Папина доча поступает в магическую академию

       Леся Красавина угодила в другой мир в пятницу в 22.00 с розовым чемоданом на колёсиках, спортивной сумкой через плечо и псом Тузиком на поводке.       Случилось это так. В 16.00 — она как раз готовилась к тестированию по математике — позвонил отец.       — Доча, буду завтра к вечеру. Или послезавтра к утру, — предупредил он. — В холодильнике ещё остался суп, денюжку, если нужно, возьми в заначке. Не скучай и будь умницей. Пока. Папа далеко не всегда предупреждал о длительных отлучках, так что этим приступом родительской сознательности стоило воспользоваться. С трудом выждав еще часа четыре — папуля — существо непостоянное — Леся бросилась собираться.       На сборы ушло около двух часов: нужно было взять самое необходимое, но при этом побольше. И вот, решающий момент: Леся с пожитками в прихожей, вспоминает, всё ли собрала. Документы, телефон, ноутбук, деньги (Заработанные лично раздачей буклетов на улице, а не «денюжка» из заначки), несколько смен одежды, обувь, плащ, тёплая кофта. Зимние вещи прихватить пока что возможности не было. Оставалось надеяться, что к тому времени, как они понадобятся, все как-нибудь утрясётся...       Лесе было немного совестно за практически уже свершённый побег. Отца она любила. Проблема в том, что папуля всегда был чрезмерно эксцентричен и совсем недавно, буквально на днях, эта его эксцентричность приобрела ураганные масштабы и явственные признаки патологии. Так что, здравствуй новая, взрослая жизнь. До конца лета Леся поживёт у мамы, а там начнутся занятия в универе, в который она обязательно поступит — и переедет в общагу. Или, на худой конец, снимет комнату. Надо найти еще одну подработку.       — Гав.       Красавина чуть не застонала. Тузик. Она совсем забыла про Тузика.       — Гав, — сказал пёс, склонив башку на бок.       Тузик вообще собака незаметная, с встроенной функцией мимикрии под окружающую среду. Не мудрено, что в пылу сборов у Леси совершенно вылетело из головы с ним погулять.       — Гав.       — Тузя, ну прости. Я была не права, но сейчас мне вообще некогда исправляться. Я собираюсь утром позвонить бабушке, все объяснить. Она придёт, покормит тебя, уберёт всё, что ты... сочтёшь нужным сделать...       — Гав!       — Знаю, ты приличный пес и не гадишь в квартире, но сегодня форс-мажорные обстоятельства...       — Гав...       — И папа завтра вернётся. Я тебя не бросаю. Буду часто приезжать, честно...       Тузик горестно завыл. Трудно сказать, что конкретно вкладывал он сам в эту проникновенную мелодию, но вот Леся расслышала многое. Там была и боль предстоящей разлуки: конечно, раз уж Красавина сама не верит в частые встречи, по крайней мере, поначалу, так почему же чуткий пёс должен купиться на её вранье?       — Ну-ка прекрати! Некуда мне тебя взять, понимаешь? Некуда!       Мама терпеть не может собак.       — Ууууу, — горечь предательства.       Леся подобрала Тузика на улице совсем маленьким щенком три года назад. Упросила отца его оставить. Кормила, лечила, воспитывала. Заботилась, в общем. А теперь бросает.       — Ой, заладил! Можно подумать, я отвезла тебя лес и там кинула! Проживёшь пока с папой, беда большая.       Тузик от такого заявления даже воем поперхнулся: он прекрасно понимал, с КЕМ его собираются оставить.       — На самом деле, я надеюсь упросить бабушку забрать тебя к себе.       Бабушка Лера, правда, от Тузика не в восторге, родословной не вышел. То ли дело её чихуахуа Йорик. Мелкий злобный паразит. Откуда в существе, размером с молекулу, столько агрессии?       — Уууу!..       — Да не трави ты душу!       — Уууу, — в вое отчетливо обозначились ехидные нотки. Нет уж, если дорогая хозяйка равнодушно бросает его на произвол судьбы, он, Тузик, по крайней мере, имеет право высказать ей все, что думает. И да, в туалет он тоже хочет, и имеет право, как интеллигентная собака, сходить в него во дворе под кустом, а не на паркет.       — Уууууууууу...       — Ох, ладно! Уговорил! Перекантуешься сегодня со мной у мамы, но завтра, учти, едешь к бабушке, — к переживаниям за собаку прибавилась ещё и смутная тревога, что живущая по соседству пенсионерка Клавдия Петровна уже нашаривает свои тапочки с котятами.       Клавдия Петровна была из тех, кто способен расслышать, как в нескольких этажах от неё в собственном сортире негромко пукнул сосед. Расслышать, и тут же явиться к несчастному со скандалом, мол, чего это вы отбойным молотком стучите без остановки. Просто удивительно, что она еще не колотит в их дверь.       Леся быстро нацепила на Тузика ошейник и поводок, открыла дверь, подхватила вещи, шагнула в коридор... И провалилась в чёрную дыру.       Падение сквозь пустоту было недолгим, но проораться Красавина успела. Поэтому, когда с размаху шлёпнулась тушкой в мягкий пушистый ковёр (Ковёр-то мягкий, а вот пол под ним — не сказать), даже и не пикнула. Хотя свою роль сыграло и то, что при посадке из лёгких вышибло воздух, а из глаз — искры. Сверху на Лесину спину грохнулась спортивная сумка. Чемодан приземлился левее, за что спасибо ему большое. Где-то рядом заскулил Тузик.       Нужно было принимать вертикальное положение, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что там с собакой, но Леся не чувствовала в себе для этого достаточного количества сил. Она с трудом вдыхала спёртый воздух пополам с пылью и была не прочь сейчас потерять сознание, очнуться дома на своем топчане и обнаружить, что всё произошедшее за последние пять минут ей приснилось. Впрочем, долго разлёживаться ей все равно не дали. Сняли сумку и рывком подняли на ноги.       — Как, Лесь, порядок? — с беспокойством спросил папа, оглядывая дочь на предмет серьёзных повреждений.       Серьёзных повреждений, таких, как размозженная голова, или открытые переломы, не обнаружилось.       — Возможно, у меня сломан позвоночник, — безнадежно предположила Леся.       Она не очень понимала, что происходит, но чувствовала: вот прямо сейчас нужно настоять на немедленной госпитализации своего невезучего организма. Тогда возможно ещё удастся избежать грядущих невзгод. Не совсем ясно, каких именно, но от этого ещё страшнее. Впрочем Лесе даже от школы под предлогом заболевшего живота никогда не удавалось отмазаться.       — Вот и славно! — отец реплику ожидаемо проигнорировал. — Нас, Красавиных, каким-то там межизмеренческим порталом не прошибёшь! Вещи и собаку с собой взяла — отлично, не придётся возвращаться, что ещё понадобится, здесь добудем. О том, что нехорошо тайком сбегать из дому мы с тобой, конечно поговорим, но потом, а пока располагайся, отдыхай, уже поздно, завтра…       — Пап, что здесь вообще творится? Леся произнесла это спокойно, не повышая голоса, но строго, изо всех сил стараясь подражать бабушке Тане, маминой маме. Именно таким тоном она говорила, когда была недовольна непутёвым бывшим зятем (То есть, почти всегда), и того обычно пронимало. Вот и сейчас он автоматически принялся оправдываться.       — Доча, это все ради тебя. Пока что ты этого ещё не осознала, но потом обязательно скажешь мне спасибо.       — За что скажу спасибо? Что ради меня?! Объясни по-человечески, что происходит?!       Не стоило так говорить, ох, не стоило. Сейчас папуля, как пить дать, включит режим под кодовым названием «Занудная, противная училка» и пиши пропало. Но в Лесиной душе нарастала паника. Происходила какая-то неведомая хрень… Нет, не так. Происходила какая-то неведомая хрень при папином деятельном участии, а это гораздо, гораздо хуже. Успокоить себя тем, что это просто дурной сон, не получалось. Во сне не болят колени, локти, бок, спина, в общем, все то, чем она приложилась, встретившись с полом. Во сне не воняет затхлой сыростью, пополам с нафталином. Во сне, даже в самом сюрреалистичном кошмаре, нет того сосущего чувства безысходности, которое она ощущает сейчас.       — Смени тон, Александра! Как с отцом разговариваешь! — активация режима прошла без осечек, вот, даже полным именем обложил, что случалось только в моменты сильного недовольства.— Побольше уважения в голосе, поменьше рассуждений о том, чего не понимаешь!       Но Лесю было уже не остановить.       — Так объясни, будь так любезен! — кричала она, всё повышая голос. — Что, чёрт побери, это за хрень?! Куда, как и на фига я попала?!       — Леся, выдохни, — папундель говорил сурово, но по некоторым признакам явно собирался пойти на попятный. А ещё почему-то тревожно косился на дверь. — Завтра, когда ты успокоишься и отдохнёшь, мы всё обсудим.       Но Красавина-младшая ни успокаиваться, ни отдыхать не собиралась, она твёрдо вознамерилась решить все накопившиеся вопросы здесь и сейчас.       — Завтра, пап, мне рано на подработку, товары в супермаркете сами себя не разложат! Так что говори, что хотел, а лучше просто верни меня откуда взял! Не знаю, как у тебя это получилось, но, в принципе, мне пофиг, я домой хочу!       — На пол тона тише, Александра, — холодно отчеканил отец.       — Я ведь предупреждал тебя, чтобы не брала на себя в ближайшее время никаких обязательств. Сейчас ты ляжешь спать, завтра мы СПОКОЙНО, всё обсудим.       — ЧТО обсудим?! Нечего тут...       — Вообще я из кожи вон лезу, чтобы устроить твоё будущее и могу рассчитывать хотя бы на минимальную благодарность.       Желание поблагодарить родителя чем-нибудь тяжёлым нарастало в геометрической прогрессии.       — Академия магических искусств имени Свелоха Блистательного, — это очень престижно.       — Чего? Какая академия? Какого лоха?.. — Я устроил тебя туда на подготовительные курсы. Завтра начало.       Отлично. То есть, как репетитора по английскому оплатить, так «зачем тебе это надо?»       — Пап, очнись, какие курсы?! Как я могу пойти на курсы при не существующем учебном заведении?!       И тут до Красавиной окончательно дошло. Чуть запоздало, но... Чёрт, в голове не укладывается!       Про магическую академию имени какого-то Лоха она впервые услышала месяца полтора назад, после очередной отцовской отлучки. Тогда папа исчез на две недели. Леся и бабушка не на шутку заволновались и уже собирались писать заявление о пропаже человека, как он вернулся. Сначала Красавина-младшая сочла расказни об элитном учебном заведении глупой шуткой — а что, вполне в папанином стиле — потом заподозрила, что в родительском душевном состоянии наметился какой-то сдвиг, и решила пожить отдельно... Пожила, блин!       — Верни меня домой!       — Нет.       — Немедленно!       — Потом сама мне спасибо скажешь.       — Ааааааааа!!! — крику Леся отдалась самозабвенно и была в шаге от того, чтобы при этом упасть на ковер и хорошенько подрыгать ногами.       Такого поведения она себе не позволяла даже в раннем детстве, но сейчас ее состояние не могли выразить ни какие словесные конструкции, даже крика ещё чуть-чуть и не хватит.       — Александра, прекрати!       — Аааааааа!!!       — Лесь, давай поговорим, как взрослые люди.       — АААААААААААА!!!       Леся не сразу поняла, что что-то изменилось. Не в том она сейчас была состоянии, чтобы с ходу заметить, что повеяло прохладой. Не сильно, но ощутимо. И отец как-то резко прекратил увещевания, хотя терпеть не мог, когда последнее слово в споре осталось не за ним, пусть даже это и «Аааааа». Поэтому для неё оказалось полнейшей неожиданностью, когда в разговор вмешался кто-то третий.       — Что вы себе позволяете?! — голос был громкий, высокий, с визгливыми нотками.       Совершенно обычный, пусть и не самый приятный. Проблема крылась в другом. Леся не сильно присматривалась к комнате, в которой папаниной волей очутилась, но могла с уверенностью сказать, что они здесь были одни, а дверь закрыта.       Она и сейчас закрыта, Леся смотрит прямо на нее.       — В чём дело, мистер Вопкинс? — спросил отец… глядя дочери через плечо.       Красавина-младшая осторожно обернулась, и… Попыталась заорать снова, но получилось только хрипло закашляться. (Да, не хватает у неё дыхалки для таких масштабных концертов). За её спиной, в полуметре от пола висело натуральное привидение. Жемчужно-белое, полупрозрачное, светящееся в полумраке комнаты приятным матовым светом. Парило и верещало благим матом.       — Неслыханная наглость, молодой человек, спрашивать, в чём дело, после того, что вы здесь устроили! А вы, барышня, прекратите немедленно на меня таращиться! Что за отвратительные манеры! Вы что, призрака никогда не видели?!       Леся не видела, и прекратить таращиться было выше её сил. Как и выдавить из себя что-нибудь внятное, хотя бы извиниться, похоже её истерика привидению сильно помешала.       Мистер Вопкинс при жизни скорее всего был толстеньким коротконогим коротышкой, с основательно выпирающим пузцом. А умер, наверное, на каком-то светском мероприятии, иначе к чему бы ему щеголять во фраке, цилиндре и галстуке-бабочке. Хотя, может в них его нарядили безутешные родственники перед похоронами, или как там еще призрак может подобрать свой гардероб?       — С 22.00 до 24.00 моё время, у меня есть официальное разрешение! Об этом вас, молодой человек я лично поставил в известность! С 22.00 до 24.00 должна соблюдаться абсолютная тишина, чтобы я мог всласть позвенеть цепями и постенать о превратностях моей печальной судьбы! Абсолютная тишина два часа в день, разве я о многом прошу?!       — Мистер Вопкинс, я очень сожалею, что мы доставили вам неудобства… — начал было отец, но мистер Вопкинс явно был из той же породы, что и Клавдия Петровна.       Если уж представилась возможность поскандалить, то упускать её — смертный грех.       — Я достаточно настрадался в жизни! Я застрял в этой дыре после смерти! Я имею право на элементарное уважение!       — Безусловно, вы имеете право…       — О, как я рад это слышать, — голос призрака так и сочился сарказмом. — И тем не менее, не успел я сегодня даже как следует распеться, как дом буквально сотряс вопль какой-то банши! Между прочим, у меня с хозяйкой договор: никаких банши! Вас должны были поставить об этом в известность!       — Это не банши, это моя дочь.       — Тогда вам стоит больше времени уделять её воспитанию! Возмутительно! В моё время девицы себе такого не позволяли!       — Мистер Вопкинс, я прошу прощения. Произошло недоразумение, больше такого не повторится.       — Недоразумение? Ха! Знаете ли вы, на что мне пришлось пойти ради этого разрешения!       В принципе, Леся представляла, особенно, если снова провести аналогию с Клавдией Петровной. Инстанцию, которая подобные разрешения выдавала, стоило пожалеть в полном составе.       — И тут этот дикий крик! Вы хоть представляете, сколько труда, сосредоточенности, самодисциплины требует качественное стенание и бряцанье цепями! А ведь я делаю это не ради денег, а во имя искусства! И никогда в своих жалобах не повторяюсь! Сегодня все мои труды пошли насмарку! Конечно, творческую натуру всякий обидеть норовит… Вот брал бы я плату, тогда небось…       — Извините, а где ваши цепи? Вы сказали, что бряцаете цепями, но я не вижу цепей.       Леся не знала, зачем это спросила. Вот честно, не знала. Ни тогда, ни в последствии ей не было абсолютно никакого дела до отсутствующих цепей мистера Вопкинса (Хотелось бы сказать, что и до самого мистера Вопкинса тоже, но тот просто не мог допустить подобного к себе отношения) Возможно, это она не очень вовремя начала отходить от шока, причем первым это сделал язык. Или, наоборот, шоковое состояние мутировало в некую новую форму.       Так или иначе, а тишина после Лесиного высказывания настала поистине гробовая. Семейство Красавиных, затаив дыхание, таращились на призрака. Призрак оторопело таращился на них. Если бы в пыльной затхлой комнатке в принципе могло запахнуть озоном, то уже бы запахло. Гроза должна была разыграться не на шутку.       — Неслыханное хамство, — нашел в себе силы выдавить мистер Вопкинс. — Я буду жаловаться в профсоюз!       Затем круто развернулся и исчез в стене.       — Надо же, — удивился папа. — Я думал, раньше полуночи не избавимся.       Леся ничего не ответила. На смену истерике пришла апатия. Ни отстаивать свое право на нормальную жизнь и образование, ни выяснять отношения, ни даже просто думать не хотелось. Придушить папунделя... хотелось, но значительно меньше, чем каких-то пять минут назад, у неё просто не осталось на это сил. И вообще, лечь спать, да хоть прямо здесь, не такая и плохая идея. Вряд ли за время сна у неё отрастут новые нервные клетки взамен утерянных, но может хоть оставшиеся придут в норму.       — Нужно выгулять Тузика, — сообщила она с тревогой всматривающемуся в неё отцу.       Перевела взгляд на вышепоименованного, обнаружила того нервно почёсывающимся посреди мокрого пятна:       — А, уже не актуально.       Бедный Тузик. Даже если при перемещении в дивный новый мир он ещё и смог справиться с собой, то мистер Вопкинс его доконал окончательно.       — Я всё равно свожу, — отозвался отец. — Пусть проветрится. Может еще захочет.       — Может быть, — вяло отозвалась Леся. — Где, ты говорил, я могу лечь спать?       — Вот прямо здесь, — с готовностью отозвался папа. — Это твоя комната. Номер-люкс с собственной уборной. Там все на артефактах работает, но ты быстро разберёшься.       Он кивнул на узкую неприметную дверь, за которой предположительно уборная и находилась.       — Круто...       — Я живу в соседней комнате, — кивок в противоположную от двери в уборную стену. — Кухня на первом этаже, завтрак в восемь. Завтра я тебя туда отведу, сама лучше не ходи. Ладно, доча, отдыхай, завтра поговорим.       После чего помог скатать ковер с последствиями собачьих треволнений, пожелал спокойной ночи, ещё раз заверил, что «завтра мы точно обо всём поговорим», прихватил Тузика и смылся.       Леся с умеренным интересом оглядела «номер-люкс». В тусклом свете настенных ламп-рожков сделать это оказалось непросто. Тёмные обои с тиснением. Стол, стул, комод, исцарапанные, с облупившимся лаком. Кровать под самым настоящим балдахином. Пыльным. А вот постельное бельё неожиданно оказалось свежим.       В последнюю очередь Красавина сунула нос за тяжёлые тёмные шторы. Окно за ними было большим, а подоконник широким. Насчет последнего Леся даже обрадовалась, она имела слабость к сидению на подоконниках. Сейчас, правда, это было не актуально: за окном темень — хоть глаз выколи. Девушка выудила из сумки щётку и зубную пасту, и отправилась покорять уборную с неведомыми «артефактами».       Открыла дверь и по привычке потянулась к выключателю. Которого не было. Поискала что-нибудь ещё, что подходило на его роль. Как там было: «дёрни за веревочку, деточка, дверца и откроется». Не нашла. Закралось нехорошее подозрение, что здесь нужно какое-то заклинание. Что-нибудь вроде «Трах-тибидох-тибидох!» и выдрать пару волосков из кое-чьей шибко умной башки. Темноты Красавина не боялась, но исследовать под её покровом иномирские удобства не хотелось.       — Ладненько. Да будет свет, — на стене уборной зажёгся газовый рожок. — Сказала Леся...       На первый взгляд уборная мало чем отличалась от типичного санузла в недорогой гостинице. Раковина, вместо душевой кабинки небольшая ванна и... эмм... устройство, напоминающее котел и предположительно являющееся унитазом.       Над раковиной и ванной висели рукомойники. Точь-в-точь, как был у них на даче, пока там не провели водопровод. — Сервис, однако, — пробормотала Красавина. — Надеюсь, там есть вода и её хватит хотя бы умыться.       Беспокоилась Леся зря: напору воды из открученного краника водопровод их многоэтажки позавидовал бы однозначно. Хватило и «на умыться», и «на почистить зубы», а вода все не заканчивалась.       Тестирование ванны Леся решила отложить до лучших времён, жаль, с унитазом поступить так же возможности не было. Она не Тузик, так что на понимание при аналогичном конфузе рассчитывать не стоит. Впрочем, и здесь всё прошло хорошо. Продукты жизнедеятельности с шипением втянулись в дно конструкции, оставив по себе нехарактерный запах фиалок. Леся хихикнула, припомнив анекдот про бактерии на ободке унитаза.       Покинув гостеприимное помещение (свет погас сам, после хлопка дверью), Леся по памяти (В комнате аналогичный фокус рожки проделали чуть раньше) побрела в сторону кровати. Задёрнула балдахин, укрылась одеялом, на всякий случай, с головой, хоть и подозревала, что от мистера Вопкинса и ему подобных это мало поможет.       Сон не шёл. Умывание оказало неожиданно сильный бодрящий эффект, плюс было очень душно и где-то звенел комар.       Леся выбралась из-под одеяла. Возможно, стало бы легче, отдёрни она балдахин, но так всё-таки спокойнее. Повертелась. Сунула голову под подушку. Не помогло. Попыталась охотиться на комара. Не вышло. Между прочим, а она на утро с таким соседством в кровососа не превратится? Всё-таки другой мир, призрака она уже видела, а сейчас на ум настойчиво лезли вампиры.       Вообще, на ум лезло много чего и все пессимистичного толка. «Так дело не пойдёт», — решила Красавина и попыталась направить разошедшиеся мысли в конструктивное русло. Раз уж со сном не выходит, нужно продумать аргументы к завтрашнему разговору.       Ага, разговору, как же! Лесе ли не знать о папаниных способностях к увиливанию. Нет, разговор — это, конечно, хорошо, но вряд ли с его помощью она чего-нибудь добьётся. А если будет напирать, так вообще ничего полезного не узнает. Этого Красавина себе позволить не могла: уже понятно, что попасть домой ей удастся только хитря и выжидая, а значит, придётся здесь задержаться.       И все-таки как?.. Нет, правда, как?.. Как он вообще до такого додумался? Волшебство, магическая академия, да ей даром не надо всё это дерьмо! Эй, сова с письмом, лети туда, где прохлаждалась последние лет пять, в твоих услугах больше не нуждаемся! И вообще, Леся, если говорить терминологией «Гарри Поттера», — маггл, магглее не бывает. Единственная сверхспособность, которую можно ей приписать, это то, что она до сих пор не поехала кукухой, общаясь с таким неординарным родителем, страшно подумать, уже почти восемнадцать лет.       Мама вот столько не выдержала. Сбежала, сверкая пятками, когда Лесе было пять лет. Не давала о себе знать целых три года, но потом объявилась, и даже хотела забрать дочь к себе, но тут уже сама Леся взбунтовалась. Долгое время их общение шло через бабушку Таню, которая никуда не пропадала, просто жила в соседнем городе и к которой Красавина-младшая периодически ездила в гости. С матерью же Леся помирилась всего пару лет назад, хотя до конца её так и не простила.       Не простила, но поняла, что вытерпеть папу в больших дозах может только феноменально стойкий человек.       Секрет успеха самой Леси, возможно, крылся в том, что львиную долю её воспитания на себя взяла бабушка Лера, папина мама. Более уравновешенную, приземлённую личность нужно еще поискать. И это притом, что на жизнь она себе зарабатывает приворотами по фотографии, заговорами, на деньги, на удачу, на что-нибудь ещё, прорицанием будущего в хрустальном шаре и прочей ересью. Уж бабушка нашла бы слова, чтобы объяснить непутевому сыну всю абсурдность его идей. Воспоминание о бабушке успокоило и придало сил, жаль её уровня убеждения и авторитета Леся достигнет не скоро. Ну ничего, она пойдет уже намеченной тропой хитрости и выжидания. Как-то же папе удалось перебросить её сюда, значит она найдёт способ попасть обратно, это только вопрос времени. И Леся наконец-то провалилась в долгожданный сон.