнуло. Что-то щёлкнуло в голове и у Майлза, встрепенувшись от своего анабиоза, он будто только начав жить секунду назад, даже не завопил, а зарычал от отчаяния и боли, пронзившие всё его тело. Боже, как же сильно он хотел жить. Никогда он еще не чувствовал себя настолько живым, и никогда он еще не ценил жизни так, как за те несчастные миллисекунды перед своей смертью. … за два дня до этого «Парень, да ты просто чокнутый! Или ты решил, что для таких богатеньких детишек, как ты, закон не писан? Ты же понимаешь, что если твой лайнер засекут на границе, то евросоюз сделает всё, чтобы засадить тебя на остаток жизни? И к чему тебе сдалась эта затея? Почему именно Марс? А не, скажем, та же самая чертова Луна?» «Стефан, ты же прекрасно знаешь, что учёные соскребли с Луны всё что смогли. Мела мне будет не достаточно. Другое дело Марс — на одном железе я смогу сколотить целое состояние, даже большее, чем у моего папаши с его жалкими комбинатами космического питания. Если всё пройдёт гладко, то уже через год я стану одним из самых крупных дельцов всего западного побережья. Стефан, такой шанс выдаётся единожды за всю жизнь.» «Хорошо, но как ты собираешься всё провернуть? Как проскочишь через границу? Ты же в курсе о последнем законе евросоюза?» «Я всё спланирован, слушай внимательно…» «Молодые люди, а вам не кажется, что уже достаточно поздний час для прогулок?» — резкий визгливый голос, послышавшийся с улицы, заставил обоих мужчин вздрогнуть и одновременно повернуть головы в его направлении. Его обладательницей оказалась массивная низкая женщина, грозно направляющаяся в их сторону. Не дожидаясь начала стычки с очередной патриоткой, возомнившей себя блюстителем закона и порядка, Майлз, подхватив Стефана под руку, быстрым шагом направился прочь из парка, игнорируя угрожающие окрики, кидаемые им в спины. «Моя сестра не пустит меня на порог в такую темень» — поёжившись от ночного холода, выдал Стефан — «зря я вожусь с тобой. Мы вместе только и делаем, что нарушаем один закон за другим» «Да ладно тебе, Стеф, санитарный час был введён только для клерков, целые дни просиживающих в офисах, чтобы босс не мог запрячь их за работу ещё и ночью. Так государство заботится об этих неудачниках. Переночуешь у меня, как раз и выслушаешь мой план.» После нескольких часов петляний по грязным, слегка обмытым в нескольких местах недавним дождём, улицам, они наконец добрались до одной из тайных квартир Майлза. «А теперь слушай меня внимательно, потому что повторять дважды я не собираюсь -продолжил Майлз, устало заваливаясь на огромную кровать, расположившуюся прямо в центре гостиной, и жестом указывая другу на плетёное кресло, скромно задвинутое в угол комнаты — евросоюз запретил любое перемещение между планетами для гражданских и туристических лайнеров, но разрешены для трансферов, принадлежащих учёным, военным или политикам. Один мой хороший знакомый — бывший солдат, пять лет прослуживший в космических силах Англии. За услугу я смогу одолжить у него его лайнер на пару-тройку недель. Этого вполне хватит, чтобы разнюхать обстановку на Марсе и сделать анализ почвы. Затем, вернувшись на Землю, отправлю этот анализ Питеру. Ты ведь помнишь его? Археолог из Вестминстера, с ужасным австралийским акцентом? Если я смогу убедить его в том, что марсианская земля — золотая жила, которая обеспечит его на остаток жизни и оплатит все его бесполезные научные разработки, то упрашивать его не придётся. С Питером мы получим официальное разрешение на вылет со всей нужной техникой. Построим небольшую станцию на время добычи железа. Всё добытое оформим как материал для научных исследований. А потом сплавим всё железо на рынок. Вот и весь бизнес. Не так то уж и мудрёно, да? Такие лёгкие деньги, даже нашим папаням не снились.Ну, Стеффи, ты в деле?» «Для чего? Как спонсор?» «Ты всегда был смышлёным парнем» «Какой процент?» «Тридцать на семьдесят» «Рисковать репутацией своей семьи, жертвовать столько сил и нервов, и всё ради тридцати процентов? За кого ты меня принимаешь?» «Согласен, пока процент небольшой, но уже спустя год мы начнём делать на этом миллиарды, Стеффи, и твои тридцать процент превратятся в восемьдесят, если не во все девяносто. Наша планета — на грани. Человечеству больше не хватает ресурсов, чтобы поддерживать развитие мировой экономики, и единственно возможный выход из этой ситуации — начать добыть их на других планетах.Но так как все страны слишком боятся начала очередной войны, никто не решается начать освоение планет первыми. И тут нам выпадает уникальная возможность стать первопроходцами в этом деле» «Возможно, ты и прав, но что, если всё дело провалится? И каковы гарантии, что мои деньги когда-нибудь окупятся?» «Я не буду увиливать, Стеффи, гарантий никаких нет, но на то я и сталкер, что берусь за дела без всякой гарантии на благополучный исход. Без риска никто не делает больших денег и не становится на вершину пищевой пирамиды. Всё, что ты можешь сделать — так это доверится моему профессионализму. Ну, так что, Стеффи, ты доверяешь мне?» — спросил Майлз, приподнявшись на локтях и пытливо взглянув на своего друга. Но ответ он получил не сразу.После нескольких минут трудных раздумий, от которых перекосило пол его лица, Стефан наконец выдал, неуверенно пожимая плечами: «Не уверен насчёт доверия, но ты производишь впечатление человека, знающего своё дело, к тому же твой недавний опыт — хорошее тому доказательство. Пожалуй, стоит попробовать хоть раз в жизни. Когда ты планируешь улететь?» Довольный ответом друга, Майлз снова расслабленно улёгся на кровать: «Отец возвращается из своей конференции в конце следующей недели. Таким образом, у меня есть два дня на то, чтобы достать лайнер и подделать права. Планирую вернутся к пятнице — не спеша размышлял мужчина, отвернувшись от Стефана и внимательно рассматривая огромное жёлтое пятно на потолке у себя над головой, но вдруг резко себя оборвав, неожиданно спросил: «А, знаешь, что, Стефан?» «Что?» «Если я не прилечу в пятницу, тебе придётся отправляться за мной» «Надеюсь, ты шутишь? Что с тобой может случится? Лайнер это самый безопасный транспорт из всех. Им сможет управлять даже ребёнок» «Меня тревожит вовсе не лайнер» «Тогда, что же? Марс? Он необитаем, ты в курсе?" - с заметной издевкой спросил Стефан. «От чужих планет можно ожидать чего или кого угодно. Космос - непредсказуемое место» …