*** (Pov Draco)
Пока Майклс распиналась про свои незнания о чистоте крови, я готов был наслать на нее сотни невербальных заклятий, а в голове мелькали сцены, как быстро ее придушить… Или подлить яд, чтобы смерть проходила долго и мучительно. И я не стесняюсь своих мыслей, ведь она заслуживает смерти, как никто другой! То, что сказал Забини по поводу её знаний, лишь сильнее задело меня, ведь как она в первый же день может так нагло врать, что не знает самых важных фамилий? Черт с ними, с Ноттом, Забини, но как она может не знать Малфоев, члена семьи которых она убила. Еще больше выбило из колеи то, что она не знает святошу Поттера и его собачонок — грязнокровку Грейнджер и нищего Уизли. Напрашивается вопрос: что она вообще тут забыла, если ни черта не знает? Сидит на МОЕМ месте, рядом со МНОЙ, так еще даже и не обращает внимания. Наши слизеринки все уши прожужжали про догадки о ее способностях. Слишком много Нэи Майклс. Не знаю, кто она — бессмертная или просто странная, раз смогла выжить после большой потери крови из-за какого-то клыка, но это еще не значит, что не получится её убить. Или хотя бы испортить жизнь — уж это я умею! Тихо хмыкнув, я наткнулся на пугающий факт. Сегодня уже 17 октября — времени на раздумья плана оставалось немного. И как только я вспоминаю все то, что должен сделать, рука адски начинает жечь, черная метка шипит на меня — злится… К горлу подступает комок, губы начинают дрожать, пальцы скрепляются в замок и судорожно ломают друг друга. Но лицо остается таким же — отец научил меня сохранять аристократичный вид с самого детства, хоть и методы воспитания у него были… Ужасные. Тем не менее, еще никто, кроме Блейза, не смог разглядеть мои настоящие эмоции. Если они вообще есть. — …Надеюсь, Мистер Малфой, вы так увлекательно поглощены мыслями о предстоящем тесте по моему предмету, верно? — писклявый голос Макгонаггал разрезал уединяющую тишину страшных мыслей, и я снова оказался здесь. В чертовом классе дурацкой школы! Зачем она мне, если уже через считанные моменты я примкну к сильнейшей стороне?!***
(После трех звездочек всегда меняется либо время описания ситуаций, либо лицо героя (окончание повествования одного, начало второго))
Парень сбоку от меня, до этого подперевший щеку рукой и задумчиво о чем-то размышлявший, вынырнул из своего мира и, зыркнув глазами вокруг, слегка выпрямился и уставился в книгу — это было единственное, что я успела заметить, сдувая лезущие на лицо волосы, так как профессор говорила очень быстро, хоть и внятно, и успевать записывать каждое правило было соревнованием, кто иссохнет быстрее: голос Макгонаггал или моя рука. В классе становилось намного жарче, наверное, из-за скопления двух факультетов, и в один момент я почти отключилась, к счастью, Гермиона меня придержала за локоть. Что касалось этих двух уроков, пролетели они незаметно и интересно. Да, было невероятно сложно превратить карандаш в жабу — получался то квакающий карандаш, то деревянная жаба без ног, иногда без глаз, ну и в крайний раз животное наконец стало собой — правда, другого цвета, но это неважно. И поняв, что за урок я сделала только одно задание из десяти, когда остальные ученики последние пять минут сидели со скучающим видом, иногда посмеиваясь над моими «способностями», я правда поняла — нужно учиться, и срочно. — Эй, не пойдешь с нами на ужин? Он, правда, только через два часа, но мы могли бы прогуляться… — предложила Гермиона, ухватив меня за руку и отвлекая от мыслей. Быстро вырвав руку, я пыталась скрыть боль и страх в глазах, но получила лишь удивленный взгляд. Тяжко вздохнув, я проговорила: — Прости, я просто не люблю… Прикосновения, — и это было чистой воды правда, — все в порядке, но извини, мне нужно идти читать. Как видишь, учиться мне нужно многому. Та понимающе улыбнулась, и провела меня до библиотеки. С ней было о чем поговорить, она не пустышка, а очень умный и интересный человек. Да, чувствовалась скованность и неуверенность, будто Гермиона подбирала слова, прежде чем что-то сказать или спросить, дабы не нарассказывать лишнего или не задеть меня чем-то, чего я сама не знаю. — Ты уже читала, что тут о тебе пишут? — Гермиона кивнула головой в сторону библиотеки, и на секунду в ее глазах я разглядела настороженные огоньки, которые тут же погасли. — Еще нет, не думаю, что я там узнаю что-то большее, чем вижу в зеркале перед собой каждый день, — усмехнулась я, закатывая глаза. Неужели в книге, которую писали журналисты с огромной фантазией, будет что-то реальное? Сомневаюсь… — Кстати! А какая у тебя кровь? — поинтересовалась я. Прослушав от Забини десятиминутную лекцию про ужасных грязнокровок, сквибов и прекраснейших чистокровных, как он сам, мне стало любопытно, кто есть кто, хотя особого отличия не нашла. Все слизеринцы были «чистыми», это неинтересно. Улыбка медленно сошла с лица гриффиндорки, и в глазах появилось столько боли, что я сразу же пожалела о сказанном вопросе. — Мои родители магглы, поэтому, любимое описание слизеринцев для меня — грязнокровка. Я пойму, если перестанешь со мной общаться… — Ты серьезно? Извини, конечно, если у вас это считается оскорблением, но мне абсолютно наплевать на твою кровь, я же не вампир, — хмыкнув, я посмотрела на Гермиону и увидела, как она улыбается. Уголки губ невольно ползли вверх, все больше и больше напоминая улыбку. Такую счастливую и искреннюю. Я так обожаю, когда при мне по-настоящему светятся от счастья. — Шляпа явно определила тебя не на тот факультет, — тихо проговорила Гермиона, но громче лишь прибавила, - надеюсь, встретимся на ужине. Удачи. Все эти два часа я потратила на изучение книг по истории магии и трансфигурации. И ладно с историей, в нашем мире было и побольше дат, войнушек, да и повествований, а здесь нужно просто зубрить. А вот с трансфигурацией дело обстояло намного сложнее: я не понимала её вообще. Ведь здесь нужно просчитывать каждый миллиметр, каждый градус, четкость заклинания имеет такое же огромное значение и скомпоновать все это вместе казалось мне невозможным. «Ну ты же как-то научилась невербальным заклинаниям? Так в чем здесь проблема?» — стыдилась я своих знаний, ведь и правда. Что сложного в трансформации пера в блокнот? Кстати, по поводу пера. Попытка им писать не увенчалась успехом, и я, забив на это, весь день исписала гелевой ручкой, на что получала гневные взгляды своего факультета. Плевать на них, они постоянно чем-то недовольны, скоро между бровями тяжелая складка заляжет, и будут на стариков смахивать. За этими мыслями я и не заметила, как стрелки на часах показывали 19:24, а значит, ужин уже начался почти полчаса назад. Желудок недовольно забурчал от недостатка воды, да и еды тоже… Поэтому засунув свое «не хочу» куда подальше, я вложила закладку в книгу и направилась в Большой зал.…
Казалось бы, что сложного — нормально поесть спустя почти неделю. Ладно, два стакана воды я осушила за считанные секунды, но чего мне стоила одна ложка макарон. Как только во рту появился первый привкус, хотелось одновременно и продолжать насыщаться, и еще больше организм требовал выбросить это все. Низ живота сплелся в стойкий узел и в глазах потемнело, но сжав руки в кулаки, я все же заставила себя сохранять спокойствие. Почему все это? Все просто, У меня анорексия. Когда я только начала ходить в школу, на обедах нам давали неограниченное количество еды, и это был рай для ребенка, как я, ведь дома я голодала. За любую шалость, любое неправильное слово меня оставляли без еды, иногда даже без воды, и горло пересыхало настолько, что голос пропадал вовсе. Как такими темпами я не умерла, оставалось загадкой. Видя всевозможные перекусы, спустя пару недель я перестала отдавать отчет в количестве того, что съела, и это превратилось… В булимию. Я бегала в туалет и выплевывала все, что поглощала, стала худеть и в пятом классе дошла до такой стадии, как анорексия. Я долго могла не есть вообще, и в принципе не хотеть этого, ведь подпитывалась магией, но смотря в зеркало, все больше стала замечать выпирающие кости. Таким образом, я поняла, что если вовсе забуду про свое здоровье, просто не доживу и подведу свою маму, поэтому стала по-тихоньку набирать массу и скрывать худобу заклинаниями или зельем набора мышечной массы. Вычитав, что это только начальная стадия анорексии, когда существует еще три, я облегченно вздохнула. Все таки шанс исправиться и вылечиться был, только сейчас, честно говоря, мне это не мешало. У меня были другие дела, и это не самое главное. Накопилось столько проблем, и столько секретов, которые мне нужно удерживать в тайне: мои руки, мое детство, анорексия, дополнительные способности — и сейчас, когда за каждым моим шагом наблюдают сотни глаз, это стало в разы сложнее. Почему просто нельзя забыть про мое существование, стать тихоней класса и спокойно жить здесь? Остаток вечера я провела за книгами в библиотеке, и даже женщина, следящая за порядком, не смогла нарушить приказ директора, дабы выгнать меня после закрытия. Дамблдор, выписавший мне пропуск, разрешил находиться здесь столько, сколько душе угодно, ведь «Знания наших учеников превыше всего» Как только стрелки огромных часов пробили 11 ночи, я с удовлетворением захлопнула книгу по травологии и сладко зевнула. Поработала я на славу, так даже мама мне сказала. Но сейчас предстояло самое главное — пройти в свою комнату незамеченной. Натянув на себя чары невидимости, я, ступая на носочках, шла возле стенки в западное крыло. Честно скажу, каждый шорох, отдававшийся в длинном коридоре, казался моими последними секундами жизни — адреналин в крови поднялся, в глазах уже рисовалась картина, как наш с Дамблдором секрет рушится на глазах у всей школы. Отбой настал уже почти как час назад, поэтому встретить в школе кого-то, кроме учителей, старост или сторожа не казалось возможным — из слов Гермионы я поняла, что даже самый храбрый гриффиндорец боится встретиться с Филчем и его кошкой. Услышав чьи-то шаги в другом коридоре, я тихо выдохнула, но потом тут же собралась — еще не факт, что в башне старост никого нет. — Ванкунвурс! — прошептав заклинание, палочка слегка завибрировала, и через две минуты стала холодной в моих руках, а на кончике бесследно исчезли три черные струйки дыма. Значит, живых людей там нет. - Пароль «Лучшие из лучших». Мужчина, раздраженно фыркнув и пробурчав: «все уже давно спят», отодвинулся, и я все в тех же надежных чарах зашла внутрь. Гостинная, изученная мной в ранний час, была так же прекрасна. С одной стороны деликатна и минималистична — небольшие диваны четырех цветов разных факультетов, два стеклянных столика и старинный шкаф с небольшим ассортиментом книг. С другой стороны, на каждой стене были повешены дорогие и ухоженные картины, кубки, медали, газеты и то, что главным образом принадлежало одному из факультетов. Перед двумя кожанными креслами потрескивало дерево, и красное пламе по-тихоньку догорало, заставляя гостинную погрузиться во тьму. Камин — именно он мне и нужен. Надеюсь, сегодня удасться поспать…*** (Pov Hermione)
— Гарри, я уверена, что она не врет! Ты бы лучше за Малфоем так следил, нежели докапывался до невинной девушки! — прикрикнула я на него, но осознав, что нас могут услышать, умолкла. Уже полчаса мы стоим на одном вопросе, который Гарри постоянно оспаривает. — Но она же слизеринка?! — фыркнул Рон, привычно вздрагивая. В его лице весь день читалось презрение, особенно когда я сидела с Нэей вместе, — или ты решила защищать её только потому, что она наплела тебе сказочки про «мне без разницы на чистоту крови, я хочу с тобой дружить»? Она использует тебя, Миона, а ты… — В таком случае, Рональд, раз ты уверен, что все слизеринцы одинаковые, зачем ты общаешься со мной?! — прошипела я, крепко сжимая в руках палочку, — вдруг я такая же, как они, просто пользуюсь вами? — Нет, я не так выразился… — Замолчи, Рон. А ты, Гарри, сходишь с ума, думая, что все вокруг причастны к Лорду. Не она решала, кто даст ей жизнь или сверхспособности… Не спокойной ночи вам, — стиснув зубы до боли, я попыталась максимально четко изложить свои домысли мальчикам. Настроение испортилось ужасно быстро, с учетом того, что мне еще идти в башню старост, а это немалое расстояние. За то времени все обдумать перед сном было достаточно. Почему Гарри так боится доверять Нэе? Она же не виновата, что шляпа отправила её именно туда, тем более, его она тоже делила между Гриффиндором и Слизерином… Ладно, это не так важно, все же только её первый день, они еще успеют познакомиться. Сейчас более важное было то, что Малфой совсем изменился. И если в начале года это было свойственно многим — в мире небезопасно, вот-вот Тот-кого-нельзя-называть вернется с небывалой силой, и это будет последняя битва. Но сейчас, когда все освоились и успокоились, слизеринец постоянно витал в мыслях, стал более грубым и рассеянным. Ни капли не похоже на прежнего хвастливого, самовлюбленного и жестокого хорька. Все меняются, и зачастую это прекрасно… Но точно ли в этой ситуации?*** (Повествование от первого лица)
Третий день был намного сложнее, чем предыдущие два. Да, я выучила уже намного больше материала по разным предметам, но то, с какой скоростью мои однокурсники штудировали задания на уроках, где тебя никто ждать не будет — это просто гиперскорость, которой мне, видимо, никогда не научиться. Еще много сил и нервов уходит на то, чтобы сохранять спокойствие, доброту, иногда холодность и черствость — за эти дни слишком много людей решило за мной понаблюдать, посплетничать или просто посмеяться. И, о! Удивительно, как я еще не прочистила кому-то мозги, ведь несколько раз порывалась использовать их мысли против них же, но воспитание победило порывы раздражения. В общем, хорошего было мало, и сейчас, пожалуй, будет самое страшное испытание — ЗОТИ и зельеварение у Северуса Снейпа. Декан моего факультета, с которым мы еще ни разу не разговаривали, и по совместительству глава подземелий — так его называют, придет через считанные минуты, поэтому в кабинете стоит ужасный гам, ведь все пытаются наговориться. Хоть эти два предмета я знала назубок, так как, проверив учебник этого года, убедилась, что все эти заклинания выучила еще в начальных классах, а курс по зельеварению зазубрила наизусть, страх никуда не исчез. За сутки я услышала так много фактов про профессора — стало жутко. Стоп. Почему стало так тихо? Неужели… Я подняла голову, и неохотно посмотрела в сторону преподавательского стола. Наши взгляды пересеклись. Он меня заметил…