Believer

Pain! You made me a, you made me a believer, believer Pain! You break me down, you build me up, believer, believer Pain! Let the bullets fly, oh let them rain My life, my love, my drive, it came from… Pain! You made me a, you made me a believer, believer Imagine Dragons Believer

— Послушай меня, Томми, — Терри помолчал секунду, пытаясь как можно тщательнее подобрать слова, потом передумал и, все-таки, начал с вопроса. — А почему ты решил, что Адам тебе не верен? Томми досадливо поморщился. Они встретились с Терри в небольшом бистро, напротив Метрополитен-Опера, напротив Мет, как ее все называли, в том самом бистро, где очень удобно назначать встречи, если ты уж оказался в центре города. По делам, или по каким-то другим причинам. Сияло солнце, среди небоскребов просверкивало синее небо Нью-Йорка, а на душе Томми скребли серые голодные кошки. Вот он и попросил Терри встретиться с ним, пока… Пока великий маэстро Джуллиарда Адам Ламберт вдохновенно репетирует свою собственную балетную постановку, обещающую стать хитом всего театрального сезона. Репетирует, или?.. — Мне давно уже не семнадцать лет… И потом, такие вещи всегда чувствуешь на подсознательном уровне, ну что я тебе объясняю, Терри, в самом деле! — А ты не раздражайся, — Спенсер, хоть и растерялся, узнав о предмете разговора, для которого Томми его просил прийти, но быстро пришел в себя. Он, в принципе, легко переключался в режим разрешения проблем, в то время, как Рэтлифф долго еще мог все это прокручивать в себе, перемалывать в жерновах вечных «а что было бы если, надо было тогда сказать вот это, зачем я тогда так поступил». — Не раздражайся, а объясни толком, с каких-таких пьяных или укуренных глаз, ты накрутил себе то, что Ламберт тебе изменяет? Томми смахнул с глаз свою привычную длинную челку. — Мы вместе уже пять лет, Терри. Это довольно продолжительный срок для того, чтобы почувствовать, что партнер не хранит верность… И потом, я всегда делал скидку на то, что он артист, натура импульсивная, взрывная, ему постоянно нужно подзаряжаться энергией, чтобы творить… — Рэтлифф, перестань пороть чушь! — Повысил голос лучший друг Адама и Томми. — Энергия не имеет никакого отношения к тому, что ты напридумывал! От этого повышенного тона Томми, как ни странно, почувствовал себя немного спокойнее. Но проблема никуда не исчезла. — Терри, у меня есть факты, — сказал он другу. — Неоспоримые. — Мне не нужны от тебя сухие факты! — Ведущий хореограф Джуллиарда, Адам Ламберт, в очередной раз раздраженно остановил репетицию. — Я тебе сотню раз объяснял, чего мне от тебя надо! Адам за те пять лет, что прошли для него в должности педагога, преподавателя классического танца, хореографа, снискавшего славу самой молодой, самой талантливой и самой амбициозной звезды нью-йорского балета, месяц назад взялся за свою давно лелеемую, но очень долго откладываемую мечту, — Ламберт решил поставить на сцене балет «Жизель». Но не в классической его интерпретации, а в своей собственной, новаторской, трактовке. Разумеется, ни музыку великого композитора Адана, ни старинную легенду, рассказанную Генрихом Гейне и положенную в основу либреттто, Ламберт менять не стал, а вот хореография не устраивала его своим застывшим классицизмом. — Это история мистическая, даже, я бы сказал, демоническая! — Адам горячился на общем собрании труппы Американского Балетного Театра и руководителей школы Джуллиарда. — А мы до сих пор смотрим хореографию двухсотлетней давности! — Да, да, — предвосхищая возражения, он нетерпеливо мотнул головой, светло-каштановая челка заиграла на свету шелковистыми переливами. — Не напоминайте мне про все предыдущие новаторские изыски великих режиссеров! Я все равно хочу сделать свое! И все согласились, не сразу, со скрипом, но согласились с его доводами. Доверили молодому и амбициозному хореографу сложную постановку, которая не всегда удавалась и более опытным и прославленным режиссерам-постановщикам. Но под таким натиском, таким бешеным напором, такой отчаянной преданности танцу, сложно было позволить себе хотя бы тень сомнений, в том, что у Ламберта может что-то пойти не так. Все пошло так. Адам сам подобрал себе помощников, обговорил концепцию спектакля. И приступил к кастингу на ведущие роли. Сам он в прошлом году выпустил свой очередной курс танцовщиков, среди которых были очень одаренные и сильные артисты. Но ни саму Жизель, ни ее возлюбленного Альберта, Ламберт не видел. Вместе со своими хореографами он отсмотрел несколько десятков претендентов на главные роли в спектакли, но поиски не увенчались успехом. Адам уже сам начал сомневаться, что те образы, которые он нарисовал в своем воображении, так и останутся невоплощенными в реальности, как вдруг, ему позвонил Филипп Марк. — Я рад тебя слышать, Филипп, — Ламберт, действительно, всегда с теплотой и вниманием относился к своему бывшему преподавателю и тому, кто фактически уступил ему свое место ведущего режиссера театральной сцены Джуллиарда. Адам уже, правда, давно уже вышел за рамки этой ученической сцены, и его подопечные с блеском выступали и на сцене Американского Балетного Театра, но, тем не менее, всегда и все начиналось с Джуллиарда. — Как продвигаются твои дела с премьерой? Филипп обосновался в Торонто, несколько лет проработал там режиссером в Four Seasons Centre, а недавно начал репетировать «Времена года» на сцене Национального Балета Канады. Будучи от природы человеком дипломатичным, хоть и с заскоками, ну без них творческих людей и не бывает! , — он без труда вписался в труппу театра, обжился, привык, а местные артисты приняли его со всем его непростым характером. Ведь режиссер-хореограф он был от Бога! — Приглашу тебя, непременно! — Филипп тоже не упускал случая поговорить со своим звездным учеником. Правда, случалось это не так часто, и разговоры, в основном, велись деловые. Так было и в тот раз. — Знаешь, у меня есть один танцовщик, — сказал Марк. — Ты просто обязан его посмотреть. Адам согласился, не питая особых надежд на то, что рекомендованный танцовщик окажется тем самым Альбертом, которого он практически видел во сне. Как же переменилось мнение Ламберта, едва только молодой человек вошел в класс, где все они расселись у зеркальной стены, заранее настроенные на то, что и этот окажется не таким. А каким? Кир, личный секретарь Адама, переданный ему по наследству Филиппом Марком и знавший Ламберта еще совсем зеленым студентом-первокурсником, негромко произнес над ухом Адама: — Габриэль ЛеБорн, двадцать пять лет, премьер труппы. — Премьером его Филипп назвал, — так же тихо отмахнулся Адам. — А он всегда тяготел к пышным эпитетам. А во всеуслышание спросил: — Кроме Торонто, ты еще танцевал где-то? — Да, — спокойно ответил Габриэль. — Два сезона в Гранд-Опера в Париже. И премьер вполне оправдал свой пышный титул. Кир потом еще пошутил, что Адам взял Габриэля на главную роль исключительно потому, что тот напомнил ему его самого, тогда, пять лет назад — отчаянного, дерзкого, признающего лишь одну власть, — Танца. — Не надо мне пересказывать факты из либретто! — Никак не мог успокоиться Адам. Все танцовщики застыли в центре учебного зала, искоса посматривая в зеркальную стену — привычка, въевшаяся под кожу пожизненно — реагировать на любое свое отражение. — Ты не на уроке в школе! Мне нужно, чтобы это были не факты! — Я не понимаю, — возразил ему Габриэль. — Факты — это одно, а балетная техника — совершенно другое. Адам замолчал, потирая ладонью лоб. Габриэль слишком часто выводил его из равновесия своей упертостью и тем, что его мнение нередко не совпадало с мнением режиссера, но отстаивать свою точку зрения ЛеБорн совершенно не боялся. Спорил, пререкался, препирался и уступал только после нескольких минут подобной дуэли. Адам задумчиво рассматривал своего строптивого премьера. Сочетание серых прохладных глаз, обрамленных длинными черными ресницами, с волосами темно-рыжего оттенка, как шерсть у лисы на загривке, было убийственно-привлекательно. Габриэль был удивительно хорош собой, что вполне оправданно выделяло его. На сцене выделяло, и в жизни, несомненно, тоже. Пока Ламберт собирался с мыслями, чтобы не вспылить, в класс тихонько проскользнул Кир. — Тебе звонил Томми, — прошептал секретарь. На репетиции в класс Адам редко брал с собой сотовый, поэтому вся связь с внешним миром осуществлялась через его секретаря, а уж он-то всегда знал, что важно, а что подождет. Томми не ждал. — Напомнил, что ждет вместе с Терри в «Вениеро». — Перезвони ему, — быстро проговорил Ламберт. — Скажи, что я занят, встреча отменяется, я буду дома поздно. Томми выслушал ответ Кира в своем телефоне, отключился и медленно поднял глаза на Терри. — О каких фактах еще тут можно говорить? — тихо пробормотал он.