Человек

Ночная Москва. После дождя в воздухе парит запах пороха, липкая духоть не даёт вздохнуть. Странно, откуда в Москве на кануне Нового года дождь? А духота, откуда она взялась, когда на улице +1? А может это просто тебе душно? Конечно, наверное, именно это чувствует человек потерявший все. Вновь. Опять. Ещё один раз. В душе липкая пустота. Тьма, медленно окутавшая все нутро. И невыносимая боль, где-то там, в груди. Там, где когда-то билось сердце. А что там сейчас? Пустота? Нет, просто кровоточащая рана, которая заживёт и сердце продолжит биться, так и не принеся долгожданного покоя. Сколько раз мы уже это проходили? Один, два, пять? Так почему же настолько больно? Пустые ночные дороги. Педаль газа вжимается в пол. 200 в час. А зачем? Ведь нельзя убежать от себя самой. Нельзя, а хочется. Мысли лихорадочно скачут в голове. Что это? Вой раненого зверя? Нет, это я. Рыдания вновь вырываются из груди. Слёзы застелили глаза. Я просто животное, недобитое животное, которое воет в поисках покоя. В голове отрывки фраз…  — Как ты мог за моей спиной спать с этой шлюхой? Мы прожили с тобой 19 лет! Чего тебе не хватало?! Тварь, — в мужчину, который стоял передо мной полетел чемодан.  — Прощай. Эта фраза клеймом застыла в памяти. Костя. Константин. Муж. Бывший… Крушение семьи страшнее всех физических травм и оперативных вмешательств. Страшнее шрамов, крови, скальпа, расчленения. Ведь что такое семья? Семья — это ячейка. Где есть свой слог, язык, запах. Где друг за друга стоишь горой, и готов порвать любого, кто хоть как-то притронется к этой святыне. И вот ее нет. Ячейка рассыпалась, жизнь рухнула. Все время вместе, а сейчас одна. И 19 лет Новый год встречали вместе, а 20-й встретят по отдельности. Он — с новой любовью, а она?.. А она вновь осталась у разбитого корыта. Какая ирония: тот, кто спасает от очередного любовного фиаско потом сам же и топит. И почему так сложно это усвоить? Видимо, она ещё та любительница поплясать на граблях. Вот ничему жизнь не учит. Дура. Свет фар ослепил глаза. Резкий поворот руля. Фух, пронесло. Так дело не пойдет, ей срочно надо с кем-то поговорить. Нет, просто помолчать. Понимала, что поехать может только к одному человеку. В любом состоянии и виде он примет и поймет. Только он и остался. Он и собака. И больше никого. А ведь все было так хорошо. Муж — талантливый музыкант и заботливый мужчина. Как слепо она его любила. Так, что даже не заметила, когда он успел от нее отрасти. А ведь это было долго. Нельзя за один день перечеркнуть 19 лет совместной жизни. Вновь пошел дождь. Погода в унисон ее состоянию. Поворот, ещё один, и вот она у его подъезда. Посмотрела на часы: 2:46. М-да, вот и покатались. Выйдя на ватных ногах из машины удивилась: «Господи, как это я не убилась?» Чувствовала, как медленно и устало стучит сердце. Так, как будто выжимает последние удары. Голова кружилась, а глаза никак не просыхали от слез. Кое-как поднялась на третий этаж. Звонок в дверь. Почему-то была уверена, что он не спит. Минута, две и вот дверь открывается.  — Люся? — удивленный взгляд.  — Я, папа, я, — голос совсем тихий и какой-то хриплый. Без слов пропустил в квартиру. А она, не долго думая, вошла.  — Вы простите меня, Юрий Владимирович, просто мне больше некуда, — уже сидя у него в кабинете, с кружкой чая в руках и теплым пледом на плечах не чувствовала того желания умереть. Все как будто сгладилось, притупилось.  — Все хорошо, дочка, хорошо… — задумчивый взгляд. — Рассказывай, — тон, не терпящий отказа. Посмотрела на то, как сложив руки за спиной подошёл к окну. Отодвинул тяжёлые шторы и терпеливо наблюдал за тем, как льёт дождь. Остатки самообладания рухнули и слезы градом полились из глаз. Она чувствовала, что тут поймут, не осудят. Просто подставят плечо и молча выслушают. Смотря на тот сутулый, но такой спокойный стан, захотелось рассказать все: про то предательство, которое так ранило и подкосило, про то, как не видит смысла жизни и как боится одиночества. Она говорила и говорила, он спокойно слушал, а слёзы все так же лились. Чувствовала, как боль уходит, оставляя после себя холодное опустошение. Дослушав ее до конца, он обернулся и задумчиво-тихим голосом сказал:  — Не ожидал, это удар ниже пояса. Больше ничего не нужно было. Он понял. Не жалел, не говорил, что все наладится. Он просто понял и обнял, так по отцовски прижав к себе. Ещё полчаса он баюкал ее в своих объятиях, слушая истошные рыдание. А потом просто сидел с ней до утра. Потому что родная, потому что ей больно. Перед тем, как провалиться в сон, она сказала тихое «спасибо, Ю.В. Спасибо, папа». А он так нежно погладил по голове.  — Спи, дочка, спи… На утро она проснется уставшей и разбитой, но слез уже не будет. Не будет той боли. Она поймет, что надо жить. А если будет сложно, всегда есть Он. Ее Ю.В. Просто Человек, которого она осмелилась назвать отцом… Жизнь — она сука ещё та. То дарит счастье, то забирает сразу все. Она толкает в пропасть, не давая возможности выбирать. И часто выбраться сложно, и после этого совсем не останется сил. Но главное помнить, что надо жить и исполнять свои обязанности…