***
Следующим утром Кастиэль, едва солнце коснулось студеной земли, уже был свеж и чист, смог заставить себя съесть немного овсянки с медом, и в хорошем настроении отправился по делам. Повернув на центральную улицу, он бережно припарковался возле потрепанного бара «Сусло», никак не походившего на место, где приличный человек может начать свой день. Тем не менее в «Сусло» он очень редко заканчивался — пиво лилось рекой, стены провонялись воблой и табаком, а единственным трезвым человеком там оставалась Мэг — лучшая подруга Кастиэля. — Кларенс, — хрипло протянула она вместо приветствия, протирая стакан. — Здравствуй, Мэг, — ответил Кастиэль, присаживаясь на стул. Черноволосая пухленькая девушка за барной стойкой недовольно прищурилась, наверняка подмечая у него синяки под глазами и уставшее выражение лица, но ничего не сказала, молча принявшись готовить ему кофе. Несколько мгновений провели в тишине, что лишь шипение кофеварки отвлекало от надоедающих мыслей. — Может тебе туда «Ред булл» подлить? — язвительно спросила Мэг, подавая парню кружку с напитком. — Ты когда в последний раз спал больше двух часов, жаворонок хренов? Кастиэль неоднозначно пожал плечами. — Ночью позвонила Клэр, она была на грани, — он подпер щеку кулаком. — Кажется пронесло, она неплохо справляется. Если вспомнить меня — так вообще отлично. Мэг хмыкнула. — Ты был не настолько плох — по крайней мере, не такой занудный, — девушка пожала плечами. — Я срывался по пять раз ко дню, — скептически подметил Кастиэль, отпивая немного кофе. — Да, веселые были времена. Новак тяжело выдохнул, предпочитая ничего не отвечать. — Как там наш бейсболист? — вдруг спросила Мэг, наливая пиво посетителю. Кастиэль недовольно посмотрел на неё. — Он не наш, Мэг. — Знаю, твой, но всё же? — И не мой… — попытался возразить парень, а затем замолчал, не находя в этом смысл. — Нормально, я думаю. Живой. Мы мало общаемся. — Ты нашел его на «фейсбуке»? — спросила Мэг. — Ты ведь говорил, что та его подружка… Кастиэль кивнул, нахмурившись ещё больше. — Назвала его господином Винчестером, да, но я не искал его. Не хочу. Мэг недоверчиво скосила на него глаза, но промолчала, наткнувшись на холодный взгляд друга. Кастиэль лукавил. Он умирал, так хотел увидеть Дина. Как бы не отдергивал себя, но всё время представлял себе их встречу, Дина, его лицо, тело. Представлял его спортивным и красивым, худощавым и длинноволосым, брюнетом и блондином. Если бы эти игры воображения, которые то и дело настигали его в самые неподходящие моменты, хотя бы немного удовлетворяли любопытство парня, стало бы легче. Но ни один из образов, придуманных Кастиэлем, не соответствовали голосу Дина. Хриплому, грубому, резкому, печальному голосу. Голосу, от которого сердце обливалось кровью, вот-вот норовя вырваться из груди. Если бы Кастиэль мог, оставил бы всё как есть — приглушенный свет, холодный кофе и печальный бас на другом конце провода, спрашивающий, не уснул ли он. И тихий ответ: «Нет, я с тобой.»***
Просторная светлая студия медленно заполнялась. Сквозь небольшие окна проникали холодные солнечные лучи, освещая бледные, с болезненными выражениями, лица. Неуверенными шагами люди преодолевали злополучное расстояние между дверью и сиденьями, напряженно заламывая руки и кусая губы. Кастиэль и Мэг заняли свои привычные боковые места на последнем ряду. Мэг со скучающим выражением лица поглядывала на стол с закусками, тем временем Новак нахмуренно следил за входом. Когда Клэр забежала внутрь, едва не сбив с ног молодую женщину, Кастиэль слегка улыбнулся, чувствуя облегчение, разлившееся в душе. Как и все новачки, Клэр села спереди, слабо улыбнувшись Новаку в ответ. — Что же, пора начинать, — пожилой чернокожий мужчина с мягкой улыбкой поднялся на восхождение и заговорил в микрофон спокойным, неспешным голосом. — Пожалуй, я хочу пригласить сюда нашего собрата, который отмечает сегодня круглую дату и попросить его открыть наше собрание. Кастиэль, прошу. Стараясь не показывать волнения, Новак медленно поднялся и, сопровожденный заинтересованными, и не очень, взорами, приблизился к Джошуа, с укором глядя на мужчину. Тот лишь подбадривающе улыбнулся и сошел с восхождения, уступая место Кастиэлю, которому, к этому моменту, удавалось всячески избегать подобных выступлений. Но всё же, Джошуа был прав, сегодня — не обыкновенный день. Прошёл год. Он официально становился спонсором для Клэр. — Здравствуйте, меня зовут Кастиэль Новак и я наркоман, — неловко говорит он, потупив взгляд. — Это очень необычно — стоять здесь. Раздаётся хор нескладных голосов, говорящих: «Привет, Кастиэль», и некоторые из них звучат ободрительно, а некоторые безжизненно. Где-то позади Мэг отчетливо проговаривает «Да здравствует Кларенс», но парень никак не реагирует, пытаясь собраться с мыслями. — Я чист уже год, — Кастиэль показывает жетон, сам неверяще глядя на него. — Только что получил свой жетон за первый год. Моя поручительница Мэг, мой спонсор и лучшая подруга, говорит, что вся эта затея с жетонами — чушь собачья, и тем не менее носит свои в бумажнике. Я не знаю, что буду делать со своим, но всё же считаю, что это нужный жест. Это не медали. Это напоминания. — Мы всегда начинаем с молитвы — это традиция, и я хочу зачитать её сейчас с моего первого жетона потому что… это кажется правильным. Кастиэль не поднимает глаза, проговаривая заученные фразы с хором разрозненных голосов, присоединившихся к нему. «Боже, дай мне разум и душевный покой, принять то, что я не в силах изменить, мужество, изменить, то, что могу, и мудрость отличить одно от другого.» Ещё на несколько мгновений западает тишина в память погибших от алкогольной и наркотической зависимостей. Кастиэль нервно сжимает жетон, не находя правильного момента, чтобы продолжить и начинает говорить раньше обычного. Если кто и возмутился, то виду не подал, втупившись пустыми взглядами на восхождение и слушая речь Новака. — Я выслушал много речей за этот год, и… я знаю, что должен вам рассказать, — Кастиэль сжал пальцами край деревянного пьедестала, словно боясь свалиться с него от волнения, а затем продолжил: — но я не могу. Я наркозависимый и меня нельзя оправдать. Мне всегда было сложно от чего-то, родители помешаны на опеке, в школе не любили и я гей, от чего легче, конечно же, не становилось. Но… меня сломала смерть сестры, Келли. Я себя не оправдываю, нет. Но отчетливо помню, что разрывался между самоубийством и наркотиками, и выбрал второе. Они спасли меня. Я был слишком слаб и несчастен, но не наркотики меня убивали, я сам себя убивал… от горя. На секунду Кастиэлю пришла в голову страшная мысль и он тут же поспешил ею поделиться. — Это не пропаганда, нисколько, ведь в итоге я стою здесь, в кругу анонимных наркоманов и исповедуюсь, потому что я зависимый и это плохо. Но, — Катиэль не решался поднять глаза даже на Мэг, чувствуя себя ужасно глупо. — Моя проблема во мне, моя зависимость в том, что я хочу, чтобы боль ушла. И наркотики помогали. И я не хочу быть здесь, я не хочу чувствовать эту боль, не хочу… но у меня есть брат, который нашёл меня в собственной рвоте и думал, что я умер. И у меня есть жизнь, которую я сам для себя выбрал, когда отвел лезвие от вен. Этот жетон, — Кастиэль вновь показал его всем и продолжил: — это напоминание. О том, что я борюсь с болью. С самим собой. И я не имею права сдаться. Даже если это единственное, чего я хочу. Даже если вам кажется, что всё это — чушь, помните, что у нас есть выбор, на самом деле. И если мы уже здесь, значит выбрали бороться. Выбрали жизнь. Выбрали отмечать годы трезвости, нормальных зрачков и чистого ума жетонами. Выбрали попытаться исправиться. Даже если навсегда останемся анонимными наркоманами. Это всё, спасибо.***
Встреча продолжилась, люди изредка поглядывали на «странного депрессивного парня в плаще», переговариваясь. Кастиэль был почти во всём честен, кроме моментов, которые предпочёл похоронить внутри своего сознания. Как, например, почему он решил лечится или почему он страдает бессонницей. Он отгонял от себя эти мысли. Не позволял потеряться внутри собственных переживаний. Убегал, чтобы остаться на плаву. — Люди странно смотрят на меня, — прошептал Кастиэль Мэг. — Потому что твоя речь в стиле «О, капитан! Мой капитан!» не внушила никому позитива, человек-эмпатия. — Если бы я знал, что у нас здесь центр психологической помощи, то конечно сказал бы, что всё будет хорошо, — Кастиэль закатил глаза. — Но угадай, что? Мы все в дерьме. Мэг громко фыркнула, отчего люди в передних ряах с укором покосились на них. — Лучше бы с твоей задницы сейчас же засветилась радуга, или я тебе её надеру, угрюмый ты бекон. Кастиэль непонятливо уставился на подругу. — Почему бек… — Заткнись, — прошипела она. А затем достала телефон, зашла в «фейсбук» и принялась упрямо игнорировать существование Новака. Последний этому лишь порадовался, невнимательно приветствуя какого-то нового парня словами «Привет, Иен». Мысли Кастиэля витали вокруг Дина. Он старался игнорировать его в последнее время, дабы хотя бы немного привыкнуть к факту, что Дин никогда не перестанет считать Новака всего лишь «парнем в телефоне». Особенно сильно он ощутил это в ту ночь, когда почти решился признаться, что пропустил игру из-за вечерней встречи АН, которые он обязан посещать регулярно ради собственного же благополучия. Он действительно был готов рассказать Дину правду о том, почему он не спит по ночам, не ходит в университет, почему у него хроническая депрессия и страх перед людьми. Он был готов. А Дин — нет. И в этом, конечно же, не было его вины. Разве можно обвинять человека в том, что у него есть своя жизнь? Как будто разговор с парнем принес бы желаемый результат. Зачем лишний раз разочаровывать себя, заодно раскрывая свои глупые, не взаимные чувства? Мэг ткнула его локтем под ребра, привлекая внимание. Нахмурившись, Кастиэль едва успел удержать телефон, который подруга всучила ему с весьма безобидным выражением лица. Новак насторожился, но всё же приблизил глаза к экрану. И в тот же момент отодвинул его от себя, чувствуя как бешено колотится его сердце. Это была страница Дина Винчестера в «фейсбуке». Как ужаленный, Кастиэль выбросил «айфон» в открытую сумку Мэг и едва не пустился наутек, вот только Мэг на деле оказалась сильнее, чем выглядела. Их молчаливая борьба продолжалась меньше минуты; впереди сидящие люди начали недовольно «шикать» на них, и только поэтому Кастиэль сдался. И в тот же момент вновь смотрел на страницу своего, уже не настолько загадочного, друга по переписке. — Это единственный Дин Винчестер в Канзас-Сити, — сказала Мэг. — Личной информации нет, но есть несколько публикаций. Кастиэль не мог заставить себя посмотреть вниз, на экран. — У него машина на аватарке, что за ботан… Новак мгновенно открыл главное фото профиля. Там красовалась элегантная, вычищенная до блеска, винтажная «Шевроле Импала» 1967 года — машина, о которой Кастиэль слышал даже больше, чем о брате Дина. — Это он, — тихо сказал Новак и сердце его заколотилось в ускоренном темпе. — Его машина. — Стоит признать, красивая тачка, — Мэг оценивающе хмыкнула. Кастиэль взял телефон у неё из рук и опустился чуть вниз. Как и сказала девушка, личной информации было очень мало — лишь город проживания, год и день рождения, дата которого сразу же отложилась в памяти Новака. Дальше он посмотрел на количество друзей — их было не настолько много, как он ожидал, и несколько фотографий, при виде которых у Кастиэля от волнения закружилась голова. Нерешительно, он открыл первую и последнюю фотографию — его заставку с машиной. Медленно, парень пролистнул дальше — и тут же замер, выключив телефон и отдав его Мэг. — Что такое? — спросила та с удивлением. Встреча закончилась, люди начали расходиться. Мэг схватила его за руку. — Он тебе не понравился? Кастиэль посмотрел ей просто в глаза, чувствуя, как рушится по кусочкам его хрупкий мирок. Хватка подруги ослабилась, когда Новак отвел взгляд в сторону. Тихо выдохнула. — О нет, Кларенс, — Мэг покачала головой. — Ты влюбился ещё больше… не так ли?***
После работы в волонтерском центре, где Кастиэль давал бесплатные уроки ребятам мз бедных семей, он вернулся домой. Был поздний вечер. Стоило ему закрыть дверь, в прихожую спустилась мачеха Новака — Наоми. Она выглядела утомленной и раздраженной. Кастиэль нахмурился, понимая, что женщина собиралась начать очередную ссору. — Здравствуй, Наоми, — парень снял плащ и повесил его на вешалку. — Ты исчез ночью, — вместо приветствия сказала он. — Где был? Кастиэль попытался подавить волну неприязни, которая тут же разволновала его, и без того взбудораженное, сознание. — Моя подопечная, Клэр, нуждалась в помощи… Зря, очень зря он попытался сказать правду. В нежных кремовых тонах прихожей красное от злости лицо его мачехи казалось почти бордовым. Вмиг преодолев последние ступени длинной мраморной лестницы, Наоми, подобно фурии, налетела на Кастиэля, отчего парень слегка пошатнулся, сжав челюсти от напряжение. Она схватила кожаный рюкзак парня, принявшись обыскивать его. На землю полетели учебники с биологии, бумажник, жетон, ключи и плеер. Наоми осмотрела его вдоль и поперек, а затем схватила плащ Кастиэля. Если бы сделала это ночью — страшно бы обрадовалась, но, будучи крайне предусмотрительным, Кастиэль выбросил тот злополучный шприц Клэр с помесью героина и ещё какой-то дряни; теперь он покоился где-то в трубах канализации. — Я чист, — холодно сказал Кастиэль. — Я тебе не верю! — Наоми вражески скрестила руки на груди. — Ты найдешь способ обдурить нас с отцом. Продолжаешь водится с теми грешниками, прости Господи… Кастиэль напряженно сжал кулаки. — Они борются с этим, — тихо сказал он. — Я борюсь. Но тебе не понять. Он схватил рюкзак с пола, закинул туда свои вещи и направился в сторону кухни. Мачеха последовала за ним. — Ты целыми днями бродишь по закоулкам с этими наркоманами, работаешь кассиром, позоришь нас с отцом… — Вы сами себя позорите, — ответил Кастиэль тихо и отчетливо. — Как ты смеешь? — голос Наоми превратился в змеиное шипение. — Я устал, целый день работал с детьми в волонтерском центре, давай не будем продолжать, — Новак слегка приподнял брови и тяжело вздохнул, когда его мачеха лишь сильнее покраснела. — Как Джек? — Как ты думаешь? — огрызнулась она, а затем продолжила поспокойнее. — Нормально, вчера вечером поднялась температура, подхватил какую-то инфекцию, наверное. Я отвезла его утром к доктору Ричмонду. — Я схожу к нему, — сказал Кастиэль, заваривая себе чай и направляясь к выходу, но Наоми тут же перехватила его за руку. — Не стоит, — холодно сказала она. — Твой брат спит, и тем более ты целыми днями ходишь среди потенциально заразных людей. — Я приму душ, — терпеливо ответил Кастиэль. — Я сказала нет. Они смерили друг друга тяжелыми взглядами. В тусклом освещении кухни их лица были исполнены решимости и враждебности. Первым сдался Кастиэль, выдернув руку из слабой хватки мачехи. Быстро поднявшись по лестнице на второй этаж, Кастиэль неуверенно остановился напротив комнаты брата. Он любил его, заботился о нём и никогда бы не хотел причинить Джеку вред; он был единственной причиной того, что Кастиэль начал лечение годом ранее. Периферическим зрением Новак заметил остановившуюся на верхних ступенях Наоми; несколько секунд он упрямо гипнотизировал глазами дверную ручку, не решаясь зайти. Наконец, досадливо выдохнув, парень направился в свою комнату, буквально ощущая исходящее от женщины облегчение. Оставшись наедине с собой, Кастиэль устало уронил лицо в ладони. В его просторной комнате было свежо, пахло лесом и дождём — открытые настежь окна в пол даровали Кастиэлю вид на лесной бор. Высокие бежевые стены в лунном свете казались бледно-голубыми, а коричневый линолеум — бездной. Единственная часть комнаты, о которой можно было судить, что здесь есть жильцы, имела небольшой дубовый стол и удобное кожаное кресло с висящей на спинке глаженной рубашкой. На столе царил относительный беспорядок — дорогой ноутбук в спящем режиме, грязная кружка из-по кофе, тетрадки, исписанный блокнот. Подставка для ручек, стружка с карандаша и открытый на пустой странице гербарий. На стене висел календарик с котятами и обыкновенный деревянный крест. Присев за стол, Кастиэль включил ноутбук и открыл первый же выбившейся ему в рекомендации плейлист в «YouTube». Глянув на его название, Кастиэль едва не подавился от изумления: тот назывался «falling in love with someone you can't have» («влюбится в того, с кем ты не можешь быть»). Многозначительно выдохнув, он включил другое видео. Едва прислушавшись к первой песне, услышал телефонный звонок. — Слушаю? — Кастиэль приставил телефон к уху. — Привет, Новак, — заговорил Кевин, школьный друг Кастиэля. — Я хочу поменяться сменами — тебе ведь завтра на восемь в «Джоннис»? — Э… — Кастиэль рассеяно сверился с календарём. — Да. — Можно я выйду вместо тебя завтра, а ты в четверг? — Хорошо, — ответил Кастиэль всё так же потерянно. — Ты вообще как? — спросил вдруг Кевин. — Хочешь, заскочу, поиграем в «Мортал Комбат». — Нет, всё нормально, просто устал. Пока, Кев. — Дав… Отключившись, Кастиэль заметил три входящих сообщения от Дина, но проигнорировал их также, как и остальные семнадцать. Сознание тут же подкинуло памяти образ Винчестера, и сердце Новака заколотилось с утроенной скоростью. Повинуясь неожиданному порыву, Кастиэль ввел в поисковою строку два заветных слова, находя страницу парня в «фейсбуке». Ещё раз взглянув на фотографию с машиной, Кастиэль открыл вторую, что он увидел в телефоне Мэг. Там Дин выглядел юным, ведь фото было старым — четырехлетней давности; он слегка приобнимал невысокого мальчика с растрепанными волосами, наверняка своего брата, Сэма. Затем Кастиэль перешел на недавние публикации. В глаза бросился последний пост, оставленный неизвестным для Кастиэля Эшем, с подписью «Празднуем победу в первой игре!». Кастиэль заинтересованно открыл видео, прикрепленное ниже. Это была вечеринка — наверняка, та самая вечеринка — много накаченных парней орали песни, одетые в серо-желтые футболки команды «Канзас-Хит» с рисунком орла, держащего биту. Они подхватили на руки стоящего спиной к камере невысокого парня, и очень грубо поставили его на бочонок с пивом, что, по довольно скромным сведениям Кастиэля касаемо вечеринок, было традицией для спортсменов. Ухватившись крепкими руками за металлические бортики бочки, парень принялся высасывать из трубки содержимое под нескладный аккомпанемент голосов, кричащих «Капитан! Давай, Капитан!». Его футболка скатилась вниз, закрывая лицо, но демонстрируя идеальное телосложение: подтянутый торс, с небольшой татуированной пентаграммой слева на груди, напрягшийся пресс с ярко выраженными мускулами, идеально рельефные руки… «Ну всё, хватит, отвалите!» — кричит знакомый до боли голос. Вытирая рот ладонью, Дин недовольно закатывает глаза, освобождаясь от чужих касаний и теряется в толпе под гул голосов и грубый смех оператора. Остановив видео на моменте, где Дин словно пытается закрыть камеру ладонью с легким раздражением на лице, Кастиэль наблюдает одно из наиболее прекрасных явлений в мире. Тут Винчестер выглядит старше, мужественней, ещё более красивым. Ярко-зеленые глаза с едва скрываемыми искорками смеха, чуть вытянутые вперед пухлые губы, прямой нос и… Боже мой, веснушки. Он прекрасен. Абсолютно красив. Ни один рассвет, ни одно чудо природы, которые Кастиэль наблюдал в своих попытках найти гармонию не могли сравнится с изумительно правильными чертами лица Дина Винчестера. Кастиэль видел много красивых людей, но такого, как Дин — пожалуй никогда. Темно-русые короткие волосы слегка оттопырились в разные стороны, словно кто-то пытался их взъерошить, а глаза… эти глубокие печальные глаза цвета летней травы в солнечных лучах выражали столько эмоций. Веселье и грусть, непринятие и смирение, боль и равнодушие. Словно россыпь звезд в ночном небе, в искусном хаосе метались веснушки на совершенном, в своём несовершенстве, лице. С такого, как Дин можно было бы срисовывать греческих идолов, апостолов, рыцарей и ученых. Но вот он — в черной футболке и потертых джинсах, с татуировкой на груди, пьет пиво и играет в бейсбол, существуя на самом деле, а не только в сознании Кастиэля, где он с тайным удовольствием оставил бы парня навсегда, скрывая от чужих глаз.***
2:16 с первым днём зимы тебя, Кастиэль Резко открыв глаза, Новак с улыбкой прочитал первое сообщение. А затем нахмурился, открыв и второе. 2:17 я скучаю 2:21 я здесь 2:22 но ты не со мной 2:24 ты пьян Кастиэль тяжело выдохнул, отложив телефон в сторону. Он обещал себе перестать реагировать на каждое сообщение Дина, отвыкать от него и постепенно уйти, но это… это выше его сил. 2:29 я трезв, господи 2:30 я думаю о тебе, постоянно 2:30 ты отдалился, и я не могу понять причину 2:33 Дин. 2:33 Я всегда готов помочь тебе. Выслушать. Поговорить. 2:35 это не одно и то же самое 2:36 ты знаешь это 2:36 если я тебе надоел то простр скажи Кастиэль устало уронил лицо в ладони. Сидя на краю кровати с открытым настежь окном, Кастиэль чувствовал, как его тело температурой ровняется с душой — он застыл, как внутри, так и снаружи. Первый снег лениво заметался в воздухе, то и дело покачиваясь на ветру. Кастиэль залез под одеяло, наблюдая за безмолвным танцем. В бледно-синих оттенках ночи он умолял Вселенную послать ему знак; дать понять, стоит ли впускать в свою жизнь того, кто наверняка даже не захочет иметь с ним дело, узнай он Новака поближе. Стоит ли позволять себе влюбляться, пытаясь помочь? И если да, то как же потом Кастиэлю спасти самого себя, а не пойти следом ко дну? Холодный ветер проникнул в его комнату, прогоняя последние остатки человеческого тепла; раскрытая на средине книга затрепетала возле головы Кастиэля. Вздрогнув от резкого пробуждения, Кастиэль тут же невольно сморщился от холода, пронзившего его тело. Новак нехотя поднялся с кровати, несколько секунд пытаясь осознать, спал ли он, или же просто слегка подремал — за окном всё так же было блекло и темно, словно Солнце и не думало просыпаться. Кастиэль закрыл окно, потирая замерзшие ладони, и надел зимний свитер. Пожалуй, утро — это было единственное время суток, когда Кастиэль чувствовал себя свободно в собственном доме. Его отец Чак — писатель-фантаст. Когда он был не на конференциях и встречах, то закрывался в своём кабинете и часами оттуда не выходил, работая над своими произведениями, которые, по правде, совсем не нравились Кастиэлю. Общаться с отцом на уровне упрёков и редких, но очень неприятных ссор было их нормой. Последний же месяц он проводил в горах, на экспедиции, поэтому Наоми, Джек и Кастиэль остались втроем. Сейчас же дом вообще пустовал — наверняка Наоми отвезла своего сына, и сводного брата Новака, в больницу на обследования, откуда уедет на работу и будет отсутствовать до вечера. Чувствуя неожиданно прорезавшийся голод, Кастиэль с горечью обнаружил, что холодильник пустовал. Планируя запастись едой и целый день просидеть дома, парень, в чём было, сел за руль, не забыв накинуть сверху плащ. На дороге было мокро от растаявшего снега и мелко накрапывающего дождя. Включив кондиционер, Кастиэль плавно и медленно направился в город по главной дороге, наблюдая за серым, туманным горизонтом. Это случилось неожиданно. Поворачивая в сторону супермаркета, Кастиэль увидел на дороге собаку и, не успев сориентироваться, резко затормозил, отчего машину понесло влево. Послышался глухой удар. Кастиэль резко подался вперёд, слегка стукнувшись об руль своей старой «Тойоты». Слава Всевышнему, Новак был пристёгнут, а на обочине никого не оказалось, ведь вместо дерева, в которое парень впечатался бампером, мог оказаться невинный человек. Чертыхнувшись, Кастиэль дрожащими руками отстегнул ремень безопасности, вышел из машины и расстроенно осмотрел бампер. Там виднелась чудовищная вмятина. Его волосы мгновенно промокли, дождь лишь усиливался. Вернувшись в машину, Кастиэль осторожно завел мотор, пытаясь определить, поврежден ли внутренний механизм. Пусть и немного рывками, но машина работала. Новак был абсолютно плох в механике, а потому, долго не думая, нашёл в интернете ближайшую станцию технического обслуживания и неспешно направился туда. Он был на месте через десять минут. На часах едва пробило восемь утра, Кастиэль подумал, что придется немного подождать, но, не смотря на указанный на гаражных дверях режим с девяти до восьми, серое двухэтажное здание было открыто. Выйдя из машины, Новак поспешил в сторону открытого для заезда входа; внутри было темно, но просторно. Там стояло четыре машины, людей видно не было. — Здесь есть кто-то? — негромко спросил Кастиэль. Под ближайшей машиной кто-то чертыхнулся, послышался звонкий удар железа о бетонный пол. — Простите? Где вы? — Кастиэль обеспокоенно направился к серому пикапу из-под которого прозвучал шум, а приблизившись, парень рассмотрел мужские ноги в ботинках. На лежаке из-под машины медленно выкатился вперёд парень. Кастиэль от изумления приоткрыл рот. — Здравствуйте, — грубый, резкий голос. Голос Дина Винчестера. Парень быстро поднялся, выпрямившись во весь рост, и оказавшись чуть ниже самого Новака. Кастиэль замер, уставившись в знакомое до боли, и при этом совершенно чужое, лицо, на котором постепенно прорезалось беспокойство и озадаченность. — Мистер, — говорит Дин, слегка трогая Кастиэля за плечо. — Мистер, вы в порядке? «… он умолял Вселенную послать ему знак; дать понять, стоит ли впускать в свою жизнь того, кто наверняка даже не захочет иметь с ним дело, узнай он Новака поближе. Стоит ли позволять себе влюбляться, пытаясь помочь? И если да, то как же потом Кастиэлю спасти самого себя, а не пойти следом ко дну?»