Ей казалось, что она задыхается. Он был повсюду. В её голове, в темном углу её комнаты в гостинице. Кэролайн казалось, что он постоянно находится за её спиной и прожигает в ней дыры зелеными огнями голубых глаз. Что черти в его зрачках выбрались в мир и не дают ей провести в спокойствии даже минуту. Кэролайн не хватало кислорода, не хватало свободы. Она была будто птицей, на клетке которой висело тысяча замков, к которым подходит лишь один ключ.
Ключ, который ей никогда не достать, ведь соваться в логово Дьявола опасно.
У неё кружилась голова от его запаха, который, кстати, тоже казалось был повсюду. Она засыпала и просыпалась с ароматом хвои и холодного парфюма. Кэролайн перестала понимать — где заканчивается реальность, а где начинается её бред и господи, как же она боялась перепутать сон и явь.
она медленно, но верно сходила с ума, пока причина её едущей крыши мило улыбалась и вырывала всем неугодным сердца.
Один единственный факт, который невероятно успокаивал её, это пока никто не замечал её странного состояния, но и то, это было лишь «пока». Рано или поздно, Стефан или сам Майклсон поймёт. Поймёт и конец её спокойной жизни.
но она будет как можно сильнее оттягивать этот момент, а пока, она будет
неприлично близко сидеть к гибриду, практически соприкасаться своим бедром с его ладонью и потягивать бурбон из паршивого бокала. Мда уж, Деймон бы её просто убил за такое кощунство…
Стефан ужасно медлит; он вымачивает дротики для дартса в разведенном аконите, с легкой, маньячной ухмылкой посматривая на привязанного оборотня. Чуть скосив глаза, Кэролайн замечает, что Клаус недовольно морщится, когда до его более острого нюха донесся «дивный» аромат волчьей отравы. И всё что ей остается, это спрятать торжествующую ухмылку за краями бокала.
— Так тебе и надо, самовлюбленный и подлый ушлепок, - однако девушка уже через секунду недовольно жмурится, когда дерьмовое пойло льётся по её горлу в желудок. Явно разбавленное спиртом, а может даже и пивом, бурбон был просто отвратительным — если бы Деймон только знал, какую гадость она пьёт, ни за что в жизни бы с ней больше не заговорил.
— Не знал, что ты любишь бурбон. — гибрид сладко тянет гласные и с искрами легкого возбуждения в глазах смотрит на неё. Кэролайн хмыкает и отодвигает от себя бокал.
— Раньше, ещё до того как обратиться, заливала в себя дешевое пиво и дерьмовые коктейли. То есть, всё, что бывает на подростковых вечеринках. — внезапно даже для себя самой, Кэролайн начинает делиться чем-то личным,
своей жизнью. — Потом, первые недели, старалась даже не смотреть в сторону выпивки и табака; боялась, что снесёт крышу и наврежу маме. А потом, как-то сблизились с Деймоном и он приучил меня пить хороший бурбон хорошо. — легкий смешок слетает с её губ. Кэролайн мечтательно прикрывает глаза, и вспоминает все их посиделки с Деймоном и коллекционными бутылками бурбона. Такими, каких не было ни у кого. — Долго ли для тебя тянулась тысяча лет?
— Что? — Клаус забавно приподнимает брови, недоуменно глядя на девушку.
— Что? — Кэролайн повторяет его мимику, но уже через секунду беззаботно смеётся. — Да ладно тебе. Это самый безобидный вопрос, который я могла тебе задать. Я обращена всего ничего, лишь полгода, и не знаю как время идет для вампира. Я спрашивала Деймона, спрашивала Стефана, но они всё равно не отвечали. Ты же живёшь уже тысячу лет и я уверенна что можешь дать мне ответ на мой вопрос.
— А если я не захочу?
— Можешь не говорить, — девушка пожимает плечами и бросает взгляд в сторону Стефана, бросившего первый дротик в оборотня. — Это личное дело каждого, отвечать на вопрос или нет.
Клаус хмыкает на её слова и тоже переводит взгляд на своего ручного Потрошителя. Ему всегда нравилось наблюдать за тем, как Сальваторе изощренно пытает своих жертв, даже тогда, в двадцатых. И черт, ему было ужасно интересно, может ли его ангел удивить его чем-то подобным?
Он вспоминал, много вспоминал их разговоры ни о чем по телефону. Им просто нравилось слушать голоса друг друга, и если он готов признать, что эта девушка вызывает в нем определенные чувства, то сама Кэролайн к этому шагу готова не была.
— Я не знаю, как это объяснить тебе. — всё-таки начинает он и опускает взгляд на ее юбку, концентрирует взгляд на узорах. — С одной стороны, оглянувшись назад, я поражаюсь, как быстро пролетело десять веков. С другой же, стоит мне закрыть глаза, я могу прокрутить каждый из них и это займет бесчисленно долго времени. Время — относительное понятие, вроде это вам говорили на физике? Те дни, что пролетают для человека за несколько часов, для вампира могут пролететь за пару минут. А те, что тянутся годами для человека, могут длиться столетиями для бессмертного.
— Знаешь, всегда ненавидела эту фразу.
Клаус смеётся с кислого лица девушки и неожиданно даже для себя самого, заправляет выпавшую из небрежного пучка прядь волос. Но он не убирает руку, хотя знает, что надо бы. Кончиками грубых пальцев, он касается нежной кожи щеки, проводит указательным пальцем по аккуратной брови. Она не самая красивая из всех виденных им женщин. Он видел более женственных, более эстетичных. Тех, у кого характер был слаще сахара, а умы заточены острее клинка. В мире есть сотни, тысячи, даже миллионы девушек, которых каждый признает идеальнейшими. Но эта девушка… Только она заставляет его испытывать те чувства, за которыми так долго гонялась его младшая сестра.
Сердце Кэролайн стучит быстрее, чем сердце птички колибри, и он прекрасно это слышит. Видит, как смущение на мгновение отражается в глазах, сменяясь таким же мгновенным желанием от его действий. Он может сократить расстояние между ними в считанные секунды и впиться поцелуем в эти ярко розовые губы…
и он почти делает это, однако его вновь, как и пару дней назад в машине, прерывают.
Клаус едва сдерживает рвущееся из груди рычание, когда Кэролайн стараясь сохранить невозмутимость соскакивает со стола и подходит поближе к Стефану.
***
— Вы чуть не поцеловались. — медленно выдыхает Сальваторе, стоит девушке закрыть за ними дверь в её номер. Она замирает на мгновение, но тут же берет себя в руки.
— И что? — Кэролайн пожимает плечами и недоуменно смотрит на него.
— Он убил Дженну, держал вас с Тайлером в заложниках. Он убил Елену… Да он нас в рабство, черт возьми, взял! — он еле сдерживается, чтобы не перейти на крик. Как же она не понимает?
— Мне плевать на Елену, Стефан. — ярость на мгновение утихает в голове Стефана и всё что он может сейчас делать, это неверующе пялиться на девушку. — Мне давно стало на неё плевать. Плевать на Бонни, на Тайлера. Если кто-то из них умрет, я не буду плакать или скорбеть — они для меня никто. Держал нас с волчонком в заложниках? Что ж, ему нужна была страховка. Взял нас в рабство? Мы сами пошли на это, Стеф. Чтобы спасти наших родных. Дженна же. Да, её жалко. Она и вправду незаслуженно умерла.
— Все всегда знали, что мне плевать на Гилберт и её компанию, так почему он теперь так удивленно смотрит на меня? — раздраженно думает Кэролайн, и зажимает большим и указательным пальцем переносицу. В ее номере зловещая тишина, в которой ей отчего-то стало неуютно. Хочется покинуть маленькую комнату, выйти за территорию гостиницы.
— Всё перечисленное тобой никак не может помешать мне целовать, или хотя бы просто хотеть поцеловать Клауса. — девушка пожимает плечами и без единой капли смущения или стыда смотрит на Стефана в ответ. Она не считала себя неправой и никто не сможет её переубедить в обратном.
Ни сказав ни слова, Стефан выходит из её номера, аккуратно закрыв за собой двери.
Тяжело вздохнув, Кэролайн падает на кровать. Она оправдывала его действия. Незаметно даже для себя, она оправдывала каждое действия Клауса, мать его, Майклсона, и не знала, смеяться ей от этого факта или же плакать. Нельзя было позволять себе сближаться с ним тогда, ещё до всего этого. Надо было дать неправильный номер, сбежать, да хотя-бы просто прямо сказать, что она не хочет с ним продолжать общение. Но она не сделала этого, и жалеет теперь об этом.
А так ли она жалеет об этом?
О, если бы она знала о находящемся буквально у неё под дверью гибриде, который прекрасно слышал весь их разговор, она бы точно пожалела о каждом сказанном ею слове в течении всего их знакомства.
Черт, да она никак не может быть с Клаусом! Ему суждено вернуться в Новый Орлеан, город, который он построил. Занять своё заслуженное место короля, узнать, что Марсель жив и налаживать отношения со своенравной волчицей, которая родит ему дочь. Какое ей, Кэролайн, там место? Никакого, потому что это не её история, как бы плохо ей не было, от знания этого факта. Она же даже в видениях видела его в роли отца!
Глухо застонав от мыслей в своей голове, Кэролайн переворачивается на живот и тянет на себя одеяло, стараясь закутаться в него как в кокон. Сегодня никто не вытянет её из номера, пусть даже если это и будет сам Дьявол.
