Покинуть тебя

      Аристия сидела в библиотеке, утопая в мягком кресле, она лишь недавно закончила с делами рода и смогла присоединиться за чтением к своему сыну. Теодор внимательно читал книгу, иногда встряхивая черными кудрями, которые лезли ему в глаза, а ведь женщина давно предлагала ему сменить прическу, но он лишь упрямо качал головой, ему нравилось и так. Леди Моник пила чай, наслаждаясь тишиной, хоть ее дни и были спокойными, похожими друг на друга, она обожала свою жизнь. Аристия подошла к окну, посмотреть на ухоженный сад, и заметила, что отставной рыцарь второго отряда, который учил Теодора фехтованию, уже прибыл. — Тео, поторопись на урок, — Аристия повернулась к сыну, который никак не мог оторваться от чтения. — Сейчас, мам, тут немного дочитать осталось, — пробормотал юноша, она покачала головой. — Ты не должен заставлять людей ждать, Теодор.       Услышав строгий, непреклонный тон матери, юный наследник вздохнул, отложил книгу и поднялся на ноги, оправляя рукава белоснежной рубахи, они не баловали Тео кружевными манжетами на повседневной одежде. Аристия всегда давала себе обещание, что будет строгой до конца, но опять не смогла, она тепло улыбнулась, поправляя сыну прическу. Все-таки надо его подстричь, не следует будущему рыцарю носить волосы, которые вьются почти до плеч. Юноша улыбнулся светлой, искренней улыбкой, от чего его светло-карие глаза заблестели, будь его волосы не иссиня-черного цвета, то его можно было бы принять за родного сына Аристии. Но Тео был похож на свою покойную мать.       В дверь библиотеки постучали, секундой позже на пороге появилась Агата, которая служила их семье уже более пятнадцати лет. Женщина была взволнована, но за годы работы научилась держать себя в руках при любых обстоятельствах, и сейчас лишь мелко подрагивающие руки выдавали, как серьезны вести, которые она принесла. Аристия внутренне приготовилась к плохим новостям, когда Агата вздохнула и тихим, но твердым голосом сказала: — Госпожа, в поместье прибыла Императорская семья в полном составе с неофициальным визитом.       На миг Аристии показалось, что у нее выбили почву из-под ног, мир опасно качнулся, но Теодор крепко обнял ее за плечи, поддерживая, успокаивая. Леди Моник шумно выдохнула, прижав ладонь к груди, в которой гулко стучало сердце, и посмотрела на сына: ему еще нет шестнадцати, так зачем Император решил навестить их после стольких лет? Женщина взяла себя в руки, вспоминая время, которое она провела во дворце, оно закалило ее, поэтому сейчас Аристия кивнула служанке, параллельно накрывая широкую ладонь Теодора рукой. Все обойдется. — Приготовьте гостевые комнаты для Императорской четы, пусть кто-нибудь принесет юному господину камзол и аби*, ужин сегодня должен быть более изысканным, чем всегда, еще отправьте к маркизу Моник гонца с вестями, но не просите его прибыть, только уведомите! И пусть Летти остается со служанками.       За годы, что прошли с ухода Аристии из Императорской семьи, она не растеряла хватки, наоборот ее управленческие навыки совершенствовались, пусть их поместье не дворец, но прилегающие территории тоже перешли под управление женщины, когда она вернулась в род и стала леди Моник — матерью наследника. Она знала, что делает, как и всегда была уверена в своих решениях. — Лучше принесите жюстокор**, — четко попросил Теодор, крепкой рукой сжимая плечо матери.       Аристия хотела бы поджать губы, запретить сыну спорить, но она понимала, что Тео хочет ясно обозначить свою жизненную позицию Императору: он наследник этого дома, именно он сменит маркиза Кейрана ла Моник на посту капитана второго рыцарского отряда, и ничего не сможет помешать ему. Женщина гордилась своим умным и волевым сыном, который был развит не по годам, у него хватало внутренней силы придерживаться своих убеждений, хотя Тео знал от матери, что после исполнения шестнадцати лет Император хочет видеть его при дворе. У Руфелиса и Джион родилась дочь, поэтому Аристия могла лишь надеяться, что у Императорской четы нет желания породниться с ними — простыми маркизами, пусть и стоявшими у основания Империи Кастина.       Получив указания госпожи, Агата легко поклонилась и убежала, чтобы развить бурную деятельность, предстояло сделать многое за короткие сроки, а у них не так много прислуги в южном поместье. — Мама, — спокойно позвал Теодор женщину, вырывая из водоворота неприятных воспоминаний. — Ты справишься? — Конечно, Тео, и не такое бывало, — постаралась улыбнуться Аристия, принимая расслабленный вид. — Я могу сказать, что ты плохо себя чувствуешь, и сам встретить Императорскую семью.       Пусть ему еще не было и шестнадцати лет, но Теодор уже был достойным, любящим сыном, готовым защитить свою семью любыми правдами и неправдами. То, что он предлагал, допускалось в светском обществе, но Аристии всегда это напоминало выкинутый белый флаг, нет, она не спасует перед Императором. Прошло уже много лет и все чувства притупились, даже боль и обида перестали гложить ее, поэтому леди Моник не собиралась прятаться по своему поместью от человека, который когда-то был ее проклятьем.       Буквально через пару минут юноше принесли жюстокор насыщенного синего цвета, в который он поспешил облачиться. Молоденькая служанка шепнула женщине, что Императорская карета уже прибыла на территорию поместья, и Аристия вновь гордо расправила плечи, вспоминая, что у нее внутри титановый стержень, от которого спина всегда будет идеально прямой. Спокойная жизнь расслабила ее, как давно она не чувствовала этой стали в себе…       Аристии с сыном пришлось поспешить в холл, чтобы встретить важных гостей, слуги уже выстроились в шеренги, как и было положено. Женщина чувствовала, как переживает сын, который мрачнел с каждым шагом, она не скрывала от него историю своей жизни, поэтому Тео знал, как непросто ей далось возвращение в род Моник. Конечно, многие подробности Аристия утаила, но она была почти уверена, что Теодор узнал все самостоятельно у слуг или у своих педагогов, он с детства был любопытным ребенком. Они вбежали в холл буквально за полминуты до того, как Императорская семья вошла в поместье, Аристия внутренне приготовилась увидеть вновь Руфелиса и Джион и впервые повстречаться с их дочерью.       Ей казалось, что она перестала дышать, когда вновь увидела Императора Руфелиса Камалудина Шана Кастина, входящего в ее родовое поместье. Так много лет прошло, но сердце до сих пор болезненно сжималось, она все-таки помнила. Помнила его жестокость и грубость, сохранила в памяти их единственную ночь вместе, даже то, как он использовал ее род в качестве разменной монеты, и, конечно, Аристия помнила их ребенка… Рядом с Императором уверенно шла Императрица Джион, время сильно изменило ее в отличие от венценосного мужа, теперь недовольство, которое она даже не пыталась скрыть, совсем не красило лицо женщины. Их молодость давно прошла, и юношеская непосредственность и подвижность Императрицы не преобразились в элегантность, что, по словам Аллендиса, который раз в два месяца навещал их, раздражало Руфелиса. — Леди Аристия ла Моник и будущий наследник рода Теодор ла Моник приветствуют Его и Ее Императорской Величество, Солнце и Луну Империи, а также выражают свое глубочайшее почтение Ее Высочеству принцессе Империи Кастина.       На одном дыхании проговорила Аристия, вспоминая старую выучку, она грациозно поклонилась, ее сын тоже склонился в почтительном поклоне перед четой монархов. Теодор почти не показывал своего недовольства, но в душе он не питал симпатий к Императорской чете, и юная пятнадцатилетняя принцесса, смотрящая себе под ноги и комкающая в ладони платочек, вызывала только раздражение. Как наследница Империи может вести себя так? — Поднимитесь, — милостиво кивнул Руфелис на их приветствие. — Из-за невозможности продолжить путь в столицу, мы полагаемся на ваше гостеприимство. — Разумеется, Ваше Величество, гостевые комнаты уже готовятся. Позвольте проводить вас отдохнуть, а также почтите нас своим присутствием на ужине, — Аристия аккуратно сложила руки, вспоминая, как раньше стояла перед Императором во дворце. Сейчас все ощущается иначе. — Ой, Тия, пусть меня проводят уже в комнату, — резко прервала процесс расшаркивания Императрица, обратившись так неформально к леди Моник.       Теодору показалось, словно его роду только что влепили пощечину, он краем глаза взглянул на маму, но та стояла совершенно спокойная и расслабленная, не обратив внимания на такую фамильярность. Юноша глубоко вздохнул, напоминая себе, что они всего лишь подданные Императорской семьи. Леди Моник легко улыбнулась, и кивнула: — Позвольте мне или слугам проводить Его Величество, Ее Величество и Ее Высочество в ваши комнаты, — Аристия повела рукой в направлении лестницы.       Императрица поспешно кивнула и двинулась вглубь дома, Агата побежала следом, указывая путь к лучшим гостевым комнатам, Джион убийственным взглядом осматривала поместье, прислугу, все вокруг, но упорно не смотрела на Императора. Руфелис небрежно скинул верхнюю одежду прислуге в руки и милостиво позволил проводить себя хозяйке поместья и ее сыну. Юная принцесса поплелась следом, застенчиво глядя себе под ноги, Аристия позволила себя лишь на секундочку задержать на ней взгляд: еще по-детски нескладная девушка обещала вырасти в высокую, стройную красавицу с темными волосами и черными глазами. Самая настоящая копия Джион, интересно, напоминает ли она по характеру Императрицу?       Они подходили к комнате, подготовленной для Императора, сохраняя молчание, когда маленьким вихрем на Аристию налетела Летти, утыкаясь женщине в юбку. Теодор тут же напрягся, боясь, как бы младшая сестра не сказал ничего не дозволенного, а то она умела… — Мамочка, а няня Лис не пускала меня к тебе! — надув губы, пожаловалась малышка, не замечая никого вокруг кроме своей любимой мамы.       Аристия погладила ее по голове и слегка повела рукой, указывая на гостей их дома, девочка тут же отпустила ткань платья матери и приняла смиренный, немного виноватый вид, выражая крайнее раскаяние за непочтение. Леттиция растянула подол своей пышной юбочки, склоняясь в поклоне, она знала, что за мужчина стоит перед ней, но вот на девочку, стоящую поодаль, смотрела с любопытством. Когда младшая сестра официально поприветствовала и Императора, и Принцессу, о статусе которой догадалась, Теодор завел ее за себя, отгораживая от гостей. Аристия едва прикрыла глаза, одобряя действия сына. — Прошу простить мою младшую дочь, Ваше Величество, Ваше Высочество, она еще слишком юна и посмела проявить неуважение. Впредь такого не повторится.       Руфелис смотрел на девочку, стоящую за спиной старшего приемного сына Аристии, и не мог поверить своим глазам, казалось, он увидел призрака, так бледен был Император. Малышка была голубоглазой, словно васильки одарили ее своей любовью, а пушистые белокурые волосы вились крупными кудряшками, которые заботливая мать уложила в милый хвостик. Девочка была похожа на Аристию, но глаза… Руфелис на секунду подумал, что именно так могла бы выглядеть их дочь, а ведь Леттиция означает счастье. Была ли бывшая пониженная Королева теперь счастлива? — Ваше Величество, позвольте показать вам комнату, — Император и не заметил, как женщина остановилась перед дверьми гостевых покоев. — Благодарю, не стоит, — резко отказался мужчина и зашел в подготовленную спальню, хлопнув дверью.       Юная Принцесса едва вздрогнула от громкого звука, она уже привыкла к таким проявлениям характера Императора, а вот Летти вцепилась в жесткий рукав жюстокора брата, словно Тео был стеной, за которой можно было спрятаться. Теодор сдержал свое недовольство, в душе негодуя, как ведет себя Императорская семья, от такой не сбежать — глупость и грех. Леди Моник смотрела на все происходящее со спокойным лицом, она словно вновь вернулась в годы жизни во дворце, хотя при первом взгляде на Императора у нее кольнуло в груди, но нет, все осталось в прошлом. — Летти, иди с братиком Теодором в свою комнату, он тебе почитает. Поужинаешь тоже сегодня у себя, а я приду к тебе перед сном, хорошо? — Аристии не нравилось, когда дети едят отдельно, но сегодня идея сажать за стол малышку вместе с Императорской семьей ей нравилась еще меньше. — Хорошо, мамочка, — послушно кивнула девочка, понимая, что мама делает это не из-за собственной прихоти. — Тео, давай сказку почитаем?       Юноша тепло улыбнулся сестре и подхватил ее на руки, уходя в детскую, и оставляя леди Моник наедине с Принцессой Империи. Аристия перевела свой взгляд на девочку, та впервые за весь вечер подняла глаза и смотрела на леди Моник с нескрываемым любопытством и восхищением, как ей удалось заслужить последнее, Аристия не знала. О Принцессе Орлэйт не было известно много, но Аллендис опять же рассказывал, когда приезжал в гости, что будущая наследница растет тихим и одиноким ребенком, о котором практически забыли собственные родители. Слышать это было печально. — Ваше Высочество, позвольте проводить вас, — мягко сказала Аристия, чувствуя, как сильно смущена девочка, стоя перед ней.       Принцесса едва кивнула, и они двинулись по просторным коридорам. Леди Моник всегда думала, что дочь Джион будет копией Императрицы не только внешне, но и по характеру, а жизнь решила иначе. Неожиданно за спиной Аристия услышала тихий, но испуганный вскрик, а дальше неприятный треск, она тут же обернулась на звук. Орлэйт наступила на подол платья и упала, неудачно приземлившись на руки, девочка сидела на полу с каменным лицом, словно ей и вовсе было не больно. — Ваше Высочество, вы в порядке? — подбежала к ней Аристия. — Сильно ушиблись? — Платье, — прошептала девочка, разглядывая порванный подол. — Всего лишь платье, Ваше Высочество, служанки принесут вам новое, главное, чтобы вы сами не поранились.       Так же неожиданно, как и упала, Принцесса разрыдалась, сидя на полу и вытирая слезы платочком, который до этого комкала в ладонях. Аристия на минуту оторопела, а потом встрепенулась и позволила себе приобнять ребенка, параллельно осматривая, нет ли у нее травм, от которых Орлэйт так плачет. Но все было в порядке, не осталось даже ссадины. — Вы и правда такая, как о вас и рассказывали, — всхлипнула девочка, заставляя леди Моник внутренне вздрогнуть.       Что про нее могли рассказать Руфелис с Джион? Бессердечная, холодная, властная. Аристия не рассчитывала, что после ухода из дворца и снятия с себя титула пониженной Королевы, про нее будут говорить лишь в исключительно положительном ключе. — Действительно, настоящая Императрица, — леди Моник приоткрыла рот от удивления, но тут же заставила взять себя в руки и помочь Принцессе подняться на ноги. Девочка продолжала ронять слезы, смотря на Аристию. — Вы сделали так много для Империи и даже для меня. Я знаю, знаю, что вы закрыли собой Ее Величество Императрицу, и только благодаря вам я живу! Как бы я хотела быть вашей дочерью…       Орлэйт не могла успокоить рыдания, кажется, ребенка довело до такой истерики вовсе не падение, а отношение ее родителей. Когда ты никому не нужен, никто не интересуется твоей жизнью, ты начинаешь искать себе вымышленный образ, который может заменить близкого человека рядом, этим образом стала для юной Принцессы Аристия. Женщина обняла девочку, давая той возможность впервые за всю жизнь успокоиться не самой под строгим надзором учителей, а в чьих-то теплых объятьях. — Отношения Его Величество с Ее Величеством совсем разладились, — прошептала девочка, обнимая Аристию в ответ. — А у вас такая счастливая семья, вы любите своих детей! — Ваше Высочество, ваши родители любят вас, они просто не умеют этого показывать, — женщина погладила Принцессу по черным волосам. — Его Величество Император всегда был скуп на доброту и нежность, но в глубине души он любит вас. Ее Величество из другого мира, возможно, мы просто не знаем, как там выражается любовь. — Этот ужасный другой мир! — печально воскликнула девочка. — Она только и говорит о том, как хочет туда вернуться, как надоела ей наша Империя…       Аристия укоризненно покачала головой, Джион так и осталась недалекой, как в политике, так и в отношениях с людьми. Леди Моник простояла с девочкой еще несколько минут, прежде чем Орлэйт окончательно успокоилась, юная Принцесса вновь смущенно опустила взгляд, ругая себя, что проявила слабость. Аристия взяла девочку за руку, чтобы проводить ее до комнаты, надо бы подобрать ей новый наряд на ужин. Женщине было до слез жаль ребенка, который избрал ее своим образцом для подражания, хоть бы у Орлэйт судьба сложилась счастливее.       Женщина оставила Принцессу отдыхать, обещая, что сейчас пришлет служанку с новым платьем, повезло, что у Аристии от Орлэйт не многим отличался размер одежды, да и корсет корректировался. Она прошла по дому, надеясь встретить служанку, ей повезло: навстречу шла нервная Агата, сжимая в руках какой-то листок бумаги. Странно, Агата ведь провожала до комнаты Императрицу. — Госпожа, — присела в реверансе женщина. — Что это, Агата? — Аристия смотрела на подрагивающие руки служанки. Леди Моник подошла ближе и взяла послание, женские духи явно были специально нанесены на бумагу. — Ее Величество приказала это передать рыцарю, сопровождающему их, — женщины взглянули друг на друга и поняли, что думают об одном и том же. — Что будет, если Император узнает?       Агата боялась, и Аристии было тоже не по себе от происходящего. Оскорбление чести и достоинства Императора — преступление перед Империей, за такое строго наказывают, иногда и казнят. Как Джион могла пойти на такое? Ситуация была неоднозначной, вдруг они все не так поняли, может быть они предвзяты к Императрице? Женщина тяжело вздохнула, надо все выяснить. — Не бойся, иди, — кивнула леди Моник, отдавая послание обратно служанке. — Не подчиниться мы тоже не можем, но я поговорю с Ее Величеством. И отправь горничную к Ее Высочеству с одним из моих платьев и швейными принадлежностями. — Слушаюсь, госпожа, — Агата заспешила западное крыло, где располагались комнаты прислуги и рыцарей, иногда останавливающихся у них.       Аристии не нравилось то, что она уже успела узнать о жизни Императорской семьи, от счастливого брака у Джион с Руфелисом осталось лишь видимое благополучие, которое они демонстрировали окружающим. У них все трещало по швам, как некачественная сорочка, но чтобы Императрица решилась на измену… Женщина, идя к комнате Ее Величества, молилась, чтобы она ошибалась на этот раз, но, как показывал жизненный опыт, неправильные выводы Аристия делала крайне редко. Леди Моник с замиранием сердца, которое вновь ожило, наблюдая, как растут ее дети, постучала в дверь покоев Императрицы, Джион появилась через минуту. — Ваше Величество, Луна Империи, — склонилась в поклоне Аристия, Джион кивнула на приветствие и вопросительно взглянула на леди Моник. — Что-то случилось, Тия? — Аристия даже не представляла, что можно сказать в такой щекотливой ситуации. — Ваше Величество, пожалуйста, не ставьте мою прислугу в безвыходное положение, — лицо Джион помрачнело, от доброжелательного выражения не осталось и следа. — Она на то и прислуга, чтобы выполнять все, что ей прикажут, — отрезала Императрица, за годы жизни во дворце власть, которой она обладала, стала приносить ей удовольствие. — А ты не очень гостеприимна, Тия. — Отнюдь, Ваше Величество, ваши просьбы такого рода я готова выполнить сама, чтобы мои служанки не чувствовали себя загнанными в угол. Они всего лишь женщины, которым до дрожи страшно оказаться втянутыми в подобные дела, — Джион прищурила черные глаза. — А ты будто знаешь, какого рода мои просьбы! — Догадываюсь, Ваше Величество, ведь тот рыцарь привлекателен, не так ли?       Джион подавилась воздухом, резко оглядела коридор, чтобы никого не было, и, схватив Аристию под локоть, затянула женщину к себе в комнату, плотно закрывая за ними дверь. Императрица смотрела на давнюю знакомую глазами загнанного зверя, и леди Моник поняла, что не ошиблась и на этот раз. Как Джион вообще осмелилась на измену? — А ты всегда была умна и наблюдательна, — прошипела Императрица. — И что ты теперь собираешься делать? — Ничего, Ваше Величество, я просто хочу быть уверенной, что ни я, ни обитатели поместья Моник не пострадают от рук Императорской семьи за время, что вы гостите у нас, — легко сказала Аристия. Ей вообще не было дела до морали, которой руководствовалась Императрица. — Не пострадают, не переживай, мы уже завтра уедем, просто у меня не было сил три дня ехать в одной карете с Руфелисом, — скривила лицо Джион при упоминании мужа. — И ты даже не спросишь почему? — Если вы того желаете, Ваше Величество, то спрошу, — Императрица неожиданно рассмеялась. — Ты какой была, такой и осталась, Тия! Смотрю на тебя и не могу понять, почему же Руфелис до сих пор так убивается по тебе. Неужели он пятнадцать лет назад все-таки понял, что твоя любовь к нему была столь огромной, а вернуть уже ничего не смог?       Джион была мрачнее тучи, но ситуация ее явно забавляла, что не поддавалось пониманию леди Моник. Видимо, Императрица винит ее в своем неудавшемся браке, но это было абсолютной чушью, ведь Аристия добровольно отошла в сторону, вычеркивая себя из их совместной жизни. В том, что у них все разладилось, виноваты только они сами, но никак не леди Моник, и она не станет жалеть их ни секунды. — Не понимаю, о чем вы говорите, Ваше Величество. — Конечно, ты не понимаешь, — кивнула Джион, проходя в глубь комнаты и усаживаясь на пуфик. — Ты ушла и все стало вроде бы хорошо, вот только я оказалась абсолютна бесполезна. Делать столько, сколько делала ты, было физически невозможно, Руфелис все больше злился, разгребая дела сам. Императорская фракция начала возмущаться, Дворянская стала пытаться подмазаться ко мне, и все упиралось в то, что ты была лучше, чем я! О, чего я только не наслушалась. — Сожалею, Ваше Величество, — безэмоционально сказала Аристия, понимая, чего ждет от нее Императрица. — Да, благодарю, — Императрица взяла пудру, начиная приводить себя в порядок перед зеркалом. — И вот в один день мне все надоело! Надоело, что Руфелис перестал любить меня, надоело, что прислуга сплетничала за спиной, надоело даже то, что мою дочь учили, как стать будущей Императрицей, приводя в пример безымянного лидера-женщину, в которой я видела тебя! Феликин понравился мне своей добродушностью, и он относится ко мне как к женщине, а не как к Императрице, которая должна только работать. — Это ваше право, Ваше Величество, вот только измена Императору наказуема, — спокойно кивнула леди Моник. — Да плевать! Руфелису все равно, с кем я провожу время. Аристия, — Императрица взглянула на бывшую пониженную Королеву. — Я бы хотела вернуться назад и отказаться от должности Императрицы в твою пользу. — Прошлого не вернуть. — К сожалению, — меланхолично протянула Джион. — Ладно, к ужину меня не жди!       Аристия поняла, что беседа закончена, и удалилась, оставляя Императрицу в одиночестве готовиться к тайному свиданию с любовником. Где-то в глубине души леди Моник сочувствовала Джион, понимая, что в прошлом молоденькая девочка взяла на себя роль заведомо непосильную для нее, а сейчас она просто отчаялась пытаться что-то исправить. Но, вернись Аристия на несколько десятков лет назад, она не была уверена, что хотела бы что-то менять. Да, женщина бы хотела сохранить жизнь своего ребенка, которого она потеряла, но не стала бы искать возможность завоевать любовь Руфелиса и титул Императрицы, ведь иначе она бы никогда не стала матерью для Теодора и Леттиции.

***

      Время до ужина пролетело быстро, казалось, словно часы просто перевели на вечер, и вот они уже сидели за длинным столом в роскошной столовой, отдельно от них ужинали только малышка Летти и Императрица Джион. Император сидел во главе стола, обычно это место занимал маркиз Кейран, как старший мужчина в семье, и Теодор за безэмоциональным выражением лица прятал раздражение, ведь дедушку никто не мог заменить! По правую руку от Императора расположилась Аристия, по левую руку от него сидела Принцесса Орлэйт в новом серебристом платье, которое раньше принадлежало леди Моник, и с восхищением поглядывала то на хозяйку поместья, то на Теодора, сидевшего подле матери.       Ужин проходил в молчании, никто не решался нарушить тишину, пока Император не отставил бокал с вином и не обратился к Аристии: — Я с нетерпением ожидаю того момента, когда вы официально представите наследника рода Моник, — Руфелис многозначительно взглянул сначала на женщину, а потом на Теодора, который стойко вынес его внимательный взгляд. — Как и договаривались, Ваше Величество, мы с маркизом Моник представим Теодора, когда ему исполнится шестнадцать. Не следует спешить, — спокойно отозвалась Аристия. — Разумеется, я лишь выражаю надежду, что Теодор будет также предан Императорской семьи, как и маркиз Моник, — юноша неожиданно глубоко вздохнул, услышав про деда. — Ваше Величество, я собираюсь продолжить дело маркиза Кейрана ла Моник, приложив все усилия, чтобы не посрамить честь семьи! — Аристия спрятала улыбку в уголках губ, чтобы не засмеяться от того, как юная Орлэйт смотрела на такого взрослого, по мнению Принцессы, Теодора. — Похвально, — кивнул Император. — Но я бы хотел видеть вас при дворе не только как капитана второго рыцарского отряда.       Веселье Аристии испарилось, как будто его и не было, она поняла, о чем говорил Император. По правилам Империи Кастина наследовать трон мог лишь мужчина, либо муж дочери Императора, а у Руфелиса была лишь Орлэйт. Видимо, Император решил вновь предпринять попытку породниться с семьей Моник, только уже за счет своей дочери. Конечно, Аристия могла понять это, ведь избрать в мужья дочери Принца из какого-нибудь соседнего Королевства, означает поставить под угрозу суверенитет Империи. Даже если это будет не наследный Принц, даже если он отречется от своего титула, люди будут помнить, кем является муж Принцессы Орлэйт. При теоретических вооруженных конфликтах это может сыграть роковую роль. Выбрать кого-то знатного из своей Империи, в преданности которого Император уверен, лучшее решение, но почему Теодор?       Дальше ужин вновь проходил в молчании, лишь когда было покончено с десертом, Император выразил желание выпить чаю с леди Моник, Теодор недовольно, но понятливо кивнул, приглашая Принцессу на вечернюю прогулку по саду, чтобы хоть как-то занять гостью, хотя ему этого и не хотелось, ведь юношу ждала недочитанная книга. Аристия распорядилась подать чай в малую гостиную, где они устроились с Императором, видимо, Руфелису хотелось обсудить какие-то вопросы, но он молчал, глядя на нее. — Как у тебя дела? — все-таки нарушил молчание Руфелис, взяв с серебряного подноса чашку с гибискусовым чаем. — Замечательно, Ваше Величество, — сдержанно улыбнулась Аристия. — Да, я вижу, — кивнул мужчина. — Я не знал, что у тебя есть дочь, и она очень на тебя похожа. Я думал, ты больше не можешь иметь детей. — Так и есть, Ваше Величество, не могу после потери ребенка, — Руфелис дернул уголком губ. — Леттицию я случайно увидела в госпитале, ее бросила мать сразу после рождения. Я не могла оставить малышку. — Похвально, кто бы мог подумать, что у тебя такое доброе сердце, не считая канцлера, — Аристия тоже взяла чашку чая. — Мы добрые друзья с Его Светлостью, — Император неожиданно коротко рассмеялся. — Поверь мне, друзья не хранят маленький портрет друг друга в ящике стола, — она в недоумении приподняла бровь. — Аллендис был так зол, что я дал тебе развод с запретом на последующий брак, а ведь он хотел просить твоей руки.       Аристия недовольно покачала головой, ей нравился де Верита, но не более друга, конечно, Аллендис был прекрасным, умным человеком, но ее сердце не принадлежало никому, лишь своих детей леди Моник смогла полюбить сильнее, чем когда-то любила Руфелиса. Наверное, любовь к Императору стала ее крестом, который она с честью пронесла несколько тяжелейших лет своей жизни, чтобы потом освободиться от бремени избранной, ее ведь ошибочно ею назначили. — Как бы ни было, Ваше Величество, я дорожу дружбой с канцлером. — Я понимаю, — кивнул мужчина. — Вижу, как важна для тебя семья и друзья, у тебя немного привязанностей, но ты крепко держишься за них. — Ваше Величество, вам тоже следует дорожить своей семьей, у вас ведь тоже она есть, — многозначительно ответила Аристия, намекая на Орлэйт.       Император ничего не ответил, отведя от нее взгляд, и тяжело вздохнул, словно сожалея, что она напомнила ему про семью. Аристия видела, что Руфелис изменился, кажется, жизнь стала ему в тягость, а Джион не была поддержкой и опорой в государственных делах. История знает, что мало какой Император по-настоящему бывает счастливым, и Руфелис не стал исключением, возможно, и по своей собственной вине. Когда леди Моник вновь встретилась взглядом со своим бывшим мужем, то увидела голубые глаза, цвет которых не различала с момента потери ребенка. Император был грустен и задумчив, словно решал, стоит ли продолжать этот непростой разговор. — Знаешь, я часто жалею, что не дал тебе лучшей жизни во дворце или не отпустил тебя раньше. Я был молод, самонадеян, и мне казалось, что ты рвешься к власти, к титулу Императрицы. Молодой глупец, не понявший своего счастья, не понявший твоего сердца, а ведь Орлэйт могла быть нашим с тобой ребенком, — грустно улыбнулся Император, смотря на Аристию печальными голубыми глазами. Ему и правда было жаль. — С каждым днем я все больше узнаю в ней тебя. — Я жалею лишь о ребенке, которого не уберегла, и никогда не прощу за него ни себя, ни вас, Ваше Величество. А Орлэйт очень несчастна, — покачала головой Аристия. — Если вы и правда сожалеете о том, что сделали в прошлом, если хотите искупить свою вину, то полюбите свою дочь, тем более вы говорите, что она похожа на меня… — Да, очень! — грустно кивнул Руфелис. — Тогда ради ее счастливого будущего, полюбите ее…