Попытка бегства

POV Jessica Brooks:

Я, конечно, понимаю, что говорить в тюремном коридоре, при как минимум десяти заключённых (это если не брать в счёт ещё и охрану, которая здесь буквально на каждом шагу), о том, кто именно меня ждал в этой переговорной, было бы очень опрометчиво как минимум потому, что мы до сих пор не знаем сообщника Харди. Это значительно ухудшает всю ситуацию, но в данный момент я впервые была готова наплевать на все эти правила. Ведь сейчас, стоя перед тем самым человеком, который в прямом смысле слова был моим последним шансом, я даже и не знала, что сказать. В идеале, конечно, мне бы следовало заранее проработать момент нашей встречи в голове, придумав хотя бы примерно, что я буду говорить. Но, боюсь, даже если бы я и подумала об этом заранее, спланировав всё до мелочей, то сейчас, как только бы я оказалась здесь, все мои мысли и заготовленные речи тут же бы испарились, оставив за собой пустоту и неловкое молчание. И я даже не уверена в том, что смогла бы выпутаться из такой ситуации, наступи она. Да, разумеется, я была рада видеть Джима Уолкера, пусть и не ждала. В смысле ждала, но не так скоро, что ли… В любом случае сейчас мне нужно сделать хоть что-то, ведь иначе я рискую оказаться в его глазах полной дурой. А это, знаете ли, последнее, чего я сейчас желаю. Я и сделала. Посмотрела на Алекса, наверное, со всей своей то ли стеснительностью, то ли неловкостью во взгляде, аккуратно намекая на то, чтобы разговор начал именно он. И Морган уже было согласился и открыл рот, намереваясь что-то сказать, как нас резко перебили. — Добрый день, — начало хорошее, даже, я бы сказала, отличное, что хоть чуть-чуть, да успокаивает, — сегодня без опозданий, — подытоживает мужчина, глядя на стрелки наручных часов, которые, кстати, были с ремешком явно из настоящей кожи, из-за чего я тут же покосилась на их обладателя, стараясь хотя бы примерно понять, что за человек стоит передо мной и из какого он слоя общества. — Даже раньше на две минуты пришли, просто замечательно. Пунктуальный. И, судя по всему, крайне требовательный. Чувствую, нелегко нам придётся, учитывая как я мнусь, отвечая на даже самый элементарный вопрос. — Спасибо, что нашёл время для этой встречи, — обменявшись кивками, Алекс, не знаю специально или нет, но подтолкнул меня в спину, вынуждая сделать шаг вперёд, — Это Джессика, — значит, всё же специально. Вот же подлюга. Но я была ему чертовски благодарна, ведь иначе я бы так и стояла, словно статуя, боясь даже дышать, не говоря уже о том, что сделать какой-то там шаг. — Здравствуйте, — наверное, со стороны это прозвучало чересчур жалко и ничтожно. Я, если быть честной, даже сама не узнала свой собственный голос. Он звучал так… пискляво? Ладно, плевать. Сейчас самым важным было держать лицо. Вроде бы не особо и сложная задача, но твою мать, почему же так сложно? И сложно, и страшно. — Здравствуй, — увидев, что мужчина обращается ко мне, я чуть ли сознание не потеряла. Что за чертовщина со мной вообще происходит? Приняв решение успокоиться и наконец-то взять себя в руки, я медленно вдохнула воздух и точно так же медленно выдохнула его, начиная внимательно оглядывать парня, не стесняясь даже его удивленного выражения лица и приподнятой брови. Он явно заметил то, что я вот так вот в открытую пялилась на него, но сейчас мне, если честно, было совсем не до его взглядов. Я была занята изучением внешнего вида человека, с который мне, как я надеюсь, придётся сотрудничать. Если это так, конечно, можно назвать. Джим был одет в чёрные брюки прямого кроя и такого же цвета рубашку. На ногах у него виднелись идеально чистые чёрные челси. На самом деле, я очень часто смотрела на одежду людей во время первой встречи. Это не было какой-то алчностью или, не знаю, корыстью, ведь я никогда не смотрела на вещи с целью узнать, сколько они стоят. Моя мать ещё в детстве приучила меня смотреть на состояние вещей, надетых на том или ином человеке. Чистые ли они? Поглаженные? Есть ли катышки? Поначалу я не прислушивалась к этому совету, но позже, лет так в пятнадцать, поняла всю его значимость и важность. Кто бы мог подумать, что одежда действительно так много говорит о человеке. Спрашивается, что же я могу сказать об Уолкере, глядя на одну лишь его одежду? Люди, одевающиеся в такие вещи, как правило, очень сдержаны, вежливы, тактичны и объективны. Да и по эмоциям на его лице можно было сказать точно: Джим Уолкер и эмоционально, и психологически стабилен. Ты не поймёшь, о чём он думает ровно до тех пор, пока он сам не решит просветить тебя в это. Возможно, что он скептик, или просто реалист. Кто его знает. Права ли была моя мать? Ну что ж, сейчас и узнаем. — Спасибо, конечно, что проводил её, но теперь можешь идти, — Джим в упор смотрел на Алекса, будто бы меня здесь и в помине не было. Но мне, как ни странно, не было некомфортно или неприятно. Я знала, что он обязательно уделит мне внимание, ведь для этого он меня по сути-то и позвал. Нужно просто дождаться своей очереди, что я и делала, тихо отстаиваясь в сторонке. — Идти? — Морган не скрывал того, что он попросту не понимает, о чём говорит Уолкер. И плевать ему на то, что Джим может посчитать его каким-нибудь дурачком только за то, что он задаёт ненужные вопросы. Казалось, что ему, в отличие от меня, было плевать, что о нём вообще подумают. Хотя, это вполне себе можно объяснить тем, что не Алекса судьба сейчас где-то на грани. Думаю, если бы Морган был на моём месте, он бы вёл себя совершенно по-другому. Как? Не знаю. Да и не об этом мне сейчас следовало бы думать. — Куда? — На выход, конечно же, — Уолкер кивнул в сторону двери, после чего, наконец-то, решил наградить своим драгоценным вниманием и меня: — Я хочу, чтобы наш разговор был максимально приватным, без лишних ушей. Тем более, насколько я помню, из тюрьмы хочешь выйти ты, а не он, — чуть усмехается, кидая на Моргана короткий взгляд, — и помогать я буду тебе, а не ему, — как бы манипулирует мной, заставляя меня вспомнить о том, что это я пришла к нему за помощью. Даже не пришла, а чуть ли не приползла на коленях, — Следовательно, и разговаривать я буду только с тобой, но никак не с ним. Он будет только мешать, — затем, заметив откровенное недоумение на лице Алекса, пожал плечами, бросая слова будто бы на ветер: — Без обид. Судя по всему, Джим не из тех людей, которые стремятся сближаться с как можно большим количеством людей и иметь со всеми хорошие отношения. Мы общаемся всего-ничего, но было несложно заметить, что парень проявляют некую закрытость. Или, как это называется в простонародье, осторожность. — Но мы так не договаривались! — вскипает Алекс почти что моментально, уже через секунду после всей этой пламенной речи оказываясь чуть ли не впритык к мужчине. — Ты обещал помочь! — Обещал, — а вот теперь он реально посмотрел на Моргана как на дурака. — И от слов своих я не отказываюсь, — значит, ещё и честный. Пока что плюсов значительно больше, чем минусов. — Но разговор с глазу на глаз с ней одно из самых главных правил, — затем ставит жесточайший ультиматум, не выполнить который мы просто не сможем: — Либо так, либо никак. — Да ты… Красный флаг. — Алекс, — пусть я и не знала того, что хотел сказать Морган, но почему-то была уверена в том, что это явно ничем хорошим бы не закончилось, — всё будет нормально, — кладу свою руку ему на плечо, несильно сжимая, — мы просто поговорим, ведь так? — после чего кидаю в сторону Уолкера вопросительный взгляд, как бы вынуждая его подтвердить мои слова. — Абсолютно. Сказать честно, я не знала, по какой именно причине Алекс относится к мужчине с таким недоверием. Можно было бы конечно предположить, что он просто осторожничает, ведь совершенно не знает, кто такой Джим Уолкер, что он вообще из себя представляет и чего от него ждать в дальнейшем, но мне почему-то казалось, что это далеко не единственная причина. И я бы даже хотела узнать остальные, но времени на это, к сожалению, не было от слова совсем. — Алекс, — сжимаю его плечо сильнее прежнего, заставляя обратить на меня всё его внимание, — другого выхода всё равно нет. Иди, — видя то, как он сомневается и уже собирается открыть рот для того, чтобы, вероятно, возразить, тут же чуть раздраженно выдыхаю, добавляя: — Да, я уверена. По Моргану можно было сказать одно: он мечется меж двух огней. С одной стороны парень, как я думаю, понимает, что надо бы уйти, ведь иначе никакой помощи мне не ждать. Но с одной стороны он, опять же, сугубо по-моему мнению, не хочет уходить, не хочет оставлять меня одну. И я, на самом деле, в любой другой такой же ситуации не хотела бы, чтобы он уходил. В другой. Но не в этой. В этой же, боюсь, у нас попросту нет выбора. И сейчас Алекс, наконец-то, это прекрасно понял. Подойдя ко мне максимально близко, буквально вплотную, парень наклонился, шепча мне на ухо так, чтобы слышала лишь я одна: — Я буду прямо за дверью, — я улыбаюсь, ведь Морган, как всегда, сумел найти самый оптимальный вариант из всех только существующих. — Всё будет хорошо, малышка Брукс, — от такого его обращения по моей коже тут же прошёлся табун мурашек, а сама я вздрогнула, замечая краем глаза заинтересованный взгляд Уолкера, — Это твоя возможность, твой шанс, так что воспользуйся им по максимуму. Отстранившись и посмотрев на меня в последний раз, Алекс, похлопав меня по плечу, вышел из помещения. Вздохнув и набравшись смелости, я повернулась к Уолкеру, который тем временем вовсю разглядывал меня. — А ты ничего, — пробежавшись по мне глазами сверху вниз, парень вернулся наверх, к моим глазам. — Думал, будешь более капризной. Не знаю, комплимент это или нет, но было приятно знать, что к диалогу Уолкер более-менее расположен. — Не в моих интересах спорить, — пожимаю плечами, оглядываясь вокруг. Не знаю, как назвать то помещение, в котором мы находимся. Комната? Камера? Переговорная? Как они вообще здесь называются? Без понятия, но последний вариант, как мне кажется, самый лучший. Переговорная сама по себе была большая, даже огромная, размером примерно шесть на пять. Забавно, что даже с Харди мы встречались в переговорной поменьше. Здесь было даже небольшое окошко. С решёткой, конечно же. Так же тут стоял стол и два стула по разную сторону баррикад. На столе стояло две бутылки воды. Как предусмотрительно. Я даже не сомневаюсь в том, что они, как минимум мне так точно однозначно понадобятся. Ну что ж, видимо, пришла пора начинать. — Рад, что ты понимаешь это, — довольно кивнув, Уолкер чуть призадумался: — Надеюсь, ты не против перейти на «ты», — после чего посмотрел на меня с новой долей интереса. — Общаться мы теперь будем очень много и часто, так что глупо заострять внимание на подобных формальностях. Чем быстрее мы перейдём на «ты», тем лучше и доверительней будут отношения между нами. А в нашей ситуации это очень важно. Он был прав. Абсолютно прав. Да и «выкать» человеку, который будет пытаться, а если быть точнее, то уже пытается мне помочь, крайне странно, как по мне. — Я не против. Думаю, это действительно пойдёт нам на пользу. — Отлично. Я прекрасно знала, для чего он сюда пришёл. Получить ответы на интересующие его вопросы. А для того, чтобы эти самые вопросы начать задавать, Уолкеру, как мне кажется, нужно было что-то, что сказало бы ему о том, что я полностью сосредоточилась и морально подготовилась к разговору. Именно по этой причине я и начала первой разговор. — Итак, меня посадили по статье… Я не успела сказать почти ничего, как меня резко перебили. И к сожалению, я сейчас была совсем не в том положении, чтобы возмущаться по этому поводу. Мне нужно было просто, как бы грубо оно не звучало, заткнуться, что я и сделала. — Эй, притормози, — судя по тому, как спокойно начал говорить Уолкер, можно было сделать вывод, что его совсем не волновал тот факт, что он только что беспрестанно перебил меня, на дав даже мысль закончить, — Все эти формальности я узнал ещё неделю назад, когда заглянул в твоё, кстати, весьма интригующее досье, — теперь, когда я поняла, по какой именно причине он перебил меня, я неловко поджала губы, понимая, что мне не стоило так торопиться начать наш разговор, — Думаешь, я пришёл сюда только для того, чтобы поглазеть на тебя? — мужчина хмыкнул, не поведя и бровью. — На это у меня было с десяток твоих фотографий, знаешь ли. Я, сделав глубокий вдох, пропустила мимо ушей слова о моём досье и фотках. Какой смысл тратить время на то, чтобы узнать, где он вообще всё это достал? Никакой, ведь сомневаюсь, что Уолкер вообще будет раскрывать мне какие-то свои карты. Он явно не тот человек, который в первые минуты не то что общения, а даже знакомства с человеком будет трещать, не умолкая даже на минуту. Уолкер, вероятно, предпочитал держать некоторую дистанцию. И тут я его прекрасно понимаю, ведь меня, как и его, жизнь научила не открываться и не доверять первому встречному человеку, ведь кто знает, как он поступит с этим самым твоим к нему доверием в следующую секунду. Никто. Осмыслив, я повернулась к уже заждавшемуся ответа мужчине. — Если ты так хорошо изучил моё дело, — дождавшись положительного кивка, я продолжила говорить: — И, как я могу предположить, весь судебный процесс, — увидев ещё один такой же короткий кивок, я наконец-то закончила мысль, не забыв вопросительно изогнуть левую бровь: — То чего ты хочешь? Он хочет ответы, да, это я уже поняла. Но ответы на что именно? Я не могу гадать целую вечность, говоря ему ту информацию, которую он, оказывается, уже знает. Мне нужен был чёткий ответ. Все мои сегодняшние мысли и речь в целом строятся на одних лишь догадках, что меня в общем-то нехило так настораживает. Я привыкла к конкретике и хотя бы девяностопроцентной уверенности в чём-либо, но сейчас же, находясь в окружении такого человека, как Уолкер, я была вообще ни в чём не уверена. Абсолютно. — Поговорить, — судя по приподнятым уголкам губ мужчины, не сложно было догадаться, что он был доволен тем, что я задала такой вопрос, а не продолжила нести какую-то чушь. То, что мы, а точнее наш диалог, не стоит на мёртвой точке — это уже хорошо. — Поговорить? — Не переспрашивай, глупее кажешься, — в этой его фразе не было ни раздражения, ни недовольства и даже не возмущения. Это прозвучало как… как совет? Хотя, учитывая весь мной не до сих пор понятый характер Уолкера, не исключено, что он просто не любит, когда переспрашивают. Чёрт его знает. — О чём ты хочешь поговорить со мной? — через какое-то время ответила я, исправляясь. — Уже лучше, — судя по тому, как говорит кареглазый, спокойствие из него таки прёт, чего никак не скажешь обо мне. Пусть я и пыталась успокоиться, сомневаюсь, что у меня это получилось на все сто процентов. Мои руки, которые я так усердно прятала за своей собственной спиной, то и дело подрагивали от этого чёртово спокойствия, с которым мужчина говорил снова и снова, — О тебе, очевидно же, — вновь пробегается по мне коротким взглядом, как бы анализируя, после чего, как и в прошлый раз, возвращается к моим глазам. — Я буду задавать интересующие меня вопросы, на которые ты будешь отвечать. Ничего сложного, не так ли? То, как он смотрит на меня, просто убивает. Медленно и мучительно. Он словно специально растягивает всё это, наслаждаясь сменой эмоций на моём лице. Не проще было бы, если бы мы сразу перешли к самому главному? Может, и нет. Ну вот, я вновь теряюсь в догадках. Надеюсь, что я не сойду с ума под конец нашего диалога. — А если я, скажем, не захочу отвечать на вопрос? — прежде, чем что-то у него спросить, я ещё раз сто обдумала это в своей голове, пытаясь предугадать, как он отнесётся к тому или иному вопросу. Я даже пару раз пыталась сама же на него ответить в своей голове, но бросила эту затею почти сразу же, осознав, что я просто трачу время впустую, ведь никто не сможет ответить на вопрос точнее, чем сам человек, кому этот вопрос и предназначался. В данном случае это был Джим Уолкер — человек, которому я до сих пор не знаю, можно ли верить. — Если этот вопрос, допустим, будет слишком… — Личным? — если он перебьёт меня ещё хоть раз, то я уже начну думать, что я чертовски сильно поспешила, когда назвала его вежливым. — За этим я и выгнал твоего дружка, златовласка. — Кто? — увидев, как мужчина закатил глаза, я мысленно ударила себя по голове, вспоминая то, что Джим говорил минуту назад. Не переспрашивать. Думаю, что он уже начал сомневаться в моих умственных способностях. Я решила упустить момент, где он, не сложно догадаться, говорил об Алексе, пусть и это слово неприятно резануло слух, заставляя передёрнуть плечами. Дружок? Думаю, если бы он сказал так о Моргане в его же присутствии, то Алекс бы тут же вышел из себя, начиная в лучшем случае словесную перепалку. Всё-таки Уолкер правильно поступил, когда выпроводил Алекса отсюда, как бы оно там не звучало. Некоторые, а именно самые откровенные подробности тем, которые мы сейчас будем поднимать, я бы хотела не то чтобы скрыть, а пока что просто утаить от Моргана. И дело было отнюдь не в недоверии. Дело было в моей готовности рассказывать это ему. А я была не готова. И сомневаюсь, что готова рассказать всё то же самое сейчас Джиму. Но выхода у меня попросту нет, так что придётся. Думаю, что в ближайшие пару часов мне не раз придётся переступить через саму себя, забив на все свои моральные принципы и устои. И к этому я, как ни странно, была вполне себе готова. — Златовласка, — достав правую руку из кармана брюк, мужчина беззаботно махнул в мою сторону. — Ты. Так меня, конечно, ещё никто не называл… — Если я спрошу, почему ты дал мне такое… — я на секунду притормозила, стараясь как можно точнее выбрать формулировку, ведь сегодня она у нас в приоритете, — прозвище, ты же мне не ответишь, да? — В точку. В принципе, чего и следовало ожидать. — А что насчёт тебя? — раз узнать о самой себе у меня не получается, может, получится узнать хоть что-то от нём? Идея, признаю, не из лучших, но ведь лучше неудачная попытка, чем нерешительность, ведь так? — Алекс мне особо ничего не рассказал о вашем диалоге тогда, а у меня есть некоторые вещи, которые меня, мягко сказать, интересуют… — Что именно тебе интересно узнать, златовласка? Меня даже не послали. Прогресс. — Мне интересно узнать о тебе, о ваших с Энтони отношениях и почему ты вообще помогаешь мне, — говорю буквально на одном дыхании, пока не потеряла всю ту смелость, приобретённую десять секунд назад. — Ты слишком торопишься, — ну да, не послали, а тонко намекнули, — Давай так, — интриган — вот это точно про него, — если в конце нашего диалога, когда все мои вопросы закончатся, я буду удовлетворён нашим диалогом, а ты не будешь увиливать от каждого заданного мною вопроса, — в который раз за сегодня кидает на меня пробирающей до мозга костей взгляд, после чего, усмехнувшись, продолжает: — То я, так уж и быть, позволю задать тебе… — мужчина призадумывается, фокусируя взгляд на одной точке, — скажем, три вопроса. Любых, — тут же отвечает он, словно читая мои мысли. — И обещаю ответить на них честно. Это его предложение окончательно выбило меня из колеи. С чего бы ему вдруг идти мне на уступки? В этом же нет абсолютно никакой выгоды и никакого проку, он просто потратит своё время, да и только. Уолкер, судя по всему, ещё более загадочная и сложная личность, чем я только могла себе представить. Хотя, руководствуясь такой логикой, он мог специально предложить мне всё это, дабы я хоть примерно поняла, что он вообще из себя представляет. Вариант, конечно, отличный, но в этом-то какой смысл? Как только я даю себе ответ на один вопрос, то тут же появляется другой. Это была словно какая-то бесконечная нить, которую ты тянешь и тянешь, а она никак и не заканчивается, и не рвётся. Сравнение, конечно, такое себе, но суть ясна. — Только на три? — не то чтобы я разочарована, скорее просто растеряна. Три вопроса? И как же мне, спрашивается, выбрать три вопроса из той тысячи, которая вертится у меня и в голове, и на языке? — Не в твоей компетенции сейчас торговаться, — а тут уже послали. Почти что прямым текстом. — Я согласна, — принимаю решение чертовски быстро, понимая, что если упущу такую возможность, то буду полной идиоткой. Я прямо-таки чувствовала, как наши отношения становились всё страннее и страннее. И тут мне стало интересно: а знает ли меня Джим? В смысле, когда он увидел мою фотографию в деле, промелькнуло ли у него что-нибудь в голове? Пусть мы и не встречались и даже не общались, когда я была ещё на свободе, ведь общаться Харди с Уолкером перестали, насколько мне известно, ещё задолго до нашего знакомства, но быть может, Джим что-то слышал про меня? Видел какие-то наши совместные с Энтони фотографии? Я уже было хотела спросить его об этом, как меня тут же перебили: — Отлично, — мне хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, что вопрос, который теперь вовсю крутился у меня в голове, придётся отложить. — А теперь, златовласка, скажу тебе так, — Джим сделал пару шагов вперёд, подойдя ко мне чересчур близко, после чего чуть склонился, прошептав мне прямо на ухо: — Я людей насквозь вижу, особенно, когда они мне врут. Улавливаешь? — Да, — нервно сглатываю, ощущая такое пристальное внимание к своей персоне и тяжелое дыхание на шее. Кому-то такой момент мог показаться интимным, но лично мне он кажется до чёртиков жутким. Умом я прекрасно знала, зачем он это сделал. Чтобы напугать меня, дать мне понять, что соврать у меня не получится. Только вот зачем? Неужели он действительно считает, что я буду что-то от него скрывать или недоговаривать? Какой в этом вообще смысл? Чем больше я разговариваю с этим человеком, тем только сильнее путаюсь. — Даже не пытайся соврать мне, златовласка, — усмехается и, сделав пару шагов назад, возвращается туда, где он стоял за минуту до этого, — врать сейчас совершенно не в твоих интересах, — облокачивается локтем о стул, стоящий слева от него. — Ты же понимаешь это? — смотрит на меня лукаво, приподнимая одну из бровей, как бы вытягивая из меня ответ. — Понимаю. Я не помню в какой именно момент, но у меня появилось лёгкое ненавязчивое чувство, будто бы я под гипнозом. Иначе я не знаю, почему на все его вопросы я отвечала почти что мгновенно, даже не задумываясь. То ли он просто производил впечатление серьёзного и влиятельного человека, которому нужно отвечать в первую же секунду после того, как тебе задали вопрос, то ли моё подсознание понимало, насколько сильно мне важен этот человек, из-за чего не хотела заставлять его ждать, тратя и свои, и в первую очередь его нервы. Что-то из двух. И то не факт, учитывая всю его энигматичность, которая буквально витала в воздухе. То, что Алекс был где-то рядом, а именно стоял за дверью, буквально в паре метров от меня, придавало мне хоть какой-то, да уверенности. Если бы не это, то я, наверное, померла бы со страху как только сюда вошла. Если разговаривать обычным тоном, то он ничего не услышит, однако, если что-то пойдёт не так и я начну кричать, до него, а если быть точнее, то до его ушей, до его слуха это обязательно дойдёт. Что же может пойти не так, что я даже кричать начну? Не знаю. Но иметь запасной план никогда не бывает лишним. Меня чертовски успокаивала и подбадривала мысль, что здесь я не одна. Физически — да, духовно — никак нет. Пусть Алекса и не было в самом помещении, я будто бы ощущала его присутствие рядом, его руку на плече и его слова, которые он шептал мне на ухо почти регулярно, особенно в последнее время, когда вся моя жизнь и покатилась по наклонной: «Всё будет хорошо». И я ему, чёрт возьми, верю. — Не лукавь, — а вот теперь это уже были чёткие указания, не соблюдать которые я просто не имею права, если я, конечно же, рассчитываю на помощь. А я на неё ой как рассчитываю. — Говори так, как есть, иначе извиняй, но я уйду, — говорит прямо и открыто, даже не подбирая выражения. Пусть и грубо, но зато понятно. Претензий ноль. — Не хочу браться за работу, в которой есть хоть какие-то недосказанности. Без обид. Сейчас я будто бы почувствовала всё его недоверие, направленное прямиком на мою персону. И я даже не могу ничего ему за это сказать, ведь для него я незнакомый человек, от которого неизвестно чего ожидать. Впрочем, как и он для меня. Но ему я доверяю, ведь прекрасно понимаю, что если кто-то мне и способен помочь, так это только он. Поводов не доверять ему у меня просто не было. — Хорошо, — набираю полную грудь воздуха, понимая, что следующие, как минимум несколько часов выдадутся уж очень тяжёлыми. — Ну что, начнём? — еле слышно спрашивает мужчина, намереваясь окончательно убедиться в том, что к диалогу я готова. — Начнём, — вздыхаю, присаживаясь на один из стульев, после чего внимательно наблюдая за мужчиной, который тем временем занял второй. Ну вот и всё. Теперь обратного пути уж точно не было. Что бы он не сказал, какой вопрос бы не задал — я должна была на него ответить. Ответить предельно честно, как мы уже успели договориться. Хотя сомневаюсь, что это был какой-то там договор, ведь мне не дали и выбора. Вновь набрав полные лёгкие воздуха, я шумно выдохнула, готовясь услышать первый вопрос. — Кофе или чай? Минута молчания. — Серьёзно? — не выдерживаю и, нахмурив брови, высказываю всё своё недовольство, даже не стараясь скрасить речь. — Ты пришёл сюда для того, чтоб позадавать такие вопросы? Я понимала, что это было грубо. Понимала, что после такого Уолкер имеет полное право встать и выйти из переговорной, ведь терпеть такое хамство не стал бы никто. Особенно человек, который хочет помочь. Я уже поняла, насколько сильно оплошала, поэтому единственное, что мне оставалось делать, — заткнуться, опустить взгляд и ждать ответа, надеясь, что он будет не похож на тот, который уже примерно строился в моей голове. — Ты не перестаёшь меня удивлять, златовласка, — закатив глаза, мужчина будто бы в очередной раз назвал меня дурочкой в своей же голове. Но в этот раз у него на это было полное право. — Такие вопросы я задаю лишь для того, чтобы расположить тебя и хоть как-то улучшить эту удушливую атмосферу, — объясняет, будто бы маленькому ребёнку, а я это время вновь мысленно ударяю себя по лбу, беря с себя самой обещание получше следить за тем, что вылетает у меня из-за рта. — Но если ты хочешь перейти сразу к самому главному… — Чай! — тут же выкрикиваю я, из-за чего сразу же получаю недовольный, судя по всем, таким моим тоном, взгляд. — Чай, — понимая, что ничем хорошим такой мой тон не кончится, повторяю чуть тише, после чего тут же ловлю одобрительный кивок. — Никогда не любила кофе, слишком горькое, да и тошнит меня потом после него… — Без подробностей, златовласка, — останавливает меня, а я лишь послушно киваю, понимая, что меня и в правду начало заносить. — Лучше скажи, — как ни странно, после предыдущего его вопроса мне стало в разы спокойнее. Видимо, эта его техника по успокоению и расположению действительно работает. Нужно взять на заметку. — Какой шоколад тебе нравится? — Молочный, — мне однозначно нравились такие его вопросы, ведь для того, чтобы на них ответить, мне не нужно было ни то что напрягаться, а даже и думать. А это, скажу вам так, нехило подкупало. — Хорошо, — из-за его такого спокойного тона я уже было расслабилась, потихоньку привыкая к новому человеку, но Уолкер умел удивлять. И забывать об этом не стоило, ведь то, что он спросил у меня в следующую секунду, заставило моё сердце вновь забиться в два раза быстрее прежнего. — Почему ты так долго не решалась расстаться с Харди? А вот это уже было действительно неожиданно. Таким вопросом мужчина не то чтобы смутил меня, скорее просто ввёл в небольшое оцепенение. Ещё меньше минуты назад мы обсуждали мои предпочтения в напитках и сладостях, а теперь обсуждаем человека, сломавшего мне жизнь. Скакать с темы на тему, очевидно, в его стиле. — Откуда ты?.. — я вновь не успеваю договорить, ведь меня в очередной раз перебивают. Это уже даже начинает чуть раздражать. — Вопросы здесь задаю я, не забывай. Было бы глупым сказать, что я не ожидала вопроса подобного характера. Конечно, ожидала. Да даже и не таких вопросов, если быть уж совсем честной. Это было даже меньшее из всех зол, которые я только могла себе представить. Видимо, поблажки Уолкера ещё не закончились. И на том спасибо. Но вот только смутил меня не тема вопроса, а сам вопрос. После того, как мы с Энтони расстались, многие наши на тот момент друзья, да даже знакомые удивлялись, как так получилось, что мы расстались. Никто не знал о том, что происходит в наших отношениях ровно так же, как и никто не знал о том, я около полугода принимала бессчётное количество попыток расстаться с Харди, ни одна из которых в конечном итоге так и не обвенчалась успехом. Так откуда же тогда об этом знает Уолкер? Они с Энтони, насколько мне известно, не общались уже очень много времени, да и круг друзей у них совершенно разный. Так откуда, чёрт его подери, Джим знает настолько личные подробности наших с ним отношений? — Я любила его, и… — я знала, что Уолкер мне на мой вопрос не ответит, поэтому приняла решение как можно скорее закончить с его вопросом, на который он всё так же ждал ответ. — Врёшь, — но меня тут же раскусили, не дав даже договорить. Это однозначно было в его стиле. Я понимала, что затягивать с ответом не стоило, поэтому поспешила заново начать говорить. — Мы встречались столько времени… — Опять врёшь. Но меня снова перебили. И на этот раз я даже мысленно не возмутилась, понимая, что я обещала не врать, но не прошло и часу, как я вот так вот глупо нарушила своё же обещание, которые обычно всегда сдерживаю. Дура. Просто дура. — Он… — Ты не умеешь врать, Брукс, у тебя всё на лице написано, — и снова, — Я понимаю, что данная тема для тебя не из приятных, но я не люблю повторять по несколько раз, — мужчина бросил короткий взгляд на дверь, что не проскочило мимо моих глаз. — У тебя последняя попытка, ну же, покажи мне, что я могу тебе доверять. Он не блефует. Точно не блефует. И тут я поняла одну важную вещь: говорить нужно прямо. Особенно с Уолкером. Жаль, что до меня это не дошло раньше, ведь тогда бы я не соврала и, следовательно, не подорвала бы всё его ко мне доверие. А в том, что я его подорвала, я была как никогда прежде уверена. — Я боялась, — отвечаю незамедлительно, опуская взгляд вниз. — Так, уже лучше, — мужчина пододвигается на стуле ближе, смотря на меня почти что в упор. — Чего именно ты боялась, златовласка? — Его, — отвечаю так же быстро, после чего поправляю саму себя, понимая, что Уолкера такой ответ уж точно не устроит: — Того, что он со мной сделает, если я уйду. Это был ответ конкретнее некуда. Но мужчину он всё-таки не устроил. Так и знала. — Но ты всё же попробовала уйти, — непонимающе приподнимает правую бровь, властно складывая руки на уровне груди. — И, насколько я знаю, ушла. — Ушла, — отвечаю мгновенно, после чего тут же исправляюсь, усмехаясь: — Точнее уехала. В тюрьму, — я постаралась даже пошутить, ведь шутки здесь, как мне показалось, лишними уж точно не будут, — И да, я пробовала уйти от него и раньше, но… — и сейчас, как только я начала нормально говорить и излагать свои мысли, я так глупо и жалко запнулась, из-за чего Уолкер тут же хмыкнул, понимающе кивая. То, что он всё понял, было и так понятно. Он даже не пытался скрыть, делая вид, что он не понимает, в чём именно заключалась проблема моего ухода. — Он тебя бил? — но тем не менее, Джим уточнил, чем меня действительно удивил. Видимо, он хотел услышать это от меня. — Бил, — а я не стала даже отмахиваться, говоря всё так, как есть. Говоря правду. Ну вот. Ещё одна моя тайна для него раскрыта. Я, признаться честно, даже удивлена, что он знал этого раньше, ведь он знает вещи куда посерьёзнее и поважнее, чем это. — Извини, — вздыхает, впервые за весь наш диалог отводя от меня взгляд. — Не думал, что Харди способен опуститься до такого. — Я тоже не думала, — усмехаясь, пожимаю плечами, понимая, насколько всё тупо это звучит. — Но всё же, — услышав голос мужчины, я была довольна тем, что он не стал более подробно обсуждать со мной именно эту тему. За это я была ему ой как благодарна. — Зачем ты соврала, в самом начале, когда сказала, что любила его? — Я… Я не знала, что ответить. У меня не было как таковой цели врать, ведь я понимала, что Джим раскусит меня на раз-два. Понимала, но почему-то соврала. — Ты не врала, — неожиданно произносит темноволосый, наконец-таки поднимая взгляд и вынуждая меня сделать то же самое. — Ты просто не знала, что сказать, — качает головой, пока я удивленно смотрю на него, не до конца понимая, в чём именно заключается смысл его слов, — Ты запуталась, Брукс, — говорит с такой добротой и нежностью в голосе, что я неловко поджимаю плечами. — В данном случае ложь была просто защитной реакцией, теперь я понял. Можно ли как-то объяснить то, что он, почему-то, разбирается во мне и в моих чувствах, эмоциях и ощущениях в целом лучше, чем я сама? Он даже чем-то напомнил мне Кристофера, который так же, как и Уолкер, буквально читал меня, словно открытую книгу, которую я никак не могла закрыть. А надо ли её вообще закрывать? Может, мне будет легче, если она будет открытой? По крайней мере как минимум весь наш этот разговор. — Ты же не любила его? — сложив руки в замок, неожиданно спрашивает мужчина после минут так трёх полнейшей тишины. Уточнить решил. Забавно. — Не знаю, — отвечаю почти что сразу, после чего действительно задумываюсь над данным вопросом, — Всё это время я думала, что, наверное, да, — рассуждаю вслух, наконец-таки говоря себе самой то, что я никак не могла принять последние года так три. — Но сейчас я начала подумывать, что никакой любовью это не было. — Поясни. — Я была маленькой глупой дурочкой, которая повелась на симпатичную мордашку, — прикусываю губу, примерно представляя, каким человеком начнёт меня считать Джим после этих слов. — Это была просто первая детская влюблённость, или даже симпатия, но не более, — говорю уже более уверенно, но уже в следующую секунду вновь шепчу себе под нос, усмехаясь. — Симпатия, за которую я заплатила слишком высокую цену. Я знала, что как бы тихо я не сказала последние слова, Уолкер всё равно их услышал. Услышал, но ничего не сказал. Да и о чём здесь вообще говорить? Как по мне, всё и так предельно ясно. — Ты жалеешь о том времени, которое потратила на него? — ещё один не менее интересный вопрос. В какой-то момент мне даже показалось, что он задаёт эти вопрос не для того, чтобы лучше узнать меня, а для того, что я наконец-таки разобралась в самой себе. Но это были лишь мои догадки, не более. — Как ни странно, но нет, — вновь призадумываюсь, подпирая подбородок рукой. — Это был опыт. Не очень хороший, но всё же опыт, — я даже улыбнулась, понимая, как хорошо сюда подходит данное слово. — И он, если быть честной, многому меня научил. — Как думаешь, сможешь ли ты когда-нибудь его простить? — Не знаю, — а вот тут я уже начала давать заднюю, не зная, что ответить, — Правда, не знаю. То, что он сделал, непростительно, ведь это ужасно подло и мерзко, особенно по отношению к человеку, который этого не заслужил, — на этих словах я вновь улыбаюсь, ведь впервые говорю такие свои мысли вслух. — Но я бы не хотела держать на него обиду до конца своей жизни, слишком уж много для него чести. — Я рад, что ты понимаешь, что ты не заслужила этого, — мне было приятно, что из всего моего монолога Уолкер выделил именно эти слова. — Я тоже рада. Не скажу, что говорить на эту тему мне было неприятно, скорее просто необычно, ведь я впервые обсуждала с кем либо свои с Харди отношения. Я наконец-таки смогла высказаться и сказать то, что думала все эти годы. Наверное, именно по этой причине мне и было так спокойно. — Извини, что скачу с темы на тему, — а вот и второе извинение. Видимо, когда я говорила о вежливости, я всё же не ошиблась. Хоть что-то радует, — Но я не верю, что ты повелась на одну лишь симпатичную мордашку. За что он тебе понравился? — заметив, как я тут же озадачилась, услышав такой вопрос, Джим, будто бы стараясь подбодрить меня, продолжил говорить: — Я, конечно, и сам знаю, что Энтони часто строит из себя того, кем на самом деле не является, просто интересно, каким своим образом он морочил тебе голову столько времени. Прежде, чем ответить на этот вроде бы и простой, но в то же время чертовски сложный вопрос, я хорошенько подумала. Я промолчала минуты так две, обдумывая всё то, что крутилось у него в голове, после чем наконец-то смогла озвучить свои мысли: — Он был хорошим, — я усмехаюсь, понимая, как это, вероятно, глупо звучит со стороны. — Правда, хорошим, — вновь усмехаюсь, но слова свои назад не беру, говоря правду. — Вечное внимание, подарки, забота, ухаживания. Он делал это всё так красиво, что я просто потеряла рассудок, не видя ничего, кроме моей к нему симпатии, — я впервые говорила то, что думаю, не боясь быть непонятой или отвергнутой. Я почему-то знала, что Уолкер меня поймёт. — Думаю, именно в этот момент здравый рассудок меня и покинул. — Не вини себя, — мужчина смотрит на меня таким добрым взглядом, что я наконец-таки окончательно расслабляюсь, полностью подтверждая свои мысли о том, что он меня не осудит. Ни за что. — Любой бы девушке такое понравилось. И лишь единицы бы поняли, что что-то здесь не так. — Ты считаешь меня идиоткой? — озвучиваю вслух вопрос, крутившийся у меня в голове с момента, как я только сюда зашла. — Разве можно считать идиотом человека, который всего-навсего хотел быть любимым? — пока Уолкер говорит, я молча поражаюсь его умению так красиво и, наверное, правильно озвучивать свои мысли. — Любовь слепит, Джессика. Главное, что ты вовремя поняла, что он за человек. Пойми ты это хотя бы на год позже, кто знает, какими бы были последствия. А вот тут он был как никогда прав. Я действительно рада, что сумела понять, что Энтони Харди за человек. Плевать даже на то, что я поняла это не сразу, а через такой большой срок времени. Лучше поздно, чем никогда. — Быть может, он просто отвык бы от меня и забил? — задаю необдуманный вопрос, после чего уже не в мыслях, а в реальности ударяю себя по лбу. — Харди однолюб, Джессика, и ты это прекрасно знаешь, — мужчина усмехается, понимая, к чему я это сделала. К тому, что задала вопрос, на который сама же знала ответ. — Несмотря на то, что любить он, откровенно говоря не умеет, если он начал встречаться с девушкой, то это значит, что так просто он её уж точно не отпустит. — Да, ты прав, — вздыхаю, понимая, что лучшего человека для обсуждения наших с Энтони отношений во всём свете не найти. — Такие, как он, просто так не отпускают. Между нами вновь повисло молчание. Думаю, Уолкер вспоминал что-то из тех времён, когда они были ещё друзьями, а я просто сидела, думая о том, что несмотря на то, что они когда-то дружили, они совершенно разные. Пока что я не заметила в них ничего схожего. Конечно, они не должны быть копиями друг друга, но при таком хорошем и долгом общении какие-то привычки хочешь не хочешь он всё равно должен был перенять себе. Но как ни странно, ещё ни одной такой привычки в Джиме я не заметила. И слава богу. — Кстати, а с этим пареньком у тебя что? — вопрос такого содержания тут же вывел меня из мыслей, вынуждая вернуться в реальность. — С Алексом? — не наигранно удивляюсь, не понимая, к чему он вообще завёл о Моргане разговор. — Разве это имеет какое-то отношение к делу? — Да не особо, просто, скажем так, вопрос личного интереса, — хмыкает, явно ожидая от меня чёткого ответа. — Мы встречаемся. Это, конечно, очень странно, но мне уже не было неловко говорить такое. Почему странно? Потому что буквально полчаса назад, когда я говорила эту же самую фразу Кристоферу, я была сама не своя. Удивительно, как за какие-то там тридцать минут я смогла это принять. — Детская влюблённость номер два? — усмехается, внимательно смотря за эмоциями на моём лице. — Не знаю, — пожимаю плечами, спокойно выдерживая этот его взгляд, из-за чего Уолкер тут же довольно улыбается, кивая. — Пока что рано об этом говорить. Да, я, конечно, могла сказать что Морган — лучшее, что со мной случалось, но я считала, что ему вряд ли понравится, что я выношу такие подробности наших с ним отношений за их пределы. И мне самой, если честно, совершенно не хочется так поступать, ведь я, как бы глупо это не звучало, верю в эту дурацкую пословицу: «Счастье любит тишину». И буду хранить эту самую тишину столько, сколько только смогу. Я не знала, что будет со мной, с ним и с нами в целом, допустим, завтра, либо через неделю, да даже через месяц. Я не знала. Не знала, и не хотела так далеко загадывать. Мы с Алексом договорились не смотреть в будущее, не думать о том, как у нас всё сложится в дальнейшем, мы решили жить настоящим и наслаждаться тем временем, которое мы проводим вместе; теми моментами, которые однозначно на всю жизнь; да и друг другом в целом. И нас это, чёрт возьми, устраивает. И это самое главное. — Понятно. Не знаю, понравился ли Уолкеру такой мой ответ, но я очень признательна ему за то, что он не стал докапываться, прося подробности. Он уважал мою нынешнюю личную жизнь, и за это ему реальное, блин, спасибо. — Я не буду спать с тобой за помощь, если ты об этом, — тут же говорю я, замечая, как Джим уже было хотел что-то сказать. На эти мои слова он лишь рассмеялся, а я в очередной раз почувствовала себя дурой, понимая, что у него, вероятно, такого даже и в мыслях не было. Я вообще не знаю, зачем это сказала. Это просто вырвалось. — Я похож на того, кто будет спать с занятой девушкой? — мужчина усмехается, приподнимая брови, — Это, дорогая моя, значит себя не уважать, — я понимала, насколько одна могла прозвучать эта фраза, но Уолкера она, судя по всему, совершенно не задела. — Тем более, ты встречалась с Харди, — говорит как бы невзначай, заостряя своё внимание на моей щеке, на которой, кстати говоря, всё-таки остался шрам. — А это тут причём? — удивлённо спрашиваю я, выгибая одну из бровей. — Уверена, что хочешь это слышать? Нет, ну что он за человек такой? Сначала интригует, а потом начинает сливаться, как пришёл черёд объясняться. — Да, — отвечаю незамедлительно, понимая, что если я буду затягивать с ответом, то Уолкер просто передумает давать мне ответ. — Харди нанёс тебе не мало травм, Джессика, — начинает издалека, а я тем временем поджимаю губы, понимая, что с ответом я всё-таки поторопилась. — Как и моральных, так и физических, — видимо, он подумал, что шрам на моей щеке — дело рук Харди, но я решила не перебивать, а выслушать то, что скажет мужчина. — Скажу честно, я поражён, что после всего, через что ты прошла в отношениях с ним, ты не закрылась в себе, а даже наоборот, нашла такого человека, как Алекс, — мысленно я улыбнулась, ведь и сама была рада тому, что всё так получилось. — И тут я просто восхищаюсь им. Немногие парни смогли бы начать встречаться с девушкой, у которой бывший — мудак редкостный, — мне было приятно, как Уолкер выражается о Моргане, ведь если честно, я думала, что отношения между ними двумя такие себе. — Я знаю, что твоё доверие к людям, ты, и твоя жизнь в целом нехило так подкосилась, даже не отрицай это. И я восторгаюсь и тобой, что ты нашла в себе силы не зацикливаться на прошлом, а идти вперёд, и Морганом, что он смог стать тебе достойным спутником, — мужчина улыбается, заставляя этой своей улыбкой улыбнуться и меня. — Я рад, что в твоей жизни есть такой человек, златовласка, ведь я прекрасно понимаю, как тебе было тяжело снова открыть кому-то сердце, — после чего, вздохнув, заканчивает столь душещипательную речь не менее душещипательными словами: — Ты очень сильная девушка, Брукс, и я правда хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Ну всё, сейчас я и реально заплачу. Я не особо люблю, когда посторонние люди говорят что-то в роде: «я понимаю тебя» или же «я знаю, каково тебе», потому что, как правило, когда человек говорит это, он лжёт, так как никто не знает, через какое дерьмо прошёл этот самый человек. Но почему-то сейчас, когда я услышала эти самые фразы от Уолкера, я не чувствовала в ней лжи. Пусть я и не знала, что там у них с Харди за отношения, я почему-то была уверена в том, что Джим меня реально понимал. Понимал так, как меня не сможет понять никто и никогда. — Я не знаю, что мне на это сказать, — говорю честно, на что Джим вновь кивает, как будто бы опять прекрасно понимает меня. — Спасибо, наверное, — глупо пожимаю плечами, но после чего понимаю, что этого недостаточно. — Ты действительно понимаешь меня. Не знаю, как у тебя это получается, но я рада, что мы встретились. Пусть и при таких обстоятельствах. Думаю, у нас много общего. — Я тоже так думаю, златовласка. Жаль, что мы не познакомились раньше, но хорошо, что мы познакомились сейчас. Лучше поздно, чем никогда. За весь наш диалог он, как ни странно, ещё ни разу не сказал мне что-нибудь о том, какая я глупая или недалёкая, как всегда и говорил Харди. Не знаю почему, но я неосознанно сравнивала их в своей голове. Возможно, это и было неправильно, но тем не менее, перестать это делать я просто не могла. — Мои вопросы кончились. Поэтому, если тебе есть, что спросить, — спрашивай. А вот сейчас будет что-то интересное. — Какие отношения у вас с Харди? Над этим вопросом, быть честной, я думала не долго. Как мне казалось, он был если и не самым, то одним из важных, ключевых моментов. На этот вопрос я хотела знать ответ ещё давно, ещё тогда, когда мы встречались с Энтони. Мне, как его на тот момент девушке, был интересен круг его друзей, каких было не много. Но, когда я спросила у Харди о его некогда лучшем друге Джиме, тот меня грубо и прямо послал, взяв с меня обещание никогда больше не задавать такие вопросы. И пусть я не видела в этом вопросе абсолютно ничего такого, я всё же пообещала, из-за чего мы к этой теме больше никогда не возвращались. И сейчас, когда мне представилась такая возможность, я никак не могла её упустить. — Никаких, — отвечает мгновенно, пока я растерянно хлопаю глазами. — Следующий вопрос. — Нет, ты меня не понял! — начинаю активно жестикулировать руками перед его лицом, отчего мужчина усмехается, откидываясь на стуле назад. — Я про то время, когда вы ещё общались. — Надо было конкретнее задавать вопрос, — но на все мои объяснения Уолкер лишь пожимает плечами, не желая меня и слушать. — Следующий. Какого чёрта? — Эй! — тут же протестую, недовольно подскакивая с места. — Ну я же… — Это не твоя игра, Брукс, и уж тем более не твои правила, — тут же беспрестанно перебивает меня, не поведя и бровью. — У тебя осталось два вопроса, — он даже не ленится приподнять руку, показывая два пальца. Он издевается надо мной. Просто издевается. Но спорить с ним, как бы грустно это не звучало, было бессмысленно, ведь это действительно была его игра и его правила, поменять которые мне было просто не по силам. Да и тратить на это время, которого было не так уж и много, совсем не хотелось. Пытаться заставить ответить Уолкера на вопрос в такой формулировке было просто бесполезно. Он был слишком принципиальным. Я просто запомню свою ошибку и постараюсь не допускать её в дальнейшем, вот и всё. — Из-за чего вы перестали общаться? — видя, как мужчина уже было собирался что-то сказать, тут же добавлю, довольно улыбаясь: — Подробно, пожалуйста. — Не идеально, но уже лучше, — скептически оглядывает меня в сотый раз за последние полчаса, после чего, задумчиво приставив руку к подбородку, произносит: — Тебе бы поучиться мысли свои излагать правильно, это, знаешь ли, очень полезно. Он был прав, и я обязательно воспользуюсь этим его советом, но не сейчас. Сейчас у меня были цели и задачи куда поважнее. — Так ты ответишь? — я не хотела показаться ему грубой, и Джим это словно знал. Я хотела, чтобы он думал, что я настойчивая, но никак не грубая. — Разумеется, — отвечает спокойно, из-за чего я облегченно выдыхаю, понимая, что никаких отмазок с его стороны всё же не будет. — Дай мне минуту, идёт? Положительно кивнув головой, я начала внимательно и пристально наблюдать за мужчиной, уже не боясь, что он обо мне подумает. Мне нужен был ответ на этот вопрос, и я его получу, чтобы мне не стало. Мужчина промолчал чуть больше, чем минуту, но упрекать его в этом я не видела никакого смысла, да и не имела права. Когда он спрашивал меня о личных вопросах я тоже молчала, собираясь с мыслями. И он не сказал ни слова, давая мне столько времени, сколько потребуется. И за это я была ему чертовски благодарна. Прошло ещё около минуты, прежде чем мужчина всё-таки заговорил: — Он подставил меня, — выдаёт так спокойно, будто бы и не собирался с мыслями последние минут так пять. — Подставил жёстко. Не так жестко, как тебя, но всё же подставил, — удивительно, он даже проблемы мои не обесценил. Джим Уолкер однозначно умеет радовать. — В наглую воспользовался моим к нему доверием, использовав меня так, как умеет только он. — Как именно он это сделал? — прикусываю нижнюю губу, понимая, что только что его перебила. С начала нашего диалога не прошло и часу, как я уже переняла его эту не самую лучшую привычку. Как там говорится? С кем поведёшься, от того и наберёшься? Интересно, а это на всех действует или только на одну меня? Что ж ты за человек такой, Джим Уолкер… — Дослушай, пожалуйста, до конца. — а сейчас я действительно удивилась, ведь за то, что я его перебила, мне даже не предъявили. Неужели и так понял, что мне жаль? Откуда? Да хрен его знает. — Конечно, извини, — неловко отвожу глаза в сторону, давая мужчине продолжить. Сказать, что мне было интересно, значит ничего не сказать. Я буквально сгорала от любопытства, ожидая наконец-таки узнать, что именно произошло между ними двумя несколько лет назад. — Он начал увлекаться наркотиками, — и теперь-то уж я окончательно заткнулась и затаила дыхание, понимая, что сейчас я, вероятно, услышу новую информацию. Ту самую информацию, которая, быть может, окажется полезной. — А именно их продажей, — такое я ни то что не знала, а даже представить себе не могла. Я, конечно, знала, что Энтони Харди человек со своими скелетами в шкафу, но я никогда не задумывалась о том, насколько серьёзны были эти скелеты… И, видимо, зря, — Я не был в восторге от этого его способа заработка, много раз пытался его переубедить и направить на путь истинный, но Харди меня и слушать не хотел, — как же это на него, чёрт возьми, похоже. А он ведь даже и не изменился… — В какой-то момент я просто забил, сказав себе, что даже несмотря на то, что он погряз в этом дерьме с головой, он всё ещё мой друг. Я не мог просто так бросить его, ведь он был мне как брат. Я не знаю, правильно ли поступил тогда Уолкер, что не бросил его. С одной стороны, Джим был чертовски хорошим другом, раз не бросил Харди даже при таких обстоятельствах, ну а с другой… Бывших наркоманов не бывает, ведь так? — Он пришёл ко мне домой с дозой и попросил, чтобы я подержал всё это у себя, — а вот тут, судя по всему, началась самая интересная часть рассказа, из-за чего я сидела, словно мышка, которая даже дышать боялась, дабы ненароком не спугнуть и не прервать его речь, в которой я была уж чересчур сильно заинтересована. — Поначалу я отказывался, но он был слишком жалким. Он чуть ли не на коленях передо мной стоял, чтобы я согласился. Он искусно манипулировал мной, используя нашу дружбу, — Харди такой Харди. Слушая сейчас рассказ Уолкера, я даже чуть поникла, понимая, что Энтони всё-таки не изменился. И, наверное, уже никогда не изменится. — Он сказал, что это всего лишь на два дня, по истечению которых он всё у меня заберёт и мы об этом забудем. Он так убедительно говорил, что по глупости я согласился. И я даже не виню его в этом, ведь если кто-то в этом и виноват, то только я. Я поверил ему, согласился на эту авантюру, что стало моей самой главной ошибкой. — И что было дальше? — со стороны могло показаться, что я снова перебила его, но это было не так. Я видела, что Уолкер замолк, видела, что ему было тяжело продолжать. И именно поэтому я и задала встречный вопрос. И, судя по всему, я поступила правильно. — А на следующий день к нему домой пришёл наряд полиции, сказав, что если тот сдаст меня, то ему ничего не будет. Мужчина даже позволил себе усмехнуться. Видимо, в своей голове он вспомнил этот день и все его подробности, о которых он, как я могу предположить, не вспоминал уже очень и очень давно. — И он?.. — пусть я уже и поняла, что произошло дальше, мне всё-таки хотелось услышать это от самого мужчины. — Да. Он сдал меня, Джессика. Я молчала. Мне, наверное, впервые в жизни не было, что сказать. Я была действительно шокирована, хоть и представляла такой исход событий. — И что было дальше? Пусть я примерно и представляла, что было дальше, мне всё же нужен был чёткий ответ. — А дальше я отсидел срок за хранение наркотиков, — мужчина вновь усмехнулся, пока я сидела напротив него с в прямом смысле слова открытым ртом, стараясь хоть как-то уложить в своей голове, что когда-то, пусть и давно, но Уолкер отсиживал срок, прямо как я сейчас. Это однозначно шокировало меня больше всего остального. — У меня не было ничего, чтобы хоть как-то указывало на него. Даже тогда он был слишком умён и хитёр. В этом весь Харди, ты это и сама знаешь. Он ни разу не пришёл навестить меня, пока я был в тюрьме, — а вот тут я уже окончательно поникла, вспомнив о своих родителях, которые за все эти месяца моего здесь пребывания наверняка даже и не вспомнили обо мне. — Но вот зато как только я вышел, первым делом примчался ко мне. Говорил, что не было времени, говорил, что замотался. И когда я спросил его, завязал ли он, он просто отвёл глаза, не зная что сказать. — Уолкер поджал губы, кивая, и в сотый раз за сегодня усмехаясь. — И тогда-то я всё понял. Понял, что он уже не изменится. — Это ужасно. Он… он просто… — я пыталась подобрать слова, подходящие ему, но так и не смогла. Но мне это было и не нужно, так как Джим уже через какую-то секунду сказал всё сам. — Он просто такой человек, Джессика, — и это, чёрт побери, были самые правильные слова, которые только можно было бы подобрать. — Мне жаль, что и ты попалась в его сети так же, как когда-то попался я. Я понимала, что ворошить эту тему было бы не очень уместно. Тем более, сейчас были вопросы, ответы на которые я хотела узнать куда сильнее. А на счёт этой информации я ещё однозначно подумаю, только чуть позже. — Но всё же… — я всё-таки решила вернуться к самому главному. К тому, ради чего мы с ним сегодня встретились: — Почему ты помогаешь мне? Какие у тебя мотивы и цели? Для чего ты это делаешь? — я знала, что буквально заваливаю его вопросами, но давить нужно было сейчас, пока он ещё настроен на диалог. — Слишком предсказуемо, слишком банально, — то, что я так не считала, я решила оставить при себе. — Не хочешь поменять вопрос? Пока есть шанс. Над ответом я даже не задумалась. — Не хочу. — Как знаешь, — Уолкер пожимает плечами, усаживаясь поудобнее, — Плевать даже на то, что ты задала не один, а сразу три вопроса. Я, так уж и быть, отвечу, — мужчина вздохнул, после чего наконец-то начал давать мне ответ на вопрос, волнующий меня с самого начала нашего диалога: — Он подставил тебя точно так же, как когда-то подставил меня. И если в моём случае у меня не было никакой возможности доказать это и заставить его заплатить по заслугам, то у тебя есть. Я хочу, чтобы он понёс наказание. Если и не за то, что он сделал тогда со мной, то хотя бы за то, что сделал с тобой. Это и есть мой мотив, ничего больше. Это даже не ненависть, а простое желание справедливости. Я, если быть честным, уже давно не обижаюсь и не злюсь на него. Людей нужно уметь прощать, это ты правильно сказала. Вот я и простил. Простил и перестал общаться, думая, что он поймёт свою ошибку и не допустит такого в дальнейшем, но я ошибся. И это и стало моей самой большой ошибкой. Если бы я тогда сдал его, посадил за решётку, то тогда бы он, наверное, понял, что за любое его подобное действие последует наказание. Но я не сделал этого, и именно поэтому ты и оказалась здесь. Потому, что я вовремя не остановил его, он сломал ещё как минимум одну жизнь. — Ты не можешь винить себя в этом, ведь ты не знал, что так получится. — Я мог это предугадать, Джессика. В глубине своей души я даже знал, что такие, как он, попросту не меняются. Но он был моим другом. Моим лучшим другом. Возможно именно по этой причине я и не захотел его сдавать. Я считал его неплохим человеком и слепо верил в то, что он сможет измениться. И я даже верю в то, что люди меняются, если хотят. Но Харди не хотел меняться. Не хотел, не хочет и не захочет. Он верит в то, что всё, что он когда-либо сделал, останется безнаказанным. Но это не так. Поэтому я тоже был слеп, златовласка. Но я прозрел. И я рад, что я понял, с кем на самом деле дружил все эти годы. — Извини, что заставила тебя вспомнить это. Я прекрасно понимала, как ему было больно это всё вспоминать. Его предал его лучший друг и это даже хуже, чем меня когда-то предал мой парень. Тем более, они были куда больше знакомы и их куда больше связывало, нежели нас. Я и представить себе не могла, насколько тяжело это всё было. Но он справился с этим. Он не живёт прошлым, не держит обид и живёт дальше, отпустив эту ситуацию. И именно поэтому Уолкер сейчас превратился из обычного человека в моего личного кумира, как бы глупо это не звучало. — Никогда не извиняйся за своё любопытство, — мужчина по-дружески улыбается мне, после чего неожиданно произнес: — Так, ну ладно. Было приятно пообщаться, златовласка, — потянувшись, мужчина было собирался встать из-за стола, но его остановил мой очередной восклик, заставляя его вернуться на место, вновь обратив на меня внимание. — Подожди, а как же… — На сегодня моё свободное время закончилось, — перебивает меня, смотря на наручные часы. — Встретимся, скажем, завтра. — Но… — Расскажи мне о том дне, когда Харди тебя подставил. И тут я резко замолчала и застыла, словно статуя. — Вот видишь, — он даже не усмехается и не говорит ничего такого, а всего лишь по-доброму смотрит на меня, кивая головой, — Ты устала, златовласка, — как бы оно там не звучало, это действительно было правдой. Этот диалог чересчур эмоционально вымотал меня, но заканчивать так просто было уж точно не тем, чего бы я хотела. Но мужчина меня попросту не слушал. — А мне нужна твоя свежая и сосредоточенная голова. Иди отдохни, подумай, поспи, и завтра поговорим, — я уже открыла рот, собираясь что-то, да сказать, как мужчина неожиданно продолжил: — Но готовься к тому, что завтра тебе придётся рассказать мне всё. Можешь уже начинать морально настраивать себя. И сейчас я поняла, что именно он имел в виду. — Думаешь, я не смогу рассказать тебе об этом? Я не знаю, к чему я вообще задала этот вопрос. Наверное, хотела произвести впечатление. Какое? В душе не чаю. — Тебе в любом случае придётся мне всё рассказать, хочешь ты этого, или нет. Не поверхностно, а подробно. Ты должна будешь рассказать мне всё, вплоть до самых мелочей. Ты должна рассказать мне то, чего не рассказывала следователям. Ты в буквальном смысле должна будешь заново пережить этот день, понимаешь? Всё, златовласка, абсолютно всё. Даже самые личные подробности вашей жизни с Харди. И не обманывай, пожалуйста, в первую очередь себя саму. Я же вижу, что ты к этому не готова. — Зачем мне вообще это всё рассказывать? — увидев непонимающий взгляд мужчины, я поняла, что задала не совсем тот вопрос. — В смысле, ты же и так должен знать, что в тот день произошло. — Глупый вопрос, златовласка. Очень глупый. У меня, конечно, есть информация о том, что произошло тогда. Я даже видел все записи детективов и свидетелей. Но вот только я почему-то уверен в том, что правды там процентов десять, не больше. И я так же уверен в том, что ты расскажешь мне гораздо больше, чем кто-то другой, хотя бы потому, что ты — главная участница всех этих событий, Брукс. Если кто-то и может рассказать мне абсолютную правду об этом дне, так только ты. Как минимум потому, что это в твоих же интересах. — Почему ты готов поверить мне, а не всем этим официальным бумажкам? Возможно, с моей стороны было странно так настойчиво расспрашивать мужчину, но задав один вопрос, остановиться было уже очень сложно. Я хотела получить как можно больше ответов на интересующие меня вопросы, пока ещё есть возможность. — Я знаю Харди как никто другой и прекрасно знаю, на что он способен, — говорит такую до жути очевидную вещь, отчего мне становится не по себе. — Да и смысл тебе врать? — задаёт вопрос, после чего усмехается, в сотый раз за сегодня оглядывая меня оценивающим взглядом: — По тебе видно, что и врать ты толком не умеешь. — Не умею, — признаюсь, стыдливо отводя глаза в сторону. — А надо бы, на суде пригодится, — говорит далеко не в шутку, на что я нервно сглатываю. — Ладно, не переживай, научу. Между нами вновь повисло неловкое молчание. Я уже была готова попрощаться, как мужчина вдруг произнес: — Не знаю, знаешь ли ты или нет, но слушания тем, кто сидит за убийство с особой жестокостью назначают минимум спустя несколько лет, — мужчина говорил об этом так спокойно, в то время как я, услышав данную новость, чуть ли не потеряла рассудок. — Несколько лет?! — тут же воскликнула я, из-за чего уловила на себе раздражённый таким моим тоном взгляд. Разумеется, я слышала об этом, и даже не раз. Но поняла в полной мере это только сейчас. Получается, даже если сейчас мы найдём все доказательства, нам придётся ждать несколько лет, чтобы выступить с ними в суде? Что за чёрт? — Да не паникуй ты так, — мужчина недовольно вздыхает, закатывая глаза. — Я уверен, что смогу договориться минимум на одно слушание, — пододвигаясь ближе, Джим произнес чуть серьезней: — На одно, понимаешь? Большее я тебе обещать не могу. — То есть, — нахмуриваюсь, наконец-то понимая, к чему именно он клонит. — У нас всего лишь одна попытка? — Да, одна, — повторяет темноволосый как никогда раньше серьёзно. По его лицу было видно, что то, что он говорит, очень важно, поэтому я слушала его очень внимательно. — И именно поэтому нам надо подготовиться к ней на все двести процентов. Одна попытка. Одна. Всего лишь одна ничтожная попытка. И если я не справлюсь с ней, то следующая будет либо через несколько лет, либо её не будет вообще. Отлично. Просто замечательно. Я понимала, что эта самая попытка, эта возможность доказать свою невиновность в суде, наверное, самое лучшее, что случалось у меня в жизни, и я должна была быть благодарна. И я была благодарна. Но так же я была чертовски напугана. — Готовься, златовласка. С завтрашнего дня начинается бой, в котором тебе нельзя проиграть. Он был прав. Это действительно был мой бой, в котором я просто не имела права проиграть. Даже нет, не так. Я не могла дать Харди возможность снова выиграть. — У Харди есть сообщник в тюрьме, — неожиданно произношу я, вспоминая, наверное, одно из самых важнейших в моей ситуации звеньев. — Кто? — по нахмуренному лицу мужчины я поняла, что эта информация была для него новой. Хорошо, что я хотя бы хоть какую-то информацию ему смогла дать. — Не знаю, но этот человек меня очень сильно настораживает. — Почему? — Он… — я задумалась, пытаясь подобрать правильные слова. — Оставляет мне… записки. Или послания. Не знаю, как это назвать. Он просил меня рассказывать обо всём, что связано с Харди. Что ж, видимо, пришла пора начинать. — Что за послания? — судя по эмоциям, таким ярко выраженным на лице мужчины, он был явно заинтересован в том, о чём я сейчас говорю. И это радовало. — В основном это смайлики. — теперь усмехалась уже я, осознавая, насколько странно это прозвучало со стороны. — Смайлики? — ну вот. Сейчас он начнёт сомневаться в моём умственном развитии. Этого мне ещё не хватало. — Да. Вот уже который месяц они буквально преследуют меня. Они появляются повсюду, в особенности в моей камере. Зачастую это рисунки на какой-либо поверхности, но иногда могут быть и записки. Иногда в них даже что-то написано. Звучит это, конечно, странно, но на деле очень страшно. Я ожидала всего, чего угодно. В особенности слов Уолкера о том, что я сбрендила или просто очень сильно накрутила себя. Но Джим вновь удивил меня, ведь вместо всех подобных вопросов он задал лишь один: — У тебя они остались? — Да. Следовало бы, конечно, избавиться от них… — Нет, — я уже реально устала считать, сколько раз за сегодня Уолкер перебил меня. — Ты молодец, что сохранила их, — я несильно улыбнулась, довольствуясь тем, что хоть что-то в этой жизни я сделала правильно. — Я попробую разузнать об этом всё, что смогу. Хочешь рассказать что-нибудь ещё? Сначала я не поняла, что Уолкер имел в виду, но уже через какую-то секунду в моей голове всплыло одно воспоминание, которым я не думая, тут же поделилась. — Я видела мисс Маккензи. Мать убитого. Мать убитого. Не знаю почему, но произнеся эти слова, мне стало как-то не по себе. Наверное, дело в том, что её сын пусть и не был мне лучшим другом, мы всё же с ним общались. И общались довольно хорошо. Было странно сейчас вспоминать всё, что нас когда-то связывало, ведь сейчас я уже умом понимала, что человек, что был у меня в мыслях, лежал закопанный в земле. — В смысле видела? — а вот эта новость мужчину удивила куда больше каких-то смайликов. Кто бы сомневался. — Как, когда и где? — Пару месяцев назад. Она, прикинувшись психологом, проникла в тюрьму и поджидала меня в кабинете. Я не сразу узнала её. Она очень сильно изменилась. Это было действительно так. Пусть я и видела её за несколько недель до нашей этой встречи, встретившись снова, я не смогла узнать её. Дело было даже не в том, что женщина, вероятно из-за стресса, скинула килограмм так десять и даже перекрасилась. Дело было в её лице, в её эмоциях. Пусть потом она и наорала на меня, в самом начале нашего диалога у неё чертовски хорошо получалось держать лицо. Она умела скрывала всю свою ненависть ко мне, что я сейчас даже невольно позавидовала ей. Если бы я умела так хорошо контролировать свои эмоции, мне бы однозначно жилось в разы легче. — Вы разговаривали? — тут же удивляется Уолкер, смотря на меня с ещё большей заинтересованностью. — О чём? — Она накричала на меня, вечно спрашивала, зачем я убила его сына, — усмехаюсь, вспоминая этот день. — Даже побила меня. — Очень… интересная информация. Проникнуть на территорию тюрьмы даже в качестве посетителя очень сложно, уж поверь, а чтобы спокойно расхаживать по кабинетам, да ещё и избегать лишних вопросов от охраны, нужно иметь как минимум пропуск, — начав рассуждать, мужчина подпёр подбородок кулак. Со стороны это выглядело довольно-таки забавно. — А получить этот самый пропуск ой как непросто, — а вот это уже был что ни на есть правдивый факт, ведь, как мне когда-то рассказывали девочки и Кристофер, для того, чтобы получить этот пропуск, нужно было иметь просто уйму связей, заполнить кучу бумажек и ждать ответа от руководства тюрьмы минимум месяц. Никто бы не разрешил шататься по пенитенциарному учреждению с кучей охраны обычному человеку. Исходя из этого, любой человек, имеющий сюда пропуск, явно был далеко не из обычного слоя общества. А зная семью Маккензи, я очень сильно сомневаюсь, что они хоть как-то смогли бы получить этот пропуск. Следовательно, им кто-то помог в его приобретении. — Думаешь, Харди постарался? — будто бы читая мои мысли, тут же спрашивает Уолкер. — Больше некому. По крайней мере, на данный момент это единственный логичный вариант. — Хорошо, я попробую что-то разузнать по этому поводу. Есть ли что-то ещё, о чём я должен знать? — видя, как я призадумалась, мужчина добавил: — Говори сразу, чтобы не терять время. Я должен знать обо всём, чтобы помочь тебе, Джессика. Я действительно задумалась. Задумалась очень сильно. Задумалась, но ничего значимого так и не вспомнила. — Я не знаю, больше ничего на ум не приходит, — пожимаю плечами, после чего, увидев, как Уолкер с не очень довольным лицом поджал губы, добавляю: — Но я ещё подумаю. Если что-то вспомню, то обязательно скажу. — Хорошо, тогда на сегодня закончим. На этот раз я с ним не спорила. — Было приятно пообщаться, златовласка, — усмехнувшись, мужчина встал из-за стола, после чего направился в сторону двери. Но как только его рука легла на дверную ручку, он неожиданно обернулся, смотря на меня пронзающим взглядом, от которого я нервно сглотнула, не зная, чего мне ожидать. Но Уолкер лишь улыбнулся, бросая напоследок негромкое: — До встречи, — после чего окончательно покинул переговорную. Весь наш диалог был сложным, местами неприятным и морально тяжёлым. Но в глубине души я чётко понимала, что это — ещё цветочки, а самое худшее ещё впереди. А именно завтра. У меня есть один день для того, чтобы морально подготовиться к самому тяжёлому разговору в моей жизни. И это, если быть честной с самой собой, меня чертовски пугало. Но несмотря на всё это, я понимала, что я просто обязана этот самый страх преодолеть. Иначе, боюсь, никак.