~ * ~
Теперь они связаны. Не в силу необходимости, вовсе нет. У них есть и другие люди: те, которые понимают, через что им приходится проходить. Но каждый раз они, не сговариваясь, встречаются у Мемориала. Так им становится легче — находиться в пространстве друг друга. Именно Солдат почувствовал, что Питер слишком близко подобрался к опасной черте, когда горе вырисовывается всеобъемлющим и неизбежным, именно он притянул Питера назад, прямо в холодные металлические объятия. Они никогда не обсуждают бесконечные ночи в тишине рядом с немым изваянием, и почему Питер играючи скользит по краям высотных зданий или почему Солдат присматривает за ним. В этом нет большой потребности.~ * ~
Они умерли. А потом вернулись, и Питер думает, что это нечестно. Потому что ему совершенно не хотелось возвращаться без Тони. — Временами я думаю, лучше бы у них ничего не получилось, — бормочет он, и Баки смотрит на него сверху вниз блестящими глазами, печально и понимающе. — Согласен, пацан.~ * ~
— Мы могли бы уехать, — предлагает Баки как-то раз. Плохой день завершился, плохая неделя подошла к концу. Он чувствует себя измотанным, пропущенным через мясорубку; преследующие их призраки вцепились слишком крепко, а Питер впервые позволил его обнять. Он задается вопросом, это переутомление или в квартире витает лёгкий запах травки. — Куда? — спрашивает Питер. Куда мы можем уехать, чтобы не видеть их? — Куда угодно. Любое направление. Посмотрим мир. Питер молчит и достаточно долго, Баки даже начинает казаться, что он не примет его предложение. А потом вдруг раздаётся мягкое и застенчивое: — Ага. Я думаю, это круто, да.~ * ~
Три недели уходит на то, чтобы привести дела в порядок и собрать вещи, а потом Питер приезжает к Баки. Солдат с хмурым видом оценивает слишком легкий рюкзак за плечами, оглядывает костлявую фигуру и вздыхает: — Покормлю тебя вначале. Тогда только пойдём.~ * ~
Это задает тон. Солдат за него тревожится и на каждом перевале следит за тем, чтобы Питер поел. Они проезжают по всему восточному побережью, останавливаясь в крошечных туристических городках, которые Питер находит очаровательными, а Баки они напоминают его довоенную жизнь. Они избегают больших городов, наполненных воспоминаниями и памятниками. Питер однажды утром рисует на запотевшем окне дуговой реактор, но они не говорят об этом. Они мало о чём говорят, понимает Баки.~ * ~
Питер иногда срывается и плачет. У Баки что-то начинает болеть внутри, когда он слышит почти неслышные всхлипывания. Они остановились на каком-то участке шоссе между городами. Питер садится у моря, и Баки почти верит, что соленые капли, скользящие по щекам — это морские брызги, а не слезы. — Ты скучаешь по нему? — спрашивает Питер, а Баки не знает, как ответить. Да. Это причиняет такую сильную боль, что иногда он просто не может дышать. Нет. Стив ушел гораздо раньше, это сложно объяснить, но всё произошло до Титана, до Гидры и этого проклятого поезда. — Ага, — отвечает он. Тихое признание. Питер смотрит на него выжидательно: — Ты любил его? Баки не отвечает, и Зимний Солдат не отвечает. Внезапный сильный порыв ветра сметает все вопросы.~ * ~
Он чертовски скучает по Стиву. Но он понимает — это другое. Это не та боль, которая гложет изнутри, и от которой Питер просыпается в крике. Не та, которая заставляет танцевать по краям крыш, когда бросаешь вызов ветру и пытаешься вырываться от него. Солдату это удалось. Он скучает по Стиву, потому что любил его, всегда будет любить, но теперь ему нужно жить иначе. А Питер… Каждый день он проводит рядом с ним и каждый день думает — именно он может оказаться истинным севером.~ * ~
Во Флориде Питер трижды просыпается, заходясь в крике, рыдая и умоляя Солдата отпустить его, умоляя отпустить ради Тони. Царапает кожу, металл, а потом измученный и обессиленный падает прямо в объятия Баки и снова засыпает всхлипывая. В первый раз Солдат задается вопросом, а должен ли он отпустить его.~ * ~
После этого они садятся в самолет и оставляют Штаты позади, вместе со всеми воспоминаниями и потерями. Питер дремлет на плече Солдата, умиротворённый и расслабленный. Это действует успокаивающе. Он приобнимает уснувшего Паука, прижимает к себе, сердце колотится слишком громко где-то под горлом, но он закрывает глаза и думает, что с ними всё будет в порядке. Может быть, где-то далеко с ними всё будет в порядке.~ * ~
В Париже Питеру спокойнее. Он бродит по улицам, то прижимаясь слишком близко, то отодвигаясь слишком далеко, и это ожидаемо сбивает с толку. Они идут в Лувр. Баки вздрагивает, когда Питер наклоняется и устраивает острый подбородок на плече. Потом они идут к Эйфелевой башне, и Питер утирает слезы. Они останавливаются в замызганном хостеле. Питер забирается на свою кровать, Баки на свою, и если его будут душить слёзы, то пацан не будет упоминать об этом на следующее утро. Он просто сядет рядом, прислонив голову к холодному плечу, и они будут пить горячий шоколад и наблюдать за голубями. Прогуливаясь, они забредают так далеко, что даже неутомимая энергия Питера требует подзарядки. Баки покупает слоёные круассаны и острый сыр, и они устраивают перекус где-то на обочине улицы. Баки откровенничает, как во время войны впервые приехал в Париж. Питер слушает, а преследующие их призраки находятся где-то далеко-далеко.~ * ~
В один из дней они почти безвылазно сидят в номере Лондонского отеля. Питер учит Баки игре в покер, а Баки учит Питера играть с ножами. Он отлучается лишь для покупки дешёвого густого пива, оно горчит на языке, но после него проще уснуть. — Тони бывало слишком много пил, — вдруг говорит Питер. Глаза слипаются, пиво закончилось, а Баки треплет его по волосам и думает, что, наверное, это должно казаться странным со стороны, но это не так. Они посетили западную аристократическую часть Лондона, съездили на площадь Пикадилли, Питер уломал Баки прокатиться на красном двухэтажном автобусе через Лондонский мост и мимо Биг-Бена. — Я влёгкую могу на него взобраться, — говорит он с ленцой, и Баки смеется, чувствуя, как мурашки бегут вдоль позвоночника. Они перекусывают в крошечном пабе между книжным магазином и ателье. Баки ворует пиво у Питера, а Питер, облизывая свои перепачканные пальцы, таскает из тарелки Баки рыбу и жареную картошку до тех пор, пока набитый живот не даёт выдохнуть. Питер осоловело думает, может, хотя бы сегодня обойдётся без сновидений. — Ты видишь их во сне? — спрашивает он, когда они расходятся по кроватям. — Да, — бормочет Солдат, и Питер часто-часто моргает, усмиряя дрожь.~ * ~
Стоунхендж кажется совершенно заброшенным. Баки стоит в центре под проливным дождём, волосы облепили лицо, вода скользит по металлической руке, и он кажется Питеру древним языческим божеством. Солдат смотрит на него, глаза сияют в темноте, и Питер ему улыбается. Они идут по дороге на север, пока она не уводит их к морю. Питер садится передохнуть. — Почему тебе так нравится вода? — спрашивает Солдат, усаживаясь со спины, чтобы Питеру было теплее. — Не знаю. Может быть, море напоминает мне его? Такое же взрывное. Холодное, но успокаивающее. Солдат ничего не отвечает на это. — Взбираемся дальше на высокогорье? — спрашивает Питер. Солдат кивает. — Куда захочешь.~ * ~
Иногда Питер останавливается и смотрит на Баки. Когда такое происходит, Баки пугается, потому что всегда оказывается к этому не готов. Питер может неожиданно замереть и смотреть пронзительно и напряженно, а иногда… Иногда на этом всё. Он отводит взгляд, возвращается к прерванному разговору, и они идут дальше, а Баки отвергает шальные мысли, о которых они не говорят. Иногда Питер смотрит на него иначе, в такие моменты уголки его губ могут дрогнуть в застенчивой улыбке, и Баки хочется подразнить Питера, чтобы увидеть в его глазах что-то помимо грусти и вины, чтобы морщинки вокруг глаз были не от горя, а от смеха. Он хочет видеть улыбку Питера, и более того — хочет быть причиной, по которой Питер улыбается. Это катастрофа. В тот день, когда он осознает это, они находятся в горах Шотландии. Питеру нравятся эти бесконечно-зеленые холмы, скалистые утесы и маленькие деревушки, где они проводят свои ночи под неусыпным контролем подозрительно прищурившихся местных жителей. Еда здесь такая вкусная, что ему даже не нужно каждый раз напоминать Питеру, чтобы поел. Когда он задумывается о своих чувствах, то сбегает почти на двадцать четыре часа. Конечно, не совсем сбегает, но растворяется так, что Питер не может его найти, но он-то за ним наблюдать может. Он возвращается, снедаемый чувством вины, когда Питер свернулся в клубок на кровати, и по его милости утирает слёзы. — Ты не можешь оставить меня, — отчаянно шепчет он, хватая Баки за рукав, — Не так, как… Не так, как Тони. Не как Стив. — Не оставлю, — обещает он.~ * ~
Настроение Питера уже не кажется меланхоличным, когда они достигают Копенгагена. Грусть порой мелькает в глазах, но иногда они уже горят азартом, как, например, сейчас, когда он сжимает ладонь Баки и нетерпеливо тянет его за собой, пробираясь сквозь толпы туристов. Они увидели Русалочку и замок Росенборг. Баки раскрывает объятия, и Питер расслабленно окунается в них, как будто это обычное дело. Он провел Питера по рынку на Строгет — самой длинной пешеходной улице в Европе, купил целую гору горячих фрикаделек, хлеб с сыропёклым мякишем, маленькую тарелку с паштетом и хрустящими крекерами. Питер при этом забавно морщит нос, а, наевшись, аппетитно облизывает пальцы. Баки видит кончик высунувшегося розового языка, с трудом сглатывает и отворачивается, доедает оставшуюся фрикадельку, собирает мусор и выбрасывает его в урну. — Куда дальше? — ярко и озорно улыбается Питер.~ * ~
Амстердам — это просто беда какая-то. Солдат ненавидит его, но Питер… Питер оживает под неоновым светом на булыжных мостовых. Они идут в клуб. Извиваясь всем телом, он чувствует на себе тяжёлый, пристальный взгляд побледневшего Солдата. Красивое зрелище. На Питера смотрят и другие люди. Какой-то тип шаловливыми ручонками свободно хватает его за талию и ниже, и где-то внутри у Солдата всё взрывается горячей уродливой ревностью, наблюдая, как Питер улыбается тому типу и позволяет касаться в танце. Он улавливает низкий грязный шёпоток, а потом высокий и ясный голос. Он слышит «нет». Солдат движется быстро, быстрее, чем сам от себя ожидает. За секунду преодолевает расстояние, отодвигает парня в сторону и быстро оглядывает Питера: у того на лице ясно читаются шок и отвращение, на обслюнявленных губах ссадина. Солдат без раздумий бьёт ублюдка, посмевшего коснуться того, кто об этом не просил. Вокруг раздаются крики, но он слышал только Питера: его «нет» высоким и возмущенным голосом. — Баки, — крикнул он и перехватил руку, занесённую для удара. Парню и так досталось, возможно, даже нога сломана, а Питер дрожит, и он совсем рядом, рядом, рядом… — Идём, — шипит он и вытаскивает его из клуба.~ * ~
Они вваливаются в номер отеля. Питера трясёт. Баки не знает, адреналин это или злость, но его трясёт, а в глазах непролитые слёзы. Он достаёт косячок, зажигает его и протягивает своему мальчику — своему мальчику, и когда вдруг Питер успел стать его — Питер тормозит, и Баки вздыхает. Он тащит его на кровать и притягивает к себе, вплотную соприкасаясь коленями, затягивается, позволяя дыму заполнить его, прежде чем притянуть Питера близко-близко, и это почти похоже на… Ему хочется сократить это крошечное расстояние, хочется замаскировать этот украденный поцелуй чем-то более мягким, нежным и желанным. Но Питеру он не нужен. Питеру нужен призрак, а Баки нужен Стив, и они друг для друга просто товарищи по несчастью, которых объединяет жизнь и потеря. Он приоткрывает рот и выпускает едкий дым, словно спасательный круг, Питер наклоняется к нему и, вдыхая, принимает подарок.~ * ~
Баки наблюдал за ним. Солдат присматривал. Баки наблюдал, и это воспринимается иначе. Так тяжелее. От этого внутри разливается тепло, появляется ожидание чего-то, как будто стоит Питеру окунуться в глаза напротив и он увидит что-то такое… что-то… обещанное только ему. Он помнит ярость на лице Солдата в клубе и ощущает голод Баки, он понимает, что это опасно — тянуться к нему на этой узкой кровати и позволять дыму туманить голову. Он неосознанно облизывает губы, Баки издаёт при этом тихий и неотчётливый звук, а Питер… Питер улыбается.~ * ~
В Берлине Баки мучают кошмары. Питер будит его и садится рядом на диван, прижимаясь плечом к плечу. Они не разговаривают. Ему кажется, что они настолько хорошо понимают друг друга, что слова им просто не нужны. Питер сидит рядом до тех пор, пока солнечные лучи не заливают комнату, и говорит: — Собирайся. Давай-ка найдём место повеселее.~ * ~
Они отправляются в Гренландию. На этот раз они избегают крупных городов и останавливаются в крошечной хижине посреди ледяных просторов. Баки это место хорошо знакомо. Он не распространяется об этом, но Питер думает, что это убежище использовала Гидра. Тут пыльно и темно, но тепло и сухо. Питер плюхается на большую кровать, и пылевое облако поднимается над одеялами. Баки разбирает их сумки, а когда поднимает голову, то на его лице появляется улыбка, глядя на тихо похрапывающего Питера. Они проводят здесь неделю. Большую часть времени Питер отсыпается, а в остальное составляет Баки компанию для долгих прогулок по бескрайним снежным равнинам. Они совершают короткую вылазку на Скорсби — самый большой фьорд в мире, любуются китами и плавучими льдинами, щёки Питера обветриваются, розовеют и становятся очень красивыми. — Мне здесь нравится, — говорит он. — Я приезжал сюда после миссий. До того как меня втянули обратно. Здесь пусто, и мне нравилась эта тишина. Питер смотрит на него, и Баки вспыхивает под этим тяжелым взглядом, но Питер улыбается, хватает за руку и нежно сжимает пальцы. Четвертую ночь в Гренландии они проводят под открытым небом, и Питер говорит: — Иногда я скучаю по звёздам. — Какие они? — тихо и осторожно спрашивает Баки. — Всеобъемлющие, — отвечает Питер. — Помню, чувствовал себя таким маленьким и боялся затеряться в этих космических тёмных просторах. Он не говорит — Тони бы этого не допустил. Он не говорит — Но я что-то действительно заплутал. — Я рад, что ты вернулся домой, — хрипло произносит Баки, и Питер больше не смотрит на мерцание северного сияния и звёзды, а ярко и искренне улыбается ему.~ * ~
Кровать только одна. Питер думает, это должно быть странным — падать в постель рядом с Баки, окунаться в его тепло и слушать тихое биение сердца под ухом, но это не странно. Это естественно и правильно — выныривать вдруг из дремоты и смотреть на Баки: его щетину, волосы, падающие на лицо, морщинки у глаз, которые разглаживаются во сне, и он думает — он сбережёт его, если сможет. Он понимает, что впервые после смерти Тони, ему хочется сберечь кого-то.~ * ~
Питер отказывается лететь в Италию и на Мальту. Они приземляются в Греции, посещают Парфенон и валяются по утрам на пляжах Крита. Пьют традиционный греческий аперитив узо, едят оливки, пропитанные специями и маслами, лепёшки, фаршированные бараниной и зеленью. Питер без сил прислоняется на плечо Баки, и Солдат на какое-то время перестаёт переживать, что Питер совсем отощал. Африку и Мексику они тоже пропускают — у Баки слишком много плохих воспоминаний. По Амазонке они бродят в течение нескольких недель. Питер всё это время не прикасался к своему костюму, а тут вдруг беспечно перелетает с одного гигантского дерева на другое. Нью-Йорк где-то далеко, здесь ничто не напоминает о Титане, нет ничего похожего на жизнь с Тони — возможно, именно поэтому он и решился. Несколько дней они проводят в Рио-де-Жанейро, неделю в Чили. Питер сидит на вершине Анд, бесстрашно болтая ногами, и чуть не доводит Солдата до сердечного приступа, смущённо улыбается, и они идут дальше. Баки не забудет этот смех, который отражался от гор, подпирающих небесный свод, он подмечает как расслаблены плечи Питера, когда он гладит слонов в Индии, и думает… Думает, что вот уже в течение нескольких недель их не беспокоят кошмары. Может быть. Кто знает. Он задерживает дыхание и надеется.~ * ~
Новая Зеландия Питеру немного напоминает Шотландию — такая же бесконечная древняя красота, яркая зелень и ощущение того, что живёшь. — Здесь меня охватывает такое чувство, будто ничего никогда и не было, — шепчет он, и Солдат не спрашивает, что тот имеет в виду. Просто обнимает чуть сильнее. Он тянется к нему, и внутри уже не болит, как раньше.~ * ~
Кажется, он успел увидеть Питера чуть ли не в тысяче мест: под луной и солнцем, под дождем и снегом, под ярким светом и под покровом ночи, на улицах, в городах, в какой-то непроходимой глуши, по всему миру. Иногда он думает, что смотреть на него — это уже привычка. Питер в неприлично сползших шортах валяется на пляже в Австралии и улыбается дикой и широкой улыбкой, адресованной только Баки, и у того перехватывает дыхание. Опять. — Поныряй со мной, — уговаривает его Питер, и кто он такой, чтобы отказать.~ * ~
— Куда дальше? — спрашивает Питер однажды. Они в Таиланде. Баки поворачивает голову, чтобы посмотреть на своего довольного и лениво развалившегося рядом мальчика. Нестерпимо жарко, море плещется рядом с их бунгало, и Питер выглядит… Счастливым. Он выглядит счастливым. — Куда угодно. Питер заглядывает ему в глаза и признаётся: — Я бы пошел с тобой куда угодно.~ * ~
Он знакомился с миром сквозь пелену слез и горя, медленно отступая назад, а когда страдания растворились в неумолимой яркой и живой красоте, он по-настоящему смог увидеть этот мир — диковинный, красивый и раскинувшийся прямо у ног. Он увидел Баки — терпеливого и заботливого, Солдата — тихого и выжидающего. Всегда, всегда, присматривающего за ним.~ * ~
Питер целует его бережно: на вкус он похож на брызги моря и песка, их поцелуй со вкусом манго и кокосового карри, которыми его сегодня с утра разбудили. Баки тянется к Питеру, притягивает к себе, а Питер целует его, целует и целует.~ * ~
— Куда дальше? — снова спрашивает Питер. Он голый, а Баки рассеянно водит губами по нежной коже бёдер, целуя исчезающие укусы и размазывая по животу сперму. Он сгибает пальцы, чтобы вновь почувствовать, как Питер вздрогнет от удовольствия и потянется к ним навстречу. Баки слишком устал, чтобы сейчас принимать какие-то решения, но Питер так тихо и сладко стонет, когда он задевает большим пальцем набухшие края, что это просто восхитительно. — Куда угодно, душа моя, — бормочет он. Не милашка. Не детка. Ничего из того, что они могли бы сказать. Питер улыбается, закусывая губу, его потряхивает, когда Баки раздвигает пальцы. Он прикрывает от удовольствия глаза, а Баки думает, возможно, не так уж он и устал. — Аляска, — фыркает Питер за мгновение до того, как Солдат целует его, входя во всю длину, и захлёбывается стоном, не успев договорить. Баки ярко представляет Питера и в снегах, и в лучах солнечного света, как его щеки покрываются румянцем и как он раздевает его у костра. Баки улыбается: — Куда захочешь, душа моя.