Hum to Dil se Hare

      Жуткий хохот разносился над парком Итинохаси. Казалось, что смеётся какой-то злой демон, но нет, это была молодая женщина с длинными розовыми волосами, рубиновыми глазами и его упрямым подбородком. Женщина, так похожая на его Усаги, которую он сейчас держал на руках.       — Зачем ты так сделала, Чибиуса? — сдавленно прошептал Джиба. Его маска и цилиндр давно слетели. Некогда белые перчатки окрасились кровью, вытекавшей из раны на груди Усаги. — За что, дочка?       — За то, что вы слабые и глупые. За вашу лицемерную доброту. За всё. Ты это хотел услышать? — Чибиуса, ставшая по воле и магии Мудреца Тёмной Леди, подхватила своего Луна-Пи и усмехнулась. — Вы глупы и слабы. Отдай мне кристалл, преклони колено перед принцем Алмазом, и ты останешься жить.       — Чибиуса, милая моя, неужели ты думаешь, что я так поступлю? — Мамору бережно укутал Усаги своим плащом, осторожно положил её на землю и выпрямился. — Ты ошиблась, моя дорогая. Ты перепутала звёзды с их отражением.       В его руках возникла роза. Не алая. Белая. Он перехватил её и кинул в женщину, бывшую ещё совсем недавно милой маленькой девочкой.       — Нет, это ты перепутал местами отражение и небо, — она расхохоталась и поймала на лету цветок. — Что же ты замолк, папочка? Я твоя плоть и кровь. Неужели ты решил меня убить? Ты умрёшь сам!       Белая роза стала чёрной и полетела обратно в Мамору, но перед ним возникла огненная стена, в которой цветок и сгорел.       — Стой, Чибиуса, — к женщине медленно шла Марс. — Ты же не такая. Ты добрая и хорошая. Мы все тебя любим.       — Любите? — Тёмная леди оскалилась. — Нет, ты ведь больше всех ненавидела мою глупую и слабую мать. Даже план придумала, как вернуть его себе. Нет, я тебе не верю. Ненавижу!       В очередной раз он видел эту картину — как Чибиуса убивала сначала Усаги, а потом и его. Мамору сжимал кулаки в бессильной ярости и шёл по лабиринту из бесконечных зеркал. В каждом отражался эпизод его жизни, полной боли и страданий. Не было ни одного светлого момента. Только смерть и чернота.       — Не верю. Люди не меняются в одночасье, господин Джиба, — Усаги устало потёрла виски. — Да, мне вчера нужен был шоколад. И ты его принёс. Но я не вижу никаких возможностей, чтобы я могла изменить своё отношение к тебе. Или ты ко мне.       — Люди меняются очень часто, госпожа Цукино, — Мамору резко встал со скамейки. — Надеюсь, что шоколад и дальше будет тебя утешать. Ведь вряд ли с таким настроем ты сейчас способна здраво мыслить. Хотя и раньше у тебя с этим были проблемы.       — Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь и не понимаешь! — Усаги вскочила со скамьи, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.       — Что ты сейчас на взводе и готова убить любого? О, прекрасно понимаю, — парень резко развернулся к девушке.       — Ты весь год меня оскорблял, унижал, обидел мою кошку и думаешь, что после вчерашнего у меня резко изменится к тебе отношение, только потому, что ты так благородно решил мне помочь с уроками? Ты правда идиот? — Усаги уже просто кричала. Её хвосты, казалось, сейчас станут извиваться, наподобие змей Горгоны. Мамору молча смотрел на Усаги.       — Ты права, — с трудом выдавил Джиба, сжимая кулаки в карманах брюк. — Я весь год вёл себя не самым лучшим образом, а вчера был только шоколад и просто извинения. Прости, не могу встать на колени, староват для того, чтобы молить о снисхождении до моей персоны.       — Я и не ждала ничего подобного, — внезапно горько усмехнулась девушка. Схватив сумку, Банни бегом бросилась из парка, стараясь не плакать.       Снова чувство тоски и ярости от одиночества. От боли и безысходности ситуации. Чувство пустоты и отчаяния.       Снова видения о том, как Усаги умирает от его рук. Боль, которую он старается заглушить тем, что бьёт голыми руками зеркала. На месте разбитого возникает новое и показывает опять все самые плохие моменты жизни.       — Εξαφανίστε, εμμονή του σκότους*(1)! — из дождя осколков разбитого лабиринта возникла женская фигура, закутанная в длинное платье чёрного цвета. — Прости, что заставила ждать, Эндимион. Ты хочешь выйти отсюда? Но тебе надо победить дракона.       — Кто вы? — Мамору внимательно наблюдал за женщиной, снимающей со своего лица платки чёрного цвета. Её тяжёлые и массивные золотые ожерелья отбрасывали яркий свет, а бесчисленные браслеты на руках издавали глухой звон.       — Та, кто поможет тебе выйти отсюда. Та, кто переродила тебя в этом мире. Ты должен сам назвать моё имя, Эндимион, — женщина подкинула свои платки и они стали двумя карло из эбена. Бесконечный лабиринт превратился в зал с факелами и маленьким столиком. — Садись. Время уходит. Ты ведь хочешь найти Серенити?       — Да.       — Тогда садись. Прими бокал и победи дракона, — черноокая дама тряхнула смоляными косами, усаживаясь в карло. — Что же ты медлишь?       — Вдруг вы тоже наваждение этого места. Почему я должен вам верить?       — У тебя нет выбора, — она отпила вино из массивного кубка, внезапно возникшего в её руке. — Сядь, глупый юноша.       — Хорошо. Я должен назвать ваше имя и победить дракона? Да будет так, — Мамору сел в карло и принял свой парящий в воздухе кубок.       — Правильный выбор. Что ж, давай победим твоего дракона.       — Хорошо, побью дракона. Но скажите главное — Усаги. Где она и что с ней?       — Ждёт тебя по ту сторону. Она жива. Она прошла своё испытание. Ну же, хватит медлить. Начнём же, — тонкие красивые губы изогнулись в насмешливой улыбке, — убивать дракона.       — Вы сказали, что вы помогли мне переродиться. Вы жрица, как и Франсуа?       — Да. Я жрица Трёхликой Гекаты. И я помогла Селене переродить тебя.       — Вы переродили также Усаги?       — Да. Ты решил тянуть время, которого у тебя и так нет?       — Нет.       — Тогда думай, прежде чем задавать мне вопросы, глупый мальчик, — она взмахнула рукой, и на щеке Джибы остался неглубокий порез. — Ты не в том положении, чтобы пытаться диктовать условия. Думай, Эндимион.       Мамору сжимал кубок и прерывисто дышал, пытаясь совладать с обрушившимся на него чувством тяжести от взмаха рук этой женщины. Он помнил, что где-то её видел.       — Ты успокоился? — её холодные гагатовые*(2) глаза противоречили мягкой улыбке. — Выпей то, что у тебя в кубке. Немедленно.       — Что здесь? — принц с подозрением рассматривал жидкость алого цвета.       — Твоя жизнь. Серенити тоже долго колебалась. Но она выпила и ждёт тебя, — женщина продолжала потягивать напиток.       — Господи, это что, кровь? — Мамору поперхнулся, осушив кубок.       — Да, кровь с живым огнём. Не нравится? Можешь остаться тут, — широким жестом предложила жрица. — Начнём твоё испытание.       Жрица макнула палец в кубок, после чего нарисовала несколько узоров в воздухе. Алая вспышка — и вот снова зеркало, в котором видны воспоминания.       — Здесь нет дракона в общепринятом смысле этого слова. Здесь нет змей. Здесь нет привычных тебе злых гениев*(3). Здесь только ты, — жрица встала за спиной Мамору и положила неожиданно тяжёлую руку ему на плечо. — Ответишь, какого дракона надо победить, Эндимион?       — Все мои страхи? — Джиба внутренне приготовился отразить очередную пощёчину от жрицы.       — Правильно, здесь надо победить себя самого, — женщина одобрительно улыбнулась. — Если победишь быстрее отведенного срока, я отвечу на твои вопросы. И помни, чтобы выбраться, надо назвать ещё моё имя. Вперёд, мальчик. Побеждай.       Женщина отошла от Мамору и встала рядом с зеркалом. Она достала висевший на поясе кинжал и кольнула палец, после чего нарисовала опять какие-то символы на стекле.       — Твоё испытание началось, — жрица вернулась к своему креслу и села в него. — Здесь не подействует твоя привычная магия. Думай, мальчик.       Зеркало подёрнулось чёрной рябью и опять начало отражать жизнь Мамору, начиная с аварии.       — Доктор, что со мной? Кто я? И где мои мама и папа? — маленький мальчик с ужасом в синих глазах смотрел на пожилого врача.       — К сожалению, твои родители умерли, Мамору, — голос доктора был сочувственно мягким. — Вы попали в аварию, вас выкинуло с обрыва. Ты единственный, кто выжил.       — Нет, это ведь неправда, доктор?       Картина сменилась в зеркале: он в приюте, ему десять лет, и его снова отчитывает директор.       — Господин Джиба, вы настолько нелюдимы, что вас никто не хочет не то что усыновлять! С вами никто не хочет дружить, вас никто не хочет брать на поруки! — директор брызгал слюной и стучал кулаком по столу, пока мальчик стоял перед ним с опущенной головой.       — Я вас понял, господин директор, — он чувствовал удушающую ярость и злость от того, что директор не понимал его чувств. Ему было больно. Ведь его родителей больше нет, а выражать чувства он так и не смог научиться.       Мамору вцепился в подлокотники и старался дышать глубже, чтобы не разбить зеркало перед собой.       — Сколько ты хочешь показать мне этой черноты и гнили? — его голос был глух.       — Столько, чтобы ты победил сам себя, — жрица отпила вино. — Смотри. И думай.       Мамору всматривался невидящим взглядом в свою короткую жизнь, полную пустоты и страданий. Он старался отрешиться и не думать о прошлом, и вместо этого думать об Усаги и самых прекрасных моментах жизни с ней.       — Надо же, можешь, когда хочешь, — голос жрицы был полон насмешки. — Осталось ещё немного подумать.       Парень перевёл взгляд на жрицу, спокойно наблюдавшую за зеркалом, в котором сейчас отражались Уса и он: они были в каком-то парке и ели мороженое, катаясь на паровозике, смеялись и обнимались. По его лицу катились слёзы от осознания, что Усаги сейчас так далеко.       — Скажи, чего ты боишься, Эндимион? — голос женщины был мягок, как голос матери, которую он совсем не помнил. — Скажи, и я помогу тебе.       — Смерти, — прошептал Мамору. — Я боюсь смерти.       — Чьей?       — Не своей. Я опять боюсь стать причиной чьей-то смерти, — его глаза были закрыты.       — А даже если и станешь, то что будет?       — Я умру сам. Так больше нельзя.       — Посмотри в зеркало, - велела жрица. – Посмотри!       Он открыл глаза и снова увидел, как пытался убить Усаги в Тёмном королевстве. Только в этот раз попытка увенчалась успехом. Усаги лежит мёртвой у его ног. И он всё помнит, но решает выбрать тьму, где так уютно и спокойно. Только небольшое сожаление в его глазах и скорбная печаль в угасших голубых глазах Сейлор Мун. Он склоняется и берёт что-то из её руки. Это часы. Золотые часы в виде звезды. Он кричит от накатившей боли и ужаса от свершившегося.       — Кричи, мой мальчик. Кричи!       И он закричал, и закричало его отражение. Он выплёскивал всю боль и горечь, накопившуюся в нём за шестнадцать лет известной ему жизни, плакал и кричал.       — Что ты сделал со мной, Мамо-тян? — нежный и печальный голос Усако разнёсся по залу. — За что ты так со мной?       — Усако? — Мамору поднял голову и не верящим взглядом посмотрел на Банни, стоявшую перед ним. На её лбу был знак Тёмной Луны. — Ты жива!       Он вскочил с кресла и бросился было обнимать девушку, но вспышка отбросила его назад.       — Хватит, Мамо-тян, — голубые глаза смотрели холодно и безжалостно. В руке Усаги возник меч. — Я не хочу больше страдать. Я не люблю тебя. У нас больше нет будущего.       — Что ты такое говоришь, Усаги? — Мамору встал и с ужасом смотрел на блондинку.       — Нас больше ничего не связывает. Я отдала Серебряный кристалл Мудрецу и теперь правлю вместе с принцем Алмазом и Тёмной леди будущим и прошлым. А ты сейчас умрёшь, — Усаги встала в позицию атаки. — Приготовься.       — Усако, прекрати, — Джиба отпрыгнул назад, уходя от удара и перевоплощаясь в рыцаря земли. — Я не буду с тобой драться.       — Тем лучше для меня. Быстрее убью.       — Усако, перестань, умоляю тебя, — Джиба едва успевал отбивать атаки Цукино, стараясь не задеть девушку.       — Или что? Ну же, что ты постоянно уклоняешься? Струсил?       — Усако, я не буду с тобой сражаться. Это не ты. Ты же не такая, — Джиба упал на колени, уходя от атаки. — Пожалуйста, вспомни, какая ты.       — Какая? Глупая плакса, над которой ты так любил издеваться? Идиотка Оданго, у которой вместо мозгов одни сладости? Кажется, ты так мне говорил, — Усаги отпрыгнула назад и приготовилась снова атаковать. — Или я ошибаюсь? Циник, мизантроп, одинокий глупый мальчик, становящийся каждый раз причиной чьей-то смерти.       — Да, глупец, во многом, — Мамору встал, приготовившись защищаться. — И мне за многое нет прощения, Усако. Но умоляю тебя, одумайся!       — Нет. Я выбираю Тьму. А ты сейчас умрёшь, — Усаги бросилась в атаку. — Ты думаешь, что сможешь меня победить? Так попробуй!       И Мамору дрался с Усаги. Звон мечей разносился по залу. Внезапно Тёмная Серенити сделала выпад, пронзая настоящего Мамору.       — Ты проиграл, светлый король.       — Нет, ещё нет, — в руке Мамору возникла белая нежная роза и метнулась в сердце возлюбленной. — Ещё не проиграл. Прости меня, Усако.       — Στο αίμα και στα δάκρυα πεθαίνουμε, στο αίμα και στα δάκρυα γεννιούνται. Θα σου δώσω νέα ζωή, Ἐνδυμίων. Ξύπνα νέο βασιλιά. Ξύπνα τον χάρακα μου!*(4)       Огонь взвился вокруг, окружая и мёртвую принцессу, и Мамору, истекающего кровью.       — Моей волей, моей магией, я заклинаю, — шептал Мамору, продолжая сжимать в своих руках Банни, — уйди, тьма. Уйди печаль. Своим именем, я приказываю, Медея*(5), выполни мою волю.       — Да будет так, — кивнула колхидская царевна, выходя из сумрака. Гагатовые глаза блестели. — Τρία πρόσωπα Ἑκάτη, ασημένιο μάτι Απόλλωνα. Σας απευθύνω έκκληση. Καθαρίστε την καρδιά σας και αναζωογονήστε τον άρχοντα της γης. Ελάτε πίσω, Ἐνδυμίων, κυβερνήτης της χρυσής χιλιετίας. Αναγεννημένος, υπέροχος κυβερνήτης!*(6)       Медея продолжала читать заклинания, обходя против часовой стрелки возле Мамору. Синие глаза принца смотрели вверх, а побелевшие губы шептали имя любимой. В последний раз вздохнув, Мамору закрыл глаза.       — Проснись, синеглазый король. Ты выиграл битву.       Голос Медеи обволакивал и проникал в сознание Мамору — сколько он пролежал без движения, он не знал.       — Что случилось? — спросил парень, смотря вверх. Чтобы встать, явно требовались неимоверные усилия.       — Ты победил дракона, — голос Медеи был спокоен. — Встань, негоже правителю лежать у ног жрецов.       — Что ты сделала? — сесть в карло стоило всех сил, какие были.       — Не я. Ты. Эндимион, ты победил всю тьму, что была в тебе. Ты прошёл своё испытание, — жрица пила вино и откровенно веселилась. — Так что ты можешь вернуться спокойно в мир живых и воссоединиться с настоящей Серенити. Пей вино. Оно восстановит твои силы.       — Это опять кровь? — Мамору с опаской посмотрел на жидкость в кубке.       — Нет, на сей раз вино. Особое вино из Колхиды, — Медея улыбалась. — Быстро ты догадался о моём имени. Серенити долго думала.       — Я лишь немного вспомнил мифологию.       — Все боги, жрецы, пророки живут до тех пор, пока о них помнят. Но не будем о грустном. Я обещала ответить на твои вопросы. Задавай.       — Что это было за наваждение?       — Твоё испытание, — Медея пожала плечами. — Здесь, в Аиде, каждому даётся то, что ему суждено пройти. Всё, что только могут сделать твоё воображение и память. И потому победа над ними с помощью души и сердца весьма ценна для тех, кто возвращается с того света.       — Вы знаете что-нибудь о Золотом кристалле?       — Браво. Я думала, что ты так же задашь вопросы о перерождении, как Серенити. Что же, я расскажу, что знаю. Золотой кристалл был подарком вашему роду от самого Аполлона, родного брата Гелиоса. Золотой кристалл был создан Аполлоном, Вулканом, Юпитером, Сатурном, Плутоном, Юноной, Дианой. Долгие годы кристалл вместе с Серебряным, подарком от самих Офиона и Эвриномы, поддерживал равновесие в этом мире. Но однажды один юноша отверг рыжеволосую жрицу, служившую Юноне*(7). Догадываешься, что было дальше?       — Берилл заключила договор с Металлией?       — Не сразу. Сначала она стала служить Прозерпине*(8), потом заключила союз со жрицей Эреба*(9). Ты попытался остановить их сам, не привлекая помощь Селены, из-за чего просто уничтожил Золотой кристалл. На какое-то время моя магия помогла поддерживать баланс, но потом всё вырвалось из-под контроля. Я лишь смогла помочь Селене вас переродить.       — Где нам сейчас искать Золотой кристалл?       — Не знаю, — жрица пожала плечами. — Но я могу тебе лишь сказать, что три части придут к вам сами, а всё остальное отдаст человек с золотыми глазами и белыми волосами.       — Вы знаете что-нибудь о Сапфировом кристалле?       — Это знает твоя дочь. Задай ей эти вопросы.       — Хорошо. Как мне спасти Чибиусу?       — Только с помощью любви и доброты. Для этого надо лишь позволить взять верх сердцу, а не разуму. Ведь ты позволил проиграть сердцу в прошлый раз. И потому Франсуа и Эжен отдали самое дорогое за вас с Серенити.       — Что они отдали за нас?       — Спроси у Серенити, — Медея рассмеялась. — Время подходит, ты можешь задать ещё один вопрос.       — Кто дал кровь с живым огнём и что с остальными воинами?       — Все живы, ждут вас, — пожала плечами женщина. — Кровь дала Марс. Нужен был живой огонь, чтобы вы могли вернуться. Все дальнейшие объяснения получишь по ту сторону Аида.       — Как скажете, — Мамору встал, подавая руку жрице. — Франсуа как-то сказал, что жрецы и маги уже служили в прошлом нам. Могу ли я обращаться к вам за советом, если понадобится?       — Можешь, но не стоит, — Медея приняла руку Мамору и опёрлась на неё. — Я жрица Тьмы, в первую очередь. Во вторую я богиня. Ты уверен, что так хочешь моих советов? Подожди до будущего, где будет всё ясно. Научись общению у Франсуа. Это очень поможет тебе.       Медея щёлкнула пальцами, и карло превратились обратно в платки, которые легли на её волосы.       — Я дам тебе только один совет, Эндимион, — негромко сказала женщина, ведя под руку Мамору. — Дам с точки зрения дочери, жены, матери и вдовы. Научись доверять Серенити и друзьям. Сильный правитель не тот, кто тиран, но тот, кто может доверять друзьям и любимым, и опереться на них. Не бери в пример мою историю, — предупреждающе вскинула руку Медея. — Это отдельная тема, и я не хочу её обсуждать.       — Я и не собирался, и я вас не осуждаю. И спасибо большое вам за помощь, — Мамору коснулся губами руки женщины в вежливом поцелуе.       — Ступай, дальше тебя выведет отсюда Селена. Желаю тебе удачи, мой король, — Медея высвободила руки и толкнула Мамору во тьму. Особняк Ямада.       — Усако! — Мамору резко сел на кровати. Цукино сидела рядом, закутанная в полотенце, и расчёсывала волосы.       — Я здесь, Мамо-тян, — щётка для волос отлетела в сторону, и Усаги обняла Джибу, целуя его лицо, шею, плечи.       — Прости меня, прости, — он как безумный начал в ответ покрывать поцелуями её лицо и плечи. — Я так виноват перед тобой и всеми остальными.       — Помолчи, умоляю. Помолчи, — она приложила палец к его губам. — Мы живы, а это главное.       Они обнимались и молчали. Не надо было слов, действий, жестов. Хватало объятий и счастливого молчания на кровати, прижавшись к друг другу.       — Где мы находимся? — наконец решился спросить Мамору, продолжая сжимать Усу.       — Мы в моей комнате в доме Юсукэ, — тихо ответила девушка. — Его с семьёй не будет ещё две недели.       — Интересно, на сколько домов ты живёшь?       — Дай подумать: мой дом, храм Рей, дом Юсукэ, твоя квартира и квартира Мотоки, — Усаги перечисляла и загибала пальцы, забавляясь вопросом Мамору.       — Я все понимаю, но при чём тут квартира Мотоки и Рейки? — проворчал Мамору, поглаживая влажные волосы любимой.       — Так получилось, — девушка потёрлась носом о плечо парня. — Это лучше спроси как-нибудь у Мотоки.       — Я боюсь, что после этого Рейке придётся ходить к нему в больницу.       — Бака, — фыркнула девушка, — ты просто Бака. У Мотоки хранится большая часть моих платьев для танго.       — Примерно таких же, как то, в котором ты танцевала в субботу?       — Да.       — Пожалуй, освободим квартиру Фурухаты от твоего присутствия. Что скажешь?       — Скажу, что тебе надо смыть эти символы, и я перевезу к тебе платья, — Усаги провела пальцем по его груди. — Иди в душ.       — Интересно, полотенце только одно? — взгляд Мамору был сама невинность, а пальцем он накручивал пряди золотых волос.       — Бака, там есть второе, — Усаги рассмеялась. — Иди, я жду тебя. И пойдём к Франсуа и девочкам.       — Как скажешь.       Мамору нехотя высвободился от объятий Цукино и направился в душ. Усаги подняла щётку для волос с пола и принялась дальше приводить себя в порядок. На стуле рядом лежала одежда Франсуа для Мамору. Её была в шкафу. Сквозь лёгкие занавески пробивалось осеннее солнце, оставляя свой след на столе, где лежал в маленькой банке из-под крема осколок Золотого кристалла, данный ей Медеей. Осколок Надежды, оставленный Пандорой в ящике*(10).       — Усако, — вскоре Джиба встал за спиной Банни, стоящей в джинсах и бюстгальтере, и обнял её. — Моя Усако.       — Мамо-тян, одевайся, — Банни сплела свои пальцы с пальцами Мамору. — Нас ждут.       — Конечно. Скажи, сколько мы тут?       — Почти два дня. Одевайся, пожалуйста. Нас ждут.       Усаги наблюдала краем глаза в зеркале, как полотенце спадало с бёдер. Девушка густо покраснела, но продолжила нарочито прихорашиваться перед зеркалом, наблюдая, как постепенно под одеждой исчезал абрис твёрдых ягодиц, длинных ног и широкой спины.       — Надеюсь, что тебе понравилось шоу, Оданго, — Джиба хмыкнул, развернувшись и наблюдая за густо красной любимой. — Иди, умойся, иначе тебя задразнит Рей.       — Бака, — буркнула Цукино, поспешно застёгивая пуговицы на джемпере, вернувшись из ванной комнаты. — Ты просто Бака.       — Кто бы говорил. Пойдём. Где мы собираемся?       — В кабинете Франсуа и Эжен. Это единственное место в доме, где можно курить, не считая сада.       Девушка открыла дверь. За столом в массивных креслах сидели пророк и сирена, одетые оба в чёрное. За их спиной стояла Плутон. Напротив были расположены полукругом стулья, на которых сидели Минако, Макото, Ами и Рей. На коленях брюнетки сидели Луна и Артемис. Ещё два стула были свободны. На столе стоял чай и разные сладости.       — С возвращением, ваши высочества. Или лучше сказать, величества? — Акиро был насмешлив, как и всегда. Эжен внимательно смотрела на пару, садящуюся рядом.       — Лучше Усаги и Мамору. До того момента нам ещё кушать и кушать, — отшутился Джиба.       — Перейдём к делу. У Госпожи Плутон несколько новостей. Прошу вас их выслушать.       — Благодарю вас, Феоклимен, Эжен, — женщина с тёмно-зелёными волосами, смуглой кожей и гранатовыми глазами, кивнула и вышла из-за кресел. — Во-первых, я рада, что вы вернулись, Мамору, Усаги. Во-вторых, у вас осталось очень мало времени. Маленькая леди, подчиняясь приказам Мудреца, убила принца Немезиса Сапфира. Она всё больше и больше погружается во тьму. Маленькая леди уже построила вместе с принцем Алмазом несколько порталов в ваш мир и установила кристаллы тёмной материи для сбора энергии. У вас осталось буквально пара дней, прежде чем Маленькая леди поймёт, что может управлять Серебряным кристаллом из прошлого, не беря его в руки. Достаточно желания.       — Нет, скажи, что ты пошутила, — Усаги прижала руки к щекам, а её голубые глаза расширились от ужаса. — Чибиуса ведь когда украла кристалл, не смогла им воспользоваться.       — Но сейчас Мудрец дал ей недостающие знания, — покачала головой Плутон. — И она знает, как управлять Серебряным кристаллом, как управлять магией Луны и Земли. Я не знаю, что делать. Маленькая леди закрыла для меня Врата времени. Я не могу вернуться домой, в будущее.       — Подожди, как она могла закрыть Врата? — Ами обеспокоенно посмотрела на Плутон. — Этого быть не может!       — Может. Маленькая леди это сделала. Я не могу вернуться в своё время. Вы не можете прийти в будущее.       — Подожди, но может, есть варианты, — Макото внимательно смотрела на пророка и сирену. — Может, можно провести обряд?       — Нет, маленький гром, нельзя, — пророк покачал головой, стряхивая пепел с очередной сигареты. Несмотря на открытые окна, густой и противный запах дешёвого табака стоял в воздухе. — Следующий обряд — и я должен принести кого-то из вас в жертву. Любой обряд на крови требует со временем увеличения количества приносимых жертв. Больше я этого делать не хочу. Я сделаю это только тогда, когда потребуется. На сегодня хватит жертв.       — О чём ты, Франсуа? — Минако смотрела с беспокойством на резко помрачневших супругов. Эжен продолжала молча пить чай. — Какие жертвы? Я думала, ты взял только кровь Рей.       — Нет, — быстро ответила мико, сжав в своих руках Луну. — Франсуа отдал не только мою кровь. Вы ведь отдали право на голос сирены и право иметь детей, я правильно понимаю? Теперь вы окончательно прокляты богами?       — Верно, маленькая жрица, — Плутон спокойно смотрела на всех воинов и правителей, с нарастающим ужасом на лицах осознающих, что и как отдали французы. — Право на детей и на голос сирены. Но это не имеет отношения к тому, что мы сейчас обсуждаем.       — Нет, имеет, — в один голос ответили Мамору и Усаги.       — Мои дорогие, поверьте, это действительно не так важно сейчас, как вам кажется, — Акиро закурил очередную сигарету и сжал руку жены, по лицу которой нельзя было ничего понять. — Сейчас лишь важно найти способ, благодаря которому будет остановлен конец света. Если можно так выразиться.       — Франсуа, почему ты не сказал? — Усаги с упрёком смотрела на мужчину, ставшего ей даже не другом, но старшим братом.       — Моя маленькая королева, это может подождать. Пожалуйста, лучше подумайте о том, как остановить Мудреца.       — Хорошо. Что мы можем сделать сейчас?       — Не знаю, — Плутон пожала плечами. — Я не знаю, принцесса.       — Может, мы попробуем опять слияние сил? — предложила Минако.       — Как вариант, — Мамору скрестил руки на груди. — В будущее мы вряд ли попадём, но вот пробить таким способом часть тёмных кристаллов здесь — вполне возможно. Осталось только придумать, как убить Мудреца.       — Для этого есть кое-что. Держи, — Франсуа положил перед Мамору меч и маленький бархатный мешочек. — Этим мечом можно убить и Мудреца, и бога. В мешочке лежит осколок Золотого кристалла.       — И у меня есть осколок, — Банни достала баночку из кармана джинсов и поставила на стол. — Осколок Надежды, так сказал Медея.       — Осколок дала Медея? — Акиро вскинулся и со страхом посмотрел на девушку. — Усаги, Мамору, где вы были, пока мы вас звали?       — Я был в лабиринте из зеркал, — нахмурился Джиба.       — Я была в твоём храме, — Усаги при этих словах густо покраснела.       — Усаги, что ты там видела? — Рей смотрела на свою подругу, пытающуюся сползти со стула и спрятаться куда-нибудь. — Усаги!       — Усако, что с тобой? — Джиба удивлённо смотрел на красную, как помидор, девушку.       — Нет, не расскажу. НЕТ! — Цукино закрыла лицо руками. — Пожалуйста, поверьте на слово, там не было ничего такого, но я не могу об этом рассказать.       — Может, позже и только мне, хорошо? — пророк мягко уговаривал Серенити.       — Не знаю. Я подумаю.       — Хорошо. Мамору, что ты видел?       — Я тоже промолчу, пожалуй, — серьезно ответил Джиба, продолжая хмуриться. —Так значит, этим мечом можно убить Мудреца?       — Да.       — А почему ты так беспокоишься, Франсуа? Подумаешь, какая-то Медея помогла, — фыркнула Минако.       — Минако, милая ветреная Венера, я точно заставлю тебя учить Гесиода, — рыкнул пророк. — Медея — это колхидская царевна, супруга Ясона, женщина, убившая своих детей за предательство мужа. Женщина, с помощью которой украли Золотое руно. Жрица Гекаты, отвергшая притязания Юпитера и получившая за это от Весты, жены Юпитера, бессмертие. Богиня магии. Жрица Гекаты, внучка самого Аполлона!       — Франсуа, но ведь она помогла. Так почему ты беспокоишься?       — Минако, солнышко. Если вмешалась Медея, значит, и на Олимпе неспокойно. Значит, даже богам страшно, — терпеливо объяснил Франсуа.       — Страшно или нет, но надо действовать, — напомнила Плутон. — Что вы предпримете, ваши величества?       — Надо в любом случае подумать, — серьезно сказала Ами. — Объединение сил – это лишь один выход, но как быть с Чибиусой?       — Пожалуйста, Ами, оставь нашу дочь нам, — решительно сказал Мамору. — И это даже не обсуждается.       — Как скажешь, Мамору, но всё же, — Артемис подал голос впервые с начала собрания. — Ответь, вы будете спасать девочку или же вы решите поступить иначе?       — Артемис, я повторю слова Мамору — оставьте Чибиусу нам, — Усаги ответила за возлюбленного, глядя серьёзными голубыми глазами на белого кота.       — Усаги, но ведь Артемис прав, желая знать точно, — вмешалась Луна. — Что вы решили делать?       — Поверь, план есть. Но пока его надо обдумать и после вынести на общий суд, — успокоил Джиба котов.       — Что ж, у нас целый Серебряный кристалл, два осколка Золотого, меч для убийства Мудреца и живые Усаги и Мамору, — подвела итог Макото. — Я предлагаю считать, что всё достаточно хорошо. И наконец поесть.       — Я поеду домой, — Мамору покачал головой. — Усаги, ты со мной?       — Да, с тобой, — девушка вложила свою ладонь в его руку. — Девочки, вам тоже нужно всем расслабиться и поспать, хоть немного. Франсуа, Эжен, вы тоже идите отдыхать. Плутон, вы останетесь тут или пойдёте в храм Рей?       — Я останусь здесь, спасибо за предложение. Я могу для вас всех сделать небольшую услугу, — Плутон улыбнулась на слова Цукино. — Возьмите свои вещи и принесите их сюда. Я открою вам двери прямо в ваши дома. Не стоит так просто ходить по одному. На это моих сил ещё хватит.       — Хорошо, сейчас, — Рей встала, держа на руках Луну. — Девочки, давайте собираться. Мы и правда все устали.       Через пару минут, когда никого не было в кабинете, Франсуа горестно вздохнул:       — Сецуна, ты уверена в своих силах?       — Да, пророк, — женщина подошла и села напротив сирены.       В скором времени все воины вернулись.       — Каждый из вас войдёт в дверь по очереди. Большего я сделать пока не смогу, — Плутон держала в руках ключ с гранатовым навершием. — Идите.       По очереди воины входили в дверь с радужным витражом и исчезали за ней. Последними зашли Усаги и Мамору.