I believe, I believe we can write our story
(Я верю, я верю — мы можем написать свою историю,)
I believe, I believe we can be an army
(Я верю, я верю — мы можем быть армией.)
We are the warriors who learned to love the pain
(Мы воины, которые научились любить боль,)
We come from different places, but have the same name
(Мы пришли из разных мест, но у нас одно имя,)
'Cause we were, 'cause we were,
(Потому что мы были, потому что мы были,)
'Cause we were born for this
(Потому что мы были рождены для этого,)*
2023 год
Китай
Она никогда не видела собственную погибель, но та четко дала о себе знать, явившись за плечами. Здесь, сейчас, смерть расхаживала среди
пока еще живых. Она сожалела о многом, и все больше желание изменить ошибки прошлого мелькают у нее в голове. Возможно ей стоило пойти другой дорогой, свернуть в другую сторону.
Мир пылал, охвачен пламенем, который истреблял все на своем пути. Огонь наступал на пятки, передавливал горло. Легкие сжимались, не совсем от страха. Ванда слишком напугана, чтобы смотреть на происходящее. Но решительна, чтобы действовать. Мутанты погибали, один за другим. Время рассыпалось буквально на руках. Это ее последняя война, и она не должна ее проиграть. Нет, не в этот раз, когда всё будущее их нации, их самих, зависило от каждого вздоха.
Они перебираются с каждого укрытия на новое, бегут от Стражей и каждый раз кого-то теряют. Ванда не видит места, где они могли бы спрятаться хотя бы на мгновение, выжидающе смотрит на Чарльза и поджимает губы.
Эрик смотрит на Ванду, прищурившись, словно что-то подозревает, а сама она не решается сказать ему. Способность Леншерра читать ее не хуже телепата время от времени пугала, отзываясь табуном мурашек на спине и по всему телу.
Их не больше десяти. Несколько уставших, обессиленных взрослых и дети, которым пришлось стать не просто свидетелями кровополитной войны, а ее прямыми участниками. Ванда замечает прочно скрытое отчаянье в глазах Чарльза, видит, как все тяжелее Ороро взлетает, и как устало опускаются веки Эрика. Логан, наверное, единственный из них всех, кто почти не изменился, но и у него на висках виднеется седина, а раны затягиваются все тяжелее. Они идут вперед все медленнее, задерживаются все сильнее. Еще малость, и особо удачливый робот прикончит их всех разом, и тогда не будет ничего. Абсолютно ничего.
– Нас осталось так мало, – Ванда четко услышала всю ту боль в словах отца, и уже автоматически перенимала все те чувства от него. Чарльз мало того что чувствовал все страдания мутантов, которых убивали Стражи, так еще и самому ему было тяжело, – Я нашел их.
Над убежищем туман, который убирает Шторм после приземления. Ванда весь полет лежит на плече Эрика, иногда через полуприкрытые ресницы наблюдая за происходящим на корабле. Никто из них двоих ни проронил ни слова, лишь редкое "ты в порядке?", на который каждый слишком запоздало отвечает. Она слишком устала за все эти года.
Десятилетия. Столько всего падает последнее время на уставший мозг.
Он мягко гладит Ванду по предплечью, стоит команде совершить посадку, и выходит вслед за Чарльзом. Логан, как всегда, поджигает сигару, делая вид что все как раньше. Ни черта не как раньше. Никогда не будет, да и не было.
Слишком тяжко, слишком вязко. Всё это тянет вниз, ко дну. И в редкие моменты хочетя опустить руки, сдаться. Лечь, притвориться мертвыми, чтобы от тебя отстали. Даже те самые роботы-убийцы, от которых уже нет сил бегать и обороняться.
Ванда у выхода догоняет Эрика, уставшими глазами оглядываясь. Старинные китайские сооружения молчаливо и холодно приветствовали Людей Икс, точнее что от них осталось. Она уже не может вспомнить, как давно спокойно находилась
дома. Хотя, дом – это не здание и молчаливые стены, а семья, люди. А семья не заканчивается на кровных связях. Семье ты дорог не за поступки, а за просто твое существование. Всегда придет на помощь и выручит, когда понадобится.
Из дыры раздумий и воспоминаний, словно спасательный круг, вытягивает Эрик, аккуратно кладет на плечо руку. От этих прикосновений, пусть даже и слабых, тепло тягучей волной разливалось по телу. Она в ответ лишь приподнимает уголки губ в натянутой улыбке, но все же понимает что Леншерр видит ее насквозь. Читает как открытую книгу.
– Она отправляет его назад во времени?
–
Нет, только его сознание. В его же молодое тело.
Эрик медленно поднимается на ноги, откидывая плащ за спину, кидает короткий взгляд на Ксавьера, и идет куда-то в сторону выхода под пристальные проводы юных мутантов. Ванда все это время не сводит с него глаз, словно чего-то ожидая. Она знает его уже больше полувека, но иногда этот человек оставался для нее загадкой. Вглядывается в широкую и твердую спину, как бы выискивая там спасения. Хотя да, будучи рядом с Эриком, Ванда всегда чувствовала себя в безопастности, словно за каменной стеной. Тонкие пальцы все еще помнят грубые полосы шрамов, оставленных в комнатах концлагеря в сороковых.
– Эрик..
– Мы не можем так рисковать, – он даже не смотрит на нее, продолжая вглядываться в ночные виды. В ушах гулко гулял морозный ветер, мелкими иглами касаясь обнаженной кожи, вызывая ответную реакцию. Ванда протягивает руку ему за спину и прячет подрагивающие пальцы в складках плаща. Ей не то чтобы холодно, скорее страшно. До одури страшно, – Ты же знаешь, я не могу рисковать ни ими, ни
тобой.
Леншерр с трудом сглатывает, пока холодный воздух гулял по ее щекам, пока глаза обжигали подступающие слезы, пока в горле собирался ком. Она словно вернулась куда-то назад, в очень далекое прошлое, где нет возможности защититься, только плакать. Ноги время от времени подкашивались, и кое как удавалось удержаться и не упасть. Страх словно огромной волной цунами валил на землю, перекрывая воздух.
– Ты и сам прекрасно понимаешь, что это единственный выход, – Ванда тяжело вздыхает, пока голос слегка дрожит и уносится свистящим ветром куда-то вверх, – Из всех вас остаться суждено мне.
Эрик жмурится, слабо уводя голову в сторону. С губ слетает злобное, но тихое рычание, к которому она уже успела привыкнуть. Нет, он не мог так просто взять и оставить ее здесь. Она полетит с ними дальше, и будет бороться до конца, до победного. А он обязательно будет.
Леншерр, слегка откидывая плащ назад, разворачивается к ней и опускает голову, касаясь с девушкой лбами. Ванда рвано и тяжко вздыхает, из под приопущенных ресниц наблюдая, как белая пара теплого воздуха плавно поднимается вверх, рассеиваясь где-то в морозной дымке. От одного ее легкого касания миллионы маленьких электрических разрядов пробивают все тело. Ванда медленно поглаживает мужскую скулу большим пальцем, чувствуя его размеренное дыхание. Каждый из них понимал, правда по своему принимал тот факт, что ей придется остаться здесь, если они хотят жизни для других. Обменять одну душу на десяток других. Решение было принято давно, но все равно неприятным трепетом отзывалось в глубине души, тяжкими ударами ударяя словно по колоколу.
Спиной Ванда ощущала чьи-то взгляды и оборачивается, пока Эрик лишь поднимает глаза, выглядывая нарушителей их покоя. В проходе стояла пара юных мутантов. Таких же, которые складывали основной костяк всей группы беженцев. Так и не скажешь, что они родственники. Еще хуже – близнецы. У юноши были серые волосы, пока у его сестры насыщенно каштановые. Единственной общей зацепкой, что могла намекать на их родство – глаза. Насышенные голубые, лишь изредка мелькал серый оттенок.
В них Ванда с легкостью прочитала страх, волнение и желание жить. Им было явно не больше тридцати, хотя по виду они иногда напоминали детей. Они такими, собственно, и были. Невинные, практически не успевшие повидать жизнь, но успевшие поучавствовать в войне, игре на выживание.
Неуверенные шаги, под которыми тихо рыпел тонкий слой снега. Крепкие семейные объятия,
словно в последний раз. Ванда ощущает, как неприятно жжет глаза и щеки от слез, как в горле растет ком. Хочется выть и рыдать. Они столько времени потратили впустую, на эти бессмысленные войны и противостояния. И к чему это привело? К их общему концу.
«Я люблю вас.
И мы тебя, мам».
В голове проносится куча, немеренное количество несказанных слов. Леншерр отпускает детей из объятий, молча провожает заботливым взглядом их обратно в укрытие, пока сама разворачивается обратно к Эрику.
– Нет, Ванда, не проси меня об этом..
– Эрик, – в ее ясных глазах, как и в голосе, слышна сильная мольба, от которого сжималось и без того уставшее сердце, – Они все, что у нас есть. Даже если, а так скорее всего и будет, меня здесь замуруют Стражи, я буду бороться за вас всех. Не ломай и без того тонкую надежду.
Ванда не может отвести взгляда от него. Все такой же невероятный, как тогда, в далеком 1962, когда он впервые появился рядом с Чарльзом и уже всем своим видом вызвал легкое отвращение с ее стороны. И лишь потом, оказавшись наедине она осознала, что он совсем не такой. Не такой, каким кажется. Само лишь осознания, что эти оба потратили все время куда-то не туда, куда нужно было.
Эрик привлекает практически все внимание к себе и Ведьме, взмахивает полами длинного плаща и складывает руки на груди, стоит оказаться у одной из стен. Ванда все еще прячет руку у него за спиной, скрывая, как подрагивает далеко не от холода. Хотя ей даже не страшно. Она и не такое пережила. В этот раз тоже справиться..
