Проект воспитания Символа Мира

Кацуки злорадно ухмыльнулся Наде. Они абсолютно точно встретились взглядами. Девушка дрогнула, отпрянув от стекла, и стала ждать, когда же он нагрянет по ее душу. Только вот… время шло, а он так и не приходил. — Почему… почему его до сих пор нет?!.. Дочь золотого героя прижала руки к груди и почувствовала, как сильно трясутся ее колени. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она медленно подошла к окну. Бог смертоносных взрывов, окруженный телами младших товарищей, продолжал бездействовать, пристально смотря на нее. Его руки были скрещены на груди, а выражение лица — издевательским и циничным. — Восемь минут… до конца боя оставалось восемь минут, когда он победил их. Твою ж мать… — она упала на пол и в бессилии обхватила колени. — Н-нет… не мог же он… Это ведь просто тренировка… верно?.. Таймлапс поднялась и снова посмотрела на своих друзей. Недвижимые, искалеченные, они лежали на земле. Она не могла разглядеть их дыхания. — Я могу воскрешать только тех, кто умер не больше семи минут назад… но он наверняка не стал бы делать этого!.. Он ведь будущий герой! — она скрипнула зубами от бессилия. — Я уверена — это просто его хитрый план… он просто задумал проучить меня. Девушка заметалась по комнате, словно зверь в клетке. Ее мозг больше не был способен на здравое размышление. В ее сознание не приходило больше ничего, кроме беспокойства, пустого и бездумного. — Но, что если… что если он банально перестарался?.. Как тогда, в первый учебный день?! Тогда… тогда я просто обреку их, своих первых друзей, на смерть… Нет! Исключено! Бакуго Кацуки — не убийца!.. Она колебалась еще несколько минут. Казалось, будто целую вечность. Ходила из стороны в сторону, выглядывала в окно, что-то бормотала, но, в конце концов, пришла к однозначному выводу: нужно идти, непременно идти за своей расплатой, чтобы весь этот фарс закончился как можно скорее. Невыносимо. Это чувство обреченности, осознания собственной тупости было просто невыносимым. Затеяла глупый спор, подвергла опасности не только себя, но и друзей. Идиотка. Учась еще в Холмском геройском университете, Надя с абсолютным непониманием относилась к своим одногруппникам, которые и грамма усилий не желали приложить, чтобы выделиться из общей массы — не готовились к важным тестам, просто потому, что «все всё равно завалят» или не ходили на некоторые лекции, ведь «никому они нафиг не сдались». Но именно здесь и сейчас, в Академии Юэй она, наконец, пришла к соглашению с ними — отхватывать, так всем вместе. Как говорится, «один за всех и все за одного». — Как же так?.. Сплошная разруха, обломки дорог, дымящиеся руины зданий, разбитые окна и витрины, охватившие практически всю инфраструктуру буйствующий огонь и кристаллы льда, тела сокрушенных одноклассников, звуки ударов и взрывов, стоны… До конца битвы оставалось чуть больше трех минут. Все это было очень похоже на ад. Самая настоящая бойня, апофеоз ужаса, безумия и бессилия. Именно это предстало перед Надей в тот миг, когда она, тяжело ступая, вышла из своего укрытия. — Бесполезно… все это бесполезно! — девушка дрожащими руками схватилась за голову, кровь струилась по ее пальцам, рыжие волосы были покрыты красной росой. — Черт возьми!.. Где они? Мне нужно им помочь. Бакуго неожиданно налетел на нее, сбивая с ног. Головой она упала на кучку обломков, которые рассекли ее щеку. Не мешкая, не обращая внимания на ноющие раны по всему телу, девушка перевернулась, чтобы хотя бы видеть лицо того, кто сейчас совершит над ней возмездие. Он по-хозяйски уселся на нее, ногами сдавив надломленные ребра. У нее уже не было сил, чтобы как-либо сопротивляться этому. Устрашающая улыбка была настолько широкой, что обнажала десна. На лице Таймлапс застыл взор ужаса, слезы потекли по щекам, смешиваясь в единую субстанцию с кровью. — Ну, что, добегалась? Динамайт ударил ее по лицу. Ладонью — без применения своей причуды. Он был не из тех, кто привык церемониться с кем-либо и не разграничивал людей по признаку пола. По сравнению с остальным уроном, нанесенным нахальной первогодке второкурсником — это было не так фатально, скорее, обидно. — Только посмотри, чем обернулась твоя сраная гордость! Стоила ли она всего этого?! — прошипел он с таким видом, словно она была отражением его собственной души. — А ведь если бы я был действительно злодеем, то ты, я надеюсь, понимаешь, что все твои ненаглядные друзья стали бы просто кучкой фарша? — Пожалуйста, позволь мне исцелить их… — еле слышно прошептала Надя. — Я была неправа… когда огрызалась на тебя. — Поздно сожалеть. Такие люди, как ты, так просто этот урок не усваивают. Поэтому моя обязанность как старшекурсника сделать из тебя нормального героя. Для этого мне придется вдолбить в твою тупую башку эту истину. Кому, как не Кацуки Бакуго было знать о том, чем может обернуться излишняя гордость и беспечность на поле боя? Неважно как сильно он делал вид, что его не заботит ничего, кроме достижения «вершины», неважно как сильно, словно боясь самого себя, он скрывал свои истинные чувства по поводу произошедшего в Камино или, например, Войны с Паранормальным фронтом освобождения — сердце его было наполнено сожалениями, с которыми ему в одиночку приходилось бороться день за днем. Но измениться он был уже не в состоянии — слишком необратимыми были последствия его поступков, слишком поздно было начинать все сначала. Поэтому, зная о том, как невыносимо тяжело порой приходится всем тем, кто вовремя не может отбросить свое высокомерие, своим долгом он видел спасение хотя бы ее от подобного исхода. Он преподал Наде этот урок, чтобы она никогда не повторила его ошибок. Он преподал ей этот урок, так как мог — на языке насилия, ведь иначе не знал, как сделать это. Возможно, те же чувства — пускай «врзывунишка» сам никогда бы и не согласился с подобным утверждением — вызывала у него и его теперь уже несменная соперница — Эрика Накамура. — И хватит ныть. — Не могу… — пробормотала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Если бы я с самого начала не затеяла бы этот глупый спор… им ведь не пришлось бы так страдать. — Хорошо, что ты понимаешь это. Но шанс проебан. Поэтому подними лапки кверху и сдохни. Но, кажется, и сам Кацуки свой шанс «проебал», ведь его слова, произнесенные в качестве последнего напутствия, красивой завершающей точки, произвели на практически сдавшуюся девушку обратное впечатление. «Постойте-ка… что это на меня нашло? Чего я вообще нюни распустила? Увидь меня сейчас Миша, то обязательно поднял бы на смех! Точно. Еще не все потеряно. Я еще могу сражаться, — помощница старосты перестала плакать, вместо этого уставилась на Бакуго неморгающими глазами, в которых появилась напряженная сосредоточенность. — Ты ответишь за то, что сделал с моими одноклассниками. Сам подними лапки кверху, выродок, и сдохни». Он занес над ней руки для мощного взрыва. Надя снова перестала отдавать себе отчет — стопроцентная сила ее причуды в мгновенье собралась в ладонях, заставляя их светиться ярко-синим светом. Она зажмурилась. Все мысли и чувства куда-то исчезли, уступив место ярости. В голове было только одно — победить, победить, чтобы прийти на помощь тем, кто для нее сейчас дороже всех прочих. Мгновенье — удар. Но ни она, ни он ничего друг другу не сделали.