Превозмогать себя и возвращаться к должному в себе — вот что такое истинная человечность. Быть человечным или не быть — это зависит только от нас самих. ©️ Конфуций
***
Что значит, быть человеком? Быть человеком, это значит чувствовать горячую кровь, что бежит по венам. Быть человеком, это значит слышать стук своего бешено колотящегося сердца. Быть человеком, это значит проявлять доброту, заботу и терпение. Быть человеком, это значит чувствовать страх, в момент опасности и радость, в моменты счастья. Быть человеком, это значит чувствовать. И сейчас, когда я прохожу второй этап обращения в вампира, я понимаю, что только от меня зависит, буду ли я оставаться человеком до конца или же полностью изменюсь, ради желания жить. Бродя по кромешной тьме своего сознания, просматривая картинки моей прошлой, человеческой жизни, я приняла решение. Да, человечность — это важно. Именно благодаря ей, все до сих пор чувствуют себя живыми и не такими уж безнадежными. В иной ситуации я бы выбрала человечность, но в этот раз выиграла холодная расчетливость. И учитывая то, в какую опасную игру я вступаю, человечность будет только мешать мне выигрывать. Медленно открыв глаза и не успев даже ничего понять, моё тело уже подскочило с кровати. Руки судорожно ощупывали шею на наличие повреждений, но ничего не обнаружив, безвольно повисли вдоль тела. Глубоко вдохнув, неожиданно теплый воздух, я осмотрелась. Всё та же палата, та же кровать и то же зеркало. Но я видела все чётче. Хоть сейчас и было, около четырёх часов утра, как утверждали настенные часы, и света в палате практически не было, я отчётливо видела еле заметные следы от пальцев на зеркале, невидимые человеческому взору летающие в воздухе пылинки и пробегающего в углу маленького паучка. Слышала я, точно так же как и видела. Шуршание листов медсестры, что осталась на ночное дежурство в больнице, хриплое посапывание в соседней палате и стук сердца человека в паре километров от больницы. Уши болезненно отзывались на такое количество звуков, поэтому пришлось сосредоточиться на падающих с крана каплях. Когда виски болели уже не так сильно, а слух стал более человеческим, я медленно побрела к двери. — Прошу прощения. А есть что нибудь поесть? — спросила я, внимательно посмотрев на медсестру, сидящую за бумагами. Женщина подняла на меня взгляд, и мягко улыбнувшись, чуть привстала со стула. — Сейчас середина ночи, милая. Завтрак по расписанию, в семь утра. — ответила Хелен, мне удалось прочитать, с супер зрением, на её бейджике, и вновь уткнулась в бумаги. — Но я хочу есть. — с неожиданной агрессией и холодностью сказала я, вперив в женщину раздраженный взгляд. — И здесь чем-то пахнет! — Тебе нужно поспать, дорогая. — проигнорировав мои слова, сказала Хелен и собрав бумаги, направилась к выходу из отделения. Нахмурившись, я уже развернулась чтобы вернуться в палату, как острый, сладкий запах ударил мне в нос. Желудок заурчал, а я медленно повернулась, глядя на пакетик крови, что висел на капельнице, в другом конце коридора. Не прислушиваясь к собственному разуму, я довольно резво двинулась в сторону капельницы. Остановившись в шаге от неё, я как завороженная смотрела на заветный пакет. Протянув руку, я медленно сняла пакетик с капельницы, и поднеся его к носу, медленно втянула его запах, закатывая глаза от этого чудесного аромата. Шаркающие шаги за спиной, заставили меня спрятать кровь под кардиган, и скрестить руки, чтобы случайно не выронить пакет. — Что ты здесь делаешь? — Мне показалось… — сделав настолько не понимающий и растерянный взгляд, что по мне всплакнул театральный, пролепетала я, и пожала плечами. Медсестра сжала губы в полоску, и указав пальцем на мою палату, хмуро посмотрела на меня. Удостоив женщину лишь кивком, моя тушка поплелась к палате, крепко придерживая ценную ношу. Стоило мне перешагнуть порог палаты, как дверь позади меня захлопнулась, явно намекая на то, чтобы до утра я даже и думать не смела, о том, чтобы выйти из палаты. Раздражённо фыркнув и послав парочку нецензурных словечек в адрес женщины, на все том же итальянском, я села на кровать. Подождав пару минут и убедившись, что никто не зайдёт ко мне в палату и не застанет меня за весьма интересным занятием, я аккуратно вытащила из-под кардигана пакет и поднесла трубку ко рту, медленно потягивая кровь. Сделав пару маленьких глоточков, я закашлялась и сжала пакетик в своих руках. Вкус был просто отвратительным, холодная и вязкая жидкость стекла по горлу в желудок, оставляя на языке мерзкий металлический привкус. Поморщившись, я вновь перевела взгляд на пакетик. Желание сделать ещё один глоток было просто невыносимым, и особо не противясь своей прихоти, я поднесла трубку к губам, делая ещё один глоток, уже более существенный. На этот раз, кровь была не такой противной и мерзкой на вкус, а даже приятной и сладкой. Почувствовав, как под глазами пробежались венки, я начала делать ещё более глубокие и интенсивные глотки.***
Ночь прошла быстро и незаметно. Спать не хотелось совершенно, усилившиеся из-за обращения эмоции и чувства, просто зашкаливали. Так что, провела я три часа до подъема вся в слезах и соплях, изредка прерываясь на безудержный смех. Да, никогда и подумать не могла, что управлять эмоциями так сложно. Пришедшая Хелен оставила мне утренние пилюли и раскрыла шторы, но после моего холодного «— Прикройте», оставила лишь небольшую полосочку света. Дождавшись, когда я выпью таблетки, Хелен с неким раздражением вышла из палаты, сообщив что через пару минут мне принесут завтрак. Закатив глаза, я прислушалась к голосам за дверью. Убедившись в том, что меня ближайшие пару минут беспокоить не будут, я незаметно просунула пакет с кровью под лёгкое одеяло, медленно потягивая алую, сладкую жидкость. Услышав стук в дверь, я быстро убрала пакет обратно под подушку, вытирая капельку крови с уголка губ, пытаясь успокоиться и убрать чёрные вены под глазами. Приветливая практикантка, занесла мне завтрак, состоящий из овсяной каши и явно разбавленного чая, и быстренько выскользнула из палаты, тихонько прикрывая за собой дверь. Усмехнувшись, я осмотрела свой, так называемый завтрак, и поморщилась, от резкого, неприятного запаха ударившего прямо по ставшему таким чувствительным, носу. Изобразив рвотный рефлекс, я немедленно встала с кровати и подхватив чашку с кружкой, направилась к раковине. Не испытав и капли жалости, я вылила недо-чай, оставляя кружку на тумбочке около умывальника, и приступила к каше. Перекладывая по чуть-чуть каши в раковину и тщательно смывая её, я быстро избавилась от этого дьявольского варева и пошла обратно к кровати, оставляя посуду на своём законом месте, на подносе. Прислушавшись к себе, я пришла к выводу, что жажда меня не мучает, так что можно оставить пакетик на вечер. Вытащив из тумбочки неожиданно заряженный телефон, я начала разбираться в нем, а точнее, пыталась угадать, какой пароль поставила предыдущая владелица. Спустя полчаса бесполезной траты времени, я знатно разозлившись, забросила телефон обратно в тумбочку. Схватив остатки шоколадки, я не медля закинула их в рот, активно пережевывая, стараясь успокоить своего внутреннего зверя, и получалось у меня это, довольно не плохо. Короткий стук в дверь, и на пороге появилась Лиз, в как всегда форме шерифа. Улыбнувшись женщине, я приняла сидячее положение, с интересом уставившись на Лиз. Шериф улыбнулась в ответ, и преодолев расстояние между кроватью и дверью в три шага, села мне в ноги. — Как ты себя чувствуешь, Кэролайн? У тебя ничего не болит? — поинтересовалась женщина, с не поддельной обеспокоенностью и нежность в глазах. — Всё в порядке, мам. Я полностью здорова, что домой хоть сейчас рванула бы. — усмехнувшись, ответила я, прекрасно понимая, что без чудо-колечка, мне пока не светят прогулки под солнышком, а дадут мне его, только через неделю-две. — Прости, Солнышко, но давай ты лучше полежишь ещё немного в больнице? Всё же так будет безопаснее. — покачала головой шериф, сжимая мою ладонь в своей. Я лишь кратко кивнула. — Ну что же, мне пора на работу, Кэролайн. Я ещё зайду к тебе вечером. — Хорошо, мам. — ответила я, глазами провожая женщину до двери. Улыбнувшись мне, Лиз вышла из палаты, и быстрым шагом направилась к выходу из отделения. Облегчённо вздохнув, я перевела взгляд на полоску света. Поджав губы, я протянула руку к полосочке, и тут же отдернула её из-за жуткой боли. Хмыкнув, я резко выставила ладонь под солнечный свет, сдерживая болезненный крик. Прижав обгоревшую ладонь к груди, я начала думать, как бы получить солнечное колечко быстрее, чем через пару недель.***
Дождавшись, когда солнце скроется за облаками, я раскрыла шторы и вдохнула свежий, влажный воздух. Улыбнувшись, я подошла к умывальнику и начала одевать принесенные мне украшения. Медленно, не спеша, я нацепила сначала серьги, после пару колец и принялась за кулон. Стоило только серебряной подвеске коснуться моей кожи на груди, как она незамедлительно зашипела и начала покрываться язвочками. Еле сдержав крик, я сорвала цепочку и кинула её в другой конец комнаты, судорожно поглаживая заживающую кожу. Вербена… — Красивый кулон… — сказала зашедшая Хелен, рассматривая кулон. Я кивнула и повернулась к женщине. — Моя подруга, Елена, подарила мне его. — проинформировала я женщину, сама не поняв для чего. Хелен кивнула и оставив цепочку на кровати, удалилась из палаты по своим делам. Рука уже неосознанно потянулась к пакету, и я сделала пару глотков крови, внимательно рассматривая появившиеся венки под глазами. И все бы ничего, но безумная режущая боль в деснах, заставила меня молниеносно спрятать кровь и закрыть себе рот руками, чтобы не закричать. Клыки росли безумно больно, так что мне не удалось сдержать болезненного вскрика. Как и ожидалось, Хелен забежала в палату, готовая помочь в любую секунду, но увидев моё покрыто венами лицо и выступающие клыки, тут же умолкла, со страхом глядя на меня. Тихий рык вырвался из моей груди, и я не медля ни секунды, прижала Хелен к стене, крепко сжимая руку на её шее. — Никому не рассказывай о том, что ты увидела сейчас здесь. — глядя медсестре прямым взглядом в глаза, внушила ей я. — Не сопротивляйся, иначе будет больнее… — женщина обмякла в моих руках, продолжая смотреть на меня затуманенным взглядом. Жжение в деснах стало просто невыносимым, и не особо противясь своей новой природе, я впилась в шею Хелен клыками, выпивая её тёплую кровь. Однако продолжался мой пир не долго. Уже через несколько минут, Хелен начала обмякать в моих руках, от столь сильной потери крови. Отцепившись от шеи афроамериканки с весьма недовольным видом и раздраженным рыком, я прокусила собственное запястье и приставила ко рту Хелен, заставляя её выпить немного «целебной» крови. — Ты забудешь все что здесь произошло, после того как выйдешь из палаты, будешь лишь помнить как ты осмотрела меня, и пришла к выводу, что можешь отпустить меня уже сегодня вечером. Ты пойдёшь выпьешь воды, после ляжешь поспать и не будешь просыпаться около трех часов. Хелен кивнула, и медленным шагом вышла из палаты, направляясь в ординаторскую, чтобы выполнить мои указания. Подумав о полезности чертового внушения, я продолжила собирать монатки, чтобы побыстрее покинуть чёртову больницу, в которой слишком сильно пахнет кровью. Когда все вещи были собраны, а я полностью готова начать новую жизнь за пределами больницы, где сдерживать себя будет гораздо труднее. Покопавшись в памяти бывшей владелицы моей тушки, я смогла примерно определить, где находится дом Форбсов и незамедлительно пошла к нему, раздумывая, как мне войти в дом без приглашения Лиз. Однако, придумывать ничего толком и не пришлось. Стоило мне подойти к дому, ближе чем на пол километра, я смогла уловить стук человеческого сердца и разговор по телефону, одним из действующих лиц которого, являлась несомненно шериф Форбс, которая собиралась навестить дочь и уйти в ночную смену в участок. Ухмыльнувшись, я на сверх скорости добежала до дома, и нетерпеливо постучала по недавно покрашенной, белоснежной двери. — Кэролайн? Что ты здесь делаешь? Ты же должна быть в больнице! — сказать, что Лиз удивилась, ничего не сказать. А какая бы была реакция у вас, если бы вы увидели своего только отошедшего после наркоза ребёнка, у которого на плече висит тяжёлая сумка, да и ко всему прочему стекают маленькие капельки пота по лбу, что явно говорит о довольно быстрой ходьбе. — Всё в порядке, мам. Меня осмотрели и пришли к выводу, что меня больше не нужно держать в больнице. — протараторила я, переминаясь с ноги на ногу и тщательно обдумывая что делать, если Лиз слишком рано заметит значительные перемены в своём дорогом ребенке. — Может быть ты уже впустишь меня в дом? — Да-да, конечно, не стой Кэролайн, проходи. — протараторила шериф, отбирая мою сумку с одеждой, оставляя её на пуфике. — Я кстати пойду на карнавал. — внезапно сказала я что-то бубнящей под матери, от чего она застыла и повернулась ко мне, с самым укоризненным взглядом из всех существующих. — Только не начинай! Я не хочу сидеть дома в четырёх стенах, мне нужен воздух, друзья и сладкая вата. Я хочу вновь почувствовать себя нормальным человеком, после этой чёртовой больницы. — подняв руки, с явным холодом сказала я, и забрала лежащие на комоде ключи, которые явно принадлежали Кэролайн, судя по странным брелкам на них. Закатив глаза на эту детскую глупость, я поцеловала Лиз в щеку, чисто на автомате, и выскользнула из дома, не дав женщине вставить и слова. Немного порадовавшись своей маленькой победе, я направилась прямиком на карнавал, давно пора расшевелить этот городок, пока у нас есть на это время.