dangerous flowers

Глаза он открыл от того, что резко стало проще дышать. Серьезно, это было проще, чем когда-либо в его жизни, Паук мог вдохнуть полной грудью! Даже выдохнуть! Оказывается, дышать так здорово, он за год-то уже и забыть успел, как это – нормально, беспроблемно поглощать кислород и выделять углекислый газ в окружающую среду при выдохе. Мальчик чувствовал себя так, как когда-то после долгой простуды, когда насморк уже прошел, и после длительного перерыва наконец получается вдохнуть полной грудью, глубоко, да так, что, кажется, еще чуть-чуть, и от того, как раздулись легкие, уж точно затрещат ребра. Спустя несколько глубоких вдохов и выдохов Питер наконец открыл глаза, хотя сделал это максимально странно: сначала он приоткрыл один глаз, отчаянно жмуря другой, а после, заметив маячащее перед лицом пятно, открыл и второй глаз, но уже быстро и испуганно. Изначально он очень боялся раскрыть глаза, чувствовал, что сейчас он проснется, и все это окажется сном, дышать будет точно так же трудно, как и обычно, а все это – пустые грезы и психосоматика, однако это странное пятно перед лицом настолько заинтересовало мальчика, что он тут же выскочил из своего мнимого сна. Оказалось, дышать все еще легко, и он может это делать, а то, что было перед его лицом, вовсе никакое не пятно, а вполне нормальный мужчина. Чуть повертев головой, Питер выяснил, что он все еще сидит на крыльце, видимо, там же, где и упал в обморок от нехватки кислорода, а рядом с ним на корточках сидит брюнет с гладко выбритыми щеками, зачесанными назад влажными волосами, обнаженным торсом, по которому еще стекают капли воды, и полотенцем на левом плече. В одной руке неизвестный Паркеру человек с каким-то знакомым лицом держал пончик, откусывая от него, а другой рукой придерживал голову парнишки, хотя прикосновение казалось пугающе холодным. И сначала паучок даже не понимал, что его пугает больше: холодная рука мужчины – нет, реально холодная! Настолько, будто перед ним мертвец сидит! – или же то, что этот мужчина прямо сейчас кусает капитанский пончик от мистера Старка, или же то, что лицо мужчины кажется знакомым, а может, то, что дышать почему-то стало проще! Как сказать о том, что его спаситель от удушья сейчас жрет пончик самого Капитана Америки, мальчик не знал, но делать-то это как-то надо! - Эй, парень, - начал длинноволосый, прожевав часть пончика и заглянув в глаза перепуганному до смерти стечением обстоятельств Питеру. – сколько мы тебе должны? - Простите? – уточнил Паркер, сосредоточенно сводя брови к переносице и пытаясь понять, то ли он тупой, то ли его собеседник решил ему заплатить за то, что незваный гость головой к косяку приложился. - Ты же курьер, так? Ну, ты пончики в коробке принес. Тебе их, наверное, заказывали, ты же не по своей воле решил мне утром пончики принести? Или ты телепат и узнал, что у меня в холодильнике мышь повесилась, поэтому решил меня спасти от голодной смерти? – весело усмехнулся собеседник, стараясь разрядить обстановку. А после неловко прикусил губу и с какой-то приторной жалостью взглянул на мальчишку. – Или ты сильно головой ударился и забыл, за чем шел?.. - Простите, сэр. Я не курьер, не телепат и эти пончики я нес не вам… - Питер как-то мгновенно стушевался и неловко пожевал нижнюю губу. Ему было не очень комфортно, ведь этот мужчина только что его практически спас, а тут Пит у него отберет последнюю еду, пончики халявные. – Я… Я нес пончики Капитану Америка… Это от мистера Старка... У меня к мистеру Роджерсу очень важный разговор, я должен был ему отдать пончики, простите… Вы не подскажете, как я могу с ним увидеться? Я вижу тут его мотоцикл, он наверняка дома, но я не уверен… - Фанаточка? – совершенно безынтересно хмыкнул собеседник, снова откусывая от капитанского пончика и продолжая жевать его так, будто ему вообще плевать на историю этого легендарного продукта, отправителя и адресата. – Информация о местоположении Капитана Америка конфиденциальна. Мотоциклов таких полный Нью-Йорк. Питер совершенно не знал, что ему делать. Незнакомец ему не верил, но попасть к Кэпу нужно, от этого зависит жизнь мистера Старка. Голова Питера понуро опустилась, а холодная рука, державшая его за щеку двумя пальцами и под челюсть оставшимися тремя, чуть сжала челюсть мальчика, насильно удерживая его голову на том уровне, при котором удобно поддерживать зрительный контакт. Мужчине с пончиком в руках почему-то казалось, что, глядя в его проницательные серые глаза, мальчишка не соврет. Взгляд брюнета скользил по сидящему на ступенях подростку, на лбу формировалась складочка от сведения бровей, но Барнс никак не мог понять, что не так. Ему разве что стало немного легче дышать. У мужчины в принципе не было проблем с дыханием – то ли дело его друг-астматик, который, несмотря на сыворотку, в последнее время уж что-то слишком много кашлял, отмахивался от Барнса и прятал платки, которыми прикрывался, будто Баки мог там увидеть что-то. Барнс же совершенно не понимал, кто такие эти соулмейты, про которых все говорят, с чем едят этих непонятных и в чем вообще проблема в их поиске. Свой кашель, возникший еще год назад, Барнс вечно списывал на Стива – так уж вышло, что, когда Капитана выгнали из башни, позорно выбросив его вещи, не дав и шанса объясниться, они с Баки решили воплотить юношескую мечту и наконец сняли квартирку в Бруклине на двоих. Где-то через месяц-полтора после этого Стив начал задыхаться ночами, он кашлял до того, что срывал голос, его сворачивало пополам в попытках избавиться от чего-то мешающего (мокроты, по мнению Баки). Не прошло и недели после этого, как кашель перекинулся на Барнса, и он в своей привычной манере вот уже десять месяцев напоминал Стиву, что сам Кэп Америка принес в дом заразу, от которой они оба теперь не могут излечиться! Правда была в том, что зараза, от которой Барнс сегодня прокашлял все утро аж до слез, сидела перед ним и тонко намекала, что пончики надо бы отдать. Голос мальчика был каким-то отдаленно знакомым, но Барнс толком не вникал в это, он ведь за свою сотню лет кого только не слышал, так что попытки выяснить, откуда он знает этот голос, не предпринимались головным мозгом. - Странный сегодня воздух… - сам себе прошептал Баки, расфокусировано глядя на мальчика и обращаясь к нему не для того, чтоб получить ответ, а для того, чтобы просто произнести фразу, крутящуюся у него на кончике языка так долго, что, кажется, еще пара мгновений, и он ощутит ее вкус. – Дышать что ли легче стало… Питер испуганно отшатнулся от холодной руки, услышав эту фразу и, закрыв ладонями рот, едва слышно выдохнул «о господи», часто моргая и присматриваясь к мужчине. Подросток быстро схватил Барнса за левую руку, которую тот пытался стыдливо одернуть, и, подняв ее, ошалелым взглядом прошелся по щиткам бионики. Переводя свой шальной, бешеный взгляд то на руку мужчины, то с руки на его глаза и лицо. - О Господи. Так это же вы… - тихо зашептал мальчик и, удивленно подняв брови вверх, чуть стиснул бионику ладонью, не собираясь выпускать ее до тех пор, пока в его голове не сложится полностью картинка из сложных воспоминаний. – Классная… Железная… Рука… Он вспомнил, что видел эту красную звезду на плече в тот день, когда была битва в аэропорту в Германии. В тот день, когда он впервые не смог дышать. Картинка сложилась воедино: Питер встретил своего соулмейта тогда, на «гражданской войне» мстителей, тогда, когда он забрал у Капитана щит. Тогда, когда он впервые увидел звезду на холодном металле. - Это вы! Вы! Вы! Это же вы! – ошалело, пьяно и будто пребывая в бреду повторял Паркер. Он крепко стискивал пальцами бионику, явно доставляя этим дискомфорт Баки, но совершенно не понимая этого в силу своего удивления. – И воздух сегодня! Это не воздух! Это вы! Барнс, конечно, пережил многое. Вторую мировую войну, эксперименты Г.И.Д.Р.ы, но сейчас ему почему-то стало по-настоящему страшно и очень уж стыдно. Он не понимал, что имеет в виду мальчик, сжимающий его руку и не позволяющий отстраниться. Если до этого Барнс держал незнакомца под подбородок, чтобы тот ненароком не подавился собственной слюной во время обморока, то сейчас он уже не понимал, зачем этот малознакомый человек хватает его за руки и истерически орет. Оставалось только понять, это мальчик радуется или он наоборот сейчас будет обвинять Джеймса в деяниях Зимнего Солдата, от которых он так усердно бежит и прячется уже сколько лет. Более того, этот мальчишка держит его за бионику. Барнс ненавидит бионику, боится ее, стыдится этого увечья. Он не переносит, когда кто-то касается ее, воспринимая руку как неотделимое от себя оружие, как вмонтированную в тело винтовку. Комплимент кажется оскорблением, и он действительно не понимает, что мальчик восхищен технологией и технологичностью, а в глубине души ему откровенно наплевать на то, что там должна быть живая плоть. Ему совершенно нечего сказать, но лицо уже отражает всю гамму эмоций: гнев, страх, стыд, непонимание. - Я вспомнил! Вспомнил! Я _вас_ вспомнил! – тараторит Питер и крепко держит мужчину за протез, чтоб тот уж точно дослушал его слова до конца. – Мы виделись! Вы просто не помните! Я расскажу! Дослушайте, пожалуйста! Помните. Германия! Аэропорт! Вы. Капитан! Я еще у него щит забрал, а вам сказал, что у вас рука крутая! Помните? Кэп еще спрашивал, откуда я! А вы! Вы! Я в музее вас видел! Вы же… Джеймс! Джеймс Бьюкенен Барнс, вы из сто седьмого пехотного! У меня с вами вкладыш из жвачки есть! – Питер недолго помолчал и, чуть поджав губы и прокашлявшись, чтоб прочистить горло, а не от нехватки кислорода, попытался сымитировать ту речь, которую слышал в музее. – Стив Роджерс и Джеймс Бьюкенен Барнс. Неразлучны как на школьном дворе, так и на поле боя. То, как мальчик передразнивал диктора в музее, вызвало у Барнса улыбку, и он, опустив голову, смущенно рассмеялся, качая головой и все же медленно вытягивая бионику из цепкой паучьей хватки. Он, конечно, так и не вспомнил мальчика сам, но хотя бы понял, что тот уж точно не собирается обвинять его во всех смертных грехах или домогаться до капитана ради автографа. - Постой, пацан. Щит у Капитана тогда отобрал мальчишка какой-то с девчачьим голосом в красно-синих трико… Врешь ты мне, – усмехнулся Барнс, благосклонно глядя на мальчишку и все еще улыбаясь своим мыслям о том, что его впервые за все время назвали по полку. Не по кодовому номеру Г.И.Д.Р.ы, не по званию, а по полку, как в то далекое время, когда он еще мог быть счастлив. – Давай-ка начистоту. Зачем пришел? - Да не вру я! – отмахнулся от упреков Питер и. закатав рукав. Обнажил запястье, на котором красовался шутер. Мальчик чуть согнул руку, сложив пальцы в жесте рокерской козы, и коробка с пончиками, стоявшая перед Барнсом, на вылетевшей из браслета липкой нити, зацепившейся за край коробочки, подъехала к ногам мальчика. – И голос у меня не девчачий вообще-то! Говорите так, будто у вас голос не ломался в юности! – не наигранно оскорбился Питер, скрестив на груди руки и сбросив паутину прямо на коробочку. – А тот в красно-синих трико я и был! Доказательство заставило Барнса поверить в то, что собеседник не врет. По крайней мере, он еще ни разу не видел, как люди бросаются паутиной, значит, наверное, это и есть тот мальчик, который Кэпа смог по асфальту протащить. По крайней мере, за сотню лет жизни Джеймс еще ни разу до того аэропорта не видел ни людей с паутиной, ни то, как подросток тащит суперсолдата по земле. Вся настороженность медленно отступила, и в собственных словах Баки снова узнал то, что он уже много лет назад забыл. Он словно взял с полки книгу, которую ему читали в детстве, стряхнул пыль и прочел название. Он снова чувствовал желание общаться. Он снова ощущал непринужденность разговора. - Ладно, паучий ребенок, допустим. Себя я тоже в музее видел. – рассмеялся Баки, медленно поднимаясь на ноги и скрещивая на груди руки. – И в том, что мы с тобой пересекались, допустим, ты меня убедил. А про голос… Прости. Знаешь, когда тебе за сотню, ты начинаешь забывать, что голос иногда ломается. Кстати, когда у Стива ломался голос, я частенько путал его со своей сестрой. – Барнс выдержал небольшую паузу, будто пытаясь вспомнить, как звучал голос Роджерса при ломке и, явно вспомнив, хихикнул тихо, глядя на собеседника. – Да кому я вру, и потом тоже путал. Смех Питера был добрым знаком – мальчишка не обиделся, а значит, смешная история подействовала. Барнс, правда, не помнил, когда последний раз он рассказывал кому-то смешные истории, смеялся сам или слышал, как заливисто хохочет собеседник над его шутками. Джеймс поднял вверх указательный палец живой руки и, серьезно взглянув на мальчика, продолжил. - Но я тебе этого не говорил про Стива! – предупредил мужчина и, увидев, как оживленно кивает Паркер, протянул ему руку, оперевшись на которую мальчик смог подняться на ноги. – Так зачем тебе Стив нужен? - А вы знаете о соулмейтах? – очень издалека начал Питер, припоминая, что мистер Старк говорил, как однажды он полдня объяснял Роджерсу, что у него не бронхит, не надо ему делать флюрографию, это просто встреча с соулмейтом. Вдруг они все в двадцатом веке не знали, что это такое? Вдруг им не рассказывали? Баки неловко закусил нижнюю губу и покачал головой, зарываясь живой рукой в волосы и проводя по своим длинным влажным прядям, чуть хмурясь. Дожили. Теперь его еще будет ребенок жизни учить. Барнс еще никогда не чувствовал себя настолько отсталым. Разве что в той ситуации, когда он полтора часа изливал Стиву душу, не зная, что тот в беспроводных наушниках, а потом еще час слушал пояснение. Что такое эти его беспроводные наушники и зачем они нужны. - Тогда разговор будет очень долгим. – предупредил мужчину Питер и, усмехнувшись, взял в руки коробку. Которая все еще стояла на ступенях. – Если коротко, то мистеру Старку сейчас же нужно помириться с Капитаном. И эти пончики он просил передать ему в качестве извинения. Чтобы остальное понять, вам нужно знать о соулмейтах. Я расскажу вам, если вы хотите и никуда не торопитесь… Баки неопределенно пожал плечами, поправив полотенце так, чтоб оно закрывало его шрам и в особенности то место, где металл соединяется с телом. Мужчина запустил руки в карманы своих домашних брюк и, немного подумав, приглашающе кивнул мальчику на входную дверь. Во-первых, это касается личной жизни Стива, а за него Баки уж точно решать не будет. Во-вторых, ему все равно нечего делать, так что хоть послушает об этих непонятных солмейтах или как они там. - Ну, Стива нет. Ему в последнее время сложно быть дома, он больше времени старается проводить на свежем воздухе и пробежках, так что он пару часов назад ушел, к вечеру, наверное, придет, ждать если будешь, заходи. Заодно расскажешь мне о чем ты там хотел. – непринужденно предложил Барнс, будто к нему хоть раз кто-то ходил в гости! К нему последний раз в гости ходил Стив, и тот из соседней комнаты, да и то, для того, чтоб убедиться, что Баки не голодный, и он может съесть остатки салата. Последний раз гости у него были в прошлой жизни. В прошлом веке. И те на одну ночь.