Cursed time

He says, "Oh, baby girl, you know we're gonna be legends (Он сказал: "О, малышка, ты знаешь, мы станем легендами,) I'm a king and you're a queen and we will stumble through heaven) (Я — король, а ты будешь моей королевой, и мы побредём в рай.) If there's a light at the end, it's just the sun in your eyes) (Если мы увидим свет в самом конце, то знай — это солнце в твоих глазах.) I know you wanna go to heaven but you're human tonight" (Я знаю, ты хочешь попасть в рай, но сейчас ты просто человек.")*

      — Агент МакТаггерт просит о помощи, – небрежно и расслабленно бросает шатен, переставляя очередную молочного цвета фигуру, – но это может привести к раскрытию наших способностей в массы.       — Разве не этого ты хочешь?       Она даже не поднимает глаз, все так же вглядываясь в доску. Белые вперемешку с черными клетки уже начинали плыть, и оставалось лишь вяло потирать переносицу. Ванда зависает рукой над шахматой, и переставляет ее в иное положение, вместо нее захватывая фигуру соперника.       — Теряете форму, профессор.       Сзади ликует Рэйвен, хлопая словно маленький ребенок. От слабых прыжков ликования волосы подлетали вверх, а победительница лишь улыбалась во все зубы. Ванда вновь обыграла Ксавьера, что обозначало лишь одно – Чарльз неприменно должен был им одно желание. Раньше это были какие-то глупости. Но уже не сейчас.       — Я всего лишь поддался, так что нет, — вздыхает и проводит рукой по голове телепат, поднимаясь с кресла. — Но вспомни тот случай. Я все еще думаю, что это плохая идея.       — Хватит тебе думать, облысеешь!       Рэйвен смеется, а он ведет плечами и морщится, явно представляя себе подобную картину. Ванда пытается сдержать смех, прикрывая рот рукой, но получается не сильно. Семья вновь вместе, и все ближайшее время не затрагивают тему ЦРУ и их проблемы с неким клубом. Правда, это пока что.       Эрик Леншерр стоит ровно напротив нее, сводит брови на переносице и недовольно поджимает губы. Выглядит угрожающе, словно готов переступить через всех, кто будет ему мешать, и она походу первая в списке.       Ванда скидывает с себя красную куртку, складывает его себе на локоть, оставаясь в черной кофте с рукавом три четверти и практически полным отсутствием плечей. С улицы все так же веяло легкой прохладой, от чего лопатки то и дело покрывались легкими мурашками.       — И как давно сюда принимают детей? – тянет насмешливо Эрик, меряя девушку презрительным взглядом.       — А ты явно ошибся дверью, бордель немного не здесь, – парирует Ванда, улыбаясь и закатывая глаза, тут же отворачиваясь куда-то в сторону.       Чарльз тяжело вздыхает, складывая руки в карманы брюк, наблюдая за этим цирком. Эрик продолжает сверлить Ксавьер не очень теплым взглядом, а ей уже не терпится слегка стукнуть его по лбу. Чарльз приказывает ей успокоиться и грозит отправить домой. Ванда переглядывается с Рейвен, они обе понимают, что уж он точно не отправит ее.       По правде говоря, она и сама не знает, будут ли от уважаемого Эрика проблемы. Ощущение и страх чего-то неизвестного продолжают накрывать доверху, и Ванда рассеянно качает головой, когда кто-то пытается с ней поговорить.       — Ей небезопасно здесь находиться, – взволнованно роняет Мойра, стоя возле Ксавьера и поглядывая на младшую. Последняя подрывается с дивана, когда Чарльз жестом головы зовет ее за собой. Вслед за ним идет Эрик, и лишь недовольно закатывая глаза, стоит лишь Ванде увязаться следом.       МакТаггерт ведет их куда-то, гуляет коридорами и останавливается перед массивными закрытыми дверьми. Это оказывается что-то по типу гостиной со множеством небольших диванов и какой-то прочей неинтересной ерунды. На вид неплохо, на какое-то время можно остаться. Ванда ощущает себя запутавшейся и потерявшейся, маленьким ребенком в компании умудренных опытом старцев. Ей не нравится все происходящее, она впервые оказывается впутана в проблемы спасения мира. Она уже жалеет, что согласилась на все это.       Ванда быстро запрыгивает на спинку одного из кресел, согнув колени, носками упираясь в сидушку, которая податливо прогибалась под пальцами. Между пальцами теребилась круглая подвеска, то и дело подлетая на секунды в воздух в красной дымке. Осознание, что близится война, и предчувствие чего-то плохого, даже очень, неприятно давили на мозг, от чего Ванда нервно сглатывала и иногда оглядывалась на остальных.       — Чарльз отчитал меня, – Эрик подходит неслышно, садится напротив и больше ничего не говорит.       Через открытое окно гуляет прохладный ветер.       — На войне ребенку не место, – говорит он спустя какое-то время, когда на улице становится совсем темно.       — Я уже давно не попадаю под эту категорию, – отрицает Ванда, на секунду переворачивая взгляд на Эрика.       Эрик смотрит на нее долго, как бы оценивая, пока в руке гуляет монета. Сплав кружит в воздухе, зависает у нее над головой и начинает падать вниз, когда Ванда хватает и зажимает в ладони, победно улыбаясь уголком губ.       — Это война, – жестко отрезает Эрик, – мы на пороге Третьей мировой войны, и ты должна знать это лучше, чем кто бы то ни было.       — Кем ты себя возомнил? – Ванда злобно фырчит, отворачивая полностью голову к стене, – Если это уж и война, то будь добр не развязывать ее.       По комнате разносится его смех, и Ксавьер взрывается. Переворачивается на бедрах на 180 градусов, опускает ноги вниз и уходит к двери. Оставляет его одного сидеть у окна, а в дверях не выдерживает, смотрит на Леншерра через плечо и сжимает челюсть.       — Почему отец настолько доверяет ему? Почему решился именно сейчас? Все из-за того, что Эрик заговорил о каком-то Шоу? Черт возьми, почему?!       Ванда складывает подбородок на мокрые колени. Ванна была крошечной, вода едва достигала груди. Сквозь приоткрытую браму окна проникал ветер, слегка задевая пряди и колыша их.       — Все было нормально, мы втроем прекрасно жили, пока не появился ты, Эрик, будь ты проклят, Леншерр! — раздраженно прошипела Максимова. Вода в ванне уже давно остыла. — Я не собираюсь работать с ЦРУ. Ни с этими людишками, с этим типом.       Ванда погрузилась в воду, из-за чего пришлось согнуть ноги. В мыльной смеси расплывались по всей поверхности волосы, что хоть на какое-то время успокаивало.       Принимая сидячее положение, девушка выдернула пробку, от чего вода громко исчезала в водостоке. Возле ванны стояла тумба, на которой лежали вещи, над ними же висели на чем-то, что отдаленно напоминало вешалку, полотенца       Холодная ванная пробирала до костей, от чего хотелось поскорее укрыться и уйти в теплую комнату, укрыться одеялом и забыть о такой вещи, как холод. Она настолько устала, что ей не хотелось даже лично брать пальцами полотенца. Хорошо, что она телекинетик — возможность взять любую вещь всегда радовала. Скучное, ничем не примечательное полотенце в красном дыме приблизилось к Ксавьер, которая в свою очередь быстро им обворачивалась, не отводя глаз с улицы, что виднелась за окном. Поляна и в шаговой доступности лес. Постарались с выбором местности, однако.       Под дверью ванной комнаты ходил сквозняк, Ванда зябко поежилась, поправляя полотенце на груди. Ноги окончательно замерзли, а мокрые волосы неприятно липли на спину и плечи. До комнаты оставалось метров 50, но и хвататься за одежду она не спешила, ибо в любой момент, если кто-то за дверью и был, мог проникнуть и застать достаточно неприличную картину. Дыхание заметно участилось, грудная клетка все быстрее вздымалась, а сердце так и намеривалось пройти сквозь ребра и выпрыгнуть от страха.       Комната рывком открывается и от увиденного Ванда даже вскрикивает, стараясь как можно больше укрыться не просто от холода, но и от взгляда. Эрик. Она буквально две минуты назад рассуждала, зачем он объявился в спокойной жизни ее семьи, а сейчас стоит в дверном проеме, будучи в легком удивлении от того, что здесь кто-то и есть.       — Надо же, какой сюрприз, — подмечает он, находясь все еще в дверном проеме. — Да ладно тебе, не собираюсь я тебя убивать или еще что похуже, — смеется и немного поднимает руки в жести «я безоружен», сопровождая это закатыванием глаз.       — Серьезно? Ты ворвался, видя что комната закрыта, а значит кто-то здесь да есть! — полотенце предательски сползало с груди, и Ванде пришлось поддерживать его свободной рукой, искры в которой уже подавно пропали.       — Я стучался, ответа не было.       — Это не значит, что ты должен был входить. Не думаешь?       Эрик облокачивается спиной на дверь, и спустя какое-то время вовсе сползает на корточки, выпрямляет руки, складывая ровные локти на согнутые колени. В помещении то и дело, что горела легкая настенная лампа, которая практически не освещала Леншерра, но хорошо выдавала Ксавьер. Но даже не учитывая этого фактора ей удалось видеть, как его пронзительный взгляд медленно, не спеша, проходит от самых ног до макушки. При подобном освещении скулы становились еще острее, и лишь от одного вида, от которого уже становилось не по себе, Ванда двинула плечами. Как оказалось, зря — волосы все так же были мокрые, и вызвали более неприятное ощущение неких щупалец.       — Можешь ли ты быть так любезен, и выйти на пару секунд? В лучшем случае хотя бы отвернуться, — спустя какой-то промежуток времени решилась она нарушить тишину, прижимая полотенце к себе все сильнее, надеясь согреться и укрыться от проницательного взгляда.       — Чего я там не видел? Подумаешь, — роняет Эрик, улыбаясь одним уголком губ, и встает на ноги, и прежде чем покинуть помещение, еще раз кидает взор на нее и скрывается за дверью, облокачиваясь спиной на дверной косяк и скрещивает руки на груди.