Свидание в Версале

      Анжелика с легкой улыбкой, которая так ей шла, оглядела собравшихся. Она, которая столько лет уже при дворе, которая не раз была гостьей парижских салонов, обладала нужной сноровкой, чтобы не растеряться в выпавшей ей роли.       — Сир, в своем повествовании я не буду отклоняться от сказочного настроения, заданного господином Перро, но чтобы не утомлять одним и тем же, предложу вашему вниманию других сказочных героев.       — Мадам, воля ваша, жребий выбрал вас!       Она испытывала прилив сил, заставляющий сердце биться учащенно. Приятное волнение отдавалось покалыванием в кончиках пальцев. Король смотрел на нее. Не отводя от него взгляда своих зеленых глаз, она начала рассказ:       — Давным-давно, в эпоху Каролингов жила прекрасная девушка по имени Мелюзина. Однажды в лесу, где она гуляла, ее увидел проезжавший мимо господин тех мест, звали его Раймон де Пуатье. Они полюбили друг друга с первого взгляда и вскоре сыграли свадьбу. Но была у Мелюзины одна тайна. Она была не такая, как другие, потому что каждую субботу ее ноги превращались, — она выдержала паузу, — в хвост.       Анжелика видела, как Великая Мадемуазель перекрестилась при этих словах, герцог де Вивонн приложил палец к губам, словно намекая всем, кто знал эту легенду, что лучше помолчать, а Пегилен де Лозен пожал плечами.       Король, опираясь рукой о кресло, с интересом слушал, даже немного подавшись в ее сторону. Услышав про хвост, он спросил:       — Почему с ней такое происходило?       — Это было заклятие, наложенное на нее судьбой за красоту и гордый нрав женщин ее рода, — ответила Анжелика. — Граф де Пуатье не знал о тайне своей жены. Перед свадьбой она так и не решилась открыться ему, и лишь взяла с него обещание оставлять ее одну раз в неделю и ни о чем не спрашивать.       — Почему же она не доверилась ему?       — Не знаю, сир. Может быть гордость, а может быть страх быть отвергнутой из-за этой тайны. Может быть она сама хотела обо всем забыть хоть на чуть-чуть. А вы считаете, Ваше Величество, что Мелюзине следовало поступить иначе?       — Мне очень хотелось сначала узнать продолжение истории, мадам.       — Любовь Мелюзины принесла удачу Раймону де Пуатье. Богатство его земель множилось, да и сами земли росли, слава о его военных подвигах шла по всей франкской земле. О молодой графине говорили, что она чувствует воду, предвидит будущее, ходили легенды, что она заворожила графа своей красотой. Их счастью завидовали даже древние боги. Все дети, рожденные Мелюзиной, обладали ее зелеными глазами.       — Как у вас? — вырвалось у господина де Невиля, но на него строго глянул маркиз де Лувуа, и он тут же замолк.       Анжелика легко скользнула взглядом по расписанным в духе античных мифов стен и потолку, отражающихся в зеркалах.       — По легенде даже у дальних потомков Мелюзины будут зеленые глаза. Красота Мелюзины и удача Раймона вызвали зависть недоброжелателей. Их задумали разлучить. В его сердце зародили подлыми наговорами сомнения в ее верности ему. Будучи вне себя от ревности он нарушил запрет и вошел в ее купальню в одну из суббот. Так Раймон узнал тайну Мелюзины.       — Что же случилось после этого?       — Предательство, сир, — переведя дыхание, сказала Анжелика. — Он не смог понять ее исключительности, необычности, непохожести на других из-за этого хвоста. Прекрасная женщина и предательство мужчины — старая как мир история.       — А может быть это ей нужно было давно довериться ему?       Анжелика покачала головой.       — Для нее это было невозможно. Нельзя требовать от женщины большего, чем она может дать. Мелюзина покинула своего избранника навсегда. Но в тихие безлунные ночи она прилетала и парила над замком высоко в небе, и только ее горестные крики говорили о том, что она не забыла его.       Она чувствовала будто ступает по тонкому льду и от этого дух захватывало. Сплетен и язвительных острот придворных Анжелика не боялась, они не способны задеть ее. А король? Ей хотелось спросить его "А вы, сир, приняли бы тайну Мелюзины, будь вы на месте Раймона де Пуатье?"       — Это только кажется, что герои другие по сравнению со сказкой господина Перро, а на самом деле они все те же — мужчина и женщина, — ответил король, смотря на Анжелику, и глаза его блеснули. — Принцесса ли, Мелюзина ли, если хотите, оказалась не так проста, как с первого взгляда на нее. И ее тайна, увы, разлучила влюбленных. А как же счастливый конец? Может быть вы оставите нам надежду на их новую встречу?       Анжелика улыбнулась.       — Сир, мне бы не хотелось грустных впечатлений. Но история Раймона и Мелюзины кончилась разлукой, ведь Мелюзина сочла, что для нее нет дороги назад после того, как ее избранник нарушил свое слово.       — Всегда можно попробовать вернуться! Хотя бы по собственным следам. И помнить о том, что существует прощение.       — Если есть любовь, и она больше, чем что-либо другое, — сказала Анжелика и гордо посмотрела ему в глаза.       — Встреча с женщиной-русалкой это и притягивает и пугает, не правда ли, господа? — ни к месту встрял Пегилен де Лозен.       Анжелика бегло глянула в его сторону.       — Пугается только тот, кто слаб духом. Сильному такая женщина способна дать столько, что он проявит те доблести, которые за собой и не знал.       Она чувствовала на себе долгий взгляд короля. Жизнь высокопоставленных персон проходит на глазах у всех, и король умел хранить непроницаемый вид вне зависимости от эмоций, только глаза выдавали сейчас его заинтересованность. О чем он думает, она не знала, но было почему то весело и жарко от этого взгляда.       — А про принца, который хотел жениться на настоящей принцессе, было проще и веселее, — наконец разочарованно сказал Филипп Орлеанский, который ничего не понимал в диалоге короля и маркизы.       — Ваше Высочество, это пуатевенские легенды! Мадам дю Плесси, как и я, пуатевенка, мы с детства воспитаны на страшных историях нашей провинции!       От высокого голоса Бонны Д'Эдикур король словно пришел в себя. Сияние в глазах потухло, он привычным надменным взглядом посмотрел на придворных.       — Если эти легенды рождают таких красавиц, то они достойны звучать в этих залах и быть увековечены, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Господин Перро, раз уж вы интересуетесь сказками, то будьте любезны заняться этим вопросом. Благодарю вас, мадам дю Плесси за ваш чудесный рассказ, я не забуду об этом. Обе сказки поучительны для всех нас, и каждый сможет выбрать пройти ли ему испытание на верность и благородство или отступить. Господа, а теперь перейдемте к карточной игре.       Шарль Перро поклонился в знак повиновения. Анжелика присела в реверансе.       Ее поздравляли с успехом. Многие вельможи сочли уместным подойти к ней с комплиментами, дамы были сдержаннее. Их слова Анжелика принимала с должной условностью. Женщина не может хвалить другую женщину, особенно если та красива. Но внимание короля к кому-либо требовало знаков вежливости со стороны остальных. Таковы были правила придворной жизни. Если вы не будете соблюдать их в отношении других, то и другие могут счесть необязательным соблюдать их в отношении вас. Они были и в тягость, и одновременно служили защитой от открытых скандалов.       — Я слышала, что из-за разбитого сердца Мелюзина похищала новорожденных детей и прятала их в лесу, куда ушла жить от людей. Говорят, мелюзины и сейчас водятся в глухих лесах и глубоких реках, —сказала мадам де Людр, которую взволновала рассказанная история.       — А я понимаю графа де Пуатье, и вряд ли обрадовался бы тому, что у моей жены рыбий хвост каждую субботу. Нет, такие истории в ваших устах прекрасны, но только в сказках, мадам, — целуя ей руку, сказал маркиз де Лувуа.       Анжелика уже хотела предложить им вместе пройти в салон для карточной игры, как ее тронул за локоть Пегилен де Лозен. Они отошли к окну, чтобы не стоять на пути у выходящих из зала.       — Приветствую вас, веселая вдова!       — Пегилен, к чему эти слова?       — Какую забавную историю вы выбрали для короля. Правильно, надо переложить вину за ссору на мужчину. Это он недостоин такого сокровища, пусть еще и прощение просит. Только не все так просто, госпожа с хвостом.       Анжелика молчала, пытаясь забрать у него свою руку, которую он крепко сжимал.       — Вы стало быть не понимаете ничего и в поведении короля не видите странностей? Особенно после того, как еще летом он землю готов был целовать, по которой вы ходили. Или прикидываетесь?       Она покачала головой. И речи быть не может, чтобы она посвятила кого-либо в причины и обстоятельства ссоры между ней и королем. В словах Пегилена прорывалось раздражение, он был взвинчен и как будто зол на весь белый свет.       — Король обижен на вас. Он уехал на охоту в Шамбор, и вдруг узнал, что вы оказывается тут же готовы были тайно выскочить замуж за того дикого венгра с длинными усами, который третий день как из пещеры вылез! Как это унизительно, когда вас второй раз щелкают по носу, для любого мужчины, не то что для короля!       Анжелика широко распахнула глаза. Значит об этом уже сплетничают в окружении короля, и он тоже знает!       — Откуда вам это известно, вас не было при дворе. Стены Бастилии поведали?       — Нет, стены Венсенского замка, с которыми вы познакомились, — насмешливо ответил Лозен. — Двор и Париж это сообщающиеся сосуды, и даже тюрьма им не помеха. А пару месяцев в Бастилии для меня это ерунда, не худший способ проветрить голову от женских истерик.       — Я не пойму, вы порицаете мое поведение или одобряете?       На это Лозен не ответил ничего. Внезапно под его каблуком раздался громкий хруст.       — Понабросают орехов, ступить некуда! — вышел он из себя. — Лакей! Почему мусор во дворце?       Смахнув платком капли пота со лба, он продолжил.       — При дворе все вращается вокруг короля, во всяком случае стремится к таковому положению вещей. Вы вернулись, понимая это, мадам?       — Я же здесь.       — А мне стало душно последнее время, мне не хватает воздуха. Думаешь, что ты на коне, а оказывается это конь на тебе. Нет, я словно пловец, который готов совершить прыжок в неведомые морские глубины. Но я не верю в свой прыжок, — он покачал головой, смотря перед собой остановившемся взглядом. — Не верю!       — Так не совершайте этот прыжок!       — Не могу. В Бастилии я общался с одним аббатом, который рассказывал мне о силе инерции. Движущееся тело под ее воздействием какое-то время не может остановиться. Так и человек. Если вы куда-то стремились и набрали скорость, то остановиться быстро не получится. Это и вас касается, мадам.       — Это тоже аббат сказал?       — Нет, мои выводы.       — Да вы философ! На вас все-таки благотворно влияет Великая Мадемуазель! — Анжелика попыталась придать разговору шутливый оттенок.       — От нее только головная боль, особенно в спальне, — пожал плечами маркиз.       — Значит это стены Бастилии. Не удивлюсь, если более длительное тюремное заключение, чем обычно, сделает из вас совсем другого человека.       Лозен нахмурил брови.       — Не накличьте беду! А Вивонн? Он же с вас глаз не сводит! Королю каждое утро на церемонии пробуждения по всякому намекают об этом. Все уже уверены, что вы любовники!       — Пегилен, не увлекайтесь! Не каждая ложь становится правдой!       — Ложь, которую повторяют тысячу раз на разные лады, будет правдой. Не важно, кто мы есть, важно кем мы кажемся! Это щекотливый вопрос.       — Отношения между мужчиной и женщиной не могут быть щекотливыми. Любовь либо есть, либо нет.       — Мужчина страдает от любви не так, как женщина. Он может выплеснуть свою злость, если выпьет как следует или займется любовью с кем-нибудь. Мужчины так устроены. Если для женщины ее жизнь это котел, в котором варится кушанье из десятка ингредиентов, а с приправами или без это зависит от характера дамы, то у мужчин иначе. Для нас наша жизнь как хорошо обустроенный шкаф, где на полках стоят шкатулки разного вида и размера. Одни на дальних полках, другие под рукой, одни большие, другие поменьше. Есть шкатулки "Война", "Служба", "Родовая честь", "Друзья", "Карьера", а есть шкатулки-женщины. Мужчина открывает их и занимается содержимым по очереди. Для короля на женской полке стоят шкатулка "Королева", шкатулка "Монтеспан", шкатулка "Лавальер", хоть она и совсем запылилась, но еще стоит в дальнем углу, и, наконец, шкатулка "Прочие дамы". — Лозен усмехнулся и продолжил. — Вы выскочили из последней и стали, пожалуй, отдельной шкатулкой тоже. Но не единственной!       — Одно дело, что думает король, другое дело, что я чувствую, — прошептала задетая за живое Анжелика.       — Мужчинам что-то объяснять бесполезно, их нужно любить. Слушайте внимательно! Если вы хотите, чтобы мужчина полюбил вас, надо чтобы он поверил, что его любите вы, даже если вы его не любите, — наклонился к ее уху маркиз. — А для того, чтобы он поверил, вы должны на протяжении длительного времени вести себя так, как будто вы его любите. Но если вы это будете делать, то в результате вы его будете любить. Помните об этом! Человеческая голова так устроена, что если вы в течении длительного времени выполняете какие-то действия, то в результате она их начинает воспринимать, как абсолютную реальность независимо от того, что было до того, как вы начали это делать.       Его слова, волосы его светлого парика аллонж, его серые глаза, под которыми уже наметились синяки то ли от неумеренного потребления вина, то ли от недосыпаний, кололи ее словно иголки. Навязчивый запах пудры для парика лез в нос.       — Пегилен, хватит! Отпустите меня, я тороплюсь на карточную игру короля. Зачем вообще вы говорите мне все это?       — Может быть потому что я помню, что у вас под юбкой отнюдь не русалочий хвост, — он резко отпустил ее руку и в одно мгновение принял легкомысленный вид баловня судьбы. — А вообще, милочка, не переживайте за меня! Тяжело в Версале, легко в опале, фьють-фьють!       Анжелика оставила Пегилена де Лозена чертить в воздухе тростью одному ему понятные узоры. В соседнем зале уже шла игра и собралась внушительная толпа придворных.       Она тут же забыла об откровениях маркиза. Часть придворных были заняты картами, столов было несколько, но их все равно не хватало для всех желающих. Претенденты стояли рядом и болтали с играющими, ожидая, когда кто-то выйдет из игры и можно будет занять свободное место. Играли по крупному, на столах то и дело появлялись мешочки с золотыми луидорами, из рук в руки переходили состояния, особняки, поместья. Часть гостей, не рассчитывая дождаться своей очереди к игорным столам, делились новостями, сплетничали, кто-то увивался за дамами, кто-то назначал свидания. В зале царил легкий гул голосов, однако краем уха собравшиеся прислушивались к тому, что происходит за столом, где играл в карты король.       Анжелика подосадовала на Пегилена, задержавшего ее своей болтовней, и теперь ей придется стоять чуть ли не в последних рядах. Только что на нее были направлены все взоры, а вот сейчас едва обращали внимание.       — Не спешите, мадам, места за королевским столом заняты. Его Величество уже назвал своих партнеров по карточной игре.       В эту минуту Людовик XIV потребовал фруктового щербета на льду, которым он хотел угостить тех, кого пригласил за свой стол, и стоящим в толпе пришлось еще больше потесниться. В образовавшемся проходе ответственные за фруктовую службу кухни короля несли блюда со щербетами. Анжелика воспользовалась толчеей, чтобы пройти поближе.       Тут Анжелика и увидела Атенаис де Монтеспан. Она сидела рядом с королем, по правую руку от него, на месте королевы, острила и улыбалась. Ничто не напоминало в ней ту женщину, которая готова была плакала от бессилия еще совсем недавно. Бросалось в глаза ее великолепное платье из золотой ткани, усыпанное золотой вышивкой и золотыми кружевами, на шее ее сияло великолепное сапфировое ожерелье, пышная прическа намерено была уложена в виде короны. Король угощал всех щербетом, а Атенаис отпускала шутки, и сидящие за карточным столом вельможи и дамы смеялись.       Голос мадам де Монтеспан словно провел границу, которую Анжелика не могла пересечь. Она только могла наблюдать.       — Мы, Мортемары, предпочитаем все самое лучшее. В благодарность за то, что я напомнила Вашему Величеству о лучшем лакомстве в Версале, этом божественном щербете, прошу оказать мне милость и учредить должность носильщика моего шлейфа! Вам понравилось мое платье, господа? Неужели оно не заслуживает самых благородных рук?       — Золота и драгоценных камней на нем несметное количество. Может быть вы желаете оказать эту честь тогда гвардейцу или мушкетеру, которым под силу такой груз? — ответил король.       — Дайте подумать, сир! — она приложила палец к щеке. — Гвардеец и мушкетер, этого мне мало!       — Вам, мадам, пристало иметь в свиту военачальника! Ваш шлейф должен носить тот, у кого звание не меньше маршальского! — ввернула герцогиня де Вивонн, стоящая возле табурета маркизы.       Все засмеялись, и король улыбнулся.       — Насчет маршала не скажу, а вот чтобы эти обязанности в моей свите выполнялись супругой маршала, я буду не против! — Атенаис выдержала паузу, улыбка слетела с ее лица. — Или какой-нибудь вдовой маршала.       — Шлейф самой королевы носит простой паж, а мадам де Монтеспан подавай маршальшу, каково? — зашептались вокруг.       Атенаис открыла карты и выяснилось, что она не в накладе. Довольная улыбка снова заиграла на ее лице. Она с торжеством посмотрела вокруг и, наклонившись к королю, тронула его за руку.       Анжелика похолодела, наблюдая этот спектакль. Ей казалось, что лапка Атенаис вцепилась прямо в ее руку, она кожей почувствовала это липкое прикосновение. Она невольно дернулась, словно стремясь смахнуть женскую руку, унизанную перстнями, с коричневого бархата камзола Людовика XIV. Анжелика с холодным цинизмом неожиданно сделала для себя вывод, что она большая поклонница этикета, и что правило не касаться короля под страхом казни придумали не зря. В ней закипало раздражение.       Будто бы радуясь своему успеху Атенаис де Монтеспан непринужденно положила голову на плечо короля, подчеркивая перед всеми свои особые с ним отношения. На лице ее было написано "я счастлива, как никогда".       Шепот присутствующих, скандализированных таким поведением Монтеспан, пронесся по залу, но Анжелика не слышала его. Она как завороженная стояла в тесной толпе придворных и смотрела на них. Они — избранная пара, король и королева Версаля, неужели это так?       "Почему он терпит это? Неужели он сейчас прикоснется к лицу этой женщины, как когда-то прикасался ко мне? Неужели я для него ничего не значу?" Еще совсем недавно она ощущала себя красивой и желанной, король смотрел на нее, а теперь стоит забытая в толпе, как десяток других. Пришла мадам де Монтеспан и заняла свое место.       Переход от надежды к забвению был слишком внезапным. Унижение стегнуло ее своим безжалостным кнутом, после него остался след боли в душе. Как наивна она была, надеясь, что стоит ей вернуться в Версаль, и король позовет ее в свой кабинет и будет тихим голосом, как раньше, просить ее не быть к нему жестокой! Какая глупость было думать, что она может продолжить их историю как ни в чем не бывало после перерыва! Но ведь прошло же всего несколько месяцев! Она пришла к нему, а он опять с другой?       "Не могу я здесь больше находиться!" Анжелика почувствовала, что задыхается от запаха тысяч свечей в люстрах, перемешанного с запахами духов. Это был запах разбитых надежд, разбитых иллюзий, приправленный сплетнями и чужими любопытными взглядами. Она запомнит его надолго.       Анжелика резко повернулась, чтобы покинуть залу. Ей легко дали пройти. Это продвигаться к королю тяжело, а отступать никто мешать не будет. Она с каким-то тайным удовольствием толкнула мадам де Субиз, хорошенькую блондинку с кукольным лицом, и убыстряя шаг, направилась к выходу.       Она бежала по анфиладе дворцовых помещений пока не оказалась на пустой лестнице. Днем она была полна снующих туда и сюда людей, и казалось высокие своды, украшенные золотом и росписью еще хранили звуки голосов, шелест платьев и звон шпаг. Пустота этой версальской лестницы была необычной и неожиданной. Мраморные ступени уводили вниз. Анжелика покачнулась и чуть не оступилась. Она схватилась рукой за перила, и ей показалось, что они ледяные. Она наклонилась над перилами, руками, грудью и лицом ощущая холод мрамора. Это одновременно успокаивало и раздражало. Напряженно всматриваясь в темноту лестничного пролета, она пыталась отдышаться.       — Сударыня!       Анжелика оглянулась, она узнала голос герцога де Вивонна. В полумраке лицо его было не видно. Он о чем-то начал рассказывать ей, но она даже не слышала его слов. Герцог не выдержал и тронул ее за плечо со словами:       — Ну знаете, мадам! Это уже чересчур! Сегодня вы не желаете разговаривать, а когда вам нужно, вы хватаете меня с моей каретой и мчитесь к королю.       — Я вас отнюдь не хватала, и вы сами ко мне пришли, — глухо сказала она, желая чтобы он ушел и оставил ее одну.       Но Мортемар не собирался никуда уходить.       — Я наблюдал за вами во время карточной игры, — резко сказал он. — Вы ведете себя так, будто король неверный муж, которого вы поймали на месте преступления. Нет ничего более пошлого, чем ревнивая женщина. Если хотят верности, не стремятся к королю. А то влюбятся в короля, который принадлежит всему государству, на которого направлены все взгляды, и ждут, что он будет вести себя, как студент семинарии.       — Адресуйте ваши советы вашей сестре мадам де Монтеспан! Вы все время пытаетесь меня учить что хорошо, а что плохо, как правильно, а как неправильно, как будто я сама не знаю!       — Все таки как женщины любят, чтобы мужчина ради них в лепешку расшибался, а они бы только нос воротили, нет, не хочу, да нет, не буду! Это позволяет потешить тщеславие, — Вивонн смягчил свой голос. — Другим мы готовы давать мудрые советы, а себе мы готовы многое прощать, чего не простим другим. Мне бы хотелось, чтобы для вас я стал не братом мадам де Монтеспан, а наоборот, это она была бы для вас только сестрой герцога де Вивонна.       Анжелике хотелось, чтобы герцог провалился сквозь землю, и она закусила губу, чтобы не сказать ему об этом прямо, как когда-то, не выбирая слов, она выпроваживала из "Красной маски" навязчивых пьяниц.       — Нельзя, чтобы мужчина все время натыкался на стену. Надо верить ему. Сомневаться в нем значит потерять его, — вдруг сказал он тихо и даже ласково, и будто сам смутился своих слов. — Что вы со мной делаете? Почему я, Мортемар, торчу на этой лестнице и вас утешаю?       Он повернулся, чтобы уйти. Анжелика встрепенулась и подняла на него глаза.       — Герцог, скажите мне, почему мужчины ждут, чтобы женщина пришла сама и покорно легла в постель? Почему вы все такие?       Вивонн усмехнулся.       — Ну не все. Если кто-то и хочет, то пусть ждет, может к первому причастию внуков дождется. Это не по мне. Если мне женщина нравится, я долго не думаю. В крайнем случае покричит, пошумит "ой, не надо, не надо", а потом все равно скажет "я лучше сама"!       В полумраке лестницы Анжелика видела только очертания фигуры Вивонна, высокий рост, широкие плечи, пышный парик.       Версаль встретил ее объятиями своих мраморных стен, лестниц и балюстрад. Но она живая, она не игрушка! Королю так понравилась сказка господина Перро? Но принцесса в тайне от придирчивого принца занималась любовью на лестнице с одним из его придворных, а утром жаловалась на горошину, чтобы объяснить синяки от мужских пальцев! "А как иначе, если принц не желает ее замечать!" — хотелось крикнуть ей.       Перед глазами ее возникла пикантная картина. Герцог сажает ее на парапет, задирает платье и в момент обладания, поднимает ее ноги и толкает в пролет. Она летит вниз и над собой видит уже не герцога, а лицо короля, смотрящего на нее сверху.       Она содрогнулась от страха и возбуждения одновременно.       — Знаете что? Пойдемте к вам! На всю ночь!       — Ко мне? Зачем?       — Вы не знаете зачем женщина приходит к мужчине?       Она не видела его лица, и ответом ей было молчание. Ей уже Дегре отказал! Вивонн отказывает! Что с ней не так?       — А что такое? Вы связаны с кем-то? Страдаете от любви? Любой мужчина может заняться любовью с любой женщиной! Что тут невозможного? — срывающимся голосом крикнула она.       — Невозможно, если эту женщину любит король! — слова Мортемара гулко разнеслись под сводами помещения.       Повисло молчание. Анжелика снова отвернулась к лестнице и оперлась на ее перила. Она боялась, что у нее подкосятся ноги от напряжения. Вивонн тяжело дышал. Он сорвал с головы свою шляпу и кинул себе под ноги.       — Сударыня, вы думаете, что я переодетый ангел? — прошептал он. —Мужчине перед женщиной не устоять, это дело чести. Но король... Он вас любит. Его глаза так блестят, когда он сам говорит о вас или другие присутствующие упоминают ваше имя. Король очень терпеливый человек, другой давно бы уже прижал вас к стенке. Король не глуп. Он горд, но он умен, и умеет наступать, но умеет и отступать. Именно это он сейчас и сделал. Более того, вы его любите, но сами не понимаете этого!       — Я не нуждаюсь в сочувствии от кого бы то ни было!       — Вам придется очень постараться, чтобы убедить меня в этом. Не будьте такой колючей.       — А ваша сестра?       Вивонн грустно усмехнулся:       — Корабли заказала для себя построить, стремясь казаться деловой женщиной, волосы травами полощет, как вы. Только ведь не благодаря кораблям и травам любовь мужчины рождается...       Анжелика обернулась к нему.       — Вы правильно поступили, герцог. Я благодарю вас за отказ от глупости, которая не нужна по большому счету ни вам, ни мне.       — Мадам, это слова настоящей первой дамы двора, — он поцеловал ей руку. — Я хотел сказать вам, что не буду претендовать на роль опекуна вашего младшего сына.       Гордо подняв голову и держась очень прямо, Анжелика спустилась по лестнице в темноту первого этажа, здесь не было ничего страшного, и вышла к парку. Герцог де Вивонн смотрел ей вслед.       Лакей, увидев даму в открытом платье, принес ей чей-то плащ, инстинктивно она закуталась в него и накинула капюшон на голову.       Переживания сжимали ее горло. Она мчалась сюда, совсем забыв, что за обворожительной витриной спрятан мир интриг, любовных связей и жажды власти в самом сердце сплетен, слухов и интриг. Она обо всем позабыла и видела только короля. Она хотела, чтобы он взял ее за руки и сказал: "Я люблю вас!" Но она опоздала! Поездка короля в Шамбор сделала свое дело. Совесть твердила ей: "Ты ведь сама этого хотела, ты собственными руками все разрушила!" А ведь это путешествие могло стать днями ее торжества, ее медовым месяцем, а стало месяцем полынным.       Анжелика поняла только сейчас, что выбор, перед которым она была поставлена, это уже не выбор между Жоффреем и королем или Филиппом и королем, а между королем и одиночеством.       В душе она надеялась до сегодняшнего дня, что король будет ждать ее решения. Она хотела разобраться со своими проблемами и прийти, готовая к союзу с ним, ведь решать ее проблемы он не будет и не может. Если король не смог понять ее, ну что ж... Она будет каждый день видеть его и помнить, что потеряла. Сердце сжала глухая, ноющая боль. Будто бы Филипп и Жоффрей вновь оставили ее вместе с королем. Теперь она будет жить без этого. Потери... Она не думала, что будет так больно!       Нет, не прав Вивонн, не в тщеславии дело! Она сказала себе, что благодарна герцогу, он не дал ей совершить поступок, который потом будешь вспоминать со стыдом. Но одновременно была зла на него, ведь ей не удалось отомстить королю за пренебрежение. Эта злость впилась в сердце, как репей, вытесняя все другое.       Анжелика разозлилась и на себя тоже. Она вдруг посмотрела на себя со стороны. Что с ней случилось? Откуда эта навязчивая идея прибиться к королю? Когда она ею овладела? Со дня смерти Филиппа или в тоске одиноких ночей в Плесси? Или когда она заливала разочарование настойкой в Париже? Ей вспомнились все обидные слова Лозена, Вивонна, сплетни за спиной! Шкатулочка-женщина, которую достают с полки, когда есть желание поразвлечься!       Анжелика громко засмеялась, представив себя чинно стоящей на полке и пихающейся резными ручками с мадам де Монтеспан, тоже в виде шкатулочки! Нелепость этой картины словно освободила ее от тяжести в душе. С чего она вообразила, что на доле королевской фаворитки для нее свет клином сошелся? Разве мало и кроме короля мужчин на свете? Все у нее еще будет хорошо. Не просто хорошо, а замечательно! Она обретет свою любовь, да такую, что в Версале никогда не видели и не скоро увидят!       Она ощутила себя освобожденной, так словно крест, о котором рассказывал Раймон, свалился с ее плеч. С чувством человека, который долго был в заточении, а теперь наконец обрел свободу, она вышла из темноты парка и прошла по освещенной территории зеленого ковра перед самим дворцом. Она хотела, что Версаль видел ее свободной, чтобы все это увидели. На губах ее играла радостная улыбка.       Ее внимание привлек гул голосов внутри дворца. Высокие французские окна первого этажа были ярко освещены. Анжелика поняла, что стоит перед залой, в которой сейчас ужинает король, и где собрался весь двор. Пожав плечами, она уже хотела удалиться, удивляясь, что ноги привели ее сюда.       В последнюю минуту ее вдруг разобрало любопытство. Что же такое есть в этом мужчине, короле Франции Людовике XIV, что она все эти дни, кроме как о нем, ни о чем и думать не могла! Как и чем он отбил у нее все другие желания, что она обо всем позабыла и стремилась к нему? Как он добился, что ее жизнь была подчинена ему, даже когда они были в ссоре? Чем он взял ее?       Анжелике захотелось увидеть короля, прежде чем уехать. Увидеть в последний раз, чтобы все про него понять и не делать больше глупостей. Она заглянула в залу через открытое окно. Людовик XIV сидел совсем недалеко от нее в окружении придворных дам. Он смеялся шуткам, что-то отвечал, знакомым изящным движением руки брал фрукты и угощал собеседниц, слегка наклонял голову с каштановыми локонами, она знала, что так он прислушивается к говорящему. Он выглядел мужчиной, довольным жизнью и начисто ее позабывшим и в то же время таким близким.       Все скороспелые бунтарские мысли тут же вылетели из головы Анжелики, как будто там их никогда и не было. Влечение к королю еще туже, чем раньше, накинуло на нее свои оковы. Во внезапном прозрении она поняла, что на веки вечные привязана к этому человеку, и как бы она не пыталась обмануть себя, чего бы не говорила от ревности и злости, стараясь ускользнуть от своих чувств, а никуда ей от него не деться, как нельзя убежать от самой себя.