Настоящая дочь

Киев, май 2020 Егор летел в больницу по оживленным городским дорогам и проклинал каждый светофор и каждый затор, яростно стуча по рулю кулаком, как будто несчастная «баранка» была виновата во всех бедах. Он чувствовал, что разговор со Светиным отцом может что-то подсказать, дать наводку. Машины ползли, как черепахи, по Набережному шоссе, и Егору ничего не оставалось, кроме как смириться с этим. Одно хорошо — спать почти расхотелось. Да и уснешь ли, когда близкие люди в беде. Он повернул — в городе было немного свободнее, поэтому до клиники Гецати удалось доехать быстро. Константин обнаружился в своем кабинете, а на диване сидела его дочь Даринка. — Привет, Дашка, — улыбнулся Егор, зайдя в кабинет. — Здравствуйте, дядя Егор, — девочка вспомнила его, ведь не раз собиралась в школу под утренние программы телевизора. — А папа мне говорил, что вы его друг. Парень посмотрел на Гецати, мол, пойдем к Красильникову. Но тот мотнул головой: — Не могу Дашку одну в кабинете оставить — мало ли что. А Соня ушла за чаем и шоколадкой ребенку — у меня все закончилось, постоянно забываю пополнить запас. Подождем ее и тогда пойдем. — Что-то случилось? — от Егора не укрылось, что Константин был встревожен. — Да ерунда. Даринка репетировала танец к последнему звонку и упала, ударила ногу, а Соня перепугалась и потащила ее сюда. Сам знаешь, у нее после того случая к травмам особое отношение. Егор вздохнул, вспомнив рассказы Константина о жене и ее травме колена*. В этот момент дверь открылась, и в кабинет зашла сама девушка: — Дашуля, я тебе чай и шоколадку принесла… Ой, здравствуйте, Егор. — Здравствуйте, — отозвался ведущий. — Сонь, побудешь с Дашкой, пока я Егора к пациенту проведу? — Гецати приобнял жену и поцеловал в щеку. — Конечно, без проблем, иди, Кость. По дороге к палате Константин кратко обрисовал состояние Красильникова: — В общем, все не так уж и плохо. Наверное, на нервной почве инфаркт произошел. Сейчас все хорошо, он под капельницей лежит, но поговорить с ним можно. — Он знает, что со Светой? — Конечно. Переживает, естественно, как и любой отец. Но у него все будет хорошо, восстановится. — А у нее… — Егор сглотнул. — У нее есть изменения? Константин развел руками: — Пока нет. Но это и неплохо, значит, организм пытается сам побороть воздействие токсина. Мы максимально стараемся снизить его влияние на органы, но это, конечно, сложновато. Ладно, идем. Александр Михайлович лежал в одиночной палате. Он выглядел бледным и будто бы постаревшим лет на десять. Егор тихо прошел к кровати, взял стул и присел рядом с ним: — Александр Михайлович, вы меня слышите? — А, Егор, — тихо отозвался он. — Как Света? — С ней все в порядке, не волнуйтесь, ее состояние контролируют врачи. Как вы себя чувствуете? — Какая разница… Главное, чтобы со Светой все было хорошо. — Александр Михайлович, — Егор не любил долгие предисловия, поэтому перешел к делу, — у меня к вам серьезный разговор. Дело в том, что я решил найти Светину биологическую мать. И хочу подробнее узнать о ней. — Зачем тебе это? — мужчина застонал, но приподнялся. — Что случилось? Ты от меня что-то скрываешь? — Нет-нет, Александр Михайлович, успокойтесь, — поспешно забормотал Егор. — Все хорошо, правда. — Врач тогда сказал, что ей может понадобиться пересадка печени. Это поэтому тебя так интересует Светина мать? Скрывать правду не было смысла, и ведущий кивнул. Александр Михайлович устало упал на подушку. — Вам плохо? — встревожился Егор. Мужчина мотнул головой. — Я не знаю… Я ничего о ней не знаю… Собравшись с силами, он рассказал историю. Оказалось, в начале двухтысячных его фирма взяла шефство над одним из столичных детских домов. Здание было в плачевном состоянии и не ремонтировалось едва ли не со сталинских времен. Рабочие периодически латали какие-то дыры на крохи из городского бюджета, но то и дело в здании сыпалась штукатурка, отклеивались обои, отставал линолеум, искрила проводка. Александр Михайлович, чья фирма уцелела после кризиса 1998–1999 годов и сейчас вполне успешно работала, расспросил персонал о том, что больше всего нужно, выделил средства и лично контролировал работы на объекте. Ремонт пал на лето, сирот вывезли за город на это время — на балансе отдельных московских предприятий еще оставались летние дачи для детсадовцев и младших школьников. А осенью, когда дети вернулись в город, Красильников и его подчиненные поехали к ним в гости еще раз. Тот день был прекрасный. Сначала детишки показали спонсорам костюмированное представление, и Александр Михайлович умилился. Сам он в одиночку воспитывал дочку Олю — ее мама умерла, когда девочка пошла в первый класс. Из-за загруженности они почти не виделись, только за завтраком и ужином, да и то не всегда. После школы Оля оставалась в группе продленного дня, а вечером за ней чаще всего заезжал водитель. В выходные Александр Михайлович часто оставался на работе, а Оля была или одна, или с одинокой Лидией Петровной, живущей по соседству. — Идемте, идемте, познакомитесь с нашими детками поближе, — суетливая, но очень добрая директор повела гостей по комнатам. — Они так довольны, так рады, вот подарок вы им сделали! Еще и мебель у старшеньких обновили, и игрушки купили малышам, как замечательно, как здорово! Идемте-идемте. Александр Михайлович познакомился практически со всеми воспитанниками детского дома. А в конце директор провела их в небольшое помещение, заставленное игрушками и развивающими книжками: — Здесь у нас самые младшие, подкидыши — так мы их называем. В стране бардак, дома малютки переполнены, поэтому мы их даже не стали отдавать. В маленькой комнате, похожей на группу детского сада, стояли несколько трехъярусных выдвижных кроватей. Деток было немного: двое мальчишек лет трех сосредоточенно сопели за паззлами, в уголке три девочки громко спорили, кто будет играть с мишкой, а в центре комнаты на ковре сидела воспитательница и складывала башню из кубиков вместе с малышкой не старше двух. — А это наша Светочка, — сказала директор. — Нашли ее год назад, осенью, прямо на ступеньках. Лежала в покрывале и даже не шевелилась. Нянечка к шести пришла и испугалась, подумала, труп. Отогрели, слава Богу, обошлось. Она у нас очень смышленая, умненькая, ей и двух нет, а она уже и буквы знает, и цифры, и носик с глазками может показать… Александр Михайлович почувствовал, как по щеке катится слеза. Конечно, детям в детском доме невесело, даже если за ними смотрят. Он представил, что будет с этой девочкой: вряд ли она сможет жить так же, как ее ровесники, хорошо отучиться в школе, поступить в престижный вуз… В лучшем случае окончит девять классов и пойдет в ПТУ или колледж, получит маленькую комнатку в каком-нибудь общежитии — и все. Он решил, что должен ее непременно забрать. — Повозиться с бумагами пришлось, конечно, — невесело засмеялся он. — Не хотели отдавать ребенка одинокому отцу. Оформил няню, привел с собой в отдел опеки — тогда разрешили. Так мы и стали жить: пока девочки были маленькими, за ними няня присматривала, а потом уже, когда подросли, стали сами вести быт. Хорошие они выросли. Света до сих пор не знает, что я ей не родной. Не довелось сказать… — Понятно, — вздохнул Егор. — А адрес того детского дома помните? — Конечно, помню. Домой Егор вернулся в сумерках. Поставил машину на парковке, поднялся, отомкнул пустую квартиру, на автомате позвал собак на прогулку. Пока те носились по двору, обдумывал сказанное Светиным отцом. «Надо будет сделать запрос в детский дом… Хотя кто я такой, кто мне скажет… Да и вряд ли узнаю больше, чем от Красильникова», — размышлял он. Мысли путались от безумного желания уснуть прямо на лавке, и Егор понял, что так и произойдет, если он не пойдет домой. — Юта, Илли, ко мне! — крикнул он собакам. Те в мгновение ока очутились рядом. — Все, идемте спать. На ночь он впервые за долгое время не стал расстилать постель и раскладывать диван — так и уснул, укрывшись пледом. А проснулся утром от бьющего в глаза солнца. Настроение было бодрым, а организм — выспавшимся. Егор отбросил плед и посмотрел на часы — почти девять. Скоро закончится утренний эфир на телеканале. — Алло, Лех, привет, ты сегодня на работе? — заливая кипятком овсяные хлопья, Егор держал телефон другой рукой и говорил с другом. — Да, на работе, конечно! — отозвался тот. — Нам же с тобой к завтрашнему эфиру надо готовиться. А что случилось? — Надо переговорить. По одному важному вопросу. — Добро, — вздохнул Филатов. — Я где-то в одиннадцать спущусь в кафешку, подъезжай. Егор быстро позавтракал, затем оделся, выгулял Илли и Юту и, заведя их домой, поехал в офис. Час пик уже прошел, и дороги были относительно свободными. Около одиннадцати Егор припарковал машину на служебной стоянке и отправился на вход, где нос к носу столкнулся с Людой — еще одной ведущей утреннего шоу. — Опа! А ты чего тут? — удивилась она. — Дела, Людочка, — улыбнулся Егор. — Как эфир прошел? — Все хорошо, — темноволосая женщина зевнула. — Сегодня с гостем затупила, не тот вопрос задала, который нужно было. Не выспалась, поэтому поеду домой отсыпаться. — Ясно, давай аккуратнее на дорогах, — он дружески похлопал ее по плечу, а затем пошел в кафе. За столиком в уголке уже сидели Алексей и его девушка (тоже Света) сотрудница департамента развлекательных шоу**. — Привет, ребят, — поздоровался с ними Егор. — Вы чего вместе-то? Вы же против отношений на работе. — А мы работу и обсуждаем, — отпарировала Светлана, заправляя за уши пряди коротких волос. — Короче, Лешка, как ты думаешь, это была бы хорошая идея — сделать один из выпусков «Танцев со звездами» интернациональным? То есть, например, кто-то бы танцевал что-то в японском стиле и под японскую музыку, кто-то — в латиноамериканском… Представь, какую-нибудь Санину гейшей выставить — это же прикольно! — Мне нравится, — одобрил Алексей. — Предложи руководству, я думаю, это оценят. — А мне кажется, что это ужасно. — Тогда не предлагай, — развел руками Филатов. Света вздохнула и уткнулась в ноутбук. Алексей повернулся к другу: — Ну, чего там у тебя? Как Света? — Все так же, — отмахнулся Егор. — Слушай, нужен совет. Я разбросал ее фото по разным группам в российских соцсетях. Но, может, куда-то еще можно обратиться? Может, мы можем от канала оставить в разных структурах запрос на поиск ее матери? — Даже не знаю… — коллега подпер ладонью подбородок. За столом воцарилось молчание. Лешина девушка, которая во время разговора печатала на ноутбуке, подняла голову: — Егор, а у них же есть такая служба, которая преступления разной давности расследует… Я как раз про них недавно документалку видела на Би-би-си и подумала еще: вот бы и нам в Украине такую службу… — А что за она? — заинтересовался Егор. — Секунду, я погуглю, — ее пальцы быстро забегали по клавиатуре. — О, вот, нашла! Федеральная экспертная служба. Егор, а что, если тебе обратиться туда? Мало ли… Если не помогут, то хоть подскажут что…

***

Москва, май 2020 Небо за окном хмурилось, будто бы на дворе была не весна, а поздняя осень. На улице, даром что дни длинные, было сумрачно, от чего очень хотелось включить свет. Рита села на кровати и потерла лицо руками. Сегодня ей опять приснилась Лиза. Вернее, не так — ей приснилась девушка, очень похожая на ту Лизу, которая сидела в СИЗО в ожидании суда. Девушка эта находилась в каком-то городе, очень похожем на Москву и умоляла: «Мама, помоги мне, пожалуйста!» От этого сна Власова проснулась в ночи и еще полтора часа безуспешно пыталась провалиться в сон, но ничего не вышло. Заснуть удалось лишь под утро, поэтому сейчас вылезти из-под одеяла и отправиться на работу в принципе не представлялось возможным. Власова даже задумалась: а не набрать ли Рогозину с просьбой дать отгул? Но потом решила, что себя-то не обмануть, и встала. Освежающий контрастный душ, затем завтрак овсяной кашей и кружкой крепкого кофе — в результате на работу она практически не опоздала, влетела в коридор своего этажа через минуту после начала рабочего дня. И почти сразу наткнулась на Рогозину. — Ой, Галин-Николавна, здравствуйте, — она стыдливо, будто школьница, прогуливавшая урок и встретившая учителя, опустила голову — знала ведь, что Рогозина терпеть не может, когда опаздывают. Поэтому все сотрудники службы, которые по тем или иным причинам приезжали позже, выдумывали себе всевозможные оправдания, чтобы только их не начинали отчитывать. — Здравствуй, Рита. Хорошо, что ты уже на работе, — кажется, минутного опоздания начальница даже не заметила. — У вас с Березиным вызов, адрес уже у него. Иди переодевайся, он тебя ждет. — Ага, поняла, — кивнула Власова, подумав, что утро добрым никогда не бывает. В раздевалке неожиданно обнаружился Данилов — он только что отдежурил ночь и собирался домой. — Привет, Рит, — беззаботно сказал он, облачаясь в пуловер. Власова невольно залипла на его мускулистую спину. — Как дела? — Да вот, на вызов ехать надо. Опять в какую-то тьмутаракань. Ромка уже ждет. — Понятно, — вздохнул Степан и принялся складывать форму. — Тебе везет, придешь домой, будешь спать, — Рита расстегнула куртку и бросила ее в шкаф. — А мы с Ромкой будем торчать в глуши на чьем-нибудь трупе и ползать по грязи. — Да ладно, я ночью тоже отползал, — фыркнул Степан. — В лесополосе был найден труп мужчины — его к берегу озера прибило. Так что мне даже искупаться пришлось, а водичка пока еще холодная. — Не, ну с тобой на вызов я бы хоть ночью поехала, — пошутила Рита и только потом поняла, что нечаянно озвучила давно засевшую в мозгу мысль вслух. — В смысле… — Это можно считать признанием в любви? — Данилов подошел к ней сзади и остановился в опасной близости. Власова развернулась и почти ему в губы прошептала: — Не дождешься, — а затем взяла форму и скрылась в туалете. Степан пожал плечами: последние слова Власовой его несколько огорчили, он рассчитывал на то, что она хоть когда-нибудь ответит на его чувства. Хотя о чем это он — Власова ведь против отношений на работе, поэтому упорно делает вид, что между ними ничего нет. Он вздохнул и, не дожидаясь, пока она выйдет, отправился к выходу. В коридорах было пустынно: большинство сотрудников разъехались по вызовам, кто-то был на планерках, кто-то — в лабораториях или в тире. Почти сразу же в коридоре он увидел Оксану. — Ой, Степа, Степ! — окликнула она его и зацокала каблучками в его направлении. — Степ, я к тебе по твоему вопросу, ну, по тому, насчет Ритиной дочери. — Так, слушаю, — кивнул он. — В общем, я проанализировала фотку маленькой Лизы, а также фото ее родителей и составила портреты, как она может выглядеть сейчас. Здесь несколько вариантов с разными прическами, — она протянула Степану фотороботы. Тот бегло посмотрел: — Ну, она и правда похожа на Панькову. А какова точность твоего прогноза? — Почти стопроцентная, — самоуверенно улыбнулась Амелина. — Ты же меня знаешь. — Это да, — кивнул Данилов. — Но есть небольшое уточнение: внешность человека может меняться под воздействием разных факторов. Ну, там, пластические операции, вредные привычки, климат, обстановка в семье и прочее. Словом, если она росла в идеальных условиях, не делала себе губы и нос, не злоупотребляла алкоголем, то она должна выглядеть примерно вот так, как у меня на портретах. — Понятно, — Оксанина работа весьма порадовала Данилова. — Ты молодец! Спасибо тебе большое, что помогаешь. Теперь мы на шаг ближе к установлению личности Ритиной дочери. — Ну, тут не все так просто, — вздохнула старший лейтенант. — Я уже запустила поиск по соцсетям. Мне выдало примерно штук пятнадцать девушек со всего мира, которые наиболее похожи на нашу Лизу и примерно совпадают по возрасту. Среди них — две американки, француженка, итальянка, немка, полька, одна вообще живет в ЮАР, а вторая в Сингапуре. В общем, чтобы установить, кто из них имеет связи с Москвой, придется потрудиться какое-то время. Так что быстрым этот процесс точно не будет. — Нет вопросов, — Степану настолько сильно хотелось разгадать эту историю, что он, забыв про сон, готов был помочь Амелиной. — Давай, я буду помогать, чем смогу. — Тогда идем, — Оксана просияла. Почти до полудня Данилов сидел с ноутбуком в одном из закутков ФЭС и пытался найти хоть какие-то следы девушек. Начать решил с более простых способов, то есть с социальных сетей. У Магдалены Матейчак из польского Вроцлава оказалась сестра-близнец, что автоматически заставило отмести версию о том, что она может быть Ритиной дочкой Лизой. Бриджида Симончини из Флоренции, как удалось выяснить, страдала генетическим заболеванием — спинально-мышечной атрофией, чему посвятила свой блог в соцсетях. Однако Оксана заверила: ни Рита, ни Артем Бирюков, отец Лизы, ни другие родственники пропавшей девочки, не были носителями гена СМА. Поэтому Бриджида никак не могла быть дочерью Власовой. Третьей в списке девушек оказалась россиянка Глафира Громова из Петрозаводска. Ее Степан проверил очень быстро — коллеги сообщили, что Глафира родилась в этом городе и никогда не выезжала отсюда, а всю жизнь прожила в квартире своих родителей, куда привела мужа-строителя, выходца из какой-то глухой деревеньки. Выслушав рассказ о непутевой Глаше, которая с тринадцати лет стояла на учете в местной инспекции по делам несовершеннолетних, а в шестнадцать уже родила первого, Степан перешел к следующему пункту списка. Четвертой строчкой в нем значилось имя немки Кристин Леманн, которая, как она сама написала в своем Фейсбуке, до пяти лет жила в России, а затем ее удочерили. «Вот она!» — понял Степан и побежал к Амелиной делиться своей находкой. — Оксан, Оксан, я, кажется нашел ее, — воскликнул он, влетая в лабораторию. Тихонов, который что-то рассматривал в микроскоп, от неожиданности подпрыгнул на стуле. — Елки-палки, Данилов, ты чего так орешь-то? — Не сахарный, не растаешь, — отмахнулся Степан. — У меня дело к Амелиной. — Степ, я тут, — Оксана спустилась со второго этажа лаборатории. — Рогозина попросила кое-что проверить, и я отвлеклась. — Я нашел ее, — повторил Данилов. — Ее зовут Кристин Леманн, она живет в Зальцгиттере. В своих соцсетях она рассказывала, что до пяти лет жила в детском доме в России, а потом ее удочерили ее родители. — Та-а-ак, а это уже интересно… Давай-ка сделаем запрос по ней. Ответа по запросу пришлось ждать достаточно долго. Степан успел несколько раз выпить кофе, пообедать и окончательно надоесть Амелиной с вопросом «ну когда уже?» — Откуда я знаю, блин? — сердито воскликнула девушка. — Это же немцы, у них всегда все медленно, зато очень детально и подробно, — ее возмущения прервал звук пришедшего на почту письма. — О, кажется, это оно, — Амелина вывела документ на экран и распечатала его. У Степана застучало сердце от предвкушения разгадки. Они с Оксаной уткнулись в написанный английскими буквами текст. — Это не она, — вздохнула Амелина, первой дочитав бумагу до конца. — Здесь говорится, что Кристин Леманн, в смысле, Кристину Сидорову, забрали из Ахтырского детского дома в Краснодарском крае. А там она оказалась из семьи алкоголиков, которые жили в станице Холмская. Не наш случай… — Не наш, — вздохнул Степан. В этот момент в лабораторию вошла Рогозина: — Иван, проверь, пожалуйста, Егора Радченко, телеведущего украинского канала, вот его данные. — А что с ним случилось? — удивился Тихонов и взлохматил голову. — С каких пор нас вообще интересуют украинцы? Рогозина уперлась рукой на стол Ивана. Амелина и Данилов волей-неволей прислушались. — Странное, понимаешь ли, дело. Он обратился к нам и рассказал, что его девушка Светлана Красильникова была подброшена в детский дом в Москве. Потом ее удочерили, а перед Майданом бизнес ее приемного отца, Александра Михайловича Красильникова, начали душить, и они решили перебраться в Украину. В общем, похоже, Светлана — еще одна жертва Дудочника. Но надо все проверить, и самого этого Егора тоже. Мало ли, это просто какой-то псих. — Интересненько… — почесал в затылке Иван. А Степан задумался: уж больно знакомой ему была эта фамилия. — Галин-Николавна, подождите, — окликнул он начальницу. Та повернулась. — Галин-Николавна, давайте я вам покажу кое-что. Оксана, ты не против? Амелина пожала плечами — какой смысл скрывать от начальства что-либо? Тем более, тайное уже почти стало явным. Данилов подвел Рогозину к компьютеру девушки, решив не приписывать себе ее заслуги: — Оксан, покажи, пожалуйста, что ты нашла. Блондинка развернула на экране портрет, созданный ее программой, а также список девушек со всего мира, которые были похожи на девушку со снимка. Она и сама пока не до конца все понимала, но ее взгляд вдруг уперся в пятую строчку списка. — Светлана Александровна Красильникова, — в один голос с Рогозиной произнесла она. — Галин-Николавна, она правда из Украины! И возраст совпадает… — Надо все проверить, — решительно произнесла Рогозина. — Сделай-ка запрос в детский дом, где она воспитывалась. А также нужны образцы ее ДНК для поиска родителей. — Галин-Николавна, вы сомневаетесь в том, кто они? — удивился Данилов. — Посмотрите на портрет. — Ну, и что? — не поняла начальница после нескольких минут рассматривания фоторобота. — Это портрет Ритиной дочери Лизы, — прояснила ситуацию Амелина. — То есть, как Лиза выглядит сейчас. Программа составила его на основании ее детского снимка и фото обоих родителей. — Вы думаете, что Света Красильникова — и есть Лиза? — наконец дошло до Рогозиной. Оксана и Степан, переглянувшись, кивнули, а Иван с любопытством смотрел на них. — Так… Тогда тем более надо сделать запрос в детский дом и достать медкарту Красильниковой. Только Рите пока ни слова, ясно?