Стоп
Почему стало так тихо?
Я подняла голову, и неохотно посмотрела в сторону преподавательского стола.
Наши взгляды пересеклись, и он меня заметил…
Слегка морщинистое лицо вытянулось, дернулись плечи, и вместе с ними черные, как смоль, волосы откинулись назад, а глаза хитро сверкнули. Еще пару минут в тишине я разглядывала Северуса Снейпа и казалось, будто он умеет убивать взглядом. Этот человек сразу вселил в меня чувство, когда хочется забиться в угол от одного зрительного контакта.
Эффектно развернувшись на каблуках, он подошел к доске, и как ни в чем не бывало начал урок:
— Сегодня вы будете готовить крововосполняющее зелье, — мрачный голос тянулся очень медленно, будто специально, — Кто назовет мне характеристику?
Оглянувшись, заметила лишь одну руку в воздухе. Гермиона уже готова была начинать отвечать, открыв рот, но посмотрев на профессора, я поняла, что он в упор смотрит на меня.
— Как насчет Мисс Майклс? — что же, придется привыкать слышать свою фамилию. В голове сформировалась картина старого потрепанного учебника, открылась нужная страница, и я выпрямилась.
— Это зелье, которое повышает уровень крови у пьющего после потери вследствие ранения или иного поражения. Следует внимательно нарезать корень бóкона, дабы не переборщить с соком, иначе капилляры переполняться, не выдержав густой жидкости…
— В состав какого зелья входит патока ипопаточника? — нагло перебив мои размышления, Снейп в ожидании ответа сверлил меня взглядом, а остальные молчали, наблюдая за спектаклем. Когда я уже успела накосячить, раз получила такое отношение? Вроде никакого теста не предвещалось до начала урока… Бросив быстрый взгляд на поднятую руку Гермионы, я тихо усмехнулась. До сих пор висит в воздухе.
— Противоядие от истерики, сэр.
— Второе название и характеристика Огнезащитного зелья, — не спрашивал, а требовал Снейп. Честно говоря, я уже раздражалась от такого количества внимания, попыталась придать голосу чуточку уважения, но вышло плохо.
— Огнезащитное зелье, проще говоря — Ледяное зелье — используется для перемещения в огне, оставаясь при этом невредимым. У выпившего вызывает ощущение холода и обеспечивает защиту от большинства видов пламени магического происхождения.
Ничего не сказав, профессор написал на доске страницы книги по приготовлению кровопополняющего зелья, и усевшись за рабочий стол, начал что-то читать. Обозначив время на оставшиеся 40 минут, Снейп пожелал «удачи» и я, быстро взяв нужные ингредиенты, приступила к работе. Краем глаза замечая, как однокурсники судорожно бегают по страницам, ничего не понимая, я даже сжалилась над ними. Уверена, если бы не строгие методы воспитания отца, я бы так же сложно справлялась с этим предметом.
Не открывая книги, я быстро разрезала бобы, вытащила сердцевину мохнатого кишечника и в ступке измельчила костный мозг кролика. Несколько лет назад я это уже делала, причем не один раз, поэтому руки автоматически выполняли все задания. Зелье стало закипать, пока я помешивала его по часовой стрелке и записывала процесс. Перед моим столом возникла темная фигура, и мужской голос ударил по суетливой тишине класса:
— Разве вы не заметили, что ученики нашей школы не пишут маггловскими приборами.
Перестав мешать зелье, я уставилась на Снейпа, а затем на свою вторую руку, в которой замерла ручка.
— Извините, я еще не научилась справляться с пером, — пытаясь придать голосу ноту жалости, я надеялась, что от меня отстанут.
— Надеюсь, уже завтра Вы будете писать правильно. Отец дал Вам слишком много свободы, и видимо, гонясь за своими амбициями, забыл просветить в элементарные азы магии. Не думайте, что в жизни все за вас будут делать родители, мисс Майклс.
Где-то рядом треснула колба, но корпус не разворачивался. В ушах зазвенело, рука дотронулась до горячего котла, и не ощутив ожога, лишь теплое покалывание, я тяжело взглотнула. Мир замер, а в голове крутились слова Снейпа.
Сладкая жизнь? Амбициозный отец и свобода? Легкие переполняло от обиды, но слезы не текли, потому что уже давно закончились. Сжав ручку так, что та с хрустом сломалась, я взглянула на профессора и не смогла сдержаться. Он не успел закрыть от меня самое сокровенное, не успел подготовиться к проникновению в мысли, и плечи его дрогнули, хоть лицо не изменилось.
Не отрывая взгляда, я начала ощущать покалывание в висках, а картина на глазах менялась. Пока профессор видел все мои кошмарные дни детства, где маленькая Нэя сидела в подвале, забивалась в угол, пытаясь спрятаться от разгневанного отца, я видела его насквозь. В воспоминаниях часто проскакивала рыжеволосая женщина: она была невероятно красивой, как и в школьные года, где, как я поняла, она была в Хогвартсе, так и после. Вот Снейп подходит к ней, она смеется, и они сидят возле озера рядом. К ним подходит трое парней, и профессор в срочном порядке покидает девушку.
Внезапно в подсознание прорезается женский крик. Снейп сидит на полу в разгромленной комнате и держит на руках тело этой женщины. Он тихо плачет, гладя ее волосы и тихо причитая:
— Лили, нет, очнись! Прошу тебя…
Картинка резко потухла, и из густого тумана начали выползать темные привидения. Невозможно было разглядеть их лиц, так как все были в масках или намордниках, но что-то похожее я уже видела. Вылетая из дальнего угла, существа что-то шептали и страшно завывали. Но чьи-то ноги оставались на земле, тела и лица видно не было, был слышен только непонятный шепот…
И вмиг все потухло.
Руки с грохотом приземлились на парту, и я рвано выдохнула, схватившись за голову. Глаза профессора на секунду испуганно сверкнули, но он пришел в себя быстрее.
-Хотите сказать, что все всё сделали?! Мистер Поттер, минус пять очков Гриффиндору за лень на моем уроке! — рявкнул профессор, и в классе снова поднялся шум.
Как только прозвенел звонок, я быстро собрала вещи, запечатала бирку с зельем и пулей выбежала из класса. И только выйдя на улицу, когда холодный воздух обжег легкие, я наконец почувствовала головокружение, как и ожидалось, а затем заметила след от ожога. Урок прошел ужасно, было крайне странно и даже страшно — без спроса смотреть воспоминания профессора. Но я все равно нисколько не жалею, что показала ему свою реальную жизнь, даже если это обернется против меня.
Еще пару минут я проходила как во сне, и лишь выбегающие на улицу ученики развеяли мои мысли. Присев на одну из лавочек во дворе, я слегка поежилась от осеннего ветра, и осторожно выудив палочку из кармана, стала аккуратно шептать заклинание, водя кончиком дерева по ожогу. Регенерация подействовала через пару минут, неприятные ощущения сменились теплом, а красное пятно затянулось.
«Не иди на поводу у своих эмоций»
— Да знаю я, — тихо буркнув маминым словам и подняв глаза, я наконец заметила огромное количество школьников. После тяжелого дня все ученики собирались по группам: кто-то бежал в библиотеку писать длинные свитки сочинений, кто-то шел в свои гостиные, дабы отдохнуть, но в основном многие выходили на улицу, пока еще не холодно.
Негласное правило, которое я усвоила сразу же: в школьном дворе правый северный угол принадлежит только слизеринцам. И если остальные три факультета очень даже хорошо общались и помогали друг другу, то мои однокурсники курили, смеялись и задирали остальных только своей компанией. И хоть посмеет кто-то переступить их черту — тому явно не повезет.
— Нэя, ты в порядке? — присев рядом, спросила Грейнджер и обеспокоенно посмотрела на меня, — что у вас произошло со Снейпом и ты, должно быть, сильно обожглась…
В её голосе звучало столько неподдельной заботы и на душе стало так легко и приятно.
— Всё хорошо, это мои проблемы, тебе не нужно волноваться, а с рукой все нормально уже, — я слегка оттянула рукав мантии и показала едва заметный шрам, который заживет через пару часов.
— Вализио? — с улыбкой спросила она, а я кивнула. Видимо, это заклинание для лечения ран ей уже знакомо. Позже Гермиона неуверенно посмотрела в сторону, и закусив губу, повернулась ко мне. — Слушай, мои друзья… Я бы хотела вас познакомить, но у них по поводу тебя свое мнение, и… Я пойму, если ты не хочешь…
— Успокойся, не волнуйся ты так, — хмыкнула я, — давай как-нибудь потом, а то сейчас меня мой факультет сожрет взглядом, — я поднялась на ноги, и насмешливо отвесив поклон Гермионе, посмотрела на лица слизеринцев. Я не знала их всех, но лица были одинаково сморщены. Презрение, злость? Тут даже мне не составило труда понять, что виной всему вражда между факультетами.
Остановившись взглядом на платиновых волосах, я посмотрела на владельца. Не помню, как его фамилия, но значок старосты явно давал понять, что это уважаемая персона. Никто к нему даже не подходил, и лишь Забини курил рядом. Заметив, как ему отвратительно наблюдать за мной, я закатила глаза и, надев сумку на плечо, отправилась в библиотеку.
За столь небольшой промежуток времени это уже вошло в привычку: сидеть допоздна с огромными фолиантами, зубря основы, а затем переходя на нынешнее домашнее задание.
Перед этим еще стоило сходить на ужин, и сделать вид, будто я что-то ем. На самом деле, это у меня пока получалось лучше всего. Недавно мне пришлось сесть рядом с Пэнси Паркинсон и её подругой. Конечно, первая скривилась при виде меня, медленно начиная устраивать спектакль, дабы все однокурсники услышали её умные оскорбления, но про мои манеры этикета никто не сказал, а значит и не увидел.
Её попыток задеть меня было неисчисляемое количество, и я все же продолжала разговор так энергично, что она даже не заметила, как я ни разу не поднесла вилку ко рту, всё это время лишь активно помешивая макароны в своей тарелке.
Когда я наконец заметила рядом сидящую девушку, я даже на мгновение поперхнулась воздухом. Та сразу же напряглась, а мне хотелось рассматривать её ближайшие часы под разными углами.
— Ты… Такая красивая, — это не была зависть или сарказм, это было неподдельное восхищение. Девушка была с идеально чистой и бледной кожей, которая волшебно смотрелась с её густыми блондинистыми локонами. Алые губы, длинные ресницы и карие глаза, её осанка — аристократка. Однако красивая аристократка.
— Я это давно знаю…
— Не ты, Паркинсон, — отмахнулась я, и снова посмотрела на слизеринку. — Как тебя зовут?
— Астория… Гринграсс, — слегка настороженно сказав имя, она взяла себя в руки и четко назвала фамилию.
— Астория, ты сказочно красива, — повторила я, а затем усмехнулась, — это просто комплимент, я вообще-то по мальчикам.
Когда однокурсница расслабилась, и улыбнувшись, благодарно кивнула, я уже собиралась уходить, но увидела яростное лицо Пэнси.
— Ты тоже красивая, просто сильно мне не нравишься, — улыбнулась я, и услышав «взаимно», отправилась обратно в библиотеку.
Более-менее разобравшись в школьных коридорах и перемещающихся лестницах, я стала проще пробираться в свою комнату незамеченной. Правда один раз я попалась Филчу, и он с такой веселой и зловещей улыбкой вел меня в кабинет директора, приговаривая к скорейшему отчислению, что я невольно застыдилась и испугалась — вдруг профессор Дамблдор разочаруется во мне и перестанет опекать. К моему огромному и искреннему счастью директор лишь строго посмотрел на меня, и когда Филч вышел, тепло улыбнулся и предложил лимонных долек.
Хоть в новой главе моей жизни полно недочетов и минусов, но благодаря некоторым людям я наконец чувствую себя уютно и безопасно. Для ребенка, выросшего под влиянием ужасного отца-тирана, любое приятное слово будет греть душу еще долгое время.
А дальше все происходило на автомате: несколько видов чар для проверки, пароль в гостиную, проход через камин, и кровать. Каждый раз падаю без задних ног, и засыпаю мгновенно, но вот высыпаюсь ли я? Однозначно нет.
Когда Волдеморт пытает тебя во снах: смертельными заклятиями, запугиваниями, воспоминаниями, ты просыпаешься в холодном поту и меньше всего желаешь когда-нибудь снова прилечь на кровать, поспать больше двух часов, увы, невозможно.
На утро я встала, как всегда, рано: умылась, надела новые брюки, так как на улице похолодало, причесалась и отправилась в библиотеку. Первая неделя учебы подходила к концу, а значит на выходных будет много времени поговорить с мамой. Хоть мы перебрасываемся фразами каждый день, это совершенно не то. Я с ней, как с лучшей подругой: проговоришь вечность — этого все равно будет мало.
Утро оказалось обычным, за маленьким исключением, поэтому позавтракав и вернувшись дочитать пару страниц по истории, я с ужасом вспомнила, что сегодня вторым уроком будет зельеварение. До первого звонка оставалось пять минут, а я неслась в другом направлении от кабинета Трансфигурации. Бежала за пером с чернилами.
*
(Pov Draco)
6:46
Не спалось. Я смотрел в потолок, пытаясь снова уснуть и проспать минимум полтора часа, но как только веки опускались, черную метку жгло с двойной силой, заставляя кошмары всплывать в голове.
Темный Лорд постоянно напоминает, что дурацкое время тикает, а я так и не придумал план по убийству этого старика Дамблдора. Ходит, как будто под чем-то, спокойный и веселый, будто ничего не происходит. Если бы он знал, насколько количество Пожирателей Смерти возросло, и насколько сильно они хотят смерти грязнокровкам, святой троице и семьям, когда-то предавших Лорда.
А я до сих пор не верю, что это произошло. Хочется раскрошить череп, переломать себе все кости и скинуться с астрономической башни, лишь бы забыть, как отец привел меня в лавку «Горбин и Берк.» Под многочисленными взглядами я терпел ужасную боль, а затем увидел еле сдерживающуюся от слез мать, и всё рухнуло.
Отец всегда был тираном. Он любил Нарциссу, просто никогда этого не показывал, у аристократов такие чувства не приняты. Нарцисса могла его успокоить, поддержать, он всегда прислушивался к ней, просил совета… а я всегда был разочарованием. У отца ко мне всегда было странное отношение. Я все время был виноват, то оценки, то разговоры с Святой Троицей, то квиддич. И впервые отец сказал, что гордится мной только когда я принял метку. Стал избранным.
Предателем. Выбрал сильнейшую сторону. Стал убийцей.
Быстро встав, я громко выдохнул, и распахнув дверь в ванную, окатил лицо холодной водой. Теперь хорошо, хватит этих мыслей.
Не в силах больше находится в ужасной тишине комнаты, я переоделся и вышел из башни старост с целью прогуляться по замку.
Картины спят, людей нет, прохладный воздух витает по коридорам замка — идеально. Идя по направлению к выходу на улицу, я собирался достать сигарету, но глаза зацепились за силуэт, не смея больше оторваться. Руки застыли! К горлу подступил ком, а пальцы больно врезались в кожу.
Снова эта Майклс. Одна, без своей Грейнджер или книжек.
Тварь.
Изо рта сочился яд, и я не мог упустить возможности пообщаться с глазу на глаз.
— Выглядишь ужасно, — она, до этого сидя на подоконнике и глядя за пределы школы, вздрогнула и резко повернула голову в мою сторону.
— А, это ты… — расслабленно сказала она, а мне захотелось толкнуть её в окно, перед этим сжав горло до потери пульса.
— Как поживает папаша? — с пренебрежением спросил я, пытаясь унять яростную дрожь в теле. Лицо её сразу изменилось — сонливость пропала, и в глазах промелькнула злость. Красные зрачки на секунду загорелись, значит я попал в цель.
— Не твое дело…
— Как грубо, Майклс. Не хочешь передать ему привет от нашей семьи? От Люциуса Малфоя, к примеру… — инстинктивно подхожу ближе, чтобы разглядеть эмоции на паршивом лице.
— Я без понятия, кто это, и мне пора идти… — сухо ответив, она схватила сумку, спрыгнула с подоконника и попала прямо в мою ловушку. Слишком соблазнительно было не наслать на нее заклинание прямо сейчас. Принести такие же мучения, как испытала вся наша семья.
— Не ври, тварь, — зашипел я, прижав Майклс к стене. Ненависть разгоралась во всем теле еще больше потому, что на её лице не было видно страха, лишь удивление. — Из-за тебя и твоей семейки мой отец мертв.
— Я ничем не могу помочь…
— Замолчи, — я ощущал, как ей было больно, ведь мои пальцы, как сталь, вцепились в её мерзкие плечи. Но лицо оставалось таким же непроницаемым, и это раздражало! — Слушай и запоминай: не позорь наш факультет. Слизеринцы не водятся с грязнокровками. Тем более из Гриффиндора…
— Не смей указывать мне, с кем общаться, ублюдок! — её красные глаза стали пылать, а челюсть сжалась так же, как у меня. Что же, впечатляет, решила показать характер?
— Гордость тебя не спасет, — наклонившись прямо к её уху, я прошептал, — Обещаю, что в ближайшее время испорчу твою итак никчемную жизнь. Поверь: Малфои умеют мстить, — выплюнув в уродливое лицо то, что давно вертелось на языке, оттолкнул её, поправил рукава пиджака, и не оборачиваясь, пошел в сторону выхода из замка.
Приятный дурман ударил в голову, и нервы наконец пришли в норму. Сейчас нужно расслабиться и забыться. Попытаться доучиться последние месяца и свалить из этой недошколы. Как оказалось, расслабиться сегодня явно не получится. Помимо Паркинсон, которая совершенно отказывалась умолкать и каждому слизеринцу, приходившему на завтрак, в красках описывала вчерашний инцидент с Майклс. Нам с парнями оставалось лишь переглядываться и слушать приукрашенный рассказ. Иногда Паркинсон такая странная, зачем менять то, что вчера слышали все четыре факультета.
После того, как новенькая сделала комплимент Астории, парни стали перешептываться везде: в гостиной, когда курили, в коридорах. Причем не только слизеринцы. Все разделились на два лагеря:
Первый: «Может Майклс все-таки по девочкам?»
Второй: «Сегодня попробую пригласить Асторию на прогулку, видел, какая она красивая?»
Если бы Блейз не успокоил меня, положив руку на плечо, я бы и не заметил, с какой силой сжал в руке вилку. Везде эта Майклс, всё, что не скажет и не сделает становится главным обсуждаемым в школе. А еще неделю назад от нее шарахались и убегали подальше, вдруг проклянет. Посмотрев в её сторону, фыркнул и запил недовольство тыквенным соком. Если понадобится, она человека одним взглядом унизит, этого у нее не отнять.
Майклс сидела дальше всех, вместе с первокурсниками, и настроение у нее явно было подпорчено. Читая какую-то книгу, она отводила глаза, задумчиво смотря в одну точку, а затем мотала головой и продолжала читать.
— Покурим? — спросил Нотт, ожидая наших действий. Сначала безумно хотелось встать вместе с парнями и пойти проветриться, но совесть не позволяла. Я обещал матери курить как можно меньше. Хотя бы что-то могу и выполнить, она ведь не просит много.
Зайдя в класс трансфигурации, я сел на привычное место — последняя парта у окна. Но сегодня день вообще не был обычным, и разговоры гриффиндорцев и слизеринцев заставили меня подсесть ближе.
— … Мне кажется, она болеет, — сказал Долгопупс, и весь класс замолчал. Чтобы этот жалкий парень что-то говорил, всем сразу понадобилось вмешаться в разговор. Теперь класс, не скрывая интереса, активно слушали и впитывали новые сплетни.
— Да, Майклс видно с детства водится с грязнокровками, — Слизеринцы негромко посмеялись, а Паркинсон гордо подняла голову, всем видом показывая свое превосходство. Интересно, как бы она вела себя, если бы объект обсуждения находился бы в классе?
— Не тебе одному кажется, Невилл, — О, послушать Грейнджер будет весьма интересно, — Я наблюдала за ней в Большом Зале несколько раз, и ни разу она не притронулась к еде.
Грейнджер осмотрела класс, и неуверенно продолжила:
— Я читала о таком методе. Для вида Нэя кладет в тарелку какую-то еду, желательно побольше, и, если кто-то находится рядом, она делает вид, что ест. На самом деле, Нэя лишь перемешивает то, что лежит перед ней. Это первая стадия анорексии…
Грейнджер сбилась и резко развернулась к доске, когда прозвенел звонок и в класс вошла профессор Макгонаггл. Через пару минут после начала урока в дверь тихо постучали, и я, повернув голову, увидел красную, растрепанную Майклс.
— Причина опоздания, Мисс? — в своей манере выдержанно спросила Макгонаггл.
— Извините, профессор. Я искала перо и чернила, — громко дыша, пыталась четко выговорить Майклс. Буквально всё в этой мерзкой девчонке меня раздражало: сейчас хотелось послать в нее непростительное, чтобы уже наконец заткнулась и села на место.
Положив учебник на соседнюю парту, она быстро придвинула стул и стала строчить конспекты. Смотря со стороны, я никогда в жизни не подумал бы, что она анорексичка. У многих слизеринок скулы были еще более острыми, а щеки впалыми. Одно отличие — это маленькие руки и очень тонкие пальцы, настолько хрупкие, что хочется переломать. И тут меня осенило — это прекрасный шанс испортить ее жизнь.
— Нотт, узнай об анорексии как можно больше, — кратко и быстро, но этого вполне хватило, чтобы Теодор кивнул и напрягся. Ни одного вопроса или лишней эмоции, только Блейз двусмысленно посмотрел на меня, но ничего не сказав, развернулся к доске.
***
— Как вы пишите этими перьями? Это же так неудобно, посмотри! — я яростно пролистала страницы и показала Гермионе тетрадь, где в каждом абзаце виднелись кляксы, размазанные по словам.
— Я думаю, ты быстро освоишься, раз за неделю прочитала краткий курс по истории магии за прошлые года, — смеясь, сказала гриффиндорка.
— Гермиона, где ты шляешься, мы тебя искали! — из-за угла вышло двое парней, и один из них — рыжий, увидев меня, фыркнул и хотел развернуться, но Грейнджер быстро остановила его и приволокла обоих за шкирку, поставив напротив меня.
— Я давно хотела познакомить вас. Это Нэя, — на лицах парней было отчетливо видно, как их терпение скоро иссякнет, — Это Рон, — рыжий нехотя кивнул. — Это Гарри. Гарри Поттер.
Второй парень с русыми волосами и круглыми очками настороженно смотрел на меня. Сузил глаза еще сильнее, как только Гермиона назвала его фамилию.
— Рада знакомству, — отстраненно сказала я и хотела обратиться к гриффиндорке, что мне уже пора, так как в такой приятной компании не хочется находиться, но меня прервал Гарри:
— Серьезно, и это всё? Тебя даже фамилия не пугает? — Гарри?! — толкнув в бок своего друга, Гермиона попыталась извиниться, но настала моя очередь прерывать.
— Я должна теперь от каждой новой фамилии пищать? — непонимающе уставилась на Поттера. — Ты что, особенный какой-то?
— Да! — рявкнул он, а я ощущала, как мои глаза лезут из орбит.
— Какой ты мерзкий. Не думала, что твои друзья, Гермиона, окажутся такими самовлюбленными. Мне, видимо, пора, — выплюнув это в лицо Поттеру, не оборачиваясь, пошла к выходу. И когда я отошла от этой компании на приличное расстояние, поняла, как жар спал и теперь его заменил холод, пробирающий до костей.
На улицу идти перехотелось, и я, подумав о своем здоровье, решила пойти покушать. Если честно, я уже чувствовала небольшой голод, а значит не нужно будет пытаться впихнуть еду в себя.
Было сложно: нюхать все эти запахи еды, накладывать в тарелку столько, сколько не осилишь, и самое важное — нужно поесть хотя бы чуть-чуть. Осушив бокал с водой, я тихо выдохнула и, закрывшись книгой, стала маленькими кусочками пробовать вареную картошку. Она казалась менее калорийной и более приятной по запаху.
И даже странное ощущение, не покидавшее меня весь обед, казалось крошечным по сравнению с радостью, бушевавшей во мне. Не терпится рассказать обо всем важном маме, надеюсь, она будет мной гордиться.
И пока Нэя проводила последние часы перед сном в библиотеке, Теодор Нотт, назвав пароль, быстро вошел в гостиную старост.
— Где Малфой?
— Занят, сказал, если что-то надо, передать мне или подождать его, — ответил Забини, смотря на огонь в камине.
Теодор усмехнулся и кинул на стол несколько листов.
— Я не собираюсь его ждать, у меня свои дела под названием Кассандра с пятого курса.
— Не маловата девочка для таких развлечений? — Блейз медленно добавил в бокал огневиски и насмешливо посмотрел на друга.
— Любви все возрасты покорны, — мечтательно процитировал Нотт и, сверкнув белыми зубами, вышел из гостиной.
— Идиот, — покачав головой, прошептал Забини и, улыбнувшись своим мыслям, продолжил читать книгу.
Долго ждать Драко не пришлось, и увидев уставшего и раздраженного Малфоя, Блейз по-дружески похлопал его по плечу, разрешая наконец выдохнуть после тяжелого дня.
— Нотт принес то, что ты просил. До завтра.
— Спасибо, Блейз, — запоздало сказал Драко, когда портрет за другом уже закрылся, но тот все же услышав, расслабленно улыбнулся и ушел в слизеринские подземелья.
Поморщившись от вкуса алкоголя, Малфой уже в своей комнате скинул с себя мантию, пиджак и ботинки, и накрывшись одеялом, взял в руки информацию от Нотта.
— Что же ты скрываешь, Майклс?
