Доверие Харрис

      — Ты хочешь этого?       Тихий шепот мужского такого любимого слухом голоса — все, на чем была сосредоточена Агата.       — О, Боже, да.       Она извивается под каждым нежным прикосновением, спуская с губ приглушенные стоны наслаждения. Такого безумного экстаза, который сейчас едва ли не сносил ей голову. Агата тонет в ощущениях, почти что задыхается, но даже не думает выплывать наружу. Она чувствует, как легким с трудом хватает воздуха, но решительно готова потонуть в этих чувствах.       Только с ним.       — Ты такая… — губы Александра покрывают шею девушки влажными поцелуями. Его голос такой страстный, с хрипотцой, на тон ниже, каждым своим словом сокрушает на кожу юной Харрис россыпь мурашек и дрожи по телу. — Я готов вечно слушать твои стоны.       — Так не давай мне молчать, — на выдохе произносит Агата, приподнимая лицо Нильсена к себе. На его губах расплывается легкая улыбка, когда он игриво проводит кончиком носа по аккуратненькому носику девушки под собой.       — Не дам.       Сладкое наслаждение в секунды окутывает все тело Харрис, когда она, наконец, чувствует медленно скользящий между влажных разгоряченных стенок влагалища член Александра. Она блаженно роняет голову на мягкие подушки, прикрывая глаза от захлестнувших каждую клеточку тела ощущений. Александр ловит приоткрытые губы девушки своими, забирая ее в новый поцелуй, когда его бедра начинают медленно раскачиваться, устанавливая темп.       Агата так хочет притронуться к нему. Так хочет чувствовать жар его тела под своими пальцами. Так хочет держаться за его широкие плечи, сжимая кожу в тисках. Так хочет зарыться пальцами в его мягкие волосы. Но чертов ремень, крепко-накрепко зажимающий ее аккуратные запястья, черт возьми, так мешает. И так возбуждает. Ей нравится быть неподвижной с ним. Нравится быть слабой. Нравится подчиняться.       — Скажи, что ты моя.       Руки Александра находят опору на деревянном изголовье широкой постели. Он приподнимается в корпусе, открывая перед девушкой вид на свое напряженное тело, заставляя Агату испытать мысленный оргазм от созерцаемого.       — Я твоя.       Их стоны сливаются в единую симфонию звуков, а характерные шлепки тел возбуждают еще сильнее.       — Агата…       — Агата!       Девушка резко распахивает свои глаза, в ту же секунду морщась от яркого света вокруг. Какого?.. Стуки в ее дверь становятся более настырными, а градус напряжения только повышается. Она лениво, совершенно нехотя, сдергивает с себя теплое одеяло и накидывает на плечи шелковый халатик.       — Что?       Агата не без раздражения распахивает дверь и обнаруживает на пороге помощника детектива. Сегодня на нем привычные брюки с рубашкой, а прическа, ну, как всегда. Тот Сэм, которого Харрис привыкла видеть каждый день в этом поместье.       — С тобой все в порядке? — Макото медленно проводит взглядом по фигуре хозяйки дома. В его глазах толика волнения и заинтересованности, которые он, кажется, и не думает прятать.       — Да?.. — тянет Агата, чуть щуря глаза. — Что произошло, что ты так яростно ко мне ломишься?       — Я просто… — Сэм теряется, поджимая губы. — Мы получили подтверждение кое-какое, и я подумал, что ты бы хотела знать.       — И ты прав, но, — Агата прячется за дверью, — позволишь, если я сначала переоденусь?       — Да-да, конечно! — Макото застенчиво проводит ладонью по уложенным волосам, отходя чуть в сторону по коридору. — Обсудим тогда сразу после завтрака?       — Хорошая идея.       Харрис посылает другу самую дружелюбную улыбку перед тем, как с глухим шорохом закрывает дверь. Она обреченно опирается на деревянную поверхность, бросая взгляд на небольшие часы на тумбочке. 9:40. Почему в этом доме никому не спится в такую рань? Сегодня же суббота!       Волоча ноги по полу, девушка отправляется в ванную комнату. Из зеркала на нее смотрит какая-то совершенно разбитая Агата Харрис: лохматая, с небольшими мешками под глазами и искусанными губами. Тело до сих пор немного ломит от вечерних приключений, а руки колит неприятный зуд. Девушка чуть приподнимает рукава халата и, твою мать, видит красные кровоподтеки на мягкой коже запястий ровно там, где прошлым вечером сжимал ее руки кожаный ремень Александра.       И в этот момент отголоски сновидений накрывают мысли англичанки, обжигая ее огнем. Перед зелеными глазами проносятся картинки сна: они такие яркие и насыщенные, словно настоящие, будто она видела это все собственными глазами, запомнив каждый момент во всех красках и деталях. Она чувствует, как щеки заливает краской, а по телу разносится ощутимый жар, поселяя где-то внизу живота тягучий ком нарастающего возбуждения.       Это все казалось таким реальным. Будто она действительно была снова в той серой комнате, на той широкой мягкой постели, под мужчиной, который теперь терзал ее мысли своим присутствием в голове. Стоп!       Агата быстро забирает волосы в пучок и, скинув пижаму на полку и содрав с кожи злосчастные пластыри с принтом ананаса, залезает в ванну, обдавая тело прохладными струями воды, в надежде выкинуть рисующие мозгом эротические картинки. Она думает обо всем, что только придет на ум: о лазанье со вкусом четырех сыров, о восстановлении церкви около колодца, о желании, наконец, выбраться в кинотеатр, о игре в гольф вместе с Данте и Чарльзом, да даже о королевской семье! Но истязающие кадры прорываются сквозь пелену сторонних мыслей, не давая выбросить их из головы.       Нужно просто успокоиться.       Выдавив некоторое количество геля из пластиковой бутылочки, Агата начинает растирать его по коже массирующими движениями. Ладони медленно скользят по телу, приятно успокаивая мышцы. Запах меда с молоком наполняет пространство ванной комнаты, а руки, черт возьми, так и норовят опуститься на внутреннюю часть бедра, прямо к напряженной плоти, немного ноющей от недостатка ласки именно в этот момент.       Не в силах больше выдерживать эту пытку, Харрис быстро завершает свои водные процедуры и, приведя лицо в надлежащий для аристократического завтрака вид, выбегает в прохладную комнату, ощущая на коже сотни мурашек от контраста жара и холода. Сегодня ее выбор — свитер. На улице светит солнце, кожа так и требует восполнения витамином D после морозной зимы, а она будет вынуждена ходить, как минимум, несколько дней в нарядах с длинными рукавами, скрывая под тканью последствия шалостей шведского адвоката. Спасибо, Нильсен.       Тишина дома умиротворяет. По крайней мере, на втором этаже. Пустота коридоров дарит чувство спокойствия и расслабленности, которые, казалось бы, девушка уже забыла. И Агата старается не потерять эти ощущения, когда пересекает порог столовой, окидывая учтивым взглядом собравшихся за завтраком.       — Как спалось, Агата? — спрашивает Чарльз, поднимая глаза от тарелки с омлетом на племянницу.       Наследница удивляется такой заинтересованности со стороны дяди, пытаясь скрыть собственное удивление, потому что с момента, как она пожаловала в поместье, он сказал ей едва несколько слов. А тут аж целое предложение, невообразимо.       — На удивление крепко, дядя.       Негромкий ехидный смешок слетает с губ Александра, и Агата отчетливо слышит это. Она старается не обращать внимание на испепеляющий ее профиль взгляд голубых глаз, пытаясь сосредоточиться на взбитых зажаренных яйцах и клубящей дымом чашке кофе. А Нильсен тихонько радуется факту длинных рукавов на теле шатенки, сидящей немного дальше от него.       Тихий гомон диалогов между собой заполняет комнату. Агата отвлекается на разговор с Сэмом, когда тот восхваляет какую-то кондитерскую в городе, где ему посчастливилось попробовать самые вкусные в его жизни рогалики. Девушка со смехом обещает юноше посетить вместе эту самую кондитерскую, чтоб уж наверняка удостовериться в его словах, а потом, словно невзначай, переводит расслабленный взгляд на Александра. Тот сидел, подперев подбородок кулаком и устремив свой взгляд в одну точку перед собой, внимательно слушал Фредерика, вслушиваясь в каждое его слово. Неужели он умеет быть серьезным, а не напущенным болваном?       Под заинтересованный взгляд Нильсена, который Агата не замечает, она в компании Макото покидает пределы изысканной столовой, следуя вместе с ним в сторону сада. Они говорят о чем-то совершенно отдаленном ровно до тех пор, пока их стройные фигуры не пересекают порог заднего двора.       — Что вчера произошло с тобой? — Взгляд полицейского стал более озадаченным, а за спиной словно выросла тень скрытого напряжения.       — А что произошло? — Харрис понимает, насколько глупо звучат ее слова.       Потому что Сэм знал, да и сама Агата знала, что именно парень имеет в виду. Конечно же, он не оставил без внимания то, что я с едва застегнутой рубашкой вылетела из комнаты Нильсена.       — Ты изначально собиралась выйти из комнаты Данте, а вышла из комнаты… Александра? — Сэм смотрит на подругу укоризненным взглядом. Не смотри так на меня!       — Да, когда я собиралась уходить, услышала голоса Данте с Элизой в комнате. — Харрис замолкает, нехотя припоминая стоны кузенов за стенкой от нее самой. — Пришлось искать другой выход.       — Просто ты вышла оттуда какая-то… — Макото осторожно подбирает слова, думая лишь о том, чтобы не хочет обидеть девушку преждевременными выводами, — смущенной и раскрасневшейся. Твоя блузка была едва застегнута.       Агата отводит глаза, потупив растерянный взгляд в зеленую траву. Что он хочет от нее услышать? Сокрушающую ее саму правду или?..       — Я повредила руку в темноте тоннеля и вывалилась в комнату Александра из стены. — Девушка сконфуженно поджимает губы. — Он обработал царапину и… — она намеренно опускает момент с ремнем и голой фигурой Нильсена, восседающей на ее бедрах, — покраснела от боли. Низкий болевой порог, и все такое.       Сэм несколько секунд молча смотрит на девушку перед собой, не отрывая от нее взгляда карих глаз. Он поверил?       — Ладно, — спустя долгих несколько секунд молчания тянет Макото. — Ты нашла то, за чем отправилась?       В какой раз за это утро голову зеленоглазой шатенки накрывает медный таз? Она резко останавливается на месте, словно вкопанная, привлекая внимание полицейского. Зеленые глаза лихорадочно бегают по саду, когда на плечи англичанки опускается осознание — она оставила сверток у Александра, когда впопыхах покидала комнату. Она просто, черт бы Нильсена побрал, забыла про него.       — Я…       Агата нервозно проводит ладонью по лбу, озираясь по сторонам. Как она могла забыть? Она же видела целлофан на краю постели, слышала его хруст и все равно забыла! У рыбок память лучше, чем у тебя, Харрис.       — Я забыла его в комнате Александра…       Найти Александра Нильсена в поместье Бишоп-Мэнсон — игра, на которую Агата Харрис и Сэмюэль Макото не подписывались, но осознанно согласились, принимая в расчет изнурительные правила. Как и ожидалось, комната шведа была заперта, а за дверью слышалась только глухая тишина. И, как назло, никто из прислуги не обратил внимание на возможно проходящего мимо них мужчину. Да даже Марта, которая, казалось бы, наблюдала за каждым обитателем этого дома, подмечая в своей рыжей голове какие-то детали, которые известны были только ей, сейчас ничего не знала, удивленно моргая своими глазами. Не знала или попросту недоговаривала.       Идея о том, чтобы разделиться была, наверное, хорошей. В конце концов, если Нильсен надумает втихомолку перейти в другую часть поместья, ему не удастся прошмыгнуть мимо внимательных глаз помощника детектива и юной офицерши без звания и практики.       Агата заглядывала буквально в каждую комнату: несколько жилых комнат оставались пустыми, в кабинете дяди Чарльза было также безлюдно, звук в небольшой прачечной заполнял собой лишь тихое жужжание стиральных машин. Девушка даже заглядывала в небольшие альковы, расположенные вдоль коридоров. Затея была заведомо провальной, но вдруг?       Харрис дошла до самого конца коридора, осторожно выглядывая на улицу, где расположилась парковочная зона. Автомобиль Александра сверкал своей красотой в лучах полуденного солнца. Значит, он точно где-то на территории.       И Агата без какой-либо особой веры в лучшее лениво тянет за ручку двери, заглядывая в библиотеку. Эта комната никогда не славилась должной популярностью среди обитателей дома, но выглядывающее из-за полки мужское плечо заставляет девушку заострить свое внимание, чуть вытягиваясь в шее. Она тихонько прикрывает за собой дверь и осторожно следует по мягкому ковру, обходя прикрывающий обзор заставленный книгами шкаф.       Чертов Александр, расслабленно развалившийся в уютном кресле, сидел спиной ко входу, подставляя свое тело под солнечный свет, пробивающейся сквозь рядом расположенное окно. Он медленно повернул голову вбок, бросая взгляд на фигуру шатенки посреди комнаты.       — А я-то все утро гадал, когда ты ко мне придешь, каттен.       На губах Александра сверкнула издевательская ухмылка, прежде чем он снова повернул голову вперед, склоняя ее чуть вниз.       — Для того, кто ожидает встречи с кем-то, ты как-то слишком укромно спрятался, не находишь?       — Неужели? — тихий смешок слетает с уст шведа. — Помнится мне, раньше ты проводила здесь много времени.       Александру всегда было интересно изучать что-то новое. И поместье Бишоп-Мэнсон не стало тем редким исключением из его собственных правил. Во время своего первого визита в этот утонченный особняк парень потратил достаточно времени для исследования окрестностей особняка. Какого-то скрытого замысла у него не было, скорее, им руководствовал банальный интерес. И юный Нильсен не мог не обратить внимание на исправно горящий свет в библиотеке каждый вечер, наблюдая за оконным стеклом тонкую фигуры племянницы хозяйки поместья, восседающую на мягких подушках и внимательно вчитывающуюся в строчки книг. Его приятно удивляла простота той девушки, и, сам не понимая почему, он не позволял себе прерывать ее уютное единение, которым она окутывала себя там, восседая в тихой комнате и вчитываясь в строки захлестывающих ее разум сюжетов. Хотя очень хотелось.       Как же Агата была рада в этот момент тому, что Александр не видел ее лица. Она удивленно вскинула брови, стараясь подавить зарождающееся напряжение в груди. И пытается, прилагает максимум сил и усилий к тому, чтобы выбросить из головы мельтешащие картинки из своего сегодняшнего сна, которые так вкрадчиво появляются перед глазами.       — Ну, — начинает Харрис, устремляя свой взгляд на затылок шведа, — во всяком случае, ты найден.       — Десять очков Гриффиндору.       Девушка не видит его лица, но отчетливо слышит усмешку в мужском голосе. Она делает медленный вдох и, преодолев небольшое расстояние между ними, опускает ладони на изголовье кресла, кожа которого обжигает кончики пальцев своим холодом. Агата слегка подается грудью вперед и замирает, когда ее взгляд оказывается на одном уровне с голубыми глазами.       — Ты знаешь, зачем я здесь.       Приглушенный голос Агаты звучит прямо около уха Александра. Мужчина резко останавливает аквамариновый взгляд, до этого безмятежно бегающий по ровным строчкам какой-то выбранной наугад книги, чувствуя проскользнувшее горячее дыхание девушки по открытому участку кожи на его шее.       — Как твои ручки, Агата?       Нильсен намеренно переводит тему, в желании как можно сильнее оттянуть момент, когда он отдаст девушке то, зачем она его искала.       — Царапина заживает, спасибо за беспокойство.       Мужчина довольно ухмыляется, замечая, что Харрис начинает играть по его правилам.       — Именно из-за этого ты надела свитер с такими низкими рукавами, да, каттен? — Александр медленно поворачивает голову в сторону, одаривая шатенку озорным взглядом.       И Агата хочет смущенно отвернуться или опустить глаза в пол, дабы не видеть эту чертову ухмылку с легким прищуром. Но она понимает, что если отведет сейчас взгляд, то проиграет очередное негласное сражение с этим несносным шведом, добавляя пару капель в уже и так заполненный до отказа его кувшин самомнения и эгоизма.       — А тебе кто-нибудь говорил, что ты ведешь себя как напыщенный индюк? — Харрис отвечает парню в его же манере, пародируя интонацию.       — Только самые смелые.       Холодный взгляд, по идее, должен вселять леденящие ощущения, но тогда почему Агата чувствует лишь застилающее ее тело и сознание огненный жар? И в комнате резко становится жарко, несносно душно настолько, что ей хочется стянуть с себя всю одежду, обдавая горячую кожу ледяной водой.       И Александру нравится такая смелость девушки. Раньше бы она растерянно отвела взгляд, пряча розовеющие щечки за копной коричневых локонов, но сейчас… Он видит озорство в ее глазах, некую решимость, о которой она, возможно, сама и не догадывается. А может, это женская уловка? Некоторые девушки ведь умело пользуются своим искусством шарма. Взять хотя бы в пример Рейчел, которая не так давно выбила из новенького прокурора запись допроса подозреваемого. Чем Агата хуже? Она лучше.       Нильсен захлопывает книгу и встает с кресла, расслаблено следуя к книжной полке, откуда ранее выудил сборник рассказов. Он чувствует заинтересованный взгляд девушки на себе, после разворачиваясь и пряча ладони в карманах брюк, нащупывая внутри небольшой целлофановый сверток.       Поза Харрис слишком уверенная: она бедром облокачивается на мягкое изголовье кресла, чуть склонив голову в бок. Ее зеленые глаза неотрывно следят за каждым мелким движением мужчины, и только руки, сложенные на груди, выдают ее нервозность: небольшие ладошки, словно ненавязчиво, сжимают ткань свитера в пальцах.       — Предлагаю тебе сделку.       Александр нарочито медленно подходит ближе к девушке, оставляя меж их фигурами расстояние в несколько метров. Он видит чуть нахмурившиеся брови англичанки, продолжая:       — Я отдаю тебе это, — Нильсен вытягивает из кармана свернутый канцелярский файл, зажатый меж пальцев, — а ты выпьешь со мной кофе.       Так просто? Агата спускает нервозный смешок, с долей недоумения смотря на мужчину.       — Идет.       Легкая ухмылка трогает губы шведа, и он делает несколько шагов вперед, останавливаясь ровно напротив тонкой фигуры своей подзащитной. Его окутывает облачко аромата ее сладкого парфюма, и, черт, он едва сдерживается от желания невесомо пройтись кончиками пальцев по мягкой коже щек девушки, вместо этого протягивая вперед сверток.       Харрис чуть поджимает свои пухлые губы, опуская взгляд к целлофану, прежде чем взять его в свои руки.       — Ты смотрел? — голос Агаты становится непривычно тихим для нее самой.       — Туше. — Александр склоняет голову в смешке, обнажая ряд белых зубов. — Я, конечно, могу быть еще тем мудаком, но не с тобой, Харрис.       Истолкуй эти слова в нужном контексте, каттен.       Девушка предчувствует ударную волну накатывающего смущения, ощущая заливающиеся краской щеки. Она спешно разворачивается и подходит к круглому столу, расположенному в середине библиотеки. И молится всему вездесущему, чтоб Нильсен не заметил ее стеснения.       Агата разворачивает целлофан и, протянув руку вовнутрь файла, нащупывает внутри гладкую бумагу. Она осторожно вынимает стопку горизонтально вытянутых небольших листков, растерянно разглядывая их.       — Это чеки?..       Девушка поочередно раскладывает с добрых несколько десятков листиков на блестящей поверхности стола, нахмуренным взглядом оглядывая находку. Это однозначно чеки. Часть из них были уже порядком пожелтевшие от времени, на некоторых можно было заметить выцветшую краску, которой были прописаны различные внушительного размера цифры и буквы. Харрис слышит скрежет резиновой подошвы ботинок за собой, боковым зрением замечая подошедшего к ней со спины Нильсена.       Он, подобно шатенке, заинтересованным взглядом ледяных глаз водит по столу, в заторможенном движении поднимая один из чеков.       — Смотри.       Александр разворачивает чек тыльной стороной, чуть наклоняя его в сторону девушки.

Уильям Тернер, Последний рейс корабля «Отважный», 09/1998

      Пара задумчиво поднимает глаза друг на друга.       — Я не понимаю…       Агата принимается переворачивать все листочки, разложенные на столе. Она ощущает мандраж, панику и неутолимый страх, чувствуя сбившееся дыхание. На едва ли не каждой бумажке на обратной стороне были аккуратно выведены буквы с именами и названиями, доселе неизвестные ей. Каждая подпись сопутствовала какой-то определенной дате, подписанной ниже.       И сердце шатенки пропускает удар, когда она замечает такой до свербящий в душе боли знакомый почерк тетушки Аннет на одном из листов… А потом еще на одном и еще…       Харрис слышит собственный пульс в ушах, ощущает покалывание в висках и дрожь по всему телу, отходя от стола на пару мелких шажков, впечатываясь лопатками в прохладную стенку книжного шкафа.       Логические задачи всегда были тем, что неоспоримо привлекало внимание Александра. Все эти головоломки, ребусы, загадки — хорошая пища для ума и мышления. Но сейчас, рассматривая нахмуренным взглядом голубых глаз эти злосчастные чеки, он не понимал. Возможно, немного догадывался, но уж точно не понимал полной картины.       Мужчина осторожно приподнимает несколько листков, обращая внимание на верхнюю подпись. И с губ слетает нервная ухмылка, когда он понимает, что надпись и логотип под верхней гранью чека — одинаковые. Он быстро переворачивает еще несколько экспонатов своеобразной бумажной выставки перед собой, переводя заинтригованный взгляд на до жути обескураженную и напуганную Агату Харрис.       — Советую подыскать вечернее платье, мин шала. Сегодня мы идем в казино.